Пленница тëмного мага

Пробуждение под звуки волн, разбивающихся о берег, и крики чаек вдалеке всегда вызывало улыбку на лице Гермионы. А если добавить к этому свежий запах соленой воды, просачивающийся через открытое окно на ветру, она и вовсе была довольна. Ощущение теплой обнаженной груди своего смуглого и задумчивого волшебника, прижатой к ее спине, вызывало у нее чувство эйфории. Она могла закрыть глаза и почти забыть предыдущие три недели. Ощущение ровного дыхания Антонина на затылке, щекочущего волосы, заставляло все, что она пережила, становиться для неë просто дурным сном, от которого она наконец очнулась. Она могла забыть о том, что чуть не погибла от рук разъяренной Алекто Кэрроу, и подавить любую затаенную обиду на своих бывших друзей и союзников, которые больше не доверяли ей в кругу своих. Душераздирающее выражение лица Торфинна, когда он сказал ей о своих чувствах, а она ответила ему, что он напугал ее, могло быть почти воспоминанием из чьей-то другой жизни. Она чувствовала себя в безопасности в объятиях человека, который не раз доказывал, что готов убивать ради нее. Было более чем странно думать о том, как сильно изменилась ее жизнь за тот почти год, который она провела в одной постели со страшным Пожирателем Смерти. Временами она не могла вспомнить, какой была жизнь без мужчины, который когда-то преследовал ее в ночных кошмарах, а теперь лежал рядом с ней. Он сделал прошлое слишком легким для забвения своими молчаливыми обещаниями будущего. Когда-то он хотел покончить с ее существованием. Теперь, казалось, он жаждал наполнить его волнующими воспоминаниями и обещаниями о том, что жизнь вместе будет ярче, чем порознь. Никогда нельзя было с уверенностью сказать, в какой именно момент обычно спокойный мужчина пробрался в ее сердце. Все происходило постепенно, без спешки. Гермиона отбросила воспоминание о разговоре с Торфинном о том, были ли ее чувства к Антонину правдой или побочным эффектом необычного случая Стокгольмского синдрома. Несомненно, она понимала свои собственные чувства лучше, чем кто-либо другой. Их история не была традиционной. Она, конечно, не могла себе представить, что однажды будет уверена в том, что действительно любит Антонина Долохова, когда лежала в лазарете, выздоравливая от его проклятия, или изменяла его воспоминания, пока он лежал без сознания на липком полу безвкусного маггловского кафе. Все, что Гермиона знала наверняка, это то, что она предпочла бы просыпаться каждое утро в безопасном коконе в пределах его тëплых объятий, чем где-либо еще. - "Я скучала по тому, чтобы просыпаться с тобой", - прошептала она на всю комнату, как только его тихий храп прекратился. Она почувствовала, как его руки слегка сжались вокруг ее тела, прежде чем он поцеловал ее в макушку, в копну кудряшек. Антонин попытался подавить зевок посреди поцелуя, что только заставило ее улыбнуться шире. Если бы кто-нибудь еще знал, каким восхитительно очаровательным еë волшебник может быть с утра пораньше, в мире было бы намного меньше людей, которые боялись этого человека. - "Лучше сохранить это в моем маленьком секрете, чтобы не задеть его хрупкое самолюбие", - подумала она про себя с еще одной яркой улыбкой. Гермиона осторожно повернулась в объятиях Антонина лицом ко все еще сонному волшебнику. Его темно-карие глаза оставались закрытыми, но намек на улыбку тронул его полные губы, когда она прижалась к его груди. - "Я ненавидела каждую минуту, когда тебя не было рядом", - тихо сказала она. Антонин притянул ее тело ближе к себе во время этих слов. Она положила голову в безопасное место чуть ниже его подбородка. Ее волосы, должно быть, щекотали его чувствительное лицо, но он не жаловался. Мужчина несколько раз нежно поцеловал ее в макушку, прежде чем, наконец, открыл рот, чтобы заговорить. - Я тоже скучал по тебе. Я был несчастен, когда твои ледяные ножки каждую ночь не забирались ко мне под одеяло. Гермиона фыркнула. Он по-прежнему шипел и подпрыгивал каждый раз, когда ее ноги искали дополнительного тепла. Проклятия, которые он практически выкрикивал каждый раз, казалось, только поощряли дерзкую ведьму повторять свои действия при любой возможности. Ему как никогда удавалось рассмешить ее. - "О, дорогой, мне так жаль, - поддразнила она приторно-сладким, неискренним тоном.- Это, должно быть,чересчур ужасно для тебя." - "Так и есть, - согласился он, приподняв ее подбородок свободной рукой, чтобы накрыть ее губы своими.- Я привык к тому, что раздражаюсь каждый раз, когда пытаюсь заснуть. Я не знал, что без тебя делать". - Я бы хотела, чтобы тебе больше не приходилось уходить. Антонин издал тяжелый вздох и откинул голову на подушку. Ни один из них на самом деле не хотел затрагивать проблему его частых вызовов за пределы их безопасного убежища, но Гермиона не могла сдержать рвущихся наружу слов. Они оба знали, что это только вопрос времени, когда его снова вызовут. В следующий раз он может не прийти домой. Пока он подчинялся прихотям сумасшедшего, они не были в безопасности. Они никогда не могли по-настоящему планировать совместное будущее, потому что в тот момент будущего не существовало. Только настоящее. - "Мне очень жаль, что меня не было здесь, чтобы защитить тебя от Алекто", - прошептал он после нескольких минут тревожного молчания. - Я не жду извинений, Антонин. Это не твоя вина. Как только последние несколько слов слетели с ее языка, Антонин выпрямился в постели, отодвинув свою ведьму в сторону. Гермиона заставила себя принять сидячее положение, чтобы лучше разглядеть огонь, бушующий в глазах ее волшебника. Он был злее, чем она видела его за долгое время. Она практически ощущала статику его грубой магии, исходящую от его напряженного тела. - "Не моя вина?- спросил он, горечь и боль сорвались с его языка.- Это не моя вина, что ты даже в нашем доме не была в безопасности?" - Антонин... - Это не моя вина, что я оставил тебя уязвимой и одинокой, главной мишенью для психованной суки, которая ненавидела меня и хотела заставить страдать? Это не моя вина, что ты чуть не умерла? Атмосфера в их спальне накалилась. Гермиона знала, что он никогда бы не причинил ей вреда намеренно, но она также поняла, что может начаться неконтролируемая магическая вспышка, когда тоже распознала ее. Антонин провел руками по волосам с такой силой, что она была уверена в том, что он вырывает клочки с корнем. - Я был за тысячи миль отсюда, когда ты лежала в нашем доме, истекая кровью, Гермиона! Я привез тебя в этот коттедж, потому что он был защищен и находился далеко от наших врагов. Даже этого было недостаточно! В воздухе, казалось, чувствовался треск от ярости мужчины. Волосы Гермионы встали дыбом. Если бы она не знала этого волшебника, она бы испугалась остаться с ним наедине в тот момент. Весь его немалый гнев был обращен вовнутрь. Такой могущественный волшебник, как Антонин, мог бы вызвать у себя обширный сердечный приступ или инсульт, если бы не был достаточно осторожен. Она рисковала быть покалеченной волнами, исходящими от его кожи, однако решилась нежно коснуться его руки. Даже его грубая магия не причинила ей вреда, но она почувствовала странное покалывание вверх и вниз по шраму, который он оставил ей много лет назад при контакте. Ей было необходимо немедленно найти способ успокоить его. - Я была не одна, Антонин. Ты оставил меня здесь с Аргосом. Я не была беззащитна. Он спас мне жизнь. Ее слова вроде как попали в цель. Раскрасневшиеся щеки мужчины немного побледнели, когда он начал смеяться резким смехом. Хотя его ярость несколько поутихла, она не была настолько наивна, чтобы поверить, что эта вспышка закончилась. - Да, я оставил тебя наедине с гребаной собакой! Молодец! Ты, конечно, понимаешь, что, если бы он был настоящей собакой, я бы на днях вернулся домой и обнаружил тебя и Алекто мертвыми в гостиной? Его карие глаза блестели от непролитых слез. Он сжимал и разжимал кулаки. Его руки дрожали. Он прерывисто дышал, очевидно, пытаясь сделать глубокий вдох, но безуспешно. Гермиона одним быстрым движением сорвала с него покрывало. Она оседлала его бедра и обеими руками обхватила его щеки. Ее нос коснулся его носа, когда она заставила его встретиться с ней взглядом. Сначала это было нелегко. Как только он понял, что она не собирается оставлять его в покое, пока они не встретятся взглядами, он позволил ей смотреть в глубокий коричневый омут, который всегда заставлял ее дрожать, когда она чувствовала, как его взгляд скользит по ее телу. - Я. В. Порядке. Антонин. Она выделяла каждое слово по отдельности, чтобы убедиться, что ее мысль была высказана. Его страхи были искренними. Она никогда бы не сказала ему, что у него не было права бояться того, что он сделал, но в тот момент в них не было необходимости. Размышления о том, "что, если", были контрпродуктивны. Они могли провести остаток своей жизни, погрязая в своих ошибках и переживаниях о том, что могло бы случиться, если бы им не повезло. Они долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Постепенно она почувствовала, как его дрожь утихла. Его дыхание стало глубже и замедлилось. Когда он перестал сжимать и разжимать кулаки, чтобы положить ладони ей на поясницу, Гермиона глубоко выдохнула. Она не осознавала, что задержала дыхание. Он закрыл глаза, заставляя слезы, которые он не хотел лить, скатиться под веки. Гермиона вытерла их большими пальцами точно так же, как он делал ей бесчисленное количество раз до этого. Его руки обхватили ее, притягивая ее голову к своему плечу. Она обвила руками его спину, прижимаясь к нему изо всех сил. "Ты полностью околдовала меня, женщина, - прошептал он ей в волосы много позже. Его голос был хриплым, но твердым.- Я боюсь за тебя больше, чем когда-либо боялся за себя". Она крепче сжала его. Он крепче сжал ее. Они оставались в том же положении, пока оба не начали нормально дышать. Гермиона почувствовала, как замедлился его пульс. Антонин, наконец, был тем, кто пошевелился первым. Он откинулся на подушку, а его ведьма лежала у него на груди. Ни один из них не был уверен, что сказать дальше. Утро и так выдалось напряженным. - "Значит, Аргос на самом деле волшебник, - сказала Гермиона, отчаянно пытаясь хоть как-то заполнить неловкую тишину.- Это довольно странно". Антонин фыркнул, заставив девушку смущëнно хихикать. Всего через несколько мгновений они оба смеялись так сильно, что им снова стало трудно дышать. Это была идеальная тема для разговора, чтобы снять напряжение. - Ты не злишься, что он обманывал нас все это время? - Честно говоря, я все еще пытаюсь осмыслить все это. Возможно, я до сих пор в шоке. Она, безусловно, могла согласиться. Предыдущий день был одним экстремальным моментом за другим. Трудно было поверить, что двадцать четыре часа назад она проснулась в постели Торфинна, и ее мир полностью перевернулся с ног на голову. У нее больше не было союзников в Сопротивлении. Люди, которых она любила и уважала долгие годы, с лëгкостью отвернулись от нее. Ей каким-то образом удалось ускользнуть и от Уолдена Макнейра, и от Теодора Нотта. Все это меркло по сравнению с тем, что ее собака на самом деле была предположительно мертвым мужем Беллатриссы Лестрейндж. Этого было достаточно, чтобы у кого угодно заболела голова. - "Это, конечно, странная ситуация, - продолжил Антонин.- Но, честно говоря, я не могу точно винить мужчину за то, что он пошел на такие крайности, чтобы сбежать от своей жены". - "Я тоже не могу", - согласилась Гермиона. - Лично я, на его месте, думаю, просто убил бы сумасшедшую женщину, но Рудди никогда не был склонен к насилию. Он слишком мягок. Из-за этого вызвал бесконечные проблемы во время первой войны. Удивительно, что он смог убить Алекто таким жестоким способом. Должно быть, ты действительно заботишься о нем, дорогая. - Что нам теперь делать с ним? Антонин вздохнул. На самом деле у него было не так много времени, чтобы обдумать эту ситуацию. Все произошло так быстро прошлой ночью. - "Ты понимаешь, что ты в долгу перед ним на всю жизнь?" - спросил Антонин. Гермиона кивнула. Она чувствовала странную связь с собакой. А после того, как он открылся ей, и с волшебником. Этой связи она на самом деле не испытывала раньше. Это было почти непреодолимое желание защитить этого человека. Конечно, это можно было бы просто объяснить тем, что она необдуманная гриффиндорка со склонностью к безнадежным делам. - Мы должны защищать его. Как ради тебя, так и ради него. Если бы с ним что-то случилось, и у нас была бы возможность защитить его, долг мог бы вызвать некоторые неприятные побочные эффекты, которых мы хотим избежать любой ценой. Долги за жизнь - серьезная форма магии. - Что мы можем сделать? - Мы не можем его выгнать. Если бы Рабастан знал, что он жив, он бы без колебаний выдал Рудольфуса Темному лорду. - Его собственный брат? Мысль о предательстве родного брата разозлила Гермиону. Гарри даже не был ее братом по крови, но она, конечно, никогда не могла представить себе случай, когда она добровольно отказалась бы от него. Разве она не доказала это, когда солгала под пытками ради него? Когда она использовала свои ограниченные способности за мгновение до того, как их схватили Пожиратели, чтобы попытаться скрыть его истинную личность? Рабастан всегда вызывал у нее отвращение, и все же это было намного хуже, чем все, что он делал или представлял, что делает с ней в поместье. Братья Лестрейндж никогда не были близки. Рабастан ненавидит Рудольфуса, а Рудольфус всегда просто хотел, чтобы его оставили в покое. Их жизни могли бы быть совсем другими и намного счастливее, если бы они поменялись местами в порядке рождения. Если будет доказано, что Рудольфус жив, он снова наследник. Рабастан непременно выдал бы своего брата, если бы это означало, что младший Лейстрендж не потеряет наследство. - Это варварство. Его собственный брат! - Я согласен. Мой младший брат дожил всего до двух лет, но я всегда яростно защищал его. Не могу представить, что это когда-нибудь изменилось бы. Гермиона теснее прижалась к мужчине. Временами он мог быть таким загадочным, а потом случайно рассказать о своем прошлом то, чего она не ожидала. Он никогда не говорил о младшем брате. Она всегда предполагала, что он был единственным ребенком в семье. Гермиона снова сделала мысленную пометку напомнить себе, что когда-нибудь в будущем нужно будет затронуть эту тему в разговоре. Она сделала множество мысленных заметок. - "Ему придется остаться с нами, пока мы не придумаем что-нибудь получше, - сказал Антонин.- Но я не буду отрицать то, что мне нравится, когда рядом кто-то есть, когда ты одна. Может, он и не жестокий человек, но Рудольфус - могущественный волшебник, который хочет защитить тебя. - "Ты действительно доверяешь ему остаться со мной наедине?- она поддразнила, значительно улучшив мужчине настроение.- Я полагаю, он относительно красивый мужчина под всей этой растительностью на лице, и ты знаешь, что ему нравится смотреть, как я купаюсь". Антонин рассмеялся. - Помимо всего прочего, проклятый пес, но да, я ему доверяю. Более того, я доверяю тебе. Чтобы доказать ценность своих слов, он запечатлел на ее губах нежный поцелуй. Через несколько секунд они оторвались друг от друга. Гермиона снова положила голову ему на плечо. Ей никогда не надоедало просто сидеть у него на коленях, когда он обнимал ее. Это было успокаивающе и знакомо. - "Рудольфус может остаться в комнате для гостей после ухода Торфинна, - добавил Антонин.- Или, черт возьми, он может продолжать спать на коврике, мне все равно. Мы несем ответственность за то, чтобы у него было безопасное укрытие. Мы перед ним в долгу". Гермиона не знала, что ответить. Конечно, она хотела сделать все, что в ее силах, чтобы отплатить Рудольфусу за еë спасение. Она еще теснее прижалась к Антонину. Он продолжал проводить рукой по ее кудрям. Это действие успокоило его лучше, чем любые слова, которые она могла произнести. - "Как там было в России?"- спросила Гермиона. Она хотела спросить его о его миссии и о том, почему его так долго не было прошлой ночью, но до этого момента возможности для обсуждения не представлялось. Антонин громко, драматично вздохнул. В конце концов, ей не нужно было его спрашивать. Его невербальная коммуникация работала просто отлично. - Чертовски плохо. Было холодно. Нечего было искать. Каждая зацепка, которая у нас была, оборачивалась очередным тупиком. Никто не хотел сотрудничать. Я почти не спал. Все думал об одной прекрасной девушке дома и не мог сосредоточиться ни на чем другом. - "Это звучит ужасно", - ответила она, ухмыляясь. - Так и было. Просто ужасно, но я умудрился основательно напиться в свой день рождения с Тео Ноттом. Гермиона резко села от его слов. - Твой день рождения? Ты не сказал мне, что твой день рождения был, когда ты уезжал. - Честно говоря, я никогда об этом не думал. Никогда не любил праздновать этот день. - Это ужасно. Ты должен был сказать мне. Он притянул ее покрасневшие щеки достаточно близко, чтобы поцеловать их обе. - Гермиона, я провел пятнадцать дней рождения взаперти в Азкабане. Это было далеко не худшее для меня. - Это ужасная шкала, по которой можно судить о собственном дне рождения. - Не так плохо, как быть в Азкабане, так что я буду считать это успехом. Антонин пожал плечами. Очевидно, что стать еще на год старше не было поводом для празднования в его сознании. - "Сколько тебе сейчас лет?"- спросила Гермиона, подмигнув. - Чертовски стар для тебя, красавица. - "О, ну, если ты думаешь, что ты слишком стар, - сказала она, перелезая через его ноги, чтобы слезть с кровати.- Тогда, я думаю, мне не стоит дарить тебе особый подарок на день рождения". Одна нога коснулась ровного пола, прежде чем его большие руки обхватили ее за талию и потянули обратно на кровать. Антонин вернул ее в прежнее положение, сверху, на его бедра. - "Я люблю подарки", - сказал он хриплым шепотом. Гермиона встретила его нетерпеливые губы в обжигающем, затаившем дыхание поцелуе. Магия Антонина все еще искрилась вокруг них, заставляя каждый дюйм ее кожи покалывать от тончайшего тока. Она знала, что когда кто-то страдает от почти спонтанного выброса непреднамеренной магии, ему требуется выход как можно скорее, чтобы предотвратить еще более ужасные последствия. Обычно она полагалась на то, что просто выйдет на улицу и взорвет ни в чем не повинные валуны или уродливые сорняки. Ее любознательная натура задавалась вопросом, есть ли, возможно, другой выход, который она еще не решила попробовать. Антонин, не теряя времени, снял с нее пижамный топ. Мужчина был очарован ее обнаженной кожей и пользовался любой возможностью, чтобы изучить ее в мельчайших подробностях. Гермиона, конечно, никогда не возражала. Она позволила ему прервать их поцелуй, чтобы провести губами и талантливым языком вниз по ее шее к ключице. Каждый дюйм, который исследовал его рот, усиливал покалывание по сравнению с предыдущим в десять раз. Ее мягкие стоны и тихие вздохи только подзадоривали мужчину еще больше. Прежде чем его рот смог прильнуть к груди, которую он еще не устал трогать и посасывать, Гермиона оттолкнула его от себя. Его темно-карие глаза были почти черными от интенсивности его желания. Если бы она могла видеть свои собственные глаза, Гермиона была уверена, что ее были бы такими же. Антонин протестовал, когда его отталкивали, и безуспешно пытался восстановить свое господство. Его ведьма просто толкала его, пока он не уперся спиной в спинку кровати. С озорной ухмылкой, которая не требовала объяснений, Гермиона скользнула вниз по его длинным ногам, одновременно стягивая пижаму. Ее волшебник застонал в тот момент, когда его набухшая эрекция скользнула между губ молодой женщины. Ей всегда нравилась сила, которую она ощущала, когда брала его глубоко в рот. Для многих это было не доминирующее положение, но Гермиона знала лучше. Она знала, что в ее руках вся власть, и это опьяняло. - "Черт," - прошипел Антонин. Он снова начал сжимать и разжимать кулаки, но совсем по другой причине, чем утром. Гермиона чувствовала, как напряглось все его тело, несмотря на все, что она пыталась сделать всë, чтобы заставить его расслабиться. Антонин провел рукой по ее кудрям, осторожно приподнимая ее голову. Их потемневшие глаза снова встретились через кровать. Если бы Гермиона не знала своего волшебника, она была бы напугана напряженностью, которую увидела в его глазах. Казалось, одним движением Антонин опрокинул свою ведьму на спину и снял с нее остальную одежду. Ее ноги обвились вокруг его талии, и он скользнул внутрь ее напряженного тела прежде, чем она успела даже мысленно сформулировать протест. Не то чтобы она, конечно, хотела протестовать. Она желала его так же сильно, как он желал ее. Их ранние утренние сеансы редко длились долго, и, учитывая трехнедельную разлуку, они считали каждую секунду. Антонин знал, как заставить ее тело изнемогать. - Я хочу почувствовать, как ты распадаешься на части рядом со мной. Как он часто делал, когда они были в разгаре страстных встреч, Антонин перешел на другой язык. Некоторые вещи было легче сказать сгоряча, особенно когда женщина понятия не имела, о чем он говорит. Она могла бы послушать, как он читает список покупок на рынке по-русски, и это произвело бы тот же эффект. - "Блядь, не останавливайся, Антонин, - задыхалась она. - Прошу, не останавливайся!" Он этого не сделал. Ее высокий, пронзительный стон и задыхающееся произнесение его имени в сочетании со спазмами ее внутренних мышц одновременно выжали из него его собственное завершение. Он рухнул на нее сверху, прижимая к кровати, пока они оба пытались отдышаться. Гермиона провела руками по его волосам и осыпала его раскрасневшееся лицо нежными поцелуями. Антонин выскользнул из ее тела, обнял ее и развернул так, чтобы она лежала поверх его все еще вздымающейся груди. - "Тебе понравился твой подарок на день рождения?"- спросила Гермиона тоном притворной невинности. Его теплый смех вызвал улыбку на ее лице. Она никогда не устанет слышать этот звук. - Очень сильно. - Хорошо. Гермиона наклонилась и поцеловала его в щеку. Он снова рассмеялся и притянул ее еще ближе. - "Ты знал, что тоже пропустил мой день рождения? - спросила она.- Нет, я не пропустил". - Это было две недели назад. Меня насильно кормили зельями в вонючем охотничьем домике, но, по крайней мере, я была не одна. На свой девятнадцатый день рождения я была совершенно одна в палатке, где пахло кошками. Антонин еще раз поцеловал ее в макушку. Она не пыталась испортить настроение. Слова просто вырвались прежде, чем она смогла их остановить. Гермиона села, жестом приказав Антонину оставаться лежать. Ей давно пора было вставать и встречать новый день. - "Что ж, я определенно должен сделать тебе подарок на день рождения, - сказал он, подмигнув.- У меня уже есть кое-какие идеи". - Мы поговорим об этом позже. Ты, видимо, собираешься провести весь день в постели. Антонин ухмыльнулся и снова потянулся к ней. Она была готова отбиваться от его рук. - Нет, ты останешься в постели на весь день один, будешь спать. Его ухмылка исчезла, и он стал больше походить на капризного ребенка, чем на старика, за которого себя выдавал ранее. Очевидно, ее заявление было не из приятных. - Никаких возражений, Антонин. Ты устал. Я хочу, чтобы ты провел весь день, восстанавливая силы во сне. Она проигнорировала его продолжающиеся стоны и закончила выбираться из их массивной, удобной кровати. Это была самая тяжелая часть ее дня. Их кровать была удобна, и она терпеть не могла вставать с нее. Добавить великолепного, готового на все волшебника, и подъëм точно был невыносим. Гермиона завернулась в удобный халат Антонина. Здесь пахло им даже после того, как его не было несколько недель. - "Оставайся здесь, - приказала она с улыбкой. Он был очарователен, когда надувал губы от обиды.- Я сейчас вернусь". Улыбка все еще была на ее лице, когда она закрыла за собой дверь спальни. Определенно, были способы проснуться утром и похуже. Как только она повернулась в сторону кухни, ее встретили две пары знакомых глаз. Ее щеки тут же покраснели. Торфинн сидел за маленьким кухонным столом, доедая завтрак и читая утренний выпуск "Ежедневного пророка". Аргос, э-э-э, Рудольфус сидел на задних лапах, нависая над миской с едой, которую, вероятно, наполнил Торфинн. - "Хорошо спала, принцесса?- Спросил Торфинн, глядя поверх газеты.- Я бы сказал "Доброе утро", но, судя по звукам, доносящимся из вашей спальни, в этом нет необходимости". Она почувствовала, как ее щеки заливаются румянцем. Они привыкли жить одни, и в то утро ей даже в голову не пришло наложить заглушающие чары. Гости были последним, о чем она думала. - Заткнись, Торфинн. Гермиона подошла к шкафу, где они с Антонином хранили свои уже сваренные зелья. Если она хотела, чтобы Антонин оставался в постели весь день, чтобы выспаться, она знала, что ей придется уговорить его принять зелье для сна без сновидений. В противном случае у него было бы слишком большое искушение встать с постели. - "Почему Рудольфус все еще в форме собаки?" - спросила она, ухватившись за первую мысль, которая пришла ей в голову, чтобы увести их разговор в сторону от того, чем она занималась наедине со своим волшебником в собственной спальне. - "Его метка, - ответил Торфинн.- Мы говорили об этом сегодня утром, прежде чем наш разговор был прерван твоими восхитительными стонами". Гермиона оставила дверь шкафа открытой дольше, чем было необходимо, чтобы скрыть свое лицо от пристального взгляда Торфинна. Их отношения безвозвратно изменились в то утро, когда он признался, что влюблен в нее. Она знала, что никогда не настанет время, когда они смогут забыть разговор, который состоялся у них в его охотничьем домике. Если бы она посмотрела в зеркало в этот момент, она знала, что увидела бы ярко-красные щеки. Казалось, ему нравилось заставлять ее чувствовать себя неловко. - "Какое отношение его Метка имеет к его трансформации?"- она предпочла проигнорировать его предыдущий комментарий. Так было проще. - "Темный Лорд отслеживает нас по нашим Темным меткам, - объяснил Торфинн.- Пока он находится в своей анимагической форме, Метка на него не влияет. Он сказал, что чувствует только легкое покалывание, когда Метка активна. Я не знаю, как все это работает, но его нельзя отследить в виде собаки. Я помню, как Темный Лорд объявил, что больше не может чувствовать его на собрании вскоре после того, как он исчез. Сумасшедшая сука, на которой он женился, была вне себя от радости." Изо рта Аргоса вырвалось глубокое разочарованное рычание. Гермиона потянулась через кухню, чтобы погладить его по пушистой голове. Анимаг почти сразу успокоился под ее присмотром. За последние несколько месяцев она узнала, как именно погладить его, чтобы успокоить. Было бы немного странно думать о том, если бы она решила вспомнить, что он на самом деле был волшебником. - "Моя сестра и Люциус придумали способ заблокировать Метку. Люциус, очевидно, изучал, как это сделать, в течение многих лет, прежде чем Темный Лорд вернулся. Как только Рейна открыла мне, кто она такая, она захотела забрать меня с собой. Они должны были найти подходящее заклинание, прежде чем это могло произойти," - продолжил он свои объяснения. Гермиона отбросила прежние мысли о смущении в присутствии мужчины. У нее было много вопросов о его инертной метке, которые так и не были объяснены. - В Азкабане моя сестра нашла меня сразу после того, как один из повстанцев ударил проклятием. Она оглушила меня, иначе я бы не пошел с ней. Когда я пришел в себя в их квартире, Метка уже была зачарована. - Как ты думаешь, они смогли бы зачаровать метку Рудольфуса? Волшебник, о котором шла речь, захныкал при упоминании своего имени. Его широко раскрытые глаза уставились в сторону Торфинна, моля о положительном ответе. - Я доверяю своей сестре больше, чем кому-либо другому. Если бы она могла, она бы помогла. - "Мне нужно будет спросить Антонина, можно ли привести их сюда, - ответила она, почесывая Аргоса за ухом.- Он не хочет, чтобы много людей знало, где мы живем". Торфинн кивнул в знак согласия, и анимаг потерся головой о ноги Гермионы. Сжимая в руках зелье, она вернулась в их спальню. Несмотря на его предыдущие протесты остаться в постели на весь день, Антонин почти заснул, когда она вернулась. Ее не было и нескольких минут. - Антонин? Он медленно открыл глаза при звуке ее голоса. Она снова забралась на кровать рядом с ним. Как только она устроилась спиной к изголовью кровати, Антонин положил голову ей на колени. Он никогда бы не признался в этом, но ему нравилось, когда она проводила рукой по его волосам, так же сильно, как ему нравилось делать это с ее. Это был расслабляющий и интимный акт, от которого они никогда не уставали. - Я только что была на кухне с Рудольфусом и Торфинном. Есть способ заблокировать Темную метку Рудольфуса, чтобы он мог оставаться в своей человеческой форме, но нам нужна помощь Рейны и Люциуса. Все тело Антонина напряглось. Он повернул голову, чтобы посмотреть на женщину. - Я не допущу визит Люция в свой дом. - Но, Антонин, мы в долгу перед Рудольфусом. - Ни в коем случае. Если Торфинн хочет отвести его куда-нибудь еще, чтобы встретиться с Люциусом, он может, но я не потерплю этого человека в своем доме. Она вздохнула. Опыт научил ее, когда она могла уговорить своего волшебника изменить свое решение, а когда нет. Его проблемы с Люциусом, скорее всего, никогда полностью не исчезнут. Она не понимала их всех и была совершенно уверена, что не хочет знать всей правды. - "Что, если придет только Рейна? - предположила она.- Ты сам сказал мне, что она тебе нравится". - Она нравилась бы мне намного больше, если бы у нее был лучший вкус в мужчинах. - Антонин, пожалуйста. Волшебник снова положил голову ей на колени, чтобы обдумать свой следующий ответ. Гермиона почувствовала, как ее желудок расслабляется, чем дольше он обдумывал предложение. По крайней мере, она могла сказать, что он не собирался сразу отвергать ее предложение. После нескольких напряженных минут Антонин вздохнул и перевернулся на другой бок. Она наблюдала, как он берет свою палочку и кнут с прикроватной тумбочки. Когда она поняла, что он создает портключ, она не смогла скрыть улыбку на своем лице. - "Только для Рейны, - сказал он, вкладывая кнут ей в руку.- Люциусу нельзя". Гермиона наклонилась, чтобы поцеловать мужчину в макушку. Он, казалось, был недоволен своим решением. Она протянула ему пузырек с зельем. С гримасой на лице он снова посмотрел ей в лицо. - "Что это?" - потребовал он, его прежнее сварливое настроение стало еще более преобладающим. - Зелье для сна без сновидений. - Я не хочу его. Он потянулся, чтобы вернуть ей это, но она отказалась взять. - Ты измучен, Антонин. Когда в последний раз тебе удавалось нормально выспаться ночью? Когда он не ответил, она продолжила. - Просто прими это и проведи день, восстанавливая силы во время сна. Несколько мгновений он смотрел на нее с вызывающим блеском в глазах. Гермиона была готова к затяжной беседе, если возникнет необходимость. Временами он был невыносимо упрямым человеком. Вырвав пробку из флакона, Антонин проглотил содержимое всего флакона одним глотком. Она наклонилась, чтобы еще раз поцеловать его в макушку, прежде чем выскользнуть из постели. Надеюсь, у него будет лучшее настроение, когда он проснется. - "Антонин сказал, что он позволит Рейне прийти в коттедж, но только Рейне," - объявила Гермиона Торфинну и Рудольфусу. Они переместились в гостиную во время ее короткого испытания воли со своим волшебником. - У меня есть портключ, который я могу отправить ей, если она захочет. Торфинн поднялся с дивана с лучезарной улыбкой. Он подобрал брошенное перо и кусок пергамента, оставленные на приставном столике, чтобы быстро написать послание своей младшей сестре. Гермиона приклеила кнут к концу его письма с помощью приклеивающего заклинания, прежде чем прикрепить его к лапке угрюмой, неприятной совы Антонина. Наблюдая, как сова вылетает в окно, она была благодарна, что у нее было очень мало поводов отправлять почту. Ее уже несколько раз кусала экзотическая сова. Если бы она не вернулась из пункта назначения, она бы ничуть не расстроилась. - "Как ты относишься к отношениям своей сестры и Люциуса?"- спросила Гермиона, когда они начали долгий процесс ожидания ответа или визита. Белокурый волшебник пожал плечами. Они лишь слегка коснулись темы о том, что его младшая сестра жила с гораздо более старшим волшебником, пока они уединялись в его хижине. Это была не та тема, которая ему нравилась, но любопытство Гермионы в то утро было сильным. - Сначала я был недоволен. Ваш мужчина может подтвердить это. Я сказал своей сестре несколько недобрых слов, о которых она заставила меня пожалеть позже, после нашей встречи в поместье Люциуса с Антонином. Я всегда беспокоился об этой девушке. Она не совсем… ну, она не совсем такая, как другие ведьмы. Никогда такой не была. Чертовски доверчивая. - "Она милая. Неудивительно, что ты считаешь ее странной. Совсем не такая, как ты", - поддразнила Гермиона, чтобы ослабить напряжение в комнате. Торфинн усмехнулся. - Ты помнишь тот первый званый ужин у Рабастана? - Да, я помню, и нашу интересную беседу в библиотеке. Они оба рассмеялись при воспоминании об их встрече за огненным виски в библиотеке. - Да, ну, после того, как ты устроила эту великолепную демонстрацию в кабинете и послала Рабастана нахуй, дискуссия перешла на тебя. Рабастан сделал замечание Антонину, что ему нужно держать тебя под контролем. Макнейр попросил Антонина отдать тебя ему на несколько дней, и он вернул бы тебя с большей готовностью подчиняться ему. - Это отвратительно. - Согласен. Я не мог больше находиться в одной комнате с этим человеком ни минутой дольше. Просто встал и выбежал из поместья. Я почти добрался до ворот, прежде чем Люциус догнал меня. Он пообещал мне, что воспользуется своими связями, чтобы выяснить все, что возможно, о местонахождении Рейны. Тогда я этого не знал, но он ушел той ночью и поговорил с повстанцами, чтобы выяснить, где она. На следующий день после той чертовой вечеринки она уже жила в его поместье. - Вау, это кажется нехарактерным для Малфоя. - Возможно, мне не всегда нравится этот человек, но моя сестра любит его. Он тоже любит ее, если понаблюдать за ними полсекунды. Он не самый очевидный выбор, но я знаю, что он будет защищать ее и относиться к ней как к королеве. Это все, на что может надеяться заботливый старший брат, верно? Ее ответ был прерван твердым стуком во входную дверь. Они оба одновременно поднялись с дивана. Гермиона была рада увидеть Рейну, ожидающую снаружи. С улыбкой она жестом пригласила гостью войти. Торфинн заключил свою младшую сестру в теплые объятия. Они виделись несколько дней назад, но после драматических событий предыдущего дня он, очевидно, был рад видеть, что с его сестрой все в порядке. - "Спасибо, что пришла так быстро, Рейна, - сказала Гермиона, подводя брата и сестру к дивану.- Чаю?" - "Нет, спасибо, - ответила Рейна с теплой улыбкой.- У вас прекрасный дом, Гермиона. Честно говоря, я немного удивлена, что меня туда пригласили". - Спасибо. Антонин вернулся со своей миссии прошлой ночью. Долгая история, но он нашел нас и позволил Торфинну остаться в нашей гостевой комнате. Рейна озадаченно посмотрела в сторону брата. Он просто пожал плечами в ответ. - Твое письмо было очень коротким, Финни. - Да, ну, мне показалось, что об этом не стоит слишком распространяться в письме. Нам было интересно, сможешь ли ты нам помочь. - Ты знаешь, тебе даже не обязательно спрашивать. Если это в моих силах, я помогу. - "Не спеши давать обещания", - пробормотала Гермиона. В этот момент в комнату вошел Рудольфус, все еще в своей форме Аргоса. Он провел много времени со светловолосой ведьмой, когда Гермиона ночевала в доме Каллиопы Смит. Лицо Рейны озарилось радостной улыбкой, когда Сенбернар подпрыгнул в ее сторону. Не заботясь о том, что его шерсть прилипнет к ее темной одежде, Рейна наклонилась, чтобы положить массивную голову пса себе на колени. Обе стороны, казалось, были довольны, если судить по яростно виляющему хвосту Рудольфуса. - "Я даже не знаю, с чего начать", - сказала Гермиона. - "Аргос на самом деле Рудольфус Лестрейндж в форме анимага", - выпалил Торфинн. - "Да, ну, я думаю, это был один из способов объяснить это", - пробормотала Гермиона. Рейну, казалось, совсем не смутило известие о том, что большая собака, которую она радостно чесала и одаривала поцелуями, на самом деле была известным Пожирателем Смерти, сбежавшим из Азкабана. Гермионе показалось, что женщина восприняла новость гораздо лучше, чем она накануне вечером. После неловкого молчания, во время которого Рейна продолжала гладить анимага по голове и чесать у него за ушами, она, наконец, разразилась громким смехом. Торфинн и Гермиона обменялись обеспокоенными взглядами друг с другом из-за этой вспышки. - "Я подумала, что твоя собака немного странная, Гермиона, - призналась Рейна.- Просто не осознавала, насколько странная". - Нам стало интересно, сможешь ли ты наложить на его Темную метку те же чары, что и на Метку своего брата. Рейна еще несколько мгновений сидела молча, обдумывая просьбу. Когда Рудольфус коснулся ее руки своей головой, он заскулил и посмотрел на женщину такими проникновенными, щенячьими глазами, что она никак не могла отказать. Рейна в последний раз поцеловала пса в макушку, прежде чем встать. - Пожалуйста, примите свой обычный облик, мистер Лестрейндж. Рудольфус без усилий вернулся в свою человеческую форму. Это было впечатляющее зрелище, которому Гермиона не могла не позавидовать. Обладать способностью превращаться в животное было бы замечательным магическим достижением. Может быть, однажды, подумала она. А так у нее было все время в мире, чтобы учиться, если бы она захотела, и наличие репетитора-анимага могло только помочь. Она тряхнула головой, чтобы прогнать посторонние мысли, преследующие ее мозг. В настоящее время были важные вещи, о которых стоило беспокоиться. - "Ты не обязана быть такой официальной со мной, моя дорогая", - сказал Рудольфус Рейне. Она улыбнулась мужчине и схватила его за левую руку своей левой рукой. Процесс наложения чар статистики на Темную метку, казалось, не занял вообще никакого времени. Гермиона смотрела, не мигая, боясь пропустить что-то важное. У нее было так много вопросов к ведьме. Если заклинание могло помешать Темному Лорду узнать, где находятся его Пожиратели Смерти, возможно, оно пригодилось бы в будущем с Антонином. Она все еще лелеяла фантазии о побеге с войны вместе со своим волшебником. Казалось бы, простое заклинание могло сделать это возможным. - "Тебе нужно накладывать заклинание примерно каждую неделю, - объяснила Рейна.- Я научу тебя и Торфинна обоим заклинаниям". - "Почему ты не показывал мне раньше?"- спросил Торфинн, слегка надув губы. - Потому что тогда у меня не было бы повода навещать тебя так часто, как я это делала, старший брат. Казалось, он смягчился от ее ответа. Рудольфус уставился на свою слегка светящуюся Темную метку с выражением удивления. Гермиона осторожно подвела ошеломленного мужчину к свободному креслу. - "Я научу тебя и этому заклинанию, Гермиона, если хочешь", - предложила Рейна. - Да, пожалуйста! - "Таким образом, ты будешь знать, что делать, если твоя сова окажется еще одним беглецом, - поддразнила она.- У меня дома есть кое-какие записи, которые я могу принести в ближайшее время". Рейна снова устроилась на диване рядом с братом. Им всем еще многое нужно было обсудить. За предыдущий день произошло так много событий, что Гермиона приняла решение подать поднос с чаем. Она села в единственное оставшееся пустым кресло, чтобы начать колдовать и кипятить воду. Это дало ее рукам какое-то занятие. - "Что произошло вчера после того, как ты получила патронуса Гермионы?" - спросил Торфинн. - Вскоре после этого мы с Люциусом прибыли в хижину. Мы были расстроены, узнав, что в хижину проникли. Макнейр был удален из этого района. Он больше не будет проблемой. - Что ты сделала, Рейни? Он понизил голос, но все по-прежнему могли его отчетливо слышать. - Что нужно было сделать. Мне не стыдно, и я никогда не пожалею о том, что сделала. Торфинн обхватил сестру обеими своими большими руками, чтобы притянуть ее к себе в теплых объятиях. Он шептал ей в волосы достаточно тихо, чтобы только Рейна могла слышать. И Гермиона, и Рудольфус отвернулись, чтобы дать брату и сестре немного уединения. Сердце Гермионы согрелось, когда она увидела, как сильно Торфинн любил свою младшую сестру. - "Теперь, когда Макнейр мертв, мне предстоит убить еще двоих, прежде чем я буду удовлетворена," - объявила Рейна небольшой группе. Не в первый раз Гермиона восхищалась мужеством женщины. Очевидно, она была не из тех девушек, попавших в беду, которые полагаются на мужчин в своей жизни, чтобы защитить себя. Блеск в ее голубых глазах был опасным, и если бы он был направлен на Гермиону, она бы испугалась. Она не была уверена, о каких двоих говорила Рейна, но это не имело значения. Гермиона была абсолютно уверена, что о них позаботятся. - Разве жизнь не стала бы намного проще, если бы мы могли просто начать уничтожать Пожирателей Смерти одного за другим? Гермиона не ожидала, что с ее губ сорвутся действительно слышимые слова. Она просто задумалась. Каждая пара глаз в гостиной повернулась, чтобы посмотреть в ее сторону. Если бы она не знала ничего лучше, она бы предположила, что все они были заинтригованы ее глупым предложением. - "Мне это нравится", - объявил Рудольфус. - "Мне тоже", - согласилась Рейна. - "Мир думает, что мы с тобой оба мертвы, приятель. Они бы нас не заподозрили", - добавил Торфинн, кивая в сторону другого волшебника. - "О чëм ты? - спросила Гермиона.- Ты предлагаешь нам создать нашу собственную маленькую повстанческую группу и самим начать уничтожать пожирателей смерти?" Три улыбающихся лица ответили на ее вопрос.