Когда все вишни мы доели...

— Это был чертов василиск! — выпалил Даня. — Как в Гарри Поттере! Выпалил и… проснулся? Очнулся? Осознал себя? Он находился в машине, чужой, не своей, сидел, пристегнутый, на переднем сиденье. В салоне горел неяркий свет, чуть слышно мурлыкало радио. Коля в соседнем кресле сосредоточенно держал руль, за окном мелькала темная стена леса с проблесками редких фонарей. Нет, все-таки очнулся Даня не только что. И все прекрасно помнил. Помнил, как вскочил со стула с панической мыслью: «Землетрясение?!». Помнил, как у ног зазмеилась трещина и как в земле разверзлась дыра, не дошедшая до них всего пару метров. Помнил, как из дыры толстым столбом взметнулось жуткое чудовище. Ревело ли оно? Кричала ли толпа? Даня не слышал, для него все происходило в страшной, неестественной тишине, до боли забившей уши. Не слышал он и выстрелов, когда Коля и Александр… Да, у них были пистолеты. И они стреляли, хотя со стороны казалось, что чудовищу эти пули не страшнее комариных укусов. Монстр неуклюже дернулся к ним, и Александр рванул Даню за плечо, уводя с траектории броска, а Коля прыгнул прямо перед острой мордой-клювом. И… упал, как накануне с табуретки, на ровном месте. И тогда Даня с неожиданной для себя самого прытью вывернулся из-под руки Александра, подхватил соскользнувший с перевернутой колоды топор и изо всех сил всадил его чудовищу пониже уродливой головы. А вот что было потом… Вошло ли лезвие в огромную тушу, как нож в масло? Или отскочило, будто от слишком твердого бревна? Так или иначе, в итоге они уцелели, потому что в следующий раз Даня включился по дороге к указателю, понимая, что умудряется одновременно худо-бедно перебирать ногами, виснуть на Коле и горячечно бормотать ему на ухо, что Куриный Бог мертв, что теперь барьера больше нет и что он хочет домой… Возле указателя стояли две машины, не одна, и Коля сунул его в чужую, большую, ведь у Даниной бэхи оказались проколоты сразу два колеса… Так сказал Коля. И еще он сказал, что… что… — Василиск? — переспросил Коля, не отрывая глаз от дороги. — Ну, чудовище. Смесь огромного петуха с огромной змеей… — пробормотал Даня уже не так уверенно. — Ты же его видел. Ты сам в него… Воспоминания о произошедшем, секунду назад четкие и яркие, стремительно подергивались дымкой, делаясь все тусклее и бредовее. — Я представляю, что такое василиск, — вежливо сказал Коля. — Просто удивился, что ты увидел именно его. Завидую. Мне после Сашиного зелья только прекрасные нагие гурии мерещатся… Надоели как горькая редька. Я бы тоже на василиска посмотрел для разнообразия. — Зелья? — слабо переспросил Даня. — Гурии? Коля со вздохом покосился на него. Он изменился: погасли глаза, ушел хтонический лоск, сгорбились плечи. Даже голос стал другим. Жреца-шамана, дикого, вибрирующего нездешней силой и хищной эйфорией, больше не было. Был усталый, не первой молодости мужик, осунувшийся, с мешками под глазами и заметными носогубными складками, крепко воняющий потом и гарью. Одетый в потертую джинсовку поверх промокшей красной жилетки. Но все равно, сука, красивый… А еще Даня почувствовал, что больше его не боится. Вот ни капли — как отрезало. Будто страх был мешком, который Даня таскал за плечами, а теперь кто-то у него этот мешок забрал и сделалось легко-легко, только спина ныла остаточно, напоминая, что мешок все-таки был. Да и вообще, ушло тягостное, парализующее волю и чувства ощущение неотвратимо надвигающегося пиздеца, которым Даню впервые накрыло, когда он понял, что не способен выйти за указатель. Он словно выбрался из душной черной ямы и, наконец-то, смог задышать полной грудью. Фигня какая-то… — Данила, — проговорил Коля медленно, будто бы подбирая слова. — Ты же понимаешь, что никакого василиска не было? И вообще никакой мистики не было? Признаться честно, чего-то в этом роде Даня в глубине души ожидал, но все равно взорвался. — А что было? Что? — запальчиво выкрикнул он. — Секта, наркота и гипноз? Коля, выглядящий приятно удивленным его догадливостью, кивнул. — В общем и целом, да. Секта точно была. Сашино зелье я бы наркотой не называл, во всяком случае не в обиходном смысле — ни чувства удовольствия, ни эффекта привыкания оно не вызывает. А гипноз… Это обывательское название, но да, он там был. Прошу прощения, что тебе пришлось поучаствовать в нашем маленьком спектакле. Мы не могли рассказать тебе, потому что сомневались в твоих актерских способностях, а все должно было выглядеть естественно. Люди — в том состоянии, до которого их довели — были настроены на тебя, как струна, они бы почувствовали фальшь. В Даниной голове воцарился натуральный бедлам, ему хотелось задать тысячу и один вопрос, он испытывал одновременно с десяток эмоций, но одна эмоция — злость — выкристаллизировалась первой. Даня понял, что сейчас он Коле врежет, и плевать, что… — Я за рулем, — сказал Коля, не поворачивая головы. — Пожалуйста, если хочешь бить, бей, только дождись, пока приедем. Обидно было бы выкарабкаться из такого приключения и закончить в кювете, правда? Даня зарычал и, во избежание соблазна, скрестил руки на груди. Левое запястье, перемотанное чуть сбившимся бинтом, дернуло болью, напоминая, что кое-что уж точно не свалишь на глюки. — Что было по-настоящему? — хмуро спросил он. — А что ты помнишь? — вопросом на вопрос откликнулся Коля. — Рассказывай все с того момента, как приехал в деревню. И как можно подробнее. Даня незамедлительно почувствовал себя так, будто его заставляют пересказывать историю планеты примерно с эпохи палеолита. Однако повествование заняло не так уж много времени, ведь все его, как выразился Коля, приключение уложилось в сутки с хвостиком. А по ощущениям неделя прошла, не меньше! — Понятно. — Коля кивнул. — Начиная с землетрясения и заканчивая тем, как ты решил зарубить василиска топором, это не по-настоящему. Остальное было. — Что, нахуй, было? — простонал Даня в отчаянии. — Зачем все эти чертовы зелья и ритуалы? Кто вы такие? Менты? Спецагенты? Люди в черном? — Нечто среднее между вторым и третьим. — Коля еще и улыбался, сука такая. — Подробнее никак, гриф «совершенно секретно», сам понимаешь. — Ни хера я не понимаю, в том и дело, — прошипел Даня. — Ты по-человечески объяснить можешь? Ничего человеческого он от Коли уже не ждал, но тот внезапно смягчился. — Хорошо, попробую начать сначала. А началось все с того, что Паша, наш коллега, ты его видел, решил, что супруге и ребенку пойдут на пользу свежий воздух и натуральные продукты, взял длительный отпуск и свалил в дауншифтинг… История была немудреная, и Даня не поверил ей ни на йоту. Итак, у чувака есть домик в деревне, остался в наследство от почившей то ли тетки, то ли бабки, то ли троюродной сестры по линии сводного внука. Чувак решает, что сельская местность отлично подойдет для жены и младенца, загодя находит людей, чтобы занимались ремонтом, а сам изредка катается контролировать. Все выглядит зашибись: свежий воздух, красивая местность, домашние яички, добрые приветливые люди… Куда ни глянь — лепота и благодать. Когда ремонт закончен, чувак собирает семью в дорогу и увозит наслаждаться размеренным деревенским бытом. Какое-то время все идет нормально, а если где-то и не очень нормально, то у чувака в доме вечно орущий младенец, поэтому чувак слишком спит на ходу, чтобы всерьез что-то заподозрить. Но однажды чувак все-таки решает вставить спички в глаза и видит тако-о-ое! Да тут же натурально полная деревня сектантов! И ладно бы только курам молились да перьями украшались, они ведь жертвы приносят! Человеческие! Вернее, пока еще не человеческие, кошек с собаками изводят, уроды, но уже вот-вот. Чуваку бы хватать бабу с дитем да бежать быстрее ветра, ан нет, фиг вам, он же засекреченное среднее между спецагентом и человеком в черном, пусть и в бессрочном отпуске. Поэтому