Пленница тëмного мага

Гермиона боролась со своими тяжелыми веками так долго, как только могла. Она не хотела ложиться спать. На самом деле, ей было страшно возвращаться в комнату, которую они делили с Антонином. Как и в случае с ее безотказной работой на протяжении шести лет обучения в Хогвартсе, она спряталась в библиотеке. На третьем этаже было мягкое сиденье у окна, которое было скрыто от глаз на первом этаже. Если Антонин придет искать ее, он не сможет найти ее, пока не поднимется по узкой винтовой лестнице. Конечно, было бы не так уж трудно установить, что она была где-то в библиотеке. Аргос спал перед камином и больше никуда не выходил без своего нового человека. Она боялась оставаться наедине с Антонином в спальне после предыдущего вечера, особенно после того, как он действительно купил ей дорогую коробку шоколадных конфет на День Святого Валентина. Ожидал ли он чего-то взамен? Изысканный ужин, который она разделила с двумя Пожирателями Смерти, с которыми жила, был не просто неловким. Если Рабастан не отпускал многозначительных комментариев по поводу ее отношений с обычно угрюмым мужчиной, с которым она теперь "переспала", как он выразился так красноречиво, то Антонин смотрел на нее через стол с такой напряженностью, что Гермиона подумала, будто он знает, как она выглядит обнаженной. И учитывая, что он был одним из тех, кто ухаживал за ней, пока она была не в себе из-за высокой температуры, он, вероятно, так и сделал. Это было огромным облегчением, когда обоих мужчин вызвали к их хозяину. Она доела свой ужин и убежала в свое новое убежище. Предыдущая ночь была огромной ошибкой. Ей не следовало позволять Антонину подходить к ней так близко! Они действительно провели несколько часов, лежа в постели, прижавшись друг к другу, как любовники. Неудивительно, что она произвела на него настолько ложное впечатление, что он почувствовал себя обязанным купить чертов подарок на День Святого Валентина! Она была такой грустной и пьяной, очень пьяной. До двух или трех больших бокалов огневиски, которые она выпила накануне вечером, она даже не пробовала алкоголь с той ночи на площади Гриммо, когда Рон наткнулся на тайник Сириуса во время охоты за крестражами. Они втроем передавали по кругу полную бутылку, пока она не опустела. Они все были очень меланхоличны, напуганы и взбешены. Это была их первая ночь с Роном… Гермиона тряхнула головой, чтобы прогнать мысли о своей первой любви. Прошлой ночью она не привыкла к крепкому алкоголю. Это опечалило ее, очень, очень опечалило. И Антонин был там, чтобы предложить то немногое утешение, на которое был способен такой бессердечный убийца, как он. Она вцепилась в него обеими руками. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то прикасался к ней, был нежен с ней. Она не чувствовала заботы со стороны мужчины со дня финальной битвы, когда Рон прижал ее к колонне в смертоносной тайной комнате Салазара Слизерина, сказал ей, что любит ее, и глупо трахнул во время единственной самой страстной встречи в ее жизни. И его жизни тоже, бедняга. Было слишком легко позволить Антонину обнять ее прошлой ночью, пока она плакала. В те дни утешения было так мало, что она действительно не могла винить себя слишком строго. И его грудь была такой упругой, а руки такими сильными. И от него чертовски фантастически пахло! Было просто позволить себе забыть, кем и чем на самом деле был мужчина, обнимавший ее. Никто не прикасался к ней со времен финальной битвы, если не считать краткого теплого поцелуя в щеку от волшебника Райана, которого она встретила в ту ночь, когда попала в плен. Было приятно просто для разнообразия почувствовать себя нормальным. Как будто на самом деле был кто-то, кто заботился о ней. Неужели это было так неправильно? Она почувствовала непреодолимое желание поцеловать его в щеку после того, как открыла свой подарок. Хотелось надеяться, что он не придал этому жесту слишком большого значения, особенно после того количества нежных поцелуев и прикосновений, которыми он одарил ее прошлой ночью. Она боялась возвращаться в их комнату, потому что боялась, что была ответственна за изменение динамики их отношений. Неужели он ожидает, что она всегда будет позволять ему ложиться к ней сзади в постель? Ожидал ли он от нее большего? Они ни разу не заговорили о поцелуе, который он запечатлел на ней в ту ночь, когда заставил ее лечь с ним в постель. Почему она с самого начала оказалась в этой безумной ситуации? Она жила с мужчиной, точнее, с двумя мужчинами, которые пытались покончить с ее жизнью и почти преуспели в этом. Каким-то образом она инстинктивно знала, что Антонин не причинит ей вреда, но она не могла сказать того же о Рабастане Лестрейндж. То, как он смотрел на нее через стол за едой, нервировало. Она знала, что при малейшем шансе Рабастан снял бы с нее трусики в ту же секунду, хотела она этого или нет. - Гермиона? Блядь. Она предпочла не обращать внимания на то, что ее окликнули у подножия лестницы. Может быть, если она не ответит, он сдастся. Лязг тяжелых ботинок по металлическим ступеням, когда мужчина поднимался по винтовой лестнице, заставил Гермиону похолодеть. Поднимаясь, он продолжал звать ее по имени. Когда он добрался до второго уровня, она поняла, что он искал ее. Через несколько бесплодных минут лязг повторился. Гермиона откинулась на подушку сиденья у окна, притворяясь мертвой для всего мира. Прошло совсем немного времени, прежде чем большая рука мягко подтолкнула ее, чтобы разбудить. - Пойдем в постель, Гермиона. Это не место для сна. Ты проснешься с затекшей шеей. В тот момент ее действительно не волновало, насколько некомфортно ей будет. Она знала, что он просто так ее там не оставит, как бы сильно ей ни хотелось, чтобы ее просто оставили в покое. Антонин помог ей подняться с сиденья. В какой-то момент у нее затекла нога, из-за чего она потеряла равновесие. Она уткнулась лицом в его широкую грудь, и тут же ее обоняние подверглось нападению. Кровь. Судя по беглому осмотру его одежды, кровь пропитала его темную мантию. Обильное количество впиталось в ткань. Она тоже могла видеть багровые пятна на его шее. Это было, мягко говоря, тревожно. Какие же преступления он совершил в свое отсутствие? - Пойдем в постель, - снова попросил он еще более мягким тоном. - Сейчас почти четыре утра. Ты не можешь прятаться здесь вечно. - Может быть, именно таков мой план, - выплюнула она, не в силах игнорировать оскорбленное выражение, промелькнувшее на его лице. Антонин осторожно взял ее за локоть. Она тут же увернулась от прикосновения. - "Не прикасайся ко мне!" - закричала она, едва удержавшись, чтобы не ударить его по лицу. Последствия физического насилия по отношению к этому мужчине не были тем риском, на который она действительно была готова пойти. - "Что случилось, Гермиона?" - спросил он, нахмурив брови. Антонин не казался ни в малейшей степени сердитым, только обеспокоенным и сбитым с толку. - "Что случилось?" Ты приходишь в эту комнату в поисках меня, покрытый кровью, и хочешь знать, что не так? Антонин уставился на свою испачканную одежду. Он закатил глаза и вздохнул. Было очевидно, что он не заметил крови на своей одежде. Мысль о том, что он мог быть таким равнодушным к тому, что видел, напугала Гермиону до глубины души. - "Вы и ваши приятели успешно провели ночь, убивая и пытая невинных людей?" - спросила она, ее голос повысился до громкого, неистового децибела. - "Гермиона".- Его голос был низким и опасным. - Это то, что ты делаешь, когда тебя призывает твой Темный Лорд? Ты убивал каких-нибудь младенцев, Антонин? Или они были просто грязными, никчемными магглами? Антонин схватил ее за локоть, чтобы грубо притянуть ее стройное тело к своей груди. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее лица, и в этот единственный момент она испугалась больше, чем когда-либо с тех пор, как приехала в поместье. Часть ее законно опасалась, что он вот-вот добавит ее собственную кровь к коллекции на своей одежде. - "Не задавай вопросов, на которые ты не хочешь получить ответы, дитя", - предупредил он. - "Разве я не имею права знать, что делает мужчина, с которым я вынуждена делить постель, когда его нет рядом?"- Гермиона не была уверена, откуда взялась ее смелость, но она не хотела отступать. - "Ты знаешь, кто я, Гермиона, - ответил он более мягким, но все еще довольно свирепым голосом. - Ты знаешь, на что я способен." Он сунул руку в карман своей мантии, чтобы вытащить длинный серебряный нож. Она сразу же почувствовала желание прикоснуться к ненавистному пятну, вырезанному у нее на руке. У нее был опыт обращения с таким ножом, как у Антонина. - Сегодня я воспользовался этим маленьким лезвием, чтобы перерезать горло человеку, который, как известно, помогал повстанцам. Он и его жена обычно позволяли им спать в своем подвале, когда они были поблизости. Гермиона боялась, что ее вырвет прямо на маньяка. - У меня был приказ использовать любые необходимые средства, чтобы вытянуть информацию из этого человека. Когда он отказался мне что-либо говорить, я начал очень медленно и очень осторожно надрезать ему шею. Очень маленький, конечно. Каждый раз всего на сантиметр или около того. Он был либо очень храбрым, либо очень глупым. Я давным-давно научился, дорогая, вероятно, еще до того, как ты родилась, как продлить страдания человека, фактически не убивая его. Все дело в анатомии, биологии. Вы должны по-настоящему понимать, как работает организм, чтобы поддерживать жизнь человека, который, по всем расчетам, уже должен быть мертв. Если вы надрежете шею в неподходящем месте, они истекут кровью за считанные секунды. Вы не можете получить достоверную информацию от мертвого человека. Гермиона не могла отвести глаз от ножа. Она почти ожидала, что на проклятой стали все еще останется кровь, но если она вообще знала Антонина, то знала, что его дотошная натура не позволила бы ему уйти с места убийства, не тщательно почистив свои инструменты. Свет камина от висящего неподалеку бра отражался от поверхности. Она почти могла представить, что испытывала последняя жертва Антонина в тяжелые моменты, предшествовавшие его жестокому убийству. - Он отказался мне что-либо рассказывать. Мне пришлось ударить его по меньшей мере полдюжины раз, прежде чем его решимость начала ослабевать. И все же даже тогда он сопротивлялся. Селвин выставил перед собой напоказ свою жену. Он дал ей пощечину и бил кулаками, пока ее муж наблюдал за этим. Мужчина начал кричать на нас, чтобы мы оставили ее в покое. Очевидно, сучка была беременна. Не хотел, чтобы с ребенком что-нибудь случилось. Я очень ясно объяснил, что если он хочет, чтобы его жена и ребенок были в безопасности, все, что ему нужно было сделать, это сказать мне то, что я хотел знать. Гермиона попыталась проглотить комок, который образовался у нее в горле. Как кто-то мог так спокойно описывать то, что он описывал, было выше ее понимания. Что за ублюдок спал рядом с ней? - Его жене следовало быть более осторожной. Более уважительный. У нее хватило наглости на самом деле плюнуть в Селвина. Может, у ее мужа и была гордая фамилия волшебника, но она была всего лишь грязной магглой. Селвин несколько раз пнул ее в живот. Прошло совсем немного времени, прежде чем у нее случился выкидыш. Когда она залила кровью весь ковер, Селвин, по крайней мере, проявил милосердие и даровал ей быструю смерть. В любом случае, лучше, чем заслуживают магглы. - Естественно, после смерти его жены я не смог получить от этого человека ничего ценного. Однако они все еще продолжали мучить его. Перерезал ему горло... Антонин легонько провел пальцем под левым ухом Гермионы… - ...дюйм за дюймом... - ...поперек середины его горла… - ...дюйм... - ...и остановился ниже его правого уха. - Он был мертв в считанные мгновения. Истек кровью рядом со своей женой и останками своего нерожденного ребенка. Гермиона собрала все свои силы, чтобы вырваться из его хватки. - Ты чудовище. Антонин снова притянул ее к себе. Ее щека задела одно из пятен крови, и она действительно испугалась, что выплеснет содержимое своего желудка на этого мужчину. Антонин положил руку ей на подбородок и заставил поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. - Да, дорогая. Я чудовище. Может быть, тебе стоит это запомнить. Может быть, тебе не стоит меня провоцировать? Я не тот человек, с которым можно шутить. Его губы впились в ее, оставляя синяки, раздавливая, причиняя боль. Это было настолько непохожее ощущение на их первый поцелуй, насколько это было физически возможно. Это было проявление нежности, нерешительности. Это был танец огня и одержимости. Его резкий язык, который он так недавно использовал, чтобы ранить и пугать ее своими словами, вырвался наружу, чтобы овладеть ее собственным ртом, исследуя, выискивая, доминируя. Он использовал свое гораздо более крупное тело, чтобы прижать ее к твердой книжной полке. Она была в ловушке, не в силах отодвинуться от этого волшебника, пытающегося подавить ее чувства одним лишь своим ртом. Казалось, что поцелуй длился несколько часов, хотя на самом деле он длился всего несколько минут. Когда Антонин оторвал свои губы от губ ведьмы, которую он объявил своей, ни один из них не смог перевести дыхание. Его темно-карие глаза смотрели в ее широко раскрытые глаза. - Пойдем в постель, Гермиона. Она послушно спустилась по лестнице, ничего не сказав. Несмотря на то, что ни один из них не проронил ни слова по пути в свою спальню, Гермиона все время чувствовала, что он всего в нескольких шагах позади. Когда она толкнула дверь в их комнату, то подошла к комоду, где ждала ее пижама, в то время как он вошел в ванную, чтобы смыть с кожи следы своих проступков. Он нашел ее лежащей на краю их кровати, спиной к его подушкам. Антонин забрался под одеяло, не желая прикасаться к своей ведьме. Было достаточно просто знать, что она там.

***

Гермиона стала экспертом по избеганию Антонина в течение нескольких недель после инцидента на третьем уровне библиотеки. Она все еще делила с ним трапезу в столовой, когда его не вызывали для выполнения обязанностей Пожирателя смерти. Они продолжали делить комнату и постель, но, тем не менее, она избегала его. Часть ее задавалась вопросом, не испытывал ли он хотя бы крошечного стыда за свое поведение той ночью. Он казался угрюмым и замкнутым, но продолжал пристально смотреть на нее через стол во время еды. - "Я не понимаю, в чем проблема в вашем раю, - сказал Рабастан за завтраком в начале марта. "Но я надеюсь, что вы двое сможете забыть о своих разногласиях ради небольшого званого ужина, который я устраиваю сегодня вечером". Услышав это заявление, Гермиона уронила вилку. Антонин свирепо посмотрел в сторону своего друга. Рабастан просто посмеялся над ними обоими. - Званый ужин? - спросила Гермиона, уверенная, что на самом деле ей не нужны подробности. - "О, да, дорогая Гермиона. Всего лишь маленький. Нас всего двенадцать, - ответил Рабастан. - Мы все были так заняты в последнее время, и я подумал, что хорошая еда и немного хорошего вина не помешают". - "Кто?" - спросил Антонин. - Обычная публика, конечно. Уолден, Винс и Гэри. Я также пригласил Кэрроу, Кадмуса Малсибера, Яксли и молодого Торфинна Роула. Я даже почувствовал себя особенно великодушным и пригласил Люциуса пойти с нами. Гермиона предпочла бы быть похороненной по шею в постели из огненных муравьев, чем присутствовать при этом. Неужели от нее всерьез ожидали, что она будет присутствовать? Когда она сделала довольно недовольное замечание, которое, по сути, сводилось к тому, что она скорее умрет, чем придет, Антонин практически зарычал на нее через стол. - Должен ли я напомнить тебе, что мы гости в этом доме, Гермиона? Мы оба будем присутствовать. - "Превосходно!" - воскликнул Рабастан. Гермиона пристально посмотрела на Антонина, прежде чем извиниться и встать из-за стола. Она провела день, дуясь в библиотеке вместе с Аргосом. Когда в тот вечер подали ужин, Гермиона вошла в официальную столовую с опозданием на несколько минут. Это была ее личная форма бунта, которая, как она знала, привела бы Антонина в ярость. Это был дополнительный и желанный бонус. - "Добрый вечер, Гермиона, - поприветствовал Рабастан, когда она наконец появилась. Каждый волшебник поднялся со своего места при ее появлении, даже если некоторые, казалось, не хотели этого делать. Только хмурая Алекто Кэрроу осталась на своем месте. - Мы все были обеспокоены тем, что ты не сможешь прийти". Гермиона позволила Антонину отодвинуть для нее пустой стул рядом с собой. Когда она уселась, все волшебники снова заняли свои места. Она сидела слева от Антонина и справа от Люциуса Малфоя. Это было, мягко говоря, неловкое положение, но, по крайней мере, у Люциуса нашлось несколько теплых слов, которые он мог добавить к их разговору. Антонин уже несколько недель почти не употреблял слов, состоящих более чем из одного слога, обращаясь к ней. - Как вам нравится ваше пребывание в Лестрейндж-мэнор, мисс Грейнджер? - спросил Люциус во время подачи супа. Гермиона повернулась и бросила на него раздраженный взгляд. Как будто она была здесь на каникулах! Было так много ответов, которые она хотела дать ему, но давление руки Антонина, слегка сжавшей ее левое бедро, оборвало их прежде, чем они полностью сформировались. - Прекрасно, мистер Малфой. Совершенно очаровательно, - ответила она приторным тоном, который не остался незамеченным никем за столом. - "Приятно слышать, - ответил Люциус. - Лестрейндж-Мэнор - прекрасный дом. Конечно, не такой просторный и роскошный, как мое поместье, но тем не менее очаровательный." - "Я уже давно хотел спросить тебя, Люциус, - сказал Рабастан. - Каково это - жить в таком большом поместье, где за тобой не ухаживает ни один домашний эльф?" Среди большинства гостей за ужином раздался смех. Люциус сохранил ухмылку на своем красивом лице. Гермиона не поняла шутки, а Торфинн Роул мысленно был за тысячу миль отсюда. - Это, конечно, была корректировка, но я справлялся великолепно. Спасибо за твою заботу, Рабастан. -"Что случилось со всеми вашими домашними эльфами? - спросила Гермиона, не подумав.- Вы так плохо обращались с ними, что Гарри пришлось вернуться в виде призрака, чтобы обманом заставить вас отдать им все носки?" Несколько ложек упали в их миски, расставленные по всему столу. Все взгляды были устремлены на Гермиону. Антонин снова сжал ее бедро, прежде чем бросить на нее мрачный предупреждающий взгляд. - Боюсь, мисс Грейнджер, что после предательских действий моей покойной жены в финальной битве в мае прошлого года Темный лорд решил удалить слуг из поместья Малфоев в качестве подходящего наказания. - Ой. Она не знала, что еще сказать этому мужчине. Это было неловкое откровение. Люциус наклонился и прошептал достаточно тихо, чтобы слышали только ее уши. - Он также счел нужным стереть Темную метку с моей руки в качестве наказания. Вот почему я должен безропотно терпеть колкости этих дураков. У меня нет никакого ранга в этой иерархии. - "Я понимаю это чувство", - прошептала она в ответ. За столом начали завязываться разговоры более уместного и менее неловкого характера. Гермиона раскладывала еду по тарелкам, пока подавалось одно блюдо за другим. Ей хотелось оказаться практически в любом другом месте. Пока ненавистные Пожиратели Смерти за столом вели дискуссии, которые ее совершенно не интересовали, она нашла время понаблюдать за своими товарищами по ужину. Алекто Кэрроу провела большую часть вечера, попеременно делая круглые глаза Антонину и бросая убийственные взгляды на Гермиону. Несколько раз Гермионе приходилось подавлять хихиканье за счет этой женщины, прикрываясь салфеткой. Она задавалась вопросом, имела ли Алекто хоть малейшее представление о том, насколько очевидной она была, когда речь заходила о ее чувствах к волшебнику, сидящему слева от нее. На протяжении всего ужина ее взгляд не отрывался от Торфинна Роула. Обычно она сделала бы все возможное, чтобы не обращать внимания на массивного блондина. У них не было счастливой истории, и он заставлял ее чувствовать себя очень неловко. Однако что-то в нем было не так. Она не знала, что это было, но он просто сидел на своем углу стола и молча ел. Несколько раз она ловила его на том, что он смотрит в ее сторону, но в тот момент, когда их взгляды встречались через стол, он снова опускался к своей тарелке. Это было очень нехарактерно для него. Обычно он хитро поглядывал на нее или подмигивал. Кое-кто из остальных попытался бы вовлечь его в дискуссию. Он может ответить пожатием своих широких плеч или ворчанием, но никогда не будет полностью вовлечен в разговор. Она помнила его как волшебника, которому всегда было что сказать. К тому времени, когда на их тарелках появился десерт, большая часть гостей, включая Гермиону, была уже на грани опьянения. К каждому блюду прилагалась, по крайней мере, одна или две пары бокалов вина. Обычно она довольствовалась бы парой глотков каждого вида, но не в ту адскую ночь. Она проглотила все до капли вино, стоявшее перед ней. Она поняла, что ей легче выносить общество окружающих, если она была пьяна. - "Ты был ужасно молчалив сегодня вечером, Торфинн, - поддразнил его Рабастан.- Все в порядке?" За столом раздались смешки. Торфинн отказался отвечать, просто допил остатки своего вина. - "Привет, Роул, - начал Уолден Макнейр. - Ты в последнее время не видел свою сестру?" Торфинн вскочил со своего места с убийственным выражением на лице. Гермионе стало страшно, но она не понимала почему. Блондин не сказал ни слова в ответ на его насмешку. Просто бросил салфетку на тарелку и выбежал из комнаты. - "Я скучаю по его сестре, - добавил Макнейр. - Хорошенькая малышка. Я очень надеюсь, что с ней все в порядке." Некоторые волшебники и Алекто рассмеялись над комментариями Макнейра. Гермиона почувствовала, как напряглись волшебники по обе стороны от нее. В этой истории было нечто большее, о чем она не подозревала. - "Гермиона, дорогая, - начал Рабастан. - Обычно это был тот момент вечера, когда дамы удалялись в гостиную, в то время как мы, мужчины, оставались пить бренди и курить сигары". Ее глаза сузились в направлении единственной ведьмы в комнате. Алекто смотрела в ответ так же пристально. - "В этом нет необходимости, Рабастан, - предложила Гермиона. - Добрый вечер, джентльмены, мисс Кэрроу." Мужчины за столом встали в тот момент, когда она встала со своего стула. Она знала, что некоторые из них считали, что она недостойна чести вежливого поведения, которое они демонстрировали в ее пользу, но ни для кого не было секретом, что каждый человек, собравшийся за этим богато украшенным столом в официальной столовой поместья Лестрейндж, испытывал здоровое уважение и страх перед Антонином Долоховым. Если бы она была просто грязнокровкой какого-нибудь другого волшебника, они бы и близко не проявили такого уважения. Гермиона обнаружила Аргоса, ожидающего ее в вестибюле. Он внимательно следил за ней, пока она направлялась в библиотеку. Это было ее личное святилище, и она хотела быть как можно дальше от уважаемых гостей. Она толкнула дверь библиотеки и с удивлением обнаружила, что она не пуста. - "Черт возьми, я должен был догадаться, что ты придешь прятаться сюда после ужина, - сказал Торфинн, поднимаясь с дивана перед камином. Он нашел открытую бутылку огневиски Антонина и залпом выпил ее, как будто это было так же безобидно, как вода. - Ты все такая же любопытная, маленькая зануда, не так ли, принцесса?" Гермионе захотелось как можно быстрее выйти из комнаты, но она отказалась, чтобы ее вытолкали из библиотеки. Если кто-то и собирался уходить, то это был сильно пьяный Торфинн Роул. - "Я думала, ты уже ушел", - сказала она, усаживаясь в кресло напротив волшебника. - "Было бы невежливо покидать вечеринку до того, как она закончится, - ответил он, допивая остатки из своего бокала.- Хочешь одну?" Гермиона покачала головой. Несмотря ни на что, он наполнил второй стакан. Когда он сунул бокал ей в руку, кончики их пальцев соприкоснулись, и Торфинн посмотрел на нее сверху вниз так, словно она могла каким-то образом заразить его. Несколько минут они сидели молча, потягивая виски. - Вам нравится жить здесь с Долоховым, принцесса? - Ненавижу, когда ты меня так называешь. Торфинн рассмеялся. Он называл ее принцессой с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет. Она, должно быть, тысячу раз умоляла его остановиться за тот год, что они оба учились в Хогвартсе вместе. - Принцесса звучит лучше, чем любопытная маленькая пизда, а? Гермиона закатила глаза. Не имело смысла вступать в словесную перепалку с пьяным волшебником. Это был урок, который она усвоила много лет назад после одной из многочисленных безумных победных вечеринок по квиддичу, проходивших в гриффиндорской гостиной. - "Я должен был заявить на тебя права," - прошептал он в свой стакан. Гермиона залпом допила остатки из своего бокала и швырнула его в Торфинна. Он пригнулся, едва избежав удара тяжелым стаканом в глаз. На его лице был не гнев, а замешательство и немного благоговения. - "Если ты прикоснешься ко мне хоть пальцем, Антонин придумает около тысячи различных креативных способов твоей смерти", - предупредила она. Торфинн поднял руки в жесте смирения и капитуляции. На самом деле он не хотел создавать никаких проблем. - Я приношу свои извинения, принцесса. - Я не могу доверять ни единому слову, которое слетает с твоих уст. Он ухмыльнулся, напоминая о волшебнике, сквозь которого он обычно просвечивал. - Ты можешь доверять мне, принцесса. Я не буду тебе лгать. - Я сильно сомневаюсь в этом. Он налил ей новый бокал, который она осторожно взяла из его рук, убедившись, что ее грязная кожа грязнокровки не соприкасается с его чистой чистокровной кожей. Его реакции на их недавнее столкновение было достаточно, чтобы Гермиона фыркнула в свой стакан и закатила глаза. Фанатизм среди Пожирателей Смерти мог бы быть смешным. - И вообще, почему ты здесь прячешься? Никогда не думал, что ты сильно привязан к библиотеке, если только ты не трахался с какой-нибудь гребаной шлюхой, прижатой к книжным полкам. - "Боже мой, принцесса. Ваш словарный запас, безусловно, расширился за эти годы, - ответил он с усмешкой. - Ты сосешь член Долохова этим ртом?" -Пошел ты, Роул. - Это что, приглашение? Гермиона фыркнула. - Чертовски маловероятно! Я бы скорее позволила себе затянуться паутиной, чем подпустила бы тебя к себе. - Тебе бы это понравилось. У меня все очень хорошо получается. Гермиона обвинила огромное количество алкоголя, циркулирующего в ее организме, в том, что этот разговор с Роул показался ей забавным, а не оскорбительным. Если бы она не была пьяна, то, вероятно, оскорбленная, выбежала бы из комнаты. Вместо этого она находила забавной непринужденную манеру, с которой они разговаривали. Даже Роул, казалось, тоже находил это забавным. Исчезло хмурое выражение, которое он изобразил на своем лице ранее в столовой. Алкоголь имел тенденцию заставлять ее говорить то, чего она обычно не сказала бы. Если уж на то пошло, то и Торфинн Роул тоже. - Что случилось с Рейной? - спросила Гермиона, удивив их обоих своей смелостью. Торфинн допил остатки жидкости в своем стакане, прежде чем ответить. - Она исчезла. Я не знаю, куда идти. Это моя вина. Я втянул ее в то, во что ей никогда не следовало ввязываться. - Она мне всегда нравилась. Она была всего на год старше меня. Милая девочка. Все еще не могу поверить, что она твоя родственница. Торфинн рассмеялся, хотя это больше походило на рыдание. Гермиона не понимала, почему она чувствовала необходимость хоть как-то утешить волшебника, сидящего напротив нее, но она это сделала. Позже она могла бы списать это на алкоголь, если бы захотела. - Рейна - умная ведьма. Она может сама о себе позаботиться. Я уверена, с ней все будет в порядке. Его пронзительные голубые глаза были полны непролитых слез. Он несколько секунд пристально смотрел ей в глаза, прежде чем смех, напоминающий какое-то раненое животное, вырвался из его уст. Торфинн поднялся с дивана и пересек библиотеку всего за несколько больших шагов. Обеспокоенная за волшебника по причине, которую она не могла объяснить ни с какой ясностью или логикой, Гермиона последовала за ним по пятам. Когда он распахнул дверь в комнату, то чуть не врезался в непрошеную фигуру Алекто Кэрроу. Ведьма окинула их обоих прищуренными, подозрительными глазами, когда они проходили мимо нее по коридору. Торфинн исчез где-то рядом с кабинетом Рабастана. Без сомнения, именно туда отправились остальные участники званого ужина. Гермиона собиралась уже закругляться, когда кто-то невидимый схватил ее за руку прямо у нее за спиной. Это был ее отточенный инстинкт - потянуться за волшебной палочкой, но у нее не было палочки со времен Инвернесса. Проклиная удачу, она вытянула шею и увидела, что Люциус Малфой смотрит на нее сверху вниз. - Отпусти меня, Малфой!- Она вырвала свою руку из его хватки. - Какого черта тебе, черт возьми, нужно? При ее словах на лице Люциуса появилась ухмылка. Он находил пьяную Гермиону веселой. - "С тобой хорошо обращаются?" - спросил он шепотом. - А тебе-то какое дело, Малфой? - Антонин причиняет тебе какой-нибудь вред? Ей не понравилась фамильярность его вопросов или манера, в которой он их задавал. Он не был ее другом. Ни разу за все время ее знакомства с Люциусом Малфоем он искренне не беспокоился о ее здоровье и благополучии. Загнать ее в угол в пустынном коридоре и физически помешать ей уйти было просто чересчур. -"Все это тебя не касается, Малфой, - выплюнула она. - Будь добр, оставь меня в покое." - Есть много людей, которые очень беспокоятся о вас, мисс Грейнджер. Прежде чем его слова успели достичь желаемого эффекта, Гермиона почувствовала еще одну сильную руку на своем локте. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это Антонин, защищающий ее тело. Все, что потребовалось, - это несколько мгновений напряженного разглядывания двух волшебников, прежде чем Люциус любезно извинился, чтобы встретиться с остальными в кабинете Рабастана. Когда блондин отошел в сторону, Антонин осторожно заставил Гермиону повернуться, чтобы встретиться с ним взглядом. - "Чего он хотел? - мягко спросил он, на его лице отразилось беспокойство. - Он причинил тебе боль?" - Нет, Антонин. Я в порядке. Волшебник обнял ее за плечи и повел по коридору. Гермиона не хотела входить в кабинет вместе со всеми остальными, но не чувствовала, что у нее есть выбор. Антонин подвел ее к пустому креслу поближе к камину. Когда она опустилась на сиденье, он присел на подлокотник. Оживленная дискуссия среди всех гостей ужина продолжалась. -"Это было бы грандиозное мероприятие, - объяснил Рабастан.- Я хочу, чтобы это было чем-то таким, о чем все будут говорить годами. В конце концов, у тебя всего одна Первая годовщина." Гермиона оглядела комнату, поймав Торфинна на том, что он снова смотрит в ее сторону. Она, должно быть, заинтриговала его, особенно после их перепалки в библиотеке. Решив не обращать внимания на угрюмые взгляды молодого волшебника, Гермиона переключила свое внимание на то, что обсуждал Рабастан в "Бороде Мерлина". - "Я хочу, чтобы это была не только вечеринка года, но и вечеринка десятилетия. Даже столетия!" Гермиона закатила глаза от его энтузиазма. Она могла только догадываться, что он хотел отпраздновать. - Я, конечно, приглашу Темного Лорда. Он должен быть центром торжества, почетным гостем! По комнате пронесся шепот согласия. Гермиона поймала взгляд Антонина как раз в тот момент, когда ему не удалось скрыть широкий зевок. Вопиюще грубая демонстрация в разгар обсуждения Рабастаном плана вечеринки заставила ее неслышно рассмеяться про себя. Они с Антонином тихо хихикнули, прежде чем он подмигнул ей со своего места на подлокотнике кресла. - "Мы отпразднуем первую годовщину кончины Гарри Поттера с величайшим размахом", - заявил Рабастан. Гермиона почувствовала, как у нее внутри все сжалось от его слов. Он действительно хотел отпраздновать тот день, когда ее мир рухнул вокруг нее, день, когда ее лучшая подруга и ее первая любовь трагически погибли на полу Большого зала. 2 мая было неподходящим днем для празднования. Это был день траура. Мысль о больших, дорогих торжествах, проходящих по всей стране в ознаменование жестокого убийства ее лучшей подруги, разбивала ей сердце. - "Конечно, требуется твое присутствие, Гермиона, - сказал Рабастан с ухмылкой в ее сторону.- Я просто не могу представить, как буду праздновать этот день без тебя". - Пошел ты, Рабастан! Гермиона вскочила с кресла и выбежала из кабинета, смех эхом отдавался позади.

***

- "В этом не было необходимости, Рабастан", - тихо предупредил Антонин своего друга, когда смех утих. Ему было невыносимо видеть, как расстроилась Гермиона, когда ушла. - "Прости меня, Антонин, - ответил он, все еще смеясь вместе с большинством других обитателей комнаты.- Я забыл, что тебе приходится иметь дело с темпераментной ведьмой, когда гаснет свет." В этот момент Антонин на мгновение задумался о том, чтобы опуститься до маггловской дуэли, просто чтобы убрать это гребаное отвратительное выражение с лица Лестрейнджа. Остальные в комнате, казалось, находили его затруднительное положение забавным. - "Тебе действительно следует научиться лучше контролировать свой военный трофей, Антонин, - сказал Рабастан более серьезным тоном. - Она безрассудна, а иногда просто груба. Лично я считаю, что вам следует наложить на нее проклятие Империуса. Твоя жизнь была бы намного проще." Смех снова разнесся по комнате. В этот момент Антонин ненавидел каждого человека в отдельности. - "Или ты мог бы оставить свою ведьму на мое попечение на ночь или две, - предложил Уолден под продолжающийся хохот.- Я, конечно, мог бы сделать ее более сговорчивой." В разгар хриплого смеха Торфинн, не говоря ни слова, поднялся со своего места. Он вышел из комнаты, и через несколько мгновений было слышно, как открылась и захлопнулась входная дверь. Антонин предположил, что Роул не смог бы вынести более тонко завуалированных упоминаний о сексуальном насилии, исходящих от человека, ответственного за неоднократное изнасилование его сестры. Он не мог винить его за это. Через несколько мгновений после исчезновения Торфинна Люциус тоже поспешно извинился и ушел. Антонину было все равно. Насколько он понимал, его жизнь была бы бесконечно лучше, если бы ему никогда больше не пришлось видеть Люциуса Малфоя. В кабинете продолжались разговоры о проклятой вечеринке, которую хотел устроить Рабастан. Больше Антонина ничего не интересовало. Он хотел проведать Гермиону. Рабастан просто пытался вывести ее из себя своими замечаниями, и это, очевидно, удалось. Он выскользнул в коридор, едва удостоив взглядом кого-либо еще в комнате. Они бы по нему не скучали. Слишком заняты похлопыванием друг друга по спине и планированием какой-то забытой Мерлином вечеринки, на которую его заставят пойти против его желания. Это был вечер, похожий на ту ночь, который заставил его искренне пожалеть, что у него нет собственного дома. В прошлом он подумывал о покупке жилья. Возможно, это был тот толчок, в котором он нуждался. - Антонин? Волшебник закрыл глаза и попытался сдержать стон, который он держал в себе. Вопреки здравому смыслу он обернулся и увидел ухмыляющуюся Алекто Кэрроу всего в нескольких дюймах позади себя. Эта сучка, казалось, все еще думала, что настанет день, когда он, наконец, примет ее безумные предложения. Антонин был уверен, что если бы его когда-нибудь заставили увидеть обнаженное тело Алекто, его глаза действительно могли бы буквально вылезти из орбит. - Да, Алекто?- Его тон был грубым. Он не хотел, чтобы у ведьмы сложилось впечатление, что ему приятно разговаривать с ней, когда его ведьма наверху одна. - "Я всегда думала, что ты выглядишь красивым в этих одеждах", - ответила она, проводя ладонью по его руке. Он стряхнул ее руку со своего тела. - Я могу вам чем-нибудь помочь? Я очень устал и хотел бы лечь спать. Глаза Алекто сузились от его слов. Она не была рада. - Ты хочешь сказать, что хочешь лечь в постель с маленькой грязнокровной сучкой? - Мои привычки спать - не твое дело, Алекто. - Я просто подумал, что тебе будет интересно узнать, что твоя идеальная грязнокровная шлюха провела довольно долгое время, запершись наедине в библиотеке с Торфинном ранее. Антонин пристально посмотрел на женщину. Это было для него новостью. Тоже нелепо звучащая новость. Для него не было секретом, что Гермиона ненавидела Торфинна. Женщина действительно хваталась за воображаемую соломинку. - "Я толкнула дверь достаточно тихо, чтобы они меня даже не услышали, - продолжила она с безумной усмешкой на своем непривлекательном лице. - Казалось, им было ужасно комфортно друг с другом. Болтаем и смеемся за стаканчиком-другим огневиски." Алекто положила обе руки на плечи Антонина. Он напрягся от этого прикосновения, но сучка не смогла понять намека на то, что ее ласки ему ни в малейшей степени не нужны. - Если ты спросишь меня, это выглядело так, будто Грязнокровка искала волшебника помоложе, чтобы тот проскользнул между ее бедер. Я женщина. Я знаю все признаки. Она хочет его, Антонин. Антонин оттолкнул ведьму от своего тела с такой силой, что она тяжело приземлилась на задницу. Алекто ахнула, но ему было все равно. Если она хотела посеять в его голове сомнения относительно Гермионы, то выбрала не того волшебника в качестве своего двойника. Гермиона и близко не подпускала к себе Роула. Это было безумие. Он хотел бы пойти дальше и убить эту суку, но Темному Лорду, казалось, очень нравились Кэрроу. Ему придется подождать, пока он не сможет обставить это как несчастный случай.