Космогенезис

* * * [Связной Джаа’Наэт: В твоём районе объявился атипичный сбой. Будь начеку. Третий Порядок Дилааш: Я совсем забыла о них. Я найду и ликвидирую его. Связной Джаа’Наэт: Не вздумай, это потенциально опасно. Сбой вызван насильственной смертью, ты либо убьёшь нашего подопечного гамма-вспышкой, либо умрёшь сама. Не забывай — ты не одна. Сосредоточься на задаче. Третий Порядок Дилааш: Принято. Сбой вызван Спасением? Связной Джаа’Наэт: Сказать не имею. Единственное, что знаю — благодаря тебе сбоев, вызванных им, стало куда меньше. Так держать!] * * * — Кош, Кош, кош, кшшшшшшшшш!.. Псих метался по оранжерее, бессвязно ругаясь. Воздуха, производимого огромной оранжереей, перестало хватать. Он задыхался, падал на колени, вскакивал и нёсся дальше, словно пытаясь найти выход. Он умирал. Егоша, великолепный красивый куст молочая, умирал. И Псих ничего не мог с этим сделать. Из угла в угол. От стены к стене. От грядки к грядке. Куцый хвост изгоя со свистом рассекал воздух, а кулаки до крови разбивались о стены и окна оранжереи. Бессильная злоба варварской цепью сомкнулась на его шее, а страх тупым осиновым колом воткнулся в грудь. Больно. До безумия больно. Белорукая безучастно стояла в стороне и бесила его одним своим видом. Кошев кусок синтетического мяса… впрочем, если бы сейчас она попыталась полезть со своей «помощью», Псих как следует зарядил бы кулаком прямо ей в морду. Наконец, зацепившись обо что-то копытом, изгой с криком и сдавленной бранью растянулся на полу, тут же сворачиваясь в комок. Удушье сжало его горло и грудь, выдавив из глаз колючие мелкие слезинки. Псих схватился за шею и тихо захрипел. Почему… почему все, кого он любил, всегда стремятся сдохнуть?!.. Его трясло так сильно, словно кто-то невидимый пытался силой выбить из него дурь. Псих попытался встать, но руки разъехались и он больно ударился мордой об пол, разбив нос. Тело перестало его слушаться, и попытки встать проваливались одна за другой. За что… За что мне это?.. Больше не пытаясь подняться на ноги, Псих ползком перебрался в ближайший угол. Там он сжался, схватившись за голову и с силой сжав челюсти. Как же так… Он так сильно любил Егошу. Он заботился о нём, чуть ли не пылинки сдувал. А теперь молочай должен отправиться в компост, иначе умрёт вся теплица!!! это несправедливо… почему он умирает?.. Лучше бы это была о… …стой. что происходит? Отчаяние и страх разжали смертоносную хватку, стало как будто… легче? Как от транквиллизатора… но где укол? Иглу, воткнувшуюся в шею, он вряд ли мог не заметить. Транквиллизаторы были роскошью, взбесившихся обычно унимали кулаками и оружием, но тем не менее, Психу удалось испытать на себе парализующее разум химическое спокойствие. Что происходит? Наконец ему удалось отдышаться. Спокойствие обволакивало его, точно мягкое тёплое одеяло, но разум не застывал, точно муха в липком желе. Наоборот — мысли с каждой секундой становились яснее. Наконец Псих решился открыть глаза. Черёмуха сидела перед ним на коленях, осторожно касаясь пальцами его затылка. Её зелёные глаза смотрели прямо на него, и ему не хотелось обрывать эту связь. Верно… она же псионик. Её взгляд и прикосновение словно возвращали землю под ногами, в которой он так отчаянно сейчас нуждался. Лезть обратно в петлю не было никакого желания… Псих вцепился в руку, которая его касалась. Костлявые чёрные пальцы впились в тонкое белое запястье, сжимая его до боли, но Муха словно не заметила этого. Синтет молчала, но это молчание лечило и успокаивало. Только не убирай руки и не закрывай глаза. Не вздумай уходить. Не смей. Не смей снова выбивать землю из-под ног. Она не шевелилась, продолжая смотреть в его душу. Время тянулось мучительно медленно, как будто оно просто пропало. Но Муха никуда не торопилась. Кожу на голове, там, где её касались белые пальцы, чуть покалывало… Псих буквально физически ощущал, как Муха вырывает его из рук ужаса и боли, как она сосредоточена и напряжена. Она дралась за него, как настоящий боец… и она выигрывала. Наконец дыхание восстановилось. Псих сам отпустил руку девушки, прикрыв глаза, а затем с силой вцепился зубами в свою ладонь. Сильнее. Ещё сильнее. Ещё сильнее… Пока наконец не проступила кровь. Боль вернула Психа в реальность. Он тяжело вздохнул и открыл глаза, отпуская раненую ладонь и уже трезво глядя на происходящее. Синтет убрала руку с его головы, едва уловимо улыбнувшись. На её запястье остались следы пальцев Психа, но, казалось, её это не заботило. Она протянула ему другую ладошку, в которой оказались несколько ягод голубики. — Прости, что взяла их без спроса. Я видела, что они помогают тебе. Псих молча принял ягоды, немного нетвёрдым жестом бросив их в пасть. Сладость мякоти смешалась с металлическим привкусом полумрачной крови. Изгой закашлялся, но быстро отдышался. — Позволишь? Тонкие пальцы коснулись его искалеченных рук. Психу было уже всё равно, он кивнул, и Муха принялась осторожно бинтовать его ладони. — …спасибо. Всего одно слово, но оно далось Психу с большим трудом, точно его пришлось силой вытолкнуть из горла. В ответ девушка лишь улыбнулась. — Не стоит благодарности. Это моя работа. Когда с бинтом было покончено, она встала и направилась куда-то вглубь оранжереи. Псих поднялся и торопливо направился следом, сам не зная, почему… Синтет остановилась возле кадки с молочаем, задумчиво оглядывая его, затем подняла глаза на Психа. — Если нет возможности похоронить погибшего на Земле или в колонии, стронавты прощаются с ним, заворачивая в ткань и кладя внутрь записки с последними словами и пожеланиями, а потом отправляя в космос. Близких просто так в компост не кидают… Давай попрощаемся с ним? * * * Псих отключился, едва они завершили этот маленький ритуал прощания и вернулись в оранжерею. Паническая атака забирает много сил. Как и пси-воздействие. Она села рядом со спящим, запуская руку в его волосы и чуть поглаживая спящего по голове. Сон без сновидений… И хорошо. Ему надо отдохнуть. Во сне он выглядел таким беззащитным… Точно бродячий котёнок. Если бы кто-то сейчас сказал, что «это было всего лишь растение», она бы самолично отгрызла ему голову. И имела бы на это полное право. * * * — Вот так. Смотри, чтобы не осталось крупных кусков, они плохо будут растворяться. Псих наблюдал за Мухой, старательно измельчавшей брикет минеральной подкормки. С того происшествия прошла примерно неделя. Они не говорили об этом, словно ничего и не было. Псих лишь извинился за то, что больно схватил за руку, Муха приняла извинения, и они больше не вспоминали об этом. — А теперь разведи порошок в воде. Да, пригоршню на ведро воды. Оно быстро растворится, только размешай как следует. Тем не менее, что-то изменилось. Белорукая больше не раздражала его. Наоборот — он даже немного привязался к ней. Её присутствие успокаивало. Ежедневные обходы давались гораздо легче, когда она шла следом. Засыпать стало проще: мысль, что Рёма не уснёт и вовремя заметит опасность, успокаивала. Чисто практически — лишняя пара ушей, глаз и рук вдвое уменьшала риск неприятностей. А вот психологически… — Лей воду не под корень, а ближе к краю грядки. Ага, вот так. Если постоянно лить воду под корень, лоза будет расти только вверх, а листья и плоды будут мелкими. Земля намокала, капли скатывались с листьев. Теперь если бы Психу пришлось выбирать между Рёмой и жителями оранжереи, он бы крепко задумался. * * * [Связной Джаа’Наэт: Дилааш, жду тебя на экзопланетарной луне рядом со станцией. Эта информация важна в первую очередь для тебя…] Я нашла её на той же луне. Джанет вновь «сидит» на реголите, приняв свой облик из прошлой жизни. Я сажусь рядом, кладя имитацию руки на её плечо. — Как успехи? Что скажешь? — Войд всегда знал о нём. Кошмары, паранойя, галлюцинации… Мы боимся даже приблизиться к Приону, а он борется с ним всю свою жизнь. Спасение невероятно силён. Сильнее всех нас взятых. — М-да. Но иначе он не был бы кандидатом в Четвёртые, не так ли? Я смотрю в искрящуюся даль. К счастью, Войд здесь не виден. — Он невероятно милый. — Что? — Он называет себя Психом, но для психа он слишком милый. — Где твоя безэмоциональность, сестрица? Неужели ты привязалась к нему? — Джанет усмехнулась, тут же отворачиваясь от меня, словно пряча взгляд. — Честно — да. Я ему нравлюсь, он даже разрешил мне возиться с растениями. Это так удивительно… Мне доступны все воспоминания, все знания и данные, когда-либо полученные иппоморфами, но я как будто узнаю о многом впервые. Ты знала, что если в теплице не будет постоянного потока ветра, то растения станут хрупкими и нежизнеспособными? Я даже не задумывалась о таких вещах. Я — специалист в психологии и психиатрии. Мне известно абсолютно всё о болезнях души и разума, но… я ничего не знаю об иппоморфах. Совсем ничего. Я так много поглощала боль, что совершенно забыла о том, что существует радость. Я не знала о том, как мало иногда надо для искреннего счастья и как много надо сил, чтобы вырастить в душе любовь. Он… Он показал мне это. Не знаю, чувствовала ли я когда-нибудь себя настолько живой до того, как моё тело умерло, а душа переродилась тёмной материей?.. — Ты слишком сильно привязалась к нему. За эти циклы ты почти срослась с ним, не так ли? Джанет оборачивается и смотрит на меня. Её лицо было как никогда серьёзным и даже немного… сочувствующим? Мне это не нравится. — Что-то произошло? — Я должна сказать тебе кое-что. Признаюсь — это больно, но ты должна быть готова к тому, что это случится. — Говори. Джанет взяла меня за руку. — Он умрёт.