он связывается с такими же засекреченными, как он, только не отпускными, и запрашивает подмогу. — Накрыть секту, задержать лидера — это самое легкое, — вещал Коля, плавно притормаживая перед выскочившей на дорогу косулей. Косуля, ненатурально огромная в свете фар, застыла на полсекунды и скрылась в темноте. — Последствия долгого пребывания в тоталитарной секте крайне серьезны. Такая секта по сути создает новый мир, иллюзорный, ложный, однако для человека, для всех этих людей, вполне реальный. Что бы ты почувствовал, если бы твой мир в одну минуту просто-напросто рухнул? Паника, тревожность, неврозы, депрессия и так далее, и тому подобное. Вплоть до суицида. А здесь пострадавших не один и даже не десяток, с ними лучше работать постепенно, в то же время контролируя происходящее, чтобы дело не дошло до непоправимого. И если ты не можешь — быстро не можешь — что-то предотвратить, надо что сделать? Его тон окончательно стал лекторским, и Даня, хоть и пообещал себе молча дуться, машинально ответил: — Возглавить. — Именно, — с интонациями «молодец-садись-пять» подтвердил Коля. — В нашем случае — внедриться, возглавить и разрушить изнутри, точнее, насколько возможно, подготовить к разрушению. До поры до времени все должно было идти своим чередом. Людям нужно человеческое жертвоприношение, значит, мы организуем им жертвоприношение. Во всяком случае, его имитацию. — И вы вот так просто приехали и на пустом месте стали, ну… — Даня пошевелил пальцами. — Священником и… Мысленно называя Колю жрецом, в его роли Даня все же не вполне разобрался, поэтому решил не торопиться с формулировками. — Не совсем на пустом, — признал Коля. — Тут на сцену выходят определенные способности — и мои, и Сашины — которые неосведомленному человеку могут показаться магией. Или экстрасенсорикой. — Гипноз? — насупился Даня, вспоминая все случаи, когда собственное тело против его воли выполняло какие-то Колины хотелки. — Да, хотя, как я уже говорил, это обывательское название. Внушение, кодирование, психопрограммирование — зови, как хочешь… Это целый ряд техник и методик, не вижу смысла вдаваться в подробности, но о магии речь не идет. Всего лишь совокупность навыков, которым, по большому счету, можно научить кого угодно, и тебя тоже. — Коля, помолчав, уточнил: — Правда, моего уровня ты бы вряд ли достиг. Здесь как с рисованием, танцами или пением… При должном старании в той или иной степени овладеть хотя бы отдельными элементами способен каждый, но, если у человека есть талант, получится гораздо лучше. — А у тебя талант, значит, есть, — догадался Даня. Коля кивнул — столь скромно, что это выражение с его физиономии так и подмывало стереть кулаком. — Я прошу прощения, что применял его к тебе, — будто почувствовав летящий в нос воображаемый кулак, добавил Коля. — Я бы не стал заставлять тебя делать что-то, совершенно для тебя неприемлемое. В принципе, если бы и захотел, все равно не получилось бы. Надо, чтобы суггеренд… внушаемый как минимум допускал возможность того, что ему внушают. — То есть, тогда в душе ты мог бы… — начал Даня и сразу прикусил язык, жарко заливаясь краской. Прекрасно. Среди воза и маленькой тележки вопросов он выбрал именно тот, который выставлял его максимально озабоченным. Красавец! Злость на себя моментально подхлестнула еще большую злость на Колю: лапать ведь полез именно Коля, а озабоченным себя чувствует почему-то он, Даня. Что за дела! — Подтолкнуть мог бы, — невозмутимо сказал Коля, то ли не замечающий, то ли игнорирующий Данины метания. — При условии, что ты сомневался, согласиться или нет. А ты сомневался. Я, если что, не умею читать мысли, зато подобные вещи замечаю неплохо — я тебе сразу понравился, еще в магазине. Так что да, мог бы подтолкнуть, но это было бы по меньшей мере неудобно и очень, очень с моей стороны некрасиво. Возвращаясь к способностям — состояние внушаемого тоже играет огромную роль. Большую часть времени ты был подавлен, напуган, заморочен, растерян, плохо себя чувствовал, не понимал, что происходит, и подсознательно хотел, чтобы тобой руководили, даже если методы казались тебе варварскими. И я, каюсь, это твое состояние намеренно поддерживал. К тому же ты сам по себе достаточно подвержен внушению. Тебя никогда цыганки или мошенники не облапошивали? Не какими-то хитрыми схемами, а так, чтобы потом вспоминать и думать: «Боже, где были мои мозги…» Даня неохотно кивнул. Проворчал: — Случалось… — Вот и я о чем. Если напомнишь, я позже поделюсь парой способов защиты, пригодится. — Коля, помолчав, щелкнул пальцами. — Зато помнишь, как ты утром на меня наорал? Ты так сильно хотел в туалет, что физическая потребность все затмила, и заставить тебя ее игнорировать я не смог. Частично по той же причине мне не удалось снять с тебя установку возле указателя. Барьер существовал только в твоей голове, это и есть загодя внушенная установка. Я пытался ее снять и сымитировал для тебя небольшой ритуал, чтобы ты поверил, что отрежешь курице голову, прольется кровь, и «магический» барьер падет. Но физиология оказалась сильнее: вместо того чтобы сосредоточиться на мысли о падении барьера, ты сосредоточился на… общении с природой. Твоей вины тут нет, это я сплоховал. Я имею в виду, ты так беззаботно явился в магазин с той куриной лепёшкой в полотенце, что я не подумал, что ты впечатлительный. Иначе сочинил бы что-нибудь менее кровавое. — Стоп. — Даня почувствовал, как нить разговора, извилистая, норовящая рассыпаться на куски, снова ускользает. — Я не понимаю. Если ты сам внушил мне эту установку, ну, что возле указателя барьер, на кой фиг тебе ее снимать? — Почему ты решил, что именно я ее внушил? — Так я только тебя до этого и видел, — удивился Даня. — Ну, ты танцевал, пел… Тогда и внушил, нет? А кто еще? Продавщица? Она вообще почти все время молчала, только тебя глазами ела. — То есть, алкаша, который выпрашивал у тебя мелочь на обратной дороге, ты уже забыл? — углом рта улыбнулся Коля. — Сам только что мне рассказывал. — Бля. — Даня ошарашенно замолчал. — А это, между прочим, был лидер секты. У него способности, как у меня, если не сильнее. Ты, наверное, толком не помнишь, о чем с ним говорил, а сам почти наверняка выложил, что едешь куда глаза глядят, и никто в ближайшее время тебя не ждет ни дома, ни в месте назначения, потому что такого места нет. Он сделал тебе установку на невозможность выйти за указатель — заметь, ты даже не пробовал выбраться где-то в другом месте — и оповестил людей, что появилась идеальная кандидатура на роль жертвы. К тому времени, как ты дошел до указателя, вся деревня была в курсе. — Как оповестил? — мрачно спросил Даня. — Телепатически? Через разум роя? — Через группу в Вайбере, — хихикнул Коля. — У нас-то оператор был правильный, рабочий. Даня зыркнул с негодованием: смешно ему, гаду. — Что-то я этого мужика не помню, — пробурчал он. — Ни в церкви, ни… на площади. — А его там и не было, сбежал, зараза. — Коля помрачнел. — Написал, что высшие силы срочно требуют его присутствия в другом месте, скинул инструкции и смылся. Заявил бы потом, что я не я и хата не моя. Все-таки церковь с курами на иконах и убитые кошки — это одно, а ритуальное убийство человека — совсем другое. Инструкции знали все, не одни мы с Сашей, нам пришлось им следовать, чтобы народ не волновать. Мы жителей четыре месяца настраивали, не хотелось под самый конец отправить все псу под хвост. Только убивать мы, ясное дело, никого не собирались. А собирались провести… что-то вроде сеанса массового внушения под прикрытием жертвоприношения. Чтобы в дальнейшем облегчить пострадавшим выход из сложившейся ситуации. Чтобы было меньше негативных последствий. Он прервался и сказал немного смущенно: — Я, наверное, очень неуклюже рассказываю. Видишь ли, у нас есть специальный сленг, наподобие