Пошаговая инструкция «Как Стать Телезвездой»

Под потрёпанными ботинками хрустела мелкая бетонная крошка, а под наспех накинутую толстовку, чей капюшон вместе с тёмной медицинской маской скрывал лицо популярного телеведущего, пробирался холодный вечерний воздух. Чуя дал ему совсем немного времени на раскачку, просто прислав сообщение с текстом «Через 20 минут, чтобы без опозданий». Конечно же Дазай специально выскользнул из оцеплённого журналистами здания Агентства слишком поздно, выбравшись на крышу и уже оттуда перескочив на пожарную лестницу соседнего здания. Уж что-что, а незаметно откуда-то исчезать он умел. Теперь он брёл окольными путями до того самого магазина Антиквариата, специально усложняя себе маршрут — то ли чтобы не попадаться прохожим на глаза, то ли чтобы оттянуть неминуемую встречу. В иной раз он бы летел к своей рыжей бестии словно на крыльях, перебирая в голове тысячу подколов, но сейчас рыжая бестия в его глазах разом перестала быть такой уж бестией. Неужели возраст всё-таки брал своё, и в Осаму попросту закончился тот самый подростковый яд, позволявший устраивать ссоры на пустом месте? Чужую машину он увидел ещё из переулка. Не то чтобы он был в курсе всех автомобильных покупок своего бывшего напарника, однако вряд ли Вселенная имела настолько дурное чувство юмора, что на условленном месте могло совершенно случайно встретиться аж два любителя до неприличия дорогих машин. Дазай скользнул на заднее сидение, тихо захлопывая за собой дверь, и автомобиль тотчас тронулся с места, покидая главную улицу. — Явиться на важную встречу к важному человеку с таким опозданием… Ты всегда много о себе воображаешь, Дазай. — кисло поприветствовал его Чуя, даже не обернувшись. — В нашем дуэте именно Чуя воображает о себе больше всего. — возможно, Осаму был несколько расстроен таким холодным приёмом, поэтому специально дождался, пока Накахара, заинтригованный явно незаконченной шуткой, не покосился на него в зеркале заднего вида. — Ведь это Чуя всегда общается со мной, задрав голову! — Я вижу, за годы бурной умственной деятельности твой мозг ссохся к хренам и превратился в одну извилину. — прошипел Чуя, слишком резко затормозив на красном свете, из-за чего непристёгнутый Осаму чуть не влетел подбородком в переднее кресло. — Ладно-ладно, вешалка для шляп, только не кипятись, с моей стороны и правда было слишком низко называть тебя высокомерным. Был неправ. — хихикнул Дазай, наслаждаясь тем, насколько опасным стало выражение лица его бывшего напарника. Все тревожные мысли насчет их отношений разом отступили, и всё стало так, как было раньше. — Кстати, куда мы едем? — Если ты думал, что мы станем обсуждать детали дела, припарковавшись на людной улице, то ты реально отупел. — сквозь зубы ответил Чуя, продолжая мягко вести машину по вечернему городу. У Дазая на языке крутилась сотня шуток, и ему явно хотелось как минимум поиздеваться над болтающимся под зеркалом заднего вида ароматизатором в виде елочки — что, неужели в Мафии резко сократили зарплаты после его ухода? Но вместо этого мужчина лишь улыбнулся краешком губ и откинулся на мягкую спинку сидения, позволяя себе плыть по течению. Как бы глупо это ни звучало, но сейчас Дазаю, вымотанному событиями этого дня, казалось, будто весь мир схлопнулся до размеров автомобильного салона, и здесь, рядом с Чуей, он был в относительной безопасности. Из этого состояния его вырвала прилетевшая на колени папка, в которую была вложена как минимум дюжина анкет, на чьих полях уже значились кривые пометки. — Босс поручил нам выбрать новостное издание, которое будет играть ключевую роль в плане. Эти люди должны будут по нашей команде сорваться с места и поехать делать репортаж, без нареканий выдавая публике только нужную информацию. — пояснил Чуя, открывая похожую папку. — То, что сейчас у тебя в руках — список претендентов, который я уже просмотрел, но окончательное решение должно устраивать и Агентство тоже. — А что тогда у тебя? — с любопытством поинтересовался Дазай, косясь в чужие бумажки. — Чёрный список. Издания, которые ни за что не должны участвовать в медиа-расследовании. Не беспокойся, это тоже рано или поздно попадёт к тебе. — объяснил Чуя, почти сразу же погружаясь в работу. В машине воцарилась уютная тишина, прерываемая тихим дыханием да скрипом авторучек. Дазай уже успел забыть, каково это — работать рука об руку с Чуей, и потому теперь действовал медлительно, растягивая момент. На душе впервые за долгое время было спокойно. Закончив со своим списком, Осаму вытянул руку между сидениями и призывно сжал-разжал пальцы, привлекая к себе внимание. Накахара, не отвлекаясь от своего телефона, в котором он явно отвечал на чьё-то письмо, вложил в подставленную ладонь вторую папку, после чего Дазаю потребовалось ещё около десяти минут, чтобы всё просмотреть и вынести свой вердикт. — Чу-уя, отрывайся от своего смартфона! Что за поколение, ничего без экранчика не могут! — неприятным голосом провыл Осаму, несильно шлёпая бывшего напарника бумагами по макушке, из-за чего его модная шляпа съехала вперед, закрывая глаза. — Заткнись! — смущённо гавкнул Накахара, поправляя головной убор и спешно отнимая папки. — Почему ты отмёл «Ньюсу Эйдженси»? Они же вроде и влиятельные, и подкупить их легко? — Всё, чем они занимаются, это сплошная компиляция уже распространённых новостей. Если пару лет назад они бы и пошли против общественного мнения, то теперь вряд ли уже осмелятся. — пожал плечами Осаму. — Их влияние держится лишь на том, что зрители к ним привыкли, в остальном — это та еще шарашкина контора. — Допустим. Тебе виднее. — уступчиво отозвался Накахара, шелестя бумажками. — С «Майничи Студио» что не так? — Они почти полностью перешли на радиовещание. Но категорично отметать их я тоже не советую, пусть нашепчут всякое в уши йокогамским водителям, едущим на работу. — ответил Дазай, обнимая руками переднее кресло и наваливаясь на него всем весом, прижимаясь щекой к прохладной коже обивки и лениво рассматривая сосредоточенного Чую. — «Кумо телевижн»? Босс тоже делал на них ставку. Почему? — поинтересовался он, старательно игнорируя чужой взгляд. — Молодые и бойкие, погонятся за сенсацией, как осёл за морковкой. — тотчас пояснил Осаму, пялясь на рыжую упругую прядку, упавшую на чужое лицо. — Тем более, если верить внутренним сплетням, у ребёнка их директора недавно обнаружили рак, так что лишние деньги им не помешают. — Чернуха. — невпечатлённо покачал головой Чуя, так что непослушная прядка проехалась по бледной коже, заставляя руки Дазая чесаться от желания заправить её за аккуратное ухо. — Ты работаешь на Портовую Мафию. — расслабленно напомнил Осаму, подкладывая свои шаловливые руки под щёку, чтобы и правда ненароком не потянуться к бывшему напарнику, чьё лицо в тусклом салонном свете казалось таким нереальным и таким уставшим. — Теперь пройдёмся по тем, кого пока точно нужно держать подальше от информационного поля. — перевёл тему Чуя. — В первую очередь это государственные СМИ, спонсируемые из столицы. Далеко не всем в Токио нравится, что Портовая Мафия наращивает влияние в Йокогаме. — Верно. — кивнул Дазай. — Потом, конечно, в чёрный список отправляются те, кто сейчас раздувает скандал. Их можно будет использовать позже. — Ага, когда равновесие на весах общественного мнения восстановится. — развил его мысль Чуя, снова опуская взгляд в бумаги. — Если новостные источники, первыми объявившие Накаджиму убийцей, возьмут свои слова обратно, это произведёт сильный эффект. — На этом, в общем-то, можно остановиться. Конечно, ещё