***
Когда он вернулся в поместье, она снова спала посреди их кровати. Антонин старался производить как можно меньше шума, когда пересекал комнату в направлении их общей ванной комнаты. Пес поднял единственный сонный глаз со своего обычного места на полу, прежде чем снова уронить голову в мирном сне. Не желая будить юную ведьму, Антонин наложил заглушающее заклинание на всю ванную комнату, пока смывал с себя грязь, накопившуюся за последние несколько часов, помогая своему работнику переделывать ветхую ванную в его коттедже. Он продолжал работать еще долго после того, как обереги были укреплены и Грегори отправили домой. Антонин вызвал свою пижаму из шкафа простым заклинанием. Быстро и бесшумно одевшись, он забрался в большую кровать. Он не хотел беспокоить Гермиону. Один взгляд на ее лицо в лунном свете показал темные круги под глазами и припухшие щеки. Неужели она провела в слезах все дневные и вечерние часы? Он позволил себе несколько минут пристально смотреть на видение, лежащее всего в нескольких дюймах от него, прежде чем снова повернуться к ней спиной. Ему очень хотелось поговорить, но он не хотел давить на нее. Вероятно, пройдет еще некоторое время, прежде чем она будет готова позволить ему те же вольности, которые вплоть до предыдущего мрачного вечера они оба принимали как должное. Когда на следующий день он взорвал старую ванну заклинанием редукто, Антонин не мог не пожалеть, что не набрался смелости хотя бы поговорить со своей ведьмой, прежде чем оставить ее все еще спящей в постели тем утром. После всего лишь нескольких часов сна его мысли и тревожные сновидения помешали ему воспользоваться благословенным шансом на хороший ночной сон. Он проснулся под звуки ее мягкого похрапывания и приготовился к следующему дню, не слыша ее голоса. Они привыкли к рутине, которая с наступлением каждого утра заново разбивала ему сердце. Антонин не мог простить себе бесчисленных неудач. Все казалось таким простым, когда он стоял на коленях перед Темным Лордом после финальной битвы и просил Гермиону в качестве своего военного приза. Он собирался провести остаток своей жизни, используя все свои ресурсы, чтобы защитить ее от таких, как волшебники и ведьмы, с которыми он решил связать свою судьбу. В любом случае, насколько сложно может быть обезопасить одну ведьму? Он на собственном горьком опыте убедился, что это гораздо более трудная задача, чем он ожидал. Ему было неприятно признавать, что он позволил неделям проходить без разговора, который, как он знал, был ему необходим, с женщиной, которая по-прежнему каждую ночь перемещалась в центр кровати. Он был чертовым трусом. Каждое утро он просыпался раньше нее и ускользал из поместья прежде, чем она успевала хотя бы пожелать ему приятного дня. Между вызовами от Темного Лорда и почти безостановочной работой над тем, чтобы снова сделать свой коттедж пригодным для проживания людей, он никогда не возвращался домой раньше полуночи. Каждую ночь она уже спала, когда он прокрадывался обратно в их комнату. - Ты когда-нибудь простишь меня? Голос был таким мягким, что он почти не расслышал его. Прошел целый месяц с той ужасной ночи, которую он хотел бы вычеркнуть из своей памяти. Тревожные сны разбудили Антонина в пять утра 3 июня. Прислушиваясь к тяжелому дыханию прекрасной ведьмы рядом с ним, он осторожно встал с кровати, которую они делили. Ванная комната в коттедже была почти полностью закончена. У него были планы внести последние штрихи, прежде чем он попросит Грегори перейти на крошечную кухню. Его мысли были настолько сосредоточены на плитке в огромной душевой кабине, которую он только что установил, что он даже не заметил, как Гермиона проснулась, пока он одевался. - Антонин, пожалуйста, поговори со мной. Мольба в ее голосе снова разбила ему сердце. Он уронил свои сапоги из драконьей кожи на пол их спальни с таким грохотом, что ленивый Сенбернар подпрыгнул. Гермиона сидела в центре кровати, покрывало сползло с ее бедер, открывая черную шелковую пижаму, которую он купил, учитывая ее изгибы. Ее лицо было подозрительно сухим. Возможно, она достаточно выплакалась за последний месяц. Ровен знал, что в приступах ярости он разнес вдребезги достаточно неодушевленных предметов и смахнул немало горячих слез из-за собственной некомпетентности, когда остался в безопасном одиночестве. - "Я больше не могу так жить, Антонин, - продолжала она. Ее тон был спокойным и решительным. Очевидно, это было нечто такое, к чему она себя готовила. - Ты когда-нибудь простишь меня?" То, что она повторила свои предыдущие слова, поразило Антонина, как случайное оцепенение. Что, черт возьми, она могла иметь в виду, спрашивая, простит ли он ее когда-нибудь? Она не сделала ничего плохого! Он был тем, кто не справился со своей работой по защите ее. Он был тем, кто позволил накачать ее наркотиками и, по сути, изнасиловать, если не совсем Торфинну, то уж точно Амикусу Кэрроу и его проклятой сестре. Он был тем, кто фантазировал о том, как убьет ее голыми руками в те ужасные моменты, когда верил, что у нее был роман с Торфинном по обоюдному согласию. Он был тем, кто подверг ее хладнокровному убийству в ее любимой и священной библиотеке. Он был тем, кто пытал женщину в ее присутствии тем же проклятием, которое применялось к ней в прошлом, проклятием, о котором ей до сих пор снились кошмары. Он был тем, кто прятался от нее целый гребаный месяц, потому что был слишком труслив, чтобы встретиться лицом к лицу с женщиной, которую он подвел. - "Что ты имеешь в виду, Гермиона?" - спросил он, не доверяя своему голосу. - Ты когда-нибудь простишь меня за то, что я сделала? Антонин закрыл глаза и вздохнул. Он не мог поверить, что она винила себя в том, что произошло в библиотеке в ночь вечеринки. Ее накачали наркотиками! Ее насильно накормили огромным количеством очень мощного зелья вожделения, смешанного с самым сильным любовным зельем, известным волшебникам. А потом, по словам нескольких домашних эльфов, которые видели ее в ту ночь, она опрокидывала в себя бокалы с шампанским, как будто это была вода. Если бы она только была пьяна и переспала с Торфинном, это было бы одно дело. Даже несмотря на ослабление запретов, вызванных алкоголем, она бы не стала нагло заниматься сексом с мужчиной, который ей даже не нравился. В их отношениях должно было быть что-то большее, чем просто это. Гермиона Грейнджер была не из тех ведьм, которые напиваются, а потом заползают в постель к первому волшебнику, который посмотрит в ее сторону. - Гермиона, ты не сделала ничего плохого. Антонин сел на край кровати, повернувшись к женщине спиной. Он почувствовал, как кровать прогнулась вниз, когда она медленно поползла по матрасу к нему. Она свесила ноги и села рядом с ним на край. - "Тогда почему ты не хочешь со мной разговаривать? - спросила она, и ее голос начал слегка дрожать от волнения. - Прошел месяц, Антонин. Целый месяц, а ты даже не можешь посмотреть на меня. Ты не можешь говорить со мной. Я никогда не вижу тебя, кроме тех случаев, когда просыпаюсь посреди ночи, а ты лежишь как можно дальше от меня, чуть ли не упав на пол." Ему было невыносимо видеть или слышать, как она расстраивается. Особенно из-за чего-то, что она не могла контролировать, и из-за того, что он мог держать под контролем. Если бы он только заставил ее остаться с ним в ту ночь… - "Я должен был быть там, чтобы защитить тебя," - ответил он шепотом. - Ты не разговаривал со мной, потому что не можешь простить себя? По ее тону было видно, что она не может поверить в то, что слышит. Она усмехнулась его словам и встала с кровати. Антонину страстно хотелось заключить ее маленькое тельце в объятия, поцеловать и забыть последние четыре недели ада, но он не мог. Он не заслуживал ее прощения. -"Ты заставил меня поверить, что ненавидишь меня", - выплюнула она. Ее гнев был очевиден. Антонин почти чувствовал, как вспыхивает ее необузданная магия. Она была очень выразительной женщиной. Временами ей было трудно держать свои истинные эмоции под контролем. - Ты заставил меня поверить, что это все моя вина. - Мне очень жаль. Это не входило в мои намерения. Я думал... Его слабые доводы были прерваны резким шлепком по левой щеке. При этом жесте инстинкты взяли верх, и через мгновение он сжал оба ее крошечных запястья в своих больших ладонях. На мгновение испугавшись его ответа, Гермиона встретила взгляд Антонина с холодной решимостью не показывать страха. Как он восхищался своей ведьмой! - "Ты прятался от меня, Антонин, и я этого не ценю, - продолжила она. Он ослабил хватку на ее запястьях, но не отпустил ее руки полностью. - Я думала, ты меня ненавидишь. Антонин ослабил хватку на одном запястье, чтобы обнять ее за щеку. Он большим пальцем смахнул единственную слезинку, которая скатилась из ее прекрасных глаз цвета виски. - Я никогда не смог бы возненавидеть тебя, дорогая. - Тогда почему ты избегал меня? Почему ты не разговаривал со мной целый гребаный месяц, Антонин? По ее тону было видно, что она скорее обижена, чем рассержена. - "Я не думал, что ты захочешь поговорить со мной, - признался он.- Я давал тебе немного пространства. Ну, прекрати!" Их глаза снова встретились в тусклом свете раннего утра. Он не был уверен, как прочесть эмоции, которые он видел на ее лице. Настанет ли когда-нибудь день, когда он сможет посмотреть на свою ведьму и действительно понять, о чем она думает? Вероятно, нет… - "Перестань решать, что я чувствую или думаю, - продолжила она. - Поговори со мной! Если бы ты разговаривал со мной, ты бы знал, что я отчаянно хотела поговорить с тобой с той ночи, когда была эта чертова вечеринка." - Я предположил, что ты винишь меня. - Антонин, это просто смешно. Ты был не тем, кто накачал меня наркотиками. Ты не был тем, кто организовал это так, чтобы мы с Торфинном были… ну, черт возьми, это не твоя вина. - "Я не должен был выпускать тебя из виду". - "Ты прав. Тебе следовало заставить меня спуститься вниз, когда я умоляла тебя не делать этого, - уступила она. - Мне было бы безопаснее стоять рядом с тобой всю ночь. Оглядываясь назад, можно многое понять, но это не дает ответа на все вопросы. Если бы этот план не сработал, Кэрроу придумали бы что-нибудь еще. Или, может быть, кто-то другой попытается причинить мне вред. Можешь ли ты честно сказать, что другие Пожиратели Смерти не усвоили урок не трогать то, что им не принадлежит?" Она улыбнулась ему впервые с тех пор, как они стояли в этой самой комнате в своей официальной одежде. Антонин почувствовал, что тяжесть на его сердце стала немного легче. Может быть, они могли бы двигаться дальше. И она была абсолютно права. С той ночи никто не был настолько глуп, чтобы перечить ему. Его репутация была подтверждена. Даже Уолдену Макнейру хватило порядочности и чувства самосохранения избегать его после вечеринки. - "Ты можешь простить меня?" - спросил он. Гермиона наклонилась, чтобы поцеловать его. Это был простой акт привязанности, но ей удалось вложить в свои уста все слова, которые она не могла произнести вслух. Он мог бы напиться из нее в одиночку и умереть счастливым человеком. Антонин обнял ее за талию, чтобы усадить ведьму к себе на колени. Она устроилась у него на бедрах, обвив руками его шею. Поцелуй был коротким, но объятия длились несколько минут. Она положила голову ему на плечо, и он не смог бы притянуть ее ближе к своей груди, даже если бы попытался. Он скучал по ощущению аромата лаванды в ее растрепанных, фантастических кудрях. - "Ты все еще собираешься уходить?" - тихо спросила она, разрушая волшебство в темной комнате. - "Да, - ответил он.- Сегодня я заканчиваю последнюю работу в ванной". - Можно мне пойти с тобой? - Не сегодня. Она вздохнула. Ему не хотелось разочаровывать женщину, но он не хотел, чтобы она присутствовала, пока Грегори будет громить кухню. Зная ее, она бы захотела как-то помочь, а это было слишком опасно. - Грегори сегодня потрошит кухню. Это будет опасная работа, но как насчет завтра? Ты сможешь осмотреть ванную, когда она будет закончена. Гермиона заметно оживилась, услышав обещание, что он отведет ее посмотреть на то, над чем работал последний месяц. Ей не терпелось самой увидеть прогресс. Жизнь в поместье стала почти невыносимой. Они оба были готовы съехать. - "Пожалуйста, не задерживайся допоздна, Антонин, - сказала она с легким намеком на мольбу в голосе. - Я скучаю по тебе". Антонин еще раз поцеловал свою ведьму, прежде чем закончить приготовления к этому дню. Ему предстояло завершить много работы в эти дневные часы, если он собирался привести ее на следующий день посмотреть коттедж. Поцеловав ее в последний раз, прежде чем выйти из комнаты, он пообещал, что будет дома этой ночью задолго до захода солнца.***
Он не только вернулся в поместье за несколько часов до того, как его ведьма обычно ложилась спать, Антонин вернулся как раз вовремя, чтобы присутствовать на первом ужине с Рабастаном с тех пор, как его отправили в Россию в апреле. Хозяин поместья был приятно удивлен, увидев, как его своенравный гость ввалился в семейную столовую всего за несколько минут до того, как подали еду. Они с Гермионой привыкли делить трапезу только на двоих. Большинство других пожирателей Смерти и бывших товарищей по ужину стремились избежать Антонина и его гнева с той самой вечеринки. Как только стало известно о безвременной кончине Амикуса в его библиотеке, Рабастан уже не был таким популярным человеком, каким был раньше. - "Какой приятный сюрприз, - сказал Рабастан мужчине, сидевшему справа от него. - Я уже начал думать, что никогда больше не увижу тебя в стенах этого поместья." - "Да, ну, я работал над коттеджем," - начал Антонин. - Да, да, Гермиона рассказывала мне об этом сегодня утром за завтраком. Какой унылый способ провести месяц, Антонин. Гермиона подняла глаза от стола, чтобы тепло улыбнуться Антонину. Они оба очень надеялись, что смогут, наконец, забыть о том, что произошло. Их утренний разговор был небольшим началом. Антонин знал, что потребуется нечто большее, чем извинения и один-единственный поцелуй, чтобы загладить свое поведение. Если бы он только понимал, как сильно причиняет боль Гермионе, держась от нее подальше, он бы принял несколько лучших решений относительно своего отношения. - "Ты закончил с ванной?" - спросила Гермиона, игнорируя раздраженное выражение лица Рабастана. - "Да, я это сделал", - ответил он, улыбаясь ее любопытству и очевидному раздражению Рабастана из-за того, что они обсуждали не то, что он хотел. - Я думаю, тебе это тоже понравится. Ванну привезли из..." Рабастан и Антонин одновременно зашипели и вздрогнули. Каждый из них немедленно поднялся со своих мест, чуть не опрокинув при этом свои стулья. Рабастан выбежал из комнаты, не сказав ни слова. Антонин коротко поцеловал Гермиону и попросил ее не ждать. Жжение от его Темной Метки было таким сильным, какого Антонин уже давно не ощущал. Что-то было не так. Происходило что-то плохое. Рабастан был в нескольких футах впереди него. Он наблюдал, как молодой волшебник исчез в развевающейся черной мантии за воротами, миновав защиту. Антонин на бегу боролся со своей собственной одеждой, стараясь не слишком беспокоиться о том, почему жжение ощущалось иначе, чем обычно. Обычный вызов на личную встречу с Темным Лордом или на неожиданное собрание был просто коротким, неприятным ожогом. Это было предупреждение, но оно не усиливалось до тех пор, пока его не игнорировали в течение длительного периода времени. Постоянный жгучий ожог на его левом предплечье указывал на то, что это был необычный вызов. Когда неприятное ощущение Аппарирования закончилось, Антонин обнаружил, что стоит посреди хаотичного Хогсмида. Повстанцы бегали по улицам, наугад бросая проклятия и уворачиваясь от них. Его товарищи-пожиратели смерти изо всех сил пытались установить хоть какой-то контроль над бедламом. Сильный пожар, по-видимому, охватил большое количество зданий на одной из боковых улиц. Дважды ему приходилось пригибаться, чтобы не попасть под множественные заклинания, выпущенные в его сторону. Антонин искал знакомые лица, пока бежал по направлению к Главной улице деревни. Ему пришлось несколько раз останавливаться, чтобы разразиться проклятиями в сторону некоторых активных повстанцев. Некоторые даже добились прямых попаданий. Ему нужно было узнать, что происходит и какова цель, прежде чем он поймет, как действовать дальше. Работа с небольшим количеством информации и только предположениями могла привести к гибели волшебника и всех его товарищей. - Долохов! Он перестал двигаться при звуке своего имени. Слегка повернувшись в направлении голоса, он увидел, что Макнейр жестом подзывает его к себе. Макнейр был окружен небольшой группой пожирателей смерти в масках, сбившихся в кучу и ожидающих указаний. Антонин со всех ног бросился к остальным. Он успел отойти примерно на три фута, прежде чем почувствовал, как низ его мантии загорелся от случайного заклинания. Быстрое заклинание агуаменти остановило распространение пламени, но, черт возьми, чуть не уничтожило большую часть его верхней одежды. Его светло-серые брюки были отчетливо видны сквозь поврежденную одежду. - "Темный лорд считает, что повстанцы попытаются напасть на Хогвартс, - спокойно объяснил Макнейр в разгар бушующей битвы.- Он хочет, чтобы мы убрали их всех, но самое главное, держали их подальше от Хогвартса. Долохов, Роул, отправляйтесь в Honeydukes. Никого не впускайте внутрь." Антонин бросился к кондитерской, не обращая внимания на другого пожирателя Смерти в маске, следовавшего за ним. Они не разговаривали друг с другом с той ночи, когда Антонин чуть не убил его. Было несколько обязательных собраний, на которых они присутствовали в одно и то же время, но ни разу не обменялись ни единым словом. Он был благодарен, что маска скрывала выражение его лица. Даже зная, что Торфинн был такой же жертвой Кэрроу, как и его Гермиона, Антонин мог обойтись без необходимости видеть его лицо. Они стояли перед входом в популярный магазин. Антонин не был там с того дня, как купил шоколад для Гермионы на День Святого Валентина. Казалось, это было целую вечность назад. Он не мог позволить своим мыслям вернуться к тем дням из страха, что его застанут врасплох. Там постоянно появлялись повстанцы, чтобы выстрелить какими-то заклинаниями в их сторону, прежде чем исчезнуть. - Ошеломляюще! Торфинн рухнул рядом с Антонином прежде, чем у кого-либо из волшебников появился шанс наложить какое-либо приличное защитное заклинание. Кастор появился из ниоткуда, почти в буквальном смысле этого слова. Если бы Антонин не знал ничего лучше, он бы поклялся, что у бойца был какой-то мощный плащ-невидимка. Он оглядел окрестности, но никого не увидел. Это было почти так, как если бы повстанцы начали отступать из этой части деревни. Антонин был поражен невербальной связью всего тела. Казалось, что он исходил от кого-то, стоявшего прямо у него за спиной, но это было невозможно. Там никого не было! Через несколько секунд после того, как он приземлился плашмя на спину посреди Хай-стрит, над ним нависло знакомое лицо. Фотография Невилла Лонгботтома была расклеена по всей Британии в течение нескольких месяцев. С того дня, как он убил любимого фамильяра Темного лорда, Лонгботтом был нежелательным человеком № 1. Все хотели его смерти. Антонину иногда казалось, что он видел лицо мальчика чаще, чем свое собственное. Рекламные листовки и плакаты о розыске, казалось, появлялись повсюду. - "Где Гермиона? - потребовал Лонгботтом. Он сорвал маску с лица Антонина и ткнул концом своей палочки прямо ему в щеку. - Я знаю, что ты в курсе, где она, Долохов." - Гермиона в безопасности. Палочка вдавилась еще глубже. - Скажи мне, где она, и я отпущу тебя. - "Гермиона в безопасности," - повторил он. Лонгботтом уставился на волшебника сверху вниз и выглядел так, словно собирался надавить на него посильнее, чтобы получить больше информации. Серия заклинаний пронеслась в прохладном ночном воздухе, просвистев мимо головы Лонгботтома. Несколько из них почти попали в цель. Торфинн начал немного приходить в себя после того, как поблизости снова послышалось бормотание. Зная, что ему грозит серьезная опасность быть схваченным или того хуже, Лонгботтом отпустил мантию Антонина и бросился бежать в другом направлении. Торфинн снял заклинание, приковывающее Антонина к земле, прежде чем протянуть руку, чтобы помочь ему встать. Он смотрел на руку блондина дольше, чем, вероятно, считалось вежливым, прежде чем пожать ее. Несколько Пожирателей смерти побежали в их сторону. Звуки битвы быстро затихали. Что-то было не так с Антонином в их стычке. Все это казалось слишком случайным. Больше похоже, что это должно было быть отвлекающим маневром, а не полномасштабной атакой. - "Повстанцы отступили к окраине деревни, - объяснил Рабастан, когда подошел достаточно близко к Антонину.- Их было не так много, как мы ожидали". - "Такое ощущение, что это было сделано просто для того, чтобы отвлечь нас", - ответил Антонин. - Да, я думаю, ты прав. Они были больше озабочены созданием шума, чем нанесением реального ущерба. Мгновение спустя еще несколько Пожирателей смерти с криками побежали в их сторону. - Аппарируй в дом Амбридж! - Дом Амбридж подвергся нападению! Идите туда! Антонин поднял с земли свою маску. Он был занят тем, что надевал еë обратно, в то время как остальные аппарировали вокруг него с все более громким треском. Часть его хотела ослушаться приказа и не броситься на помощь дому Амбридж. Если бы у него была возможность, он сжег бы это место дотла. Ну, сначала после того, как он освободил бедных девушек, заключенных там в тюрьму. Это было то, о чëм их нация однажды пожалеет. Он надеялся, что скоро. Зная, что избежать этого никак нельзя, Антонин развернулся по кругу и аппарировал в проклятую тюрьму, которую он никогда не хотел видеть. Ему потребовалось всего около трех секунд, чтобы понять, что именно это на самом деле собирались сделать повстанцы тем ясным июньским вечером. Хогсмид был просто отвлекающей тактикой, используемой для того, чтобы держать как можно больше сил подальше от места происшествия. Антонин не мог не быть немного впечатлен массивным пузырчатым экраном, окружающим здание. Вокруг него были десятки волшебников, сражавшихся с некоторыми из тех, кто находился за пределами пузыря. Потоки света пролетали мимо него, освещая ночное небо. Он знал, что его долгом будет разрушить барьер. Это то, что ему всегда приказывали делать. Если бы он не решил последовать совету своего отца и посвятить свою жизнь Темному Лорду, он, вероятно, закончил бы тем, что работал в Египте в Гринготтсе, разрушающем проклятия. Это было то, в чем он преуспел. - "Немедленно снимите эти чары!" - крикнул он нескольким волшебникам, стоявшим вокруг в ожидании инструкций. Антонин приступил к произнесению нескольких следственных заклинаний, чтобы выяснить, из чего именно был сделан барьер. Если они использовали неправильные заклинания для защиты, это могло означать массовые взрывы или что-то похуже. Пока он пытался узнать все, что мог, о тактике, используемой явно талантливыми подопечными повстанцев - волшебниками и подопечными-ведьмами, он следил за тем, что происходило внутри пузыря. Группы молодых женщин на разных стадиях очевидной беременности выводили из здания. Большинство из них плакали, в ужасе от того, что с ними происходило, даже если это сулило какую-то свободу. Снаружи здания стояли десятки, может быть, даже сотня или около того ведьм в темной одежде. Антонин знал, что женщинам не разрешалось входить в здание, и ему было очень любопытно, какой цели служили эти ведьмы. Это стало очевидно, когда он впервые стал свидетелем исчезновения целой группы из четырех или пяти "девочек Амбридж". Ведьмы, одетые полностью в черное, были обладателями портключей. Он был благодарен, что маска, которую он носил, могла скрыть его довольную ухмылку от любопытных зевак. Это был хорошо организованный рейд. Повстанцы вытаскивали бедных девочек и увозили куда-нибудь в безопасное место. Гермионе было бы очень приятно услышать о том вечере, когда он наконец смог вернуться в поместье. Многие из этих окаменевших девушек были ее подругами. Продолжая выяснять, из каких именно чар состоял барьер, он не мог не присматриваться к хорошенькой когтевранке. Луна, он узнал от Гермионы в ту ночь, когда она сказала ему, что была несправедлива и неблагодарна за его усилия уберечь ее. Луна Лавгуд, как он узнал позже, прочитав статью об армии Дамблдора. Он надеялся, что увидит девушку и сможет дать Гермионе какое-нибудь положительное подтверждение того, что с ней все в порядке. Луна была в его мыслях в ту ночь, когда он убил Амикуса Кэрроу. Не то чтобы он когда-нибудь признался бы кому-либо, живому или мертвому, но она была главной причиной, по которой Антонин направил свою палочку на Амикуса со всей присущей ему яростью. Сколько раз он просыпался посреди ночи, не в силах дышать, потому что она преследовала его во сне? Он никогда не забудет, как ее глаза встретились с его глазами в другом конце Большого зала. Почему бедная девушка произвела такое впечатление, было выше его понимания. Он, скорее всего, никогда не поймет. Конечно, было много других девушек, которых насиловали прямо рядом с Луной. Она была единственной, кто встретился с ним взглядом и разбил его сердце вдребезги. - Ты позоришь волшебников, Амикус. Ты маленький, жестокий человечек, который заслуживает худшего, чем жалкая смерть, которую я тебе подарил. Если Ад существует, я, скорее всего, однажды увижу тебя там, но, по крайней мере, я могу прожить остаток своей жизни в утешении, зная, что ты никогда не сможешь пытать и насиловать другую невинную девушку. В тот момент, когда он убил Амикуса, он даже не думал о том ущербе, который причинил своей ведьме. Антонин думал только о хорошенькой блондинке Рэйвенкло из своих худших кошмаров. Он хотел, чтобы Амикус знал, почему он убивает его. Он был очень близок к тому, чтобы просто отвести обоих Кэрроу к Темному Лорду, чтобы тот назначил им наказание. Мысли о Луне изменили его мнение. Часть его задавалась вопросом, сможет ли убийство Амикуса, наконец, остановить кошмары. Защитный пузырь состоял из большой комбинации чрезвычайно сложных оберегов. Если бы Антонин в течение последних нескольких недель не обновлял свои знания о самых мощных оберегах, чтобы укрепить свой новый дом, задача могла бы оказаться невыполнимой. Как бы то ни было, он знал несколько проклятий, которые могли бы ослабить защиту… когда он хотел их уничтожить. Он никуда не спешил. По его мнению, повстанцы выполняли ценную гражданскую службу. Вывод всех заключенных из логова изнасилований и пыток был достойен восхищения. Антонин собирался сделать все, что в его личных силах, чтобы убедиться, что рейд увенчался успехом для повстанцев. Его жизнь была бы под угрозой, если бы кто-нибудь узнал, что он делает. Большинство Пожирателей Смерти имели достаточно базовое представление об окклюменции, чтобы защитить себя, но знания Антонина о большинстве вещей были больше, чем просто базовые. Ему придется приложить немало усилий, чтобы поддерживать свои щиты на должном уровне, чтобы никто не узнал, что он активно пытается саботировать то, что ему приказали. Было множество заклинаний, которые он мог бы произнести, чтобы создать впечатление, что он занят и усердно работает. Он нанял каждого из них до единого. Были даже некоторые незначительные обереги, которые он мог разрушить, что сохранило бы общую целостность пузыря нетронутой. Он решил нарушить некоторые из них, чтобы усилить видимость сотрудничества. Весь налет на дом Амбридж, казалось, занял совсем немного времени. Это было чрезвычайно организованно. Антонин чувствовал, что повстанческие силы должны гордиться собой за выполнение почти идеального плана. Поток юных ведьм, которых выводили из здания в их жутковато-желтых больничных халатах, почти сошел на нет. Портключи доставляли женщин в их конспиративные квартиры. - "Вот и все! - крикнул волшебник, выбегая из дверей здания. - Они все вышли! Все вышли!" В ночном воздухе раздались одобрительные возгласы повстанцев. Внутренне Антонин радовался так же сильно, как и они. Если бы заключенные были приговорены к Азкабану или помещены в любое другое тюремное учреждение, Антонин не стремился бы так сильно убедиться в том, что они были спасены. Но учреждение, в котором молодых женщин держат взаперти с единственной целью - стать производителями для населения в целом? Это был сюжет какого-то антиутопического фильма ужасов, который никак не должен был стать реальностью. Он будет бороться с этим варварством до тех пор, пока в его теле будет оставаться дыхание. Когда последняя группа одетых в желтое дам исчезла, а оставшиеся повстанцы начали дезаппарировать из этого района самостоятельно, Антонин прокричал остальным, работающим над устранением барьера, соответствующее заклинание. Менее чем через полминуты пузырь исчез. Силы Темного Лорда устремились к остову тюрьмы. Вспыхнула короткая стычка между повстанцами, недостаточно быстрыми, чтобы вовремя дезаппарировать, и Пожирателями Смерти, которые, наконец, смогли сражаться. Никто серьезно не пострадал, и вся битва закончилась всего за несколько минут. У министерства всегда была дурная привычка появляться как раз тогда, когда боевые действия заканчивались. Антонин закатил глаза, когда услышал знакомые хлопки, указывающие на прибытие подкрепления в характерных мантиях авроров. К тому времени, когда появились подчиненные Яксли из Департамента магического правопорядка, вечеринка закончилась. Боевики в масках могли свободно уйти, как только Министерство взяло все под контроль. Антонин ничего так не хотел, как выпить чего-нибудь покрепче и, может быть, подольше понежиться в ванне. Его мышцы болели. Может быть, ему даже удастся уговорить Гермиону присоединиться к нему и принять горячую ванну. Наконец-то они смогли поговорить так, как им было нужно, в окружении пузырьков и немного дорогого шампанского Рабастана. Гермионе бы это понравилось. Он никогда не встречал женщину, которая принимала бы столько ванн с пеной, сколько его ведьма. Конечно, он никогда не жил ни с одной ведьмой, кроме своей матери. Может быть, они все были похожи на Гермиону. - Мистер Долохов? Знакомый голос прервал его размышления. Подавляющее большинство других Пожирателей Смерти уже покинули этот район. Он повернулся и увидел, что проклятая Амбридж мчится к нему. Откуда она могла знать, что это был он? Ради Мерлина, он был в маске! - Это вы, мистер Долохов? Антонин сорвал с себя маску, когда женщина была всего в нескольких дюймах от него. Она улыбнулась ей той жеманной улыбкой, которую он сотни раз видел в "Ежедневном пророке". Этот человек был политиком, если он когда-либо встречал такого. Выражение его лица было жестким и недружелюбным, но она, казалось, не возражала. - "Был ли защитный барьер слишком сложным? - спросила она, и улыбка сползла с ее непривлекательного лица.- Почему это нельзя было сломать раньше?" - "Это было очень сложно", - ответил он. Он не замедлил шага, чтобы ответить. Он не был обязан останавливаться и подвергаться допросу старшего заместителя министра магии. Амбридж была на удивление быстра для человека с такими короткими ногами. Она смогла встретиться с ним почти шаг в шаг. - "Предполагается, что ты один из лучших разрушителей проклятий, - выплюнула она, ее гнев и отвращение были очевидны.- Я точно знаю, что Гринготтс хотел, чтобы ты работал на них в течение многих лет, прежде чем тебя арестовали. Как ты мог потерпеть неудачу?" Антонин не хотел спорить с этой женщиной. Было уже поздно, и он устал. Она ни в малейшей степени не улучшала его раздражительного настроения. Шаги привели их к темной, пустой автостоянке в нескольких сотнях ярдов от тюрьмы. Ведьма была упряма. - Вы хотите знать, что я думаю, мистер Долохов? - У меня такое чувство, что ты собираешься сказать мне, хочу я это слышать или нет. - Я думаю, ты хотел, чтобы барьер оставался в силе. Он остановился как вкопанный, услышав ее обвинение. Довольная ухмылка появилась на лице женщины. - Ах, да, похоже, я задела за живое. - Ты выдвигаешь очень опасное обвинение, Амбридж. - О, я прекрасно осведомлена, мистер Долохов. Действительно, очень осведомлена. Она шагнула ближе к его крупному телу, совершенно не смущаясь тем фактом, что он возвышался над ней. - Как ты думаешь, что сказал бы Темный Лорд, если бы узнал, что ты намеренно саботировал миссию? Сознательно позволил повстанцам добиться успеха? Антонин прищурился. Женщина продолжала ухмыляться. - "Я полагаю, что ваши личные отношения с Гермионой Грейнджер затуманивают ваши суждения, - продолжила она. - Я уверена, что нашему хозяину было бы более чем интересно узнать о твоих действиях этим вечером. Ты так не думаешь?" Антонин подошел ближе к женщине. Она была решительна и отказывалась выказывать страх. Либо так, либо она была достаточно глупа, чтобы не понимать, что он мог убить ее без особых усилий. - Я должна была убить Грейнджер, когда у меня был шанс. Его палочка была направлена прямо в лицо женщине. - Я не повторю этой ошибки дважды, мистер Долохов.