профессионального жаргона. Но он не слишком понятный для непосвященных, поэтому я сейчас, считай, синхронный перевод осуществляю. Так вот, про массовое внушение. Сашино зелье — это специальный препарат, помимо прочего повышающий гипнабельность. На короткое время, но нам бы хватило. — Вы детей наркотой поили! — возмутился Даня. Не то чтобы его сильно волновала судьба чужих детей, однако он по-прежнему злился на Колю. Раз уж предъявлять претензии — то всем скопом. — Я же сказал, что это не наркота, — парировал Коля. — И пили его только те, кто старше двенадцати. Младшие и без того достаточно внушаемы. А более старшим уже можно, он в целом безобидный, побочки редко бывают… Максимум кратковременные галлюцинации, как у тебя. Или у меня. И то, как пишут в инструкциях к лекарствам, редко — доли процента. — Ладно… — Даня ковырнул бинт, поморщился. — Если я нужен был для этого вашего сеанса, зачем ты пытался меня отпустить? Коля, к его удовольствию, явственно смешался. — Это была исключительно моя инициатива, — неловко сказал он. — Ты мне тоже понравился, и я тебя пожалел. По нашим прикидкам вероятность, что ты каким-то образом сильно пострадаешь, была невысока, но… Закон Мерфи, да? Если что-нибудь может пойти не так, оно непременно пойдёт не так. Я подумал, скажу, что ты сбежал, возьмем на роль жертвы Пашу, он что угодно изобразит, вдруг прокатит. Это было чертовски необдуманно и вопиюще непрофессионально. Ставило под угрозу всю операцию. Саша мне устный выговор влепил, когда узнал. В нашей рабочей двойке он главный, хотя все обычно думают, что наоборот. На секунду убрав руку с рулевого колеса, Коля погладил себя по солнечному сплетению, из чего Даня понял, что выговор был не только устный, а еще и с занесением под дых. Начал сочувствовать, затем подумал, что все эти сказочки про «понравился» запросто могут оказаться… ну, сказочками, очередной манипуляцией, пусть исключительно из благих побуждений, и заставил себя ожесточиться. Так некоторым мудакам и надо. Окей, предположим, гребаная физиология помешала ему преодолеть воображаемый барьер, иначе он, не будь таким слабонервным лохом, катался бы уже дальше по русским просторам и горя не знал. Возможно. Но тогда… — А если бы я стоял у барьера, и ты бы меня неожиданно толкнул? — заинтересовался Даня. — Или, как сейчас, в машину запихнул и провез? Я же не смог бы… ну, остановиться. Перемене темы Коля явно обрадовался, хотя ответил уклончиво: — Барьер ты бы, конечно, пересек, но тогда установка вошла бы в конфликт с реальностью, и один бог знает, в какие последствия это бы вылилось. У тебя ведь есть проблемы со здоровьем? Сосуды? Сердце? — Сердце чутка барахлит, — признался Даня. — Врожденное, пока ничего серьезного. — Я так и подумал, — кивнул Коля. — В худшем случае ты мог свалиться с сердечным приступом, поэтому проверять я не рискнул. Психосоматика — страшная вещь, где тонко, там и рвется. Никакой мистики, Данила. Но спасибо, что бросился меня спасать. — Не сто… — машинально начал Даня, однако поперхнулся и возмущенно уставился на Колю. — Какое еще «спасать»? Это же были мои глюки! Или… Коля слегка улыбнулся. — В объективной реальности этого не было. А в твоей личной было, и там ты, рискуя жизнью, выбрал прийти мне на помощь, несмотря на то, что я вел себя с тобой как мудак, и куда вероятнее было бы ожидать, что ты при первой же возможности сделаешь ноги. Так что я благодарен. Вне зависимости от того, случилось это на самом деле или нет. Некоторое время Даня, по-прежнему сердитый и самую малость смущенный, молчал, прокручивая в голове услышанное. Как знать, вдруг и в самом деле существуют некие специальные подразделения, которые занимаются подобными штуками… Ликвидируют секты, например — под прикрытием, с применением психотропных препаратов и массового гипноза. И нет никакой мистики… Или есть. И Коля спешно увозит его прочь от деревни потому, что на площади перед деревянной церковью валяется возле здоровенной дыры в земле туша гигантского змеепетуха, которую быстро не уберешь и никаким не выветрившимся зельем не объяснишь. И барьер был именно что волшебный, вот и исчез, только когда тварь откинулась… И жители так привычно и слаженно выполняли свои стремные ритуалы оттого, что человеческое жертвоприношение было для них отнюдь не первым. Вряд ли по одним инструкциям от загадочного лидера (если таковой вообще существовал) возможно без репетиций провернуть подобные штуки с изрядным количеством народа… Или они действительно на кошках натренировались? Даня поерзал по сиденью. Не исключено, что он отдохнет после куриной катавасии, как следует обмозгует Колину историю и найдет в ней еще кучу несостыковок. И что тогда? Оно ему надо? Думать, что угодил в чьи-то мистические мутки? Верить в существование магии и кровожадных божков? Брр. Не легче ли забить и забыть? И как быть уверенным, что вот эта последняя мысль точно принадлежит ему? А не подкинута Колей, который применяет свои ни разу не экстрасенсорные, полностью научно обоснованные способности прямо сейчас. Даня потряс вновь разнывшейся головой. Думать об этом было слишком сложно. Лучше спросить что-нибудь простое. Например… — Куда мы едем? — он машинально посмотрел в окно: там, помимо темноты и леса, ровным счетом ничего не было. — В отель, — ответил Коля. — Побуду там с тобой дня три. Я забрал твои вещи из машины, Паша подгонит ее, когда заменит колеса. — Ты останешься со мной? — Даня не торопился восторженно выпрыгивать из штанов от этой новости. — Зачем? Коля напевно помычал и не сразу, но объяснил: — Я чувствую за тебя ответственность. У тебя стресс, кровопотеря, и зелье на тебя не очень типично повлияло. Лучше перебдеть, чем потом волосы рвать. Метафорически, — прибавил он в ответ на Данино хмыканье. — Мое срочное присутствие в деревне не требуется, Саша с Пашей справятся, плюс туда приедут… специалисты. Удостоверюсь, что ты в порядке, и можешь дальше продолжать свое путешествие. Кстати, имеешь право на компенсацию за моральный и физический ущерб. Подумай об этом. Если что, я организую. — Что-то я уже не уверен, что хочу продолжать свое путешествие, — пробормотал Даня, решив насчет компенсации поразмыслить позже. Соблазн гордо вздернуть нос и отказаться был велик, с другой стороны, деньги лишними не бывают. — Я просто собирался покататься, перезагрузиться. А тут такая перезагрузка вышла, что дальше некуда. — Да уж, — усмехнулся Коля, — как говорят, после такого отпуска еще один отпуск нужен. — Вот и будет у меня отпуск, — Даня вздохнул: его живой натуре трехдневное сидение в номере претило. — Отель, надеюсь, хороший? — Лучше, чем твоя «Милена», — заверил Коля. — Ну, тогда… Стоп, а откуда ты знаешь, в какую гостиницу я собирался? Их не одна в том направлении, я никому не говорил, и бронь заранее не делал… Ты же сказал, что не умеешь читать мысли! — М-м-м, упс? Колины губы оставались неподвижными, но глаза не то что смеялись, а прямо-таки ржали, как кони, и Даня, не стерпев, забив на все правила, полез в драку, насколько позволял ремень безопасности. — Стой, Данила, я за рулем! Прекрати немедленно! А то внушу, что ты курица, будешь кудахтать до самого отеля! Кудахтать, Данила! И нести воображаемые яйца! Фу! Нельзя! Плохая курица! — Сам ты курица! Петух, бля, плешивый! — Знаешь, мне начинает казаться, что три дня с тобой в одном отеле, пусть даже в разных номерах, не такая уж хорошая идея… Ты какой-то бешеный, в деревне был поспокойнее. Лучше попрошу комнаты на разных этажах. Ко-ко-комнаты. — Я к тебе ночью приду и заклюю нафиг! Ой, загрызу… Фак. — Видишь, я два раза сказал «курица», два раза — «кудахтать», один раз — «яйца», ты сказал «курица» и «петух», я сымитировал кудахтанье. Несколько тематических слов, вуаля — и ты на крючке. Никакой мистики. Сиди и не кукарекай, Данила, сиди и не кукарекай.