Антонин бросил последний взгляд на разъяренную ведьму, все еще сидящую на полу, прежде чем направиться вверх по лестнице. Убийственное выражение в глазах Алекто, возможно, заставило бы третьекурсника обмочиться или напугало бы младшего волшебника, но на него это не подействовало. Он был опасен, гораздо опаснее, чем убитая горем женщина, пристально смотревшая на него из-за лиственных пород вестибюля. Если кого-то из них и следовало запугать, то уж точно не его.
- Антонин...
Вопреки здравому смыслу он позволил умоляющему голосу внизу помешать ему сделать шаг. Он остановился на середине подъема, чтобы повернуться лицом к ведьме.
- "Ты увидишь, Антонин, - практически закричала она. - Однажды ты поймешь, что я был прав с самого начала. Твоя маленькая грязнокровка разобьет твое холодное, черное сердце, и, возможно, меня не будет рядом, чтобы собрать осколки."
- Пошла ты, Алекто.
Он проигнорировал страдальческое выражение на лице Кэрроу. Она значила для него меньше, чем ничего. Сколько раз ему пришлось публично и в частном порядке отвергать и унижать эту сучку, прежде чем она своим тупым черепом поняла намек на то, что он ей не интересен? Никогда этим не интересовался. Никогда бы не заинтересовался. Знания того, что ей на самом деле нравилось мучить невинных юных ведьм и волшебников, было достаточно, чтобы заставить его возненавидеть ее безоговорочно. По крайней мере, найди каких-нибудь никчемных магглов для пыток, если ты был в таком отчаянии. Магическая кровь была драгоценна. Их и так было достаточно мало, чтобы убивать и пытать ради забавы.
Он продолжал дымиться всю дорогу до своей спальни. Чем больше он размышлял над словами Алекто, тем больше злился. Не потому, что он поверил ее нелепому предположению о том, что между Торфинном и Гермионой происходит что-то предосудительное.
Эта мысль была смехотворна. Гермиона была достаточно умной женщиной, чтобы распознать опасного кретина, когда увидела его. Он не исключил бы, что Торфинн попытается вступить в связь с юной ведьмой, но Гермиона никогда бы этого не допустила. И Антонин был уверен, что если Торфинн или кто-либо другой, если уж на то пошло, когда-нибудь попытается заставить ведьму сделать что-то, что ей неинтересно, когда его не будет рядом, ее новый лучший друг Аргос разорвет их на зазубренные кровавые кусочки. Это было одной из причин, по которой он позволял собаке ходить за ней повсюду, даже в их спальню. Он не был слепым. Он видел, как Рабастан смотрел на его ведьму, когда думал, что больше никто не смотрит.
Дверь в их спальню была закрыта не полностью. Антонин сделал мысленную заметку напомнить девушке об опасности открытой двери в змеином гнезде. Обереги позволяли им двоим открыть дверь, и, как хозяин поместья, Рабастан мог обойти любую защиту, но никто другой не мог открыть дверь. Это была функция безопасности, предназначенная для того, чтобы обеспечить ее защиту. Уолден Макнейр время от времени прогуливался по этим коридорам ради Ровены!
Последним волшебником, которого он когда-либо хотел оставить наедине с Гермионой в запертой комнате, был тот, кто в этот самый момент сидел внизу и шутил с остальными о невообразимо жестоком изнасиловании сестры Торфинна. От одной мысли о том, что Уолден прикоснется к Гермионе, у него кровь застыла в жилах.
Аргос стоял прямо перед дверью ванной и смотрел на дверь. Пес не мог вынести, что Гермиона находится вне его поля зрения. Даже посреди ночи дворняжка несколько раз обходила кровать, чтобы проверить, как она спит. Он даже обходил кровать Антонина стороной во время своих ночных патрулей. Этот поступок мог бы быть милым, если бы животное не настаивало на том, чтобы дышать на лицо Антонина, пока он пытался заснуть. Его дыхание оставляло желать лучшего.
Щелчок закрывшейся двери спальни на мгновение привлек внимание Аргоса. Он повернулся, чтобы тихо сказать "гав" в сторону Антонина, прежде чем открыть носом дверь ванной. Очевидно, дверь в спальню была не единственной дверью, которую она с трудом вспомнила закрыть полностью.
- "Черт возьми, Аргос! - раздался пронзительный голос из ванной.- Вон!"
Получивший выговор Сенбернар выбежал из двери с такой скоростью, что чуть не сбил Антонина с ног. Получив быстрый пинок под зад Аргоса, который скорее наказал, чем причинил боль (Антонин никогда бы не услышал, чем это кончится, если бы он посмел обидеть собаку Гермионы), пес побежал к своему коврику перед камином.
Антонин мог заглянуть в просторную ванную комнату благодаря любопытному характеру Аргоса. Любопытный характер, за который Антонин собирался позже вознаградить большой костью с кухни.
Она расслаблялась в глубокой ванне, наполненной ароматными пузырьками до подбородка. Даже с порога Антонин почувствовал запах лавандового масла, которым она любила пользоваться. Ее непослушные волосы были собраны в беспорядочный узел на затылке, который медленно становился влажным от густого пара, пропитавшего всю комнату. Все зеркала были запотевшими, что указывало на то, что вода в ванне, должно быть, близка к обжигающей. Хотя она всегда была холодной. Ее глаза были закрыты, и если бы он не услышал, как она закричала на собаку за несколько мгновений до этого, он бы забеспокоился, что она спит и рискует утонуть.
- "Тебе что-то нужно или ты просто собираешься стоять в дверях и пялиться, как какой-нибудь извращенец-подглядыватель?" - спросила она, даже не открывая глаз.
- Пожалуйста, будь осторожнее, оставляя двери открытыми, Гермиона. Особенно в такую ночь, как эта, когда в поместье гости.
Она открыла глаза и бросила свирепый взгляд в его сторону. Вода плескалась в ванне, когда она повернулась к нему.
Антонин почувствовал, как его сердцебиение начало учащаться, когда движение обнажило верхнюю часть ее тела больше, чем, он был уверен, она хотела бы, чтобы он увидел. Он старался сосредоточить свои мысли на других людях и событиях, которые не были такими возбуждающими, как представшая перед ним сцена с молодой, красивой, обнаженной женщиной в его ванне. Алекто. Алекто. Алекто. Даже повторяющиеся мысли о сучке внизу мало что могли сделать, чтобы успокоить бушующие подростковые гормоны, подобные волшебным, которые в тот момент бушевали во всем его теле. Черт, один только взгляд в ее сторону мог заставить его возбудиться.
- "Ах, да, я и забыла, сколько твоих приятелей время от времени наслаждаются хорошим изнасилованием", - ответила она с горечью в голосе.
Даже ее очевидный гнев и раздражение его присутствием никак не повлияли на то, чтобы утихомирить чувства в его штанах. Антонин глубоко вздохнул и тщательно поправил свою мантию, прежде чем заговорить.
Часть его боялась, что тон голоса может выдать его истинные чувства. В тот момент ему хотелось сделать не что иное, как раздеться догола и присоединиться к ведьме в своей ванне.
- "Я хотел бы поговорить с тобой", - сказал он, тщательно подбирая слова, чтобы не выплеснуть безвкусные мысли, проносящиеся в его мозгу.
-"Ты разговариваешь со мной", - выплюнула она, снова расплескав воду в раздражении.
Антонин чуть не поперхнулся, уверенный, что не сможет держать свои руки при себе, если она продолжит.
- Чего ты на самом деле хочешь, Антонин?
Ее вопрос застал его врасплох. Должен ли он быть с ней предельно честен? Я хотел бы обсудить то, что произошло между нами в библиотеке, извиниться за свое поведение в последние несколько недель, придумать план, как нам двоим жить дружно, а затем трахать тебя до тех пор, пока ни один из нас не сможет вспомнить собственные имена. Он выбросил эту мысль из головы. Слишком. Определенно, слишком много.
- Ты действительно хочешь поговорить со мной или просто ищешь предлог, чтобы увидеть меня голой?
Он попытался выдавить из себя подходящий ответ, но ее резкий смех остановил его. Она была пьяна, отвратительно пьяна. Это было не угрюмое, вызванное чувством вины опьянение в ночь перед Днем Святого Валентина, которое привело к нехарактерным проявлениям привязанности с его стороны и ночи, проведенной в его объятиях. Это был совсем другой тип пьяницы. Это был злой пьяный. Подлый пьяница.
- "Ну, давай же, Антонин, признай правду", - рассмеялась она тем же жестоким тоном, который использовала, когда спрашивала его, убивал ли он младенцев той ночью в библиотеке.
Она так резко поднялась из ванны, что ее ноги подкосились, и она чуть не выскользнула наружу. Акт почти голого выпрыгивания из ванны оказался забавным для опьяневшей молодой женщины. Она стояла, прижавшись к стене, окружающей ванну, и смеялась неестественно высоким голосом. От этого Антонину стало очень не по себе. Особенно когда его разум прояснился настолько, что он увидел, как остатки пузырьков с ароматом лаванды начали стекать по изящным изгибам ведьмы, о которой он фантазировал гораздо дольше, чем следовало.
Четырехразовое питание Рози плюс легкие закуски придали привлекательную полноту ее ранее скелетному телосложению. Он был рад увидеть, что ее ребра больше не были видны, прежде чем оторвал взгляд от ее тела. Одним взмахом его палочки большое пушистое полотенце пролетело через всю комнату и окутало женщину.
-"Я думала, ты хотел увидеть меня голой", - сказала Гермиона, снова рассмеявшись.
Антонин пересек ванную, чтобы помочь ей вылезти из все еще полной ванны, не упав и не разбив голову о мрамор. Когда обе ее шатающиеся ноги благополучно встали на твердую почву, он ослабил хватку на ее теле и повернулся, чтобы оставить ее наедине с собой. Он был всего в нескольких шагах, когда ее маленькая ручка метнулась вперед и схватила его за предплечье.
- "Куда ты направляешься?"- спросила она.
- "Ты пьяна, Гермиона," - сказал он, хотя это был не совсем ответ на ее вопрос.
- Очень. Я выпила все вино за ужином, потом огневиски в библиотеке с Торфинном, а затем попросила Рози принести мне еще немного, и я спрятала его под раковиной.
Антонин почувствовал, как напряглась его спина при ее признании в том, что она выпивала в библиотеке с Торфинном. Он предположил, что Алекто была полна дерьма, когда она сказала, что они вместе выпивали.
- "Вы с Торфинном выпивали?" - спросил он, стараясь говорить нейтральным тоном.
У него еще не было всех фактов. Нет смысла расстраиваться до того, как на то будет причина.
- Да, он прятался в библиотеке. Его сестра пропала без вести. Ты знал об этом?
- Да, я слышал, что она пропала.
- Раньше она обучала меня чарам. Ну, с некоторыми из самых сложных я все равно боролась. А вот она была гением в заклинаниях.
У него действительно не было никакого желания продолжать стоять посреди ванной и обсуждать сестру Роула.
- "Не могла бы ты, пожалуйста, одеться, а потом выйти в спальню, чтобы поговорить со мной?" - спросил он, прерывая ее продолжающиеся воспоминания о жизни в замке Хогвартс. Она была слишком разговорчива в нетрезвом состоянии.
Антонин вышел из ванной после невнятного согласия пьяной женщины. Его желудок (как и другие части тела южнее) сжался, когда он увидел, как она снова бесцеремонно сбросила полотенце, когда он закрыл дверь в ванную.
Он, не теряя времени, пересек комнату к своей личной тумбочке, чтобы взять отрезвляющее зелье для леди. Разговор, в котором они нуждались, не был бы успешным, если бы ему приходилось каждые несколько мгновений останавливать ее, чтобы она не раздевалась перед ним. Антонин сделал еще один глубокий вдох и попытался представить обнаженную Алекто Кэрроу на коврике из медвежьей шкуры. После нескольких содроганий от отвращения он снова обнаружил, что, по крайней мере, в какой-то степени контролирует свое собственное тело.
Она присоединилась к нему на диване всего через пару минут. К несчастью для волшебника, лишь недавно вернувшего контроль над своими первобытными побуждениями, она вышла из ванной не в своей обычной скромной фиолетовой пижаме, а в светло-голубом шелковом халате, который, благодаря влаге, прилипшей к ее изгибам, ничуть не скрывал ее фигуру. Антонин был уверен, что она была послана, чтобы наказать его за все его прошлые проступки.
Гермиона села рядом с ним, оставив между ними всего дюйм или два свободного пространства. Ее маленькая ручка коснулась его бедра, посылая волну неловких, но приятных ощущений по всему его телу. Она собиралась стать причиной его смерти.
- "Пожалуйста, проглоти это", - попросил он, вкладывая пузырек с зельем в руку, которая только что перестала тереть его бедро.
- Это единственное, что ты хочешь, чтобы я проглотила?- Ее глаза цвета карамели заблестели.
- Гермиона!
Усмехнувшись над его очевидным дискомфортом, она залпом выпила зелье.
Мгновение спустя, когда жидкость начала свое действие, ее щеки вспыхнули, и она нервно поплотнее запахнула халат. Там, где за несколько мгновений до этого она вела себя нагло, теперь она была смущена. Антонин понимал унижение внезапной и постепенной трезвости после обильных запоев. Было нечто большее, чем просто горстка запоев, которых он хотел бы избежать.
- "Это быстро действует", - сказала она, возвращая пустой флакон Антонину.
- "Да, хорошо, - ответил он, нервно прочищая горло.- В моей работе в какой-то степени необходимо уметь сохранять ясную голову в любой момент".
- "О, да? И вообще, в какой "сфере деятельности" ты работаешь?"
Ее тон был горьким, спорящим, и ее прежнее унижение, казалось, было забыто. Антонин застонал, прежде чем откинуть голову на спинку дивана. Были ли они обречены вечно вести один и тот же спор?
- "Ты знаешь, что я имел в виду, Гермиона", - ответил он, не открывая глаз.
- "Да, я знаю. Прости.- В ее голосе не было ни капли извинения. - О чем ты вообще хотел со мной поговорить? Мы оба прекрасно справлялись с тем, чтобы избегать друг друга в течение нескольких недель. Зачем останавливаться сейчас?"
Антонин выпрямился, чтобы встретиться взглядом с молодой женщиной. Она действительно не собиралась облегчать ему задачу, не так ли?
- "И ты бы сказала, что эти последние несколько недель были приятными и расслабляющими, Гермиона?"
Теперь в его тоне тоже слышалась горечь.
- Не особенно, нет, но я заключенный. Комфорт и расслабление - это ведь не совсем неотъемлемая часть тюремного заключения, не так ли?
- "Ты не пленница, - выплюнул он, его разочарование становилось все сильнее.- Ты под моей защитой".
- Ты забрал меня из Азкабана, Антонин. Вы не вытаскивали меня из тюрьмы.
Ему хотелось вырвать все свои волосы, а затем и все ее. Хотя он знал, что чем дольше он будет тянуть с разговором, тем труднее это будет сделать, часть Антонина всерьез подумывала о том, чтобы вообще оставить эту тему и погрузиться в бутылку огневиски до конца своей все более укорачивающейся жизни.
Все ли гриффиндорцы были такими упрямыми? Если так, то неудивительно, что он никогда не встречался ни с одной из львиц во время учебы в школе. Они бы либо убили его, либо оставили желать смерти!
- Если бы я не была заключенным, меня бы не заставили присутствовать на праздновании убийства моего лучшего друга.
- Я искренне сожалею о том, как Рабастан вел себя внизу, Гермиона. Это было грубо и ненужно.
- Все в этом человеке "грубо и ненужно. Я привыкла не ожидать от него меньшего. Что меня злит, так это то, что я знаю, что, несмотря на мои очень сильные чувства и желания, вы собираетесь заставить меня присутствовать.
- Мы гости в этом доме.
- Нет, Антонин! Ты гость в этом доме. Я твой пленник. Не забывайте об этом факте ни на мгновение. Я здесь не по своей воле.
Он глубоко выдохнул. Все определенно шло не так, как он планировал ранее днем, пока принимал душ. Он придумал план обсудить инцидент в библиотеке, а затем привести их обратно в такое место, где они, по крайней мере, могли бы поговорить друг с другом.
Если он думал, что забираться в пустую постель одиноко, то был крайне удивлен, обнаружив, насколько еще более одиноким может быть лежать рядом с женщиной, которая не разговаривает с ним ночь за ночью. Не раз он подумывал о том, чтобы прокрасться на несколько ночей в пустую комнату для гостей, но знал, что у стен есть уши. Если Рабастан или кто-либо из его других "товарищей" узнает, что она не была его "грязнокровной шлюхой", как они все предполагали, у них обоих могут быть серьезные неприятности. Ему не нужно было привлекать внимание толпы стервятников к своему слабому месту.
- "Поверь мне, Гермиона, я более чем осведомлен об обстоятельствах твоего пребывания здесь", - наконец сказал он обманчиво спокойным голосом.
- Тогда, пожалуйста, перестань притворяться, будто у меня есть выбор в том, что я делаю. Я пойду на гребаную вечеринку Рабастана, но не потому, что мне этого хочется. Но я клянусь всем, что для вас или для него свято… Клянусь самим твоим драгоценным Темным Лордом, если он выставит меня напоказ перед своими гостями, как какого-нибудь чудака из балагана Ордена Феникса, я убью его голыми руками.
Он тоже ей поверил. Огненная искра в ее глазах вызвала в нем возбуждение, похожее на то, что он испытал ранее в ванной. Вероятно, она понятия не имела, насколько привлекательна, когда злилась и намеревалась совершить убийство. Даже ее волосы искрились энергией, когда она злилась. Он поерзал на стуле, надеясь, что она не видит, какой эффект производит на него.
- Это достаточно справедливая просьба. Я поговорю с Рабастаном. Хотя я не верю, что у него были какие-либо планы "выставлять тебя напоказ" на своей вечеринке, я позабочусь о том, чтобы он понял, что это не вариант.
- Спасибо тебе, Антонин. Я ценю это. Я действительно благодарна.
Несколько долгих минут никто из них не произносил ни слова. Антонин даже не был уверен, с чего начать. Было еще очень многое, что необходимо было обсудить.
- "Насчет той ночи в библиотеке," - начал он.
Гермиона положила ладонь поверх его руки.
- Мы не обязаны, Антонин.
Она попыталась отдернуть руку, но он потянулся и схватил ее прежде, чем она успела это сделать. Он не был уверен, что заставило его так поступить. Он чувствовал, что для продолжения необходим хотя бы какой-то элементарный физический контакт.
- Да, я знаю, Гермиона.
- Нет, Антонин. Тебе не нужно оправдываться ни перед собой, ни перед Мерлином, извиняться за то, что произошло той ночью. Я знаю, кто ты такой. Я знаю, на что ты способен.
- Ты правда так думаешь?
Он не собирался казаться легкомысленным или неискренним. Это было просто то, как его голос срывался с губ.
- Да, Антонин. Ты - Пожиратель Смерти. Ты был им дольше, чем я живу на свете. Хотя я не знаю подробностей всего, что вам приказано делать, или всего, что вы решите делать, я знаю достаточно."
- Гермиона...
- Не пойми меня неправильно. Я ни в коем случае не оправдываю тебя за то, что у тебя разыгралось воображение. То, за что выступаете вы и вам подобные, крайне прискорбно. Однажды вы все будете вынуждены предстать перед судом за свои преступления, будь то перед Визенгамотом или перед вашим Создателем. Нас всех призовут к ответу за наши преступления, Антонин.
Он знал это. Несмотря на то, что в его теле не было ни капли религиозности и он верил, что Ад - это просто место на Земле, охраняемое дементорами, он знал, что она права.
Однажды он заплатит за то, что перерезал горло мужчине той ночью и за то, что стоял в стороне, ничего не делая, пока Рейну Роул насиловали. Его единственной надеждой было то, что, возможно, настанет какое-то время, когда он сможет жить спокойной жизнью, где насилие не будет необходимым. Может быть, сначала переехать в маленький домик на побережье и завести семью. Он был почти уверен, что ему бы это понравилось.
- "Я бы хотел, чтобы нам не приходилось жить в этом доме", - выпалил он, почти не задумываясь.
- Я тоже так думаю. Это ужасно. Я не буду лгать и говорить, что это хуже, чем жить в одиночестве в ледяной палатке, но это близко.
- Как ты называла это раньше? "Позолоченная клетка"?
Она улыбнулась ему, прежде чем сжать его руку.
- "Вот именно, - ответила она, отпуская его руку.- Я чувствую себя прелестной птичкой, сидящей в клетке, в то время как десятки голодных кошек рыщут снаружи, ожидая возможности сожрать меня."
Это, безусловно, была справедливая аналогия. Антонин знал, что она считает его просто еще одним голодным животным, кружащим вокруг ее клетки. Он пытался убедить себя, что его не беспокоит, что именно таким она его видит, но каким бы искусным лжецом он ни был по отношению ко всем остальным, он никогда не мог с легкостью лгать самому себе.
- "Я подумывал о покупке небольшого дома где-нибудь недалеко от океана, - тихо признался он. Когда ее глаза загорелись и встретились с его глазами, он обнаружил, что едва может дышать. - Где-нибудь в тихом месте. Слишком много людей, черт возьми, снуют в этот дом и выходят из него в любое время суток. Я бы хотел жить где-то, где мне не приходилось бы постоянно бояться встретить Алекто Кэрроу за следующим углом".
Пронзительный смешок, который был музыкой для его ушей, вырвался у молодой женщины, сидевшей рядом с ним.
Гермиона прикрыла свое улыбающееся лицо ладонью одной из своих рук, но ущерб уже был нанесен. Когда их глаза снова встретились, ни один из них больше не мог сдерживать смех.
- Ты видел, какие взгляды она бросала на тебя через стол в течение всего ужина? - спросила Гермиона, и слезы от смеха покатились по ее щекам.
- "К сожалению, я не смог полностью игнорировать их", - ответил он, вытирая свои собственные тыльной стороной ладони.
- "Хорошо, что ты не можешь забеременеть только от взгляда, потому что я думаю, что после сегодняшнего вечера ты стал бы папочкой", - поддразнила Гермиона.
Антонин застонал при мысли о ребенке, рожденном от Алекто с половиной его генов. Об этом невыносимо было думать. Он мог бы подвергнуться опасности извергнуть содержимое своего желудка обратно в мир, если бы хихиканье Гермионы рядом с ним не отвлекло его от размышлений.
- Она пристала ко мне в прихожей. Потерла мне руку и плечи.- Он содрогнулся при воспоминании, когда смех Гермионы стал громче. - Сказал, что я очень привлекательно выгляжу в своей мантии."
- "Ну, она не ошибается, - сказала Гермиона, удивив волшебника. - Темно-синий цвет действительно тебе очень идет, но мне бы и в голову не пришло подойти к мужчине, который явно во мне не заинтересован, и пощупать его."
Антонин осторожно заправил выбившийся из узла локон Гермионе за ухо.
- "А что, если этот мужчина явно был заинтересован в тебе?" - спросил он, не смея дышать.
Улыбка сползла с лица Гермионы при его словах. Она отвела от него взгляд и уставилась в пол.
- "О, так начинается безумие", - прошептала она.
Он не знал, что ответить. С одной стороны, она была права. Было безумием пытаться наладить какие-либо длительные отношения между ними двумя. Их обстоятельства были такими странными, они были такими разными.
С другой стороны, Антонин никогда в жизни с такой страстью не хотел попробовать что-либо еще. Неудача казалась такой маловероятной возможностью.
- 'Ты едва знаешь меня, Антонин, - сказала она, прерывая его мысли.- Очевидно, ты создал в своей голове этот образ того, кто я есть. Хотя я, конечно, польщена тем, что ты, очевидно, такого высокого мнения обо мне, боюсь, что все это всего лишь фантазия."
Гермиона поднялась с дивана, чтобы исчезнуть в их большом шкафу. Она появилась через несколько минут, одетая в свою фиолетовую пижаму.
Почесав Аргоса в затылке и легонько коснувшись рукой правого плеча Антонина, она скользнула в их постель. Некоторое время спустя, когда он присоединился к ней, он заметил едва заметное смещение ее тела ближе к центру кровати. Прогресс.
***
Целая неделя прошла без каких-либо серьезных инцидентов. И Гермиона, и Антонин избегали дальнейшего обсуждения своего разговора после званого ужина, но их общение было дружеским и даже немного теплым.
Они чувствовали себя достаточно свободно, чтобы проводить время вместе в библиотеке, каждый уткнувшись в свой том. Трапезы с Рабастаном снова стали сносными теперь, когда они снова свободно беседовали. Даже хозяин поместья был доволен переменой.
- "Вы оба гораздо более симпатичны, когда не сердитесь друг на друга", - заметил Лестрейндж за завтраком.
Гермиона поймала взгляд Антонина через стол и улыбнулась. Он легко ответил на этот жест. Хотя не было упомянуто о том факте, что он почти открыто заявил о своем влечении к ведьме, он не мог не проанализировать готовые улыбки, которые она, казалось, дарила только ему, легкие прикосновения к его руке или плечу в течение дня по разным причинам и то, как она продолжала приближаться. все ближе к нему каждую ночь в их постели.
Никто никогда не обвинял Антонина Долохова в том, что он оптимист, но он надеялся, что по мере того, как Гермиона будет чувствовать себя более комфортно в его присутствии, их отношения могут перерасти в нечто более существенное, чем "похититель и пленница".
- "О, Антонин, вчера вечером я услышал самый восхитительный слух, и мне не терпится узнать, правда ли это", - объявил Рабастан.
- Какой слух? - спросил он, лишь слегка заинтересовавшись.
Накануне вечером Рабастан устроил небольшое собрание волшебников, в то время как Антонин бесстыдно прятался в библиотеке с Гермионой.
- "Август видел Люциуса в Косом переулке на днях утром", - объяснил Рабастан.
- "О, ты прав, Рабастан. Очень пикантная новость," - поддразнила Гермиона.
- Не волнуйся, моя дорогая Гермиона. В этой истории есть еще кое-что.
Он подмигнул в ее сторону, и Антонин на мгновение подумал о том, не проклясть ли его.
- "Август сказал, что ему показалось немного странным, что Люций покупал большое количество продуктов питания и средств личной гигиены...- Рабастан переводил взгляд с одного на другого, сидевшего за столом, словно ожидая, что они точно поймут, к чему он клонит.- "...для ведьмы".
Он был заметно разочарован, когда его новость не вызвала той реакции, которую он ожидал.
- "Может быть, он просто запасается едой, - предположила Гермиона. - И он настолько тщеславен, что я бы не исключила, что он использует средства гигиены ведьмы на себе. Я имею в виду, ты действительно видел его волосы?"
Антонин кивнул головой в знак согласия. Это было не так уж интересно.
- "Хорошо, - согласился Рабастан. - Но тогда не могли бы вы объяснить, почему он заказал мантии для ведьмы у мадам Малкин?"
Гермиона снова поймала взгляд Антонина через стол. Она улыбнулась ему, а потом расхохоталась. Антонин не мог не проследить за ходом ее мыслей. Рабастан, как всегда, был растерян.
- "Люций очень хорошенький, - сказал Антонин.- Возможно, ему нравится наряжаться в мантию ведьмы, когда он один."
Гермиона спрятала лицо за салфеткой, ее щеки пылали румянцем от веселья.
"О, я понимаю, - сказал Рабастан, оскорбившись. - Вы оба очень нахальны. Я еще не закончил объяснять."
- "Извини нас, Рабастан. Во что бы то ни стало, продолжай," - ответила Гермиона.
- Августу было любопытно, что вполне понятно, потому что Люций жил один с тех пор, как его ужасная жена была казнена их сыном. Он спросил и узнал, что Люциус ожидает, что его крестница приедет погостить к нему в поместье на некоторое время.
- "Это звучит неплохо для него, - ответил Антонин, сбитый с толку тем, почему это стало такой новостью. Почему их должно волновать, что у Люциуса Малфоя в доме был гость?"
Рабастан был явно раздосадован тем, что ни один из них не понимал, почему он так взволнован. Он громко вздохнул, сидя во главе стола.
- "Его крестница - дочь Арктуруса Блэка и Элеоноры Фоули, - объяснил он. - Ты помнишь Элеонору Фоули, Антонин?"
Антонин не смог подавить фырканье, вырвавшееся у него, когда он сделал глоток апельсинового сока. Арктур Блэк не был никем сколько-нибудь заметным. Он был двоюродным братом Нарциссы Малфой, который учился в школе на несколько лет раньше Антонина. Он женился на прекрасной Элеоноре Фоули через месяц после того, как она покинула Хогвартс. Десять месяцев спустя у них родилась дочь, а еще через четыре месяца Блэк был мертв при весьма подозрительных обстоятельствах.
- "Кто такая Элинор Фоули? - спросила Гермиона.
"Школьная метла"," - театрально прошептал Антонин через стол, чтобы рассмешить ее.
- "Ну-ну, Антонин. Это было жестоко, - предостерег Рабастан. - Она не была настолько свободна в своих привязанностях".
- "Тебя подвезли, Антонин?" - спросила Гермиона.
Он рассмеялся над ее вопросом.
- "Нет, боюсь, что я упустил эту привилегию, - со смехом ответил Антонин. - Мисс Фоули была в некотором роде представительницей элиты. Она разрешала кататься только чистокровным. Прилежные полукровки из Равенкло были ниже ее внимания."
Его ответ удивил ее, если судить по выражению ее лица.
- "Ты полукровка?"
- "Да, Гермиона. Моя мать была магглорожденной."
"Наш Антонин всегда питал слабость к грязнокровкам... простите, магглорожденным", - поддразнил Рабастан.
Гермиона улыбнулась Антонину через стол, не обращая внимания на то, что Рабастан употребил ненавистное ей ругательство. Это было частью "очарования" Рабастана, с которым она научилась жить за те почти два месяца, что прожила под крышей его поместья.
- "Я планировал заглянуть к Люциусу, - объявил Рабастан. - Я бы хотел посмотреть, такая ли его крестница привлекательная, какой всегда была ее мать".
И Антонин, и Гермиона закатили глаза, услышав его заявление.
- "Пожалуйста, пойдем со мной сегодня вечером, Антонин, - умолял он.- Только Винс свободен сегодня вечером, и ты знаешь, какой ужасный разговор с ним. Мне нужен кто-то с мозгами, чтобы присоединиться к нам. Ты мог бы даже привести Гермиону, если хочешь."
Хмурое выражение лица ведьмы выражало ее чувства по этому поводу. Конечно, он мог бы посочувствовать. Провести вечер в гостиной Люциуса, потягивая его претенциозное вино и слушая его речь, было не похоже на приятный вечер. Однако, если ему придется присутствовать, он не хотел, чтобы Гермиона оставалась дома.
***
Почти в девять часов того же вечера Антонин и Гермиона подошли к воротам поместья Лестрейндж. Ни один из них не был в восторге от предстоящего вечера.
Прежде чем они добрались до ворот, Антонин протянул руку и положил ей на талию. Она напряглась от прикосновения, но не отстранилась.
- "Мне жаль, что я должен это сделать, Гермиона", - сказал он, взмахивая палочкой и бормоча тихое заклинание. Сразу же они оба почувствовали, как что-то тянет их за талию, как будто вокруг них обвязали веревку и потянули.
- "О, но я не пленница," - с горечью прошептала она.
Когда она увидела обиженное выражение на его лице, то застонала.
- Я не уверена, что это просто для моей защиты.
Он не хотел спорить с ведьмой. Они так хорошо ладили в последние дни. Как бы сильно он ни ненавидел магически привязывать к себе эту женщину, он знал, что не может рисковать тем, что она попытается сбежать.
Если ей каким-то образом удастся сбежать от него, она будет во власти любого, кто сможет ее найти. И даже тогда Темный лорд мог бы счесть Антонина неподходящим стражем. В конечном итоге она может оказаться вынужденной находиться под защитой одного из его братьев. Да, ему придется пережить позор, привязав ведьму к своему телу на весь вечер. Она не смогла бы отойти дальше чем на пятнадцать футов от того места, где он стоял.
- Да ладно тебе, Гермиона. Давай покончим с этим.
Антонин сжал ее руку в своей, прежде чем пройти за ворота. Рабастан временно снял защиту, которая удерживала ее взаперти на территории. Он пообещал привести их обратно, как только они вернутся позже вечером. Конечно, не годилось бы проснуться на следующее утро и обнаружить, что Гермиона сбежала.
Прохладный вечерний воздух бросил ему в лицо несколько ее локонов, пахнущих лавандой. Гермиона взяла его за руку, чтобы позволить ему аппарировать в поместье Малфоев.
Когда ощущение сжатия прошло, Антонин с удивлением обнаружил, что ведьма не ослабила хватку на его руке. На самом деле, казалось, она крепче сжала его руку в своем маленьком кулачке. Он положил свободную руку поверх руки, сжимавшей его бицепс, в попытке успокоить женщину. Он не мог не заметить, что все следы румянца, которые обычно присутствовали на ее привлекательном лице, почти исчезли в тот момент, когда они подъехали к воротам поместья.
- "С тобой все в порядке, Гермиона?"- он спросил шепотом, чтобы Рабастан и Винс Крэбб не могли расслышать его слов.
Она подняла на него глаза, полные слез, и неуверенно улыбнулась.
- В прошлый раз, когда я был здесь, у меня был не самый удачный визит. Просто меня что-то поразило, когда я увидела этот дом. Через минуту со мной все будет в порядке.
Он совсем забыл о том, что Гермиону и ее друзей притащили в поместье Малфоев в разгар войны. Подробности не были достоянием общественности, но он отчетливо помнил, как Фенрир Грейбек был очень зол из-за того, что Беллатриса предложила ему "Грязнокровку Поттера" в качестве награды, но каким-то образом умудрилась потерять своих пленников из-за крошечных рук мятежного освобожденного домового эльфа. Судя по силе пожатия ее руки, это, должно быть, было ужасное переживание.
- "Люциус должен снять защиту с минуты на минуту", - сказал Рабастан собравшейся небольшой группе.
Словно по сигналу, все четверо почувствовали покалывание в своих телах, свидетельствующее о снятии защитных чар, окружающих территорию Малфоев. Гермиона отпустила руку Антонина, прежде чем они прошли через открытые ворота. Он наклонился и взял ее за руку. Она одарила его легкой улыбкой, благодарная за небольшую поддержку. Им потребовалось несколько минут, чтобы проехать по длинной подъездной дорожке.
К тому времени, когда они подошли к входной двери, Люциус уже ждал их с широкой улыбкой.
- "Какой приятный сюрприз - принять так много гостей", - сказал он с улыбкой, которая, как мог сказать Антонин, была настолько натянутой, насколько это было возможно.
Он задавался вопросом, не грозит ли волшебнику опасность сколоть свои идеальные зубы с таким напряженным выражением лица. В глубине души он надеялся на это.
-Пожалуйста, входите
Четверо неожиданных и незваных гостей переступили порог Малфой-Мэнора. Антонин чувствовал, как давление на его руку усиливается с каждым последующим шагом ко входу. Когда Луций повел их всех в богато украшенную гостиную, Антонин на мгновение испугался, что у него совсем перестанет циркулировать кровь в руке. Гермиона прижималась к нему с силой, которой он не ожидал.
- "Посмотри, кто решил сделать нам сюрприз этим вечером, Драко, - сказал Люциус молодому волшебнику, стоявшему у камина в гостиной. - У Драко выдался свободный вечер, чтобы навестить своего одинокого отца. Он в середине обучения у Горация Слагхорна в Хогвартсе. Драко, подойди поприветствовать наших гостей."
Антонин пожал руку младшему Малфою так быстро, как только мог, чтобы сохранить свою хватку на потной и дрожащей руке Гермионы.
Часть его немного приревновала, когда молодой волшебник положил обе руки на плечи Гермионы, чтобы нежно сжать их, прежде чем наклониться и поцеловать ее в щеку. Он был уверен, что прошептал что-то ей на ухо, но не смог разобрать слов. Гермиона улыбнулась молодому волшебнику глазами, полными слез. Она позволила Антонину подвести себя к пустому креслу, которое он немедленно превратил в уютный диванчик для двоих.
- "С тобой все в порядке, Гермиона?" - спросил он во второй раз за этот вечер.
Она улыбнулась ему и молча заверила, что так оно и есть. Антонин был встревожен этим визитом, и пока он длился всего пять минут.
Люциус, не теряя времени, налил всем собравшимся по щедрому бокалу красного вина. Гермиона практически проглотила свой в мгновение ока. Он не мог винить ее. Она была не единственной, кто проводил время, лежа на замысловатых деревянных полах этой комнаты под воздействием мощного проклятия Круциатус. Он ненавидел это поместье так же сильно, как и она.
- "Чем обязан удовольствию оказаться в столь неожиданной компании сегодня вечером?" - спросил Люциус собравшуюся группу.
- "Мы с Винсом как раз обсуждали, сколько времени прошло с тех пор, как мы могли воспользоваться вашим гостеприимством и вашим обширным винным погребом", - ответил Рабастан.
Гермиона закатила глаза. Антонин ухмыльнулся ей в ответ, заставив ее рассмеяться достаточно тихо, чтобы услышали только они. Рабастан был неубедительным лжецом.
- "Конечно, мы рады вам всем в любое время, - ответил Люциус.- В последнее время я принимаю так мало гостей, что всегда наслаждаюсь новизной".
- "Но, Рабастан, ты сказал, что его крестница остановилась здесь", - сказал Винс, еще раз доказывая свою неразумность.
Лестрейндж успокаивающе положил руку на плечо Винса, прежде чем неубедительно рассмеяться всей группе.
- "Ну, до нас действительно дошел слух, что здесь остановилась дочь Арктуруса Блэка, - признался он своему хозяину.- Я почувствовал себя обязанным прийти засвидетельствовать ей свое почтение из уважения к ее отцу".
- "Он лжет, Люций, - добавил Антонин. - Я думаю, что его точные слова были такими: "Давай пойдем и выясним, такая ли она сексапильная, какой всегда была ее мать"."
- Антонин, ты позоришь меня!
Люциус коротко улыбнулся Рабастану и Винсу, которые были единственными, кто смеялся в комнате. Все остальные были явно встревожены их поведением. Неловкость момента могла бы продолжаться и дольше, если бы в эту секунду дверь в гостиную не открылась.
Все мужчины в комнате встали со своих мест при появлении молодой женщины на несколько лет старше Гермионы. Она явно нервничала из-за того, что находилась в комнате с гостями. Гермионе было знакомо это чувство, и для Антонина было очевидно, что она сразу же посочувствовала встревоженной ведьме.
- "Джентльмены, мисс Грейнджер, позвольте мне представить мою крестницу, - сказал Люциус, быстро поцеловав женщину в щеку и взяв ее за руку.- Это Айла Блэк-Фоули".
Гермиона встретилась с обеспокоенным взглядом мисс Блэк. Антонин не мог не заметить то, что выглядело как искра узнавания на лице мисс Блэк, когда она встретилась взглядом с другой женщиной в комнате. На ее лице появилась застенчивая улыбка, на которую Гермиона нерешительно ответила.