надо вести себя осторожнее с теми, кого легко перекупить. Мы всё ещё не знаем, была ли эта атака скоординирована кем-то извне. — задумчиво проговорил Дазай, почёсывая подбородок. — Наши люди работают над этим. — бесцветно отозвался Накахара. — Кстати, эти ваши люди уже нарыли достаточно информации, чтобы мы могли выстроить альтернативную версию событий? — Нет. — приглушённо отозвался Чуя. — Хотя дедлайн им был поставлен как раз на восемь вечера. Погоди, я позвоню и потороплю их. Мафиози поднял откинутый на соседнее сидение телефон и быстро кого-то набрал. Спустя ровно три гудка — Дазай считал из искреннего интереса — ему ответили и принялись что-то сумбурно объяснять, из-за чего лицо Накахары стремительно потемнело. — Вы идиоты? — припечатал он, дёрганым движением наконец заправляя за ухо мешающую прядь. Дазай жадно проследил за этим движением. — Какая к черту доставка на дом? Что?... Приказ Босса?... Мда. Ладно, вас понял, отбой. Так и не выпуская телефон из рук, Чуя уронил голову и ударился несколько раз лбом о руль, свистяще выдыхая. Наверное, будь он младше, то разорался бы прямо в машине, сам себя доводя до ещё большей истерики, но повзрослевший Накахара терпел, стараясь подавить всплеск эмоций. — Я забыл предупредить Мори-сана о том, что назначил с тобой личную встречу. Наверное, босс решил, что я просто пришлю тебе копии документов по почте. — убитым голосом объяснил он. В машине повисло молчание, во время которого Чуя наконец собрался и выпрямился, смотря на притихшего Дазая в зеркало заднего вида. — Чёрт, таким темпом вся работа встанет. Что, неужели ты даже никак не пошутишь? Тебя подменили? Где моя тупоголовая скумбрия? — Я не добиваю лежачих. — фыркнул Осаму, делая вид, что это чуино «моя» не отозвалось в его сердце непонятным теплом. — Что делать будем? — Давай я тебя высажу в минутах пяти от твоей квартиры и правда просто скину копии документов? Хотя… ты же их тогда только недели через две посмотришь. — завздыхал Чуя, качая головой. — Или, как вариант, я могу заехать к тебе, чтобы мы всё обсудили. — невозмутимо предложил Дазай. На самом деле, это был один из тех редких случаев, когда он говорил быстрее, чем думал, и потому в машине повисла неловкая тишина, в которой Осаму старался делать вид, будто его всё происходящее не волновало, а Чуя растерянно хлопал глазами. — В гости напрашиваешься? — недоверчиво уточнил Накахара, пробегаясь пальцами, затянутыми в черную кожу, по рулю. — Кормить и поить халявно не буду. — Тогда не надо меня никуда везти, высаживай. — картинно вздохнул Осаму, наваливаясь всем весом на дверь. Тотчас по всему салону щёлкнули замки, свидетельствуя о том, что единственный оставшийся способ сбежать — выбить окно. — Первое слово дороже второго, дерьмовый Дазай. Ты сам вызвался поработать сегодня вечером. — жутковато улыбнулся Чуя. Наверное, он просто радовался, что сможет поскорее разобраться со всеми делами и принести своему ненаглядному Мори лучшие результаты за кратчайшие сроки, но на мгновение Дазай позволил себе обмануться услышанным, придумывая сказанному какой-то потаённый двойной смысл. До квартиры Чуи они доехали довольно быстро, но Осаму всё равно на всякий случай успел запомнить дорогу. Не то чтобы он не знал новый адрес Накахары: после его побега из Мафии все высшие чины поспешно переселились по новым квартирам, а системы безопасности сменились на новые. Дазай не мог винить Мори за желание подстраховаться, поэтому просто принял его ход и позже навёл нужные справки. На картинках в интернете дом Чуи выглядел хуже, чем в реальной жизни. Стеклянно-бетонный фасад искрился, отражая ночные фонари, и Дазай засмотрелся на его зеркальные стены, прозевав момент, когда Чуя открыл дверь и проскользнул внутрь. Еле успев поймать затворяющуюся створку, Осаму тихо хмыкнул, понимая, что с Накахары сталось бы оставить его на улице, чтобы Дазай как-нибудь сам попал в здание. В доме было несколько квартир, в каждую из которых можно было попасть только с отдельной лестничной клетки, открывающейся ключами. Осаму хвостиком проследовал за Чуей, прикидывая, в какой момент можно будет незаметно свистнуть его комплект, чтобы сделать копии. Достав из личного почтового ящика запечатанный конверт альбомного формата, чем-то туго набитый, Накахара запустил Осаму в квартиру. Внутри она выглядела дорого, являя собой выверенное сочетание хай-тека и лофтового уюта. На первом этаже располагались совмещённые друг с другом кухня и гостиная, уставленная массивными шкафами с книгами, и две просторные ванные. На втором этаже, соединённом с первым витой изящной лестницей, разместились две спальни, хозяйская и гостевая, разделённые кабинетом. Оглядев внутреннее убранство, Дазай присвистнул. Его слизняк всегда был падок на изысканную роскошь. Пускай Чуя гордо пообещал, что никакого сервиса Дазай в его квартире не дождётся, на кухонной барной стойке сами собой материализовались две чашки с дымящимся чаем. Пригубив, Осаму с удивлением понял, что чай был заварен именно так, как он любил: чёрный, хранящий в себе травяную терпкость, слегка вяжущий на языке, но привносящий стройность в хаотичный поток мыслей. — Не рассиживайся так, будто пришёл отдыхать. — сурово припечатал Чуя, придвигая к себе свою чашку чего-то красного, напоминавшего по запаху фруктовый чай. Перед Дазаем на столешницу шлёпнулась кипа бумаг с прикреплёнными к ним фотографиями, и в воздухе снова повисла тишина, прерываемся шелестом документов. — Ну как? Ты ожидал от него что-нибудь подобное? — спросил Чуя, когда вся новая информация была наконец изучена. В процессе они перебрались на диван в гостиной, оставляя опустевшие кружки на журнальном столике. — Признаюсь, происходящее стало для меня неприятным сюрпризом. — вздохнул Дазай, потирая виски, после долгого дня разрывающиеся острой болью. — Однако с самого начала было понятно, что вряд ли кто-то с кристально чистым прошлым окажется на улице. — И ты всё равно привёл его в Агентство. Годы идут, а твоя склонность цеплять детей, оказавшихся на обочине жизни, остается прежней. — вздохнул Чуя, и его голос звучал мягко и совсем не обвиняюще. Будто он даже был тронут чужим поведением. — Только вот тащить потенциальных преступников в Мафию и в Агентство — разные вещи, Дазай. Сейчас ты это понимаешь. — Акутагава и Ацуши — абсолютно несравнимые случаи. — строго покачал головой Осаму, заворачиваясь в плед, наброшенный на спинку дивана. — Да. Но представь, каково это: понимать, что ты неудавшийся эксперимент. — прохладно спросил Накахара, изучая чужое лицо льдистыми глазами. Порой его взгляд мог быть воздушно-тёплым, как летнее небо, а иногда он обжигал смертельным арктическим холодом. Сейчас, похоже, был как раз второй случай. — Никто никогда не говорил, что Рюноскэ — неудавшийся эксперимент. Просто к нему нужен другой, более жёсткий подход. — Осаму нахмурился, глядя на бывшего напарника. Он всегда знал, что Чуя не одобрял его методов воспитания, однако тот всегда молчал. Сегодня, видимо, настал вечер откровений. — Да, ты прав. Его нужно ломать так, что всю оставшуюся жизнь он будет шарахаться от любого проявления тепла, гиперфиксируясь на человеке из прошлого. — хмыкнул Чуя, и в его глазах заплясали злые чертята. — Ты уж определись, хороший ты или всё ещё плохой. Растя Ацуши пряником, а Акутагаву — кнутом, ты сидишь на двух стульях, и это раздражает. — Акутагава достаточно взрослый, ему пришло время самостоятельно всё понять. Если я продолжу его наставлять, он ничему не научится. — Дазай послал в Накахару один из своих фирменных мрачных взглядов, сигнализирующих о том, что собеседнику пора падать на колени и слёзно извиняться за всё сказанное. Но они с Чуей буквально росли бок о бок, из-за чего у последнего выработался иммунитет к подобного рода взглядам. — Нихера Акутагава не взрослый. Ему двадцать. — проворчал Чуя, скрещивая руки на груди. — Мы с тобой в двадцать детьми не были. И вообще, откуда вдруг такое беспокойство? Неужели вы успели подружиться? — последнее слово он неприятно протянул, будто вкладывая в него что-то ещё. — Я просто привык подчищать твои проёбы, Дазай. — мрачно ответил Чуя. Между ними повисло напряжённое молчание, после которого Накахара, передёрнув плечами, уже совсем другим тоном добавил. — А каким ты был в двадцать, я не знаю. Ты лишил меня этого знания. Осаму поджал губы. Он знал, был готов к тому, что Накахара начнёт кидаться обвинениями, так что его не задевала суть сказанного. В конце концов, он знал, что сделал тогда правильный выбор. Его неприятно оцарапали чувства, вложенные в чужой голос. Там не было жгучей обиды — не такое настроение царило в воздухе. Нет, это было смирившееся отчаяние. Будто бы Чуя уже давно осознал и принял, что всё, что их связывало, осталось в прошлом, и теперь жил с огромной незаживающей раной на сердце. Будто своими словами он хотел донести до Дазая хотя бы частичку своей боли. Осаму… Осаму усердно ничего не чувствовал все эти годы. Он бежал от собственных переживаний либо на дно бутылки, шляясь по худшим барам Йокогамы, либо в тяжёлый сон, навеянный передозировками, либо в холодное оцепенение, принесённое острыми лезвиями, которые Дазай даже не трудился стерилизовать. Он долго разрушал себя, помышляя, что своим уходом пускай и принёс бывшему товарищу боль, но подарил ему в перспективе шанс на лучшую жизнь. И пускай в его голове было много сомнений, видеть им подтверждение было сложно. Особенно для Осаму, не привыкшего просчитываться. — Молчишь. — голос Чуи был смеющимся, но в его глазах не было ни грамма веселья. Тихо вздохнув, он закрыл глаза, откидывая голову на спинку. — Не утруждайся ответом, Дазай. Одно то, что я могу сейчас сказать тебе о том, что успел надумать за всё это время, уже оправдывает твоё пребывание здесь. — Тогда говори. — ровно отозвался Дазай, не сводя со своего бывшего напарника взгляд. Ему очень хотелось подняться и сбежать, но они ещё не обсудили самое важное. — Может чуть позже. — Чуя махнул рукой. — Сейчас нам надо решить, с какой легендой выступит выбранное нами СМИ. — Всё легко. Обвиним псевдо-свидетелей. — пожал плечами Осаму, малодушно радуясь тому, что в воздух вернулась более-менее рабочая атмосфера. — Почему псевдо? — уточнил Накахара, склоняя голову к плечу, и его волосы тяжёлой медной волной заструились по ткани жилетки, слабо мерцая в верхнем свете. — Они слишком глубоко погружены в произошедшее. Конечно, многое придётся выяснять уже на месте, однако сразу становится понятно, что большая часть вины лежит именно на этих людях. Тем более, на их руках столько мелких прегрешений, что нам легко получится переубедить общественность. — Отлично. — хмыкнул Накахара, резко поднимаясь с дивана. Через пару мгновений он вернулся в гостиную, неся в руках свой ноутбук. — И что мне с этим делать? — лукаво спросил Осаму, когда ноутбук оказался прямо перед ним. — Пиши письмо со сценарием. Позже я отправлю его человеку, координирующему это дело, и дальше будет отобрана команда, которая сопроводит журналистов в детский дом. — объяснил Чуя, упирая руки в бока и глядя на Дазая сверху вниз. — Сразу предупреждая твои вопросы, да, ты можешь пошариться по моим вкладкам. Даже если я тебе запрещу, тебя это не остановит. Так что мне просто всё равно. С этими словами он удалился, и спустя пару минут из ванной раздался шум воды. Это «всё равно» легло Дазаю на душу неприятным грузом, и он, нахмурившись, принялся быстро составлять текст для новостного выпуска, благо, опыта в этом деле у него было предостаточно. Когда Чуя вернулся в гостиную в домашней одежде и с распущенными волосами, Дазай уже самостоятельно отправил письмо, найдя все нужные ему контакты и приложив к нему инструкции насчет выбора СМИ и людей в сопровождающую команду. Ради веселья он даже специально подражал деловому тону Накахары, стараясь составить текст так, чтобы у получателя не возникло сомнений насчет того, что он общается именно с Исполнителем. Оторвавшись от экрана, Осаму со скрытым удовольствием окинул взглядом чужую фигуру. Теперь, избавившись от мафиозной строгости, затянутой в деловой костюм и обвитой кожаной портупеей с кобурой, Чуя выглядел очень уютно, кутаясь в безразмерную кофту. — Дописал? — его голос звучал на грани разбитости, поэтому Дазай просто кивнул, отставив от себя ноутбук. Накахара присел на противоположный край дивана, подтягивая под себя ноги и закрывая руками глаза. Глядя на это, Осаму чувствовал что-то болезненно-щемящее: Чуя всегда ревностно сражался за то, чтобы не выглядеть в чужих глазах маленьким и ранимым, но в данный момент он не побоялся скинуть с себя свой панцирь. Неужели спустя целое предательство и несколько лет одиночества он всё ещё ему доверял? — Ты хотел поговорить. — сухо напомнил Дазай. Всё его существо агонизировало и буквально кричало, что это чертовски плохая идея. Дазай Осаму не умел говорить по душам. Дазай Осаму умел врать и язвительно шутить, позже утопая в собственном тёмном отчаянии. Но разум, в кои-то веки такой спокойный, шептал, что надо дать Чуе выговориться. — Надо же. — произнес Чуя, и от искреннего удивления в его голосе стало мерзко. Помолчав, он сказал. — Если честно, я и не знаю, что говорить. Мыслей много, но я никогда не думал, как их можно… ну, выразить. Накахара снова замолчал, а Осаму просто смирно сидел чуть больше чем в метре от него, комкая в руках плед. — Мне было неприятно. Я будто взял и резко остался за бортом. Ты всегда был заводилой и всегда принимал стратегически верные решения, хотя и казался тупым как пробка. Поэтому, когда ты слинял, моя жизнь показалась мне какой-то… ну... блять, я не знаю. — Чуя снова вздохнул, стараясь даже не смотреть в сторону Осаму. — Знаешь, мы ведь с тобой никогда не притворялись друзьями или кем-то вроде. Именно из-за этого мне казалось, что между нами всё искренне и просто. Своим уходом ты будто прокричал мне в лицо, что я всё это время был неправ. Моё членство в Мафии началось с тебя, ты был его неотъемлемой частью. Потом я как-то так интересно проебался с планированием, что вся моя жизнь выстроилась только на Портовой Мафии. Поэтому в восемнадцать я будто резко лишился фундамента. Пришлось работать за троих, чтобы как-то заполнить эту пустоту, чтобы ничего не разрушилось. Чуя так и не смотрел в сторону Дазая, а тот абсолютно не понимал, как себя вести. Знал только, что одним неверным жестом может всё испортить. — Я уже говорил, что тебе необязательно отвечать. — сухо припечатал Чуя, разваливаясь на диване. — Ты просто уйдёшь, а я открою какое-нибудь хорошее вино и посмакую эту новоприобретённую лёгкость. Я её, правда, ещё не чувствую, но вроде у нормальных людей она наступает после подобных разговоров. — Мы не нормальные люди. — всё, что смог выдавить из себя Осаму. Он злился на то, что всё его красноречие куда-то резко испарилось, оставляя его наедине со сложившейся ситуацией. — Ты прав. — отозвался Чуя, и в голосе его больше не было противной горечи. Хохотнув, он поднялся с дивана, подходя к шкафам на кухне, заставленными бутылками на любой вкус и цвет. Дазай внутренне удивился, что заметил их только сейчас. С характерным звуком откупорив какое-то очередное супер-выдержанное и космически дорогое вино, Накахара плеснул его в два бокала и поставил их на журнальный столик, потеснив кружки с допитым чаем, из-за чего вид у столика создавался крайне забавный: хоть сейчас бери и пиши натюрморт. Отпив немного, Чуя блаженно выдохнул, снова растекаясь по своему краю дивана. — Прекрати выглядеть таким напряжённым. — устало буркнул он, махнув рукой. — Вроде выговорился я, а на грани истерики ты. Тупая расстановка. — Я не на грани истерики. — поправил его Дазай и почти сразу же осёкся, понимая, что его голос слегка дрогнул. — Вижу я. Ты либо пей, либо катись уже отсюда. — хмыкнул Чуя, снова прикладываясь к бокалу. Дазай проследил его движение, на долю мгновения прикипая к порозовевшим губам, и неверной рукой подцепил стеклянную ножку, вливая в себя алкоголь через силу. И он, и Чуя знали, что вино и Дазай — вещи параллельные, но сейчас Осаму понимал, что ему пока стоит играть по чужим правилам. — Как тебе? — странным тоном спросил Накахара. — Кислятина. — Дазай поморщился, отставив от себя фужер и с удивлением вдрогнув, когда Чуя потянулся и пнул его ногой в бедро. — Нихуя ты не понимаешь, Дазай. Никогда не понимал и сейчас не понимаешь. — выплюнул он, и Осаму снова перевёл взгляд на своего бывшего напарника. Его брови тотчас поползли вверх: несмотря на напускную беззаботность, Чуя и сам был на гране истерики. Нервное напряжение, усталость и этот разговор начинали сказываться на мафиози, из-за чего тот резко побледнел, блестел абсолютно не пьяными глазами и мелко трясся. Разговориться и показать себя уставшего при Дазае — это одно. Разразиться слезами или криками — абсолютно другое. Второго Чуя себе долго не сможет простить, но сейчас только от Осаму зависело то, как начнут развиваться события. Нужно было срочно поменять обстановку. — Что ты творишь? — то ли пискнул, то ли взвизгнул Чуя, когда Дазай сделал первое, что пришло ему в голову: накинул на Накахару плед, принимаясь пеленать его, как ребёнка или как огромную гусеницу. В юношестве это работало безотказно: мафиози, готовившийся закатить скандал, быстро забывался, и вот уже в следующее мгновение они в обнимку катались по кровати, дивану или даже полу, пинаясь, лягаясь и делая вид, будто они не пытаются ненароком прижаться друг к дружке поближе, утоляя тактильный голод и бушующие гормоны. — Я тебя окукливаю. — предельно серьёзно произнёс Дазай, сильнее обвивая руки вокруг брыкающегося Накахары. — Может, из такого слизняка как ты получится очень красивая бабочка? — Иди нахуй! — теперь голос Чуи стал приглушённым из-за нескольких слоёв пледа, заставляя Дазая тихо рассмеяться. Поддавшись непонятному порыву, он наклонился вперёд, прижимаясь к чему-то, что должно было быть чуиным плечом, в невесомом поцелуе. Искристое чувство, заполнившее душу и голову Осаму, омрачилось тем, что мафиози в его хватке сильно дёрнулся, ударяя Дазая по подставленному лицу. Тихо завыв, мужчина отстранился. — Я тебя ударил? — из-за пледа было непонятно, звучало раскаяние в чужом голосе искренне или же наигранно, но Дазай на всякий случай ответил: — Да, прямо в челюсть. Мне очень больно. — Ну вот значит держи свои челюсти подальше от меня! — рыкнул Чуя, заставляя Осаму снова покрепче обнять сверток. — Хочешь, я расскажу тебе секрет? — спустя пару минут уютного молчания спросил Дазай. Настроение у него установилось игривое, и потому теперь на фоне чужих и собственных переживаний ему тоже хотелось в чем-то признаться. — Допустим. — пробубнила пледовая гусеница. — Я привык ненавидеть себя и своё прошлое. Но в последнее время я стал чаще задумываться обо всём, что со мной было, и знаешь, к каким выводам я пришёл? — начал Осаму, чуть покачиваясь на месте, будто баюкая притихшего Чую. — К каким? — вяло спросил Чуя, видимо понимая, что ему надо как-то поучаствовать в этом монологе, играя роль заинтригованного слушателя. — Что в моём прошлом есть место хорошим моментам, которые я не ценил. — на душе стало немного легче, и Дазай тихо выдохнул, позволяя слабой улыбке скользнуть на свои губы. — …Здорово. — растерянно отозвался Накахара. Он явно тоже не знал, как реагировать на искренность своего бывшего напарника, и потому ещё больше притих, стараясь слиться с пледом. — Чуя… — пробормотал Осаму, слегка покачав головой. — Все эти хорошие моменты так или иначе связаны с тобой. Веришь? — на последнем слове он позволил себе усмехнуться, не препятствуя, когда Накахара принялся выворачиваться из его хватки. Вот из-под тяжёлой ткани появилось его лицо, раскрасневшееся то ли от услышанного, то ли от возни и духоты. Его волосы были забавно всклокочены, из-за чего казалось, будто мафиози только проснулся. Чуя потрясённо уставился на Дазая, хватая ртом воздух, а Дазай в свою очередь не мог оторвать от него взгляд. Тот выглядел так глупо, но так чертовски красиво, что обычно холодное и безучастное сердце Осаму, мечтающее когда-нибудь замереть в сладком оцепенении смерти, ускорилось, выбивая по рёбрам неровный, скачущий ритм. Дазай был слишком отвлечён подсчётом своего сердцебиения, так что, когда ему на щёку легла тёплая ладонь, он нервно дёрнулся и вернул взгляд на Чую, переползшего по дивану ближе к Осаму. В том, как он склонился вперед, в том, как сияли его глаза, снова превратившиеся в бескрайнее летнее небо, не было никакого подтекста, но в голове Осаму всё равно стало тяжёло и шумно, и он, первоклассный ухажер и дамский угодник, беспомощно застыл на месте. — Дазай. — удивлённо выдохнул Накахара, на котором, кажется, всё-таки начало сказываться выпитое вино. Он соскользнул пальцами вниз и усилил хватку на чужой челюсти, которая, ушибленная, теперь под его прикосновениями отдавала во всё тело Дазая сладкой болью. Чуя слегка приподнял его лицо за подбородок, вглядываясь в коньячно-тёмные глаза, ища там подтверждение сказанному. И ровно в этот момент Осаму стало до чёртиков страшно от того, что именно мафиози мог ненароком найти в глубине его греховной души. Поэтому он рвано сглотнул и как-то сипло позвал Чую по имени, желая разрушить магию момента, но Накахара не спешил убирать руку. — Чуя. — повторил Дазай, корча жалостливое лицо. — Что такое? — устало спросил мафиози, прикрывая глаза. Перестав чувствовать на себе этот бурлящий взгляд, Осаму осмелел. — Пусти меня. Мне пора. — выдавил он, изо всех сил игнорируя собственное разочарование. — Так поздно. Я могу положить тебя на диване. — задумчиво произнес Чуя. Соблазн рос, и потому Дазай резко вывернулся, рывком поднимаясь с дивана. — Мне надо домой. — как-то остервенело повторил он, хотя, по большому счёту, никуда ему нужно не было. — Я вызову такси. — начал было Чуя, поднимаясь вслед за ним, но Осаму отмахнулся. — Сам доберусь. Я отправил копию легенды и документов по делу Акутагаве, пусть он этим займётся. — Дазай надеялся, что упоминание Рюноскэ вернёт Чую с небес на землю. Его ожидания подтвердились: в глаза напротив вернулась тяжесть. — Ладно. — сдержанно ответил Чуя, сжимая руки в кулаки, но даже не стараясь спорить. Такая покладистость сильно била по дазаевской выдержке. Ему-то хотелось влезть в очередную ссору, чтобы внести привычную стабильность в этот вечер, но Чуя, кажется, упорно не видел его попыток. — Спокойной ночи. — бросил Дазай, спешно обуваясь и накидывая на плечи плащ. На часах была половина одиннадцатого, до снятой махонькой квартирки было идти в лучшем случае минут сорок, но Осаму был готов на всё, лишь бы сбежать от такого неизвестного Чуи. — Спокойной ночи, Дазай. — стрелой вонзилось ему прямо промеж лопаток.