Алое Древо

      Хмурясь от мигрени и пульсации в висках, Кейл периодически поглядывал вверх, словно опасаясь пропустить момент, когда потолок начнёт обваливаться. Но, несмотря на грохот и тряску, напоминающие землетрясение, падать на его голову ничего не собиралось. Даже огни, заменяющие солнце, по-прежнему горели ярко, не мигая и не проявляя каких-либо признаков того, что что-то пошло не по плану. Город Смерти переживал ни первый и ни последний свой период высвобождения мёртвой маны из песков пустыни, отчего и волноваться причин не имелось, пусть это и сопровождалось подобными эффектами.       В очередной раз скривившись от прострелившей висок боли, Хенитьюз потёр болящий участок, вздыхая и оглядывая виднеющуюся ему часть города. И с крыши гостиницы открывался отличный вид, позволяющий охватить если не всё, то большую часть происходящего. Но к его удивлению, тёмные эльфы и люди выглядели спокойно, возможно лишь немного иначе, чем в обычные дни, но грохот и лёгкая тряска их не волновали. Отличный показатель того, насколько они привыкли к такой жизни.       Прикрыв один глаз, дворянин поворачивает голову, замечая небольшую группу куда-то спешащих тёмных эльфов. Он бы не обратил на них внимания, вот только в той стороне находился выход. Кейл не сомневался, что верно запомнил путь, по которому они пришли, сейчас ухмыляясь и вспоминая выражения лиц Обантэ, Шона и Таши, когда Итэн сказал, что хочет кое-что продать им, демонстрируя приличный такой сосуд тёмной жидкости. А дальше начался спектакль, ввергнувший не ожидающих подобного тёмных эльфов в шок, готовый посоперничать со ступором, вызванным чёрным драконом.       Не каждый день тёмным существам предлагали купить тёмную манну, и ещё реже ожидаешь услышать подобное предложение от человека. Человека, не опасающегося тёмных эльфов и работающего на Лиса, что с самого начала проворачивал сомнительные делишки. И во избежание подозрений в их сторону, Итэн довольно быстро заявил своим вероятным покупателям, что мёртвую ману они нашли и, не зная, куда её деть, сохранили до этого момента. Поверили ли ему Обантэ, Таша и Шон, сказать было трудно, но не то, чтобы подобное должно их волновать. Они собирались заключить выгодную сделку и даже согласовать последующий сбыт, если они ещё раз «случайно» найдут что-то подобное.       За этими воспоминаниями минувшего дня, Кейл вспомнил и историю Мэри. Той самой девушки, скрывшей всё своё тело чёрным балахоном. Не то, чтобы на это не имелось причины, потому что черные шрамы, напоминающие ожоги или вздувшиеся черные вены, покрывающие всё тело некроманта, выглядели болезненно. Дворянин не знал, можно ли назвать такое зрелище жутким или неприглядным, но он точно испытывал что-то среднее между болью и отторжением. Тело человека не должно выглядеть так, но она выжила, и подобное уже заслуживало уважения. Очень-очень сильного уважения.       Являясь десятилетним ребёнком, она вместе с родителями бежала из Дубори в Земли Смерти. И именно в тот момент песок в пустыне, прямо как сейчас, начал выделять огромное количество мёртвой манны. По словам Шона, её было в несколько десятков раз больше, чем обычно. И когда тёмные эльфы нашли девочку, продолжающую бежать и падать, но даже не думающую останавливаться, было уже поздно. Юное тело успело поглотить достаточное количество губительной для него энергии, не оставляя ни ей, ни тёмным эльфам выбора. Чтобы выжить, Мэри должна была выбрать кем стать: тёмным магом или некромантом. И она выбрала. Выбрала из вариантов, между которыми метался даже взрослый разум Кейла. Вечная боль или отсутствие каких-либо чувств. Выбрал бы он вечную боль в обмен на то, чтобы сохранить человечность?       Мэри была храбрым ребёнком, оставшись такой и к нынешнему моменту. Сильная как телом, так и духом, сумевшая выжить и так твёрдо мечтающая увидеть мир людей. Тот мир, о котором она ничего не помнила, лишившись всех своих воспоминаний из-за выбора и пережитой боли. Слишком решительная для своего же блага, учитывая, что Таша была права. Люди не любили тех, кто отличался от них, они ненавидели даже себе подобных, слишком выделяющихся и не таких, что уж говорить про существ, чуждых им и несущих внутри себя кусочек тьмы, смерти. Словно это могло заразить или убить их. Словно смерть не являлась исходом любой жизни, образуя собой беспрерывный цикл.       Даже избегай Мэри храмы и старательно пряча свои шрамы, Хенитьюз не уверен в том, насколько долго подобное продлится. Люди жестоки по своей натуре, эгоистичны, и если единственное, что помнит этот некромант — это Город Смерти, с его улыбающимися жителями и тёмными эльфами, что оказались мягче, чем Кейл предполагал, то опасения Таши не необоснованны. Она жила среди их вида достаточно, чтобы прекрасно это понимать. Тем более, если тётя наследного принца видела дворян — сливки всех человеческих грехов и пороков: от тщеславия и жадности до гнусных действий, обесценивающих чужие жизни.       Хенитьюз был таким же. Ему всё равно, где и сколько людей умирает, сколько из них погибнут из-за его планов и того хаоса, что должен был начаться через год. Или когда там Вайпер оправятся достаточно, чтобы развязать войну с империей Могору? Единственные люди, интересовавшие Кейла — его люди. Не больше и не меньше. Их смерть была для него болезненной, именно поэтому он не собирался давать им и шанса сдохнуть где-нибудь по его или же их глупости. Первенец графа считал себя жадным, видя ценность некоторых вещей и желая забрать их себе, присвоить, словно собирая надломленные души, такие же неприкаянные и жаждущие чего-то большего, как и его собственная.       Он не был достаточным эгоистом, но имел жадность, заменяющую это. Жадность до нравившихся ему вещей, жадность до того, что он хотел, жадность до заинтересовавших его людей. И в этом имелась проблема, потому что жадность иногда толкала его на необдуманные поступки.       Спустившись вниз, без проблем коснувшись ногами земли, Хенитьюз ерошит чёрные волосы. Он не знал, заметил ли кто-то из тех четверых, насколько его внешний вид походил под окрас Раона, но снимать эту маскировку пока не спешил. Кейл собирался, сказав об этом дракончику, вот только тот отреагировал совершенно не так, как он ожидал, посмотрев на него удивлённым взглядом, прежде чем спросить: уверен ли «Улыбающийся Кейл» в этом. И дворянин не был, отчего и качнул головой, возвращая бойкой рептилии гордое выражение, после чего тот заявил: что сейчас аристократ использует его образ, и он не имеет права менять его до окончания этой поездки.       На подобное Хенитьюзу не имелось чем ответить. Он лишь кивнул и улыбнулся Великому и Могучему существу, считая того слишком милым и добрым. Кейл был рад, что среди драконов он оказался знаком именно с Раоном Миру и Эрухабеном. Другие представители этого вида более не внушали ему доверия. Их драконы являлись самыми лучшими, больше им было и не нужно. — Сиар-ним, вы вернулись? Вы в порядке? — Мяу! — Мияу.       Столкнувшись на первом этаже гостиницы с Чхоль Ханом и котятами, Кейл кивнул мечнику, который продолжал делать такое выражение лица каждый раз, когда звал его поддельным именем, и нагнулся поднять Он и Хонга на руки. Дети племени Мяу мигом потёрлись мордочками о его плечи, обеспокоенно заглядывая в слегка бледноватое лицо дворянина. — Я в порядке. У меня просто болит голова. — Принести ли мне лекарство?       Появившийся из ниоткуда Рон заставил Хенитьюза скривиться, но всё же кивнуть, провожая ушедшего старого слугу взглядом. Он не хотел пить, чтобы тот ему не предложил, но лекарство звучало хорошо, ведь мигрень не давала дворянину покоя с самого утра, делая Кейла тихим, но раздражительным. Даже еда Бикроса в таком состоянии казалось ему безвкусной, что, кажется, уязвляло гордость шеф-повара.       Сев за стол к Итэну и без эмоций посмотрев на предложенное ему сыном Рона мороженое, Хенитьюз махнул рукой, давая Бикросу понять, что тот может идти. Он не ощущал голода, но отказываться не стал, считая, что что-то сладкое сможет ему помочь. Ну, или парень сможет скормить его Он и Хонгу, заинтересованно смотрящих в сторону сладости. — Выглядишь неважно. Таша сказала, что ты первый, у кого болит голова из-за этого. — Ненавижу богов. — Ха.       Не став ничего отвечать на раздражённые слова Кейла, Темз посмотрел в сторону хозяина гостиной. Тот явно слышал это, но пытался не подавать вида на подобное богохульство одного из постояльцев. Молились ли здесь хоть одному богу? Почитали? Итэн не хотел неприятностей из-за слишком длинного языка своего донсена. — Почему бы тебе не вернуться в комнату и не попробовать поспать? — Издеваешься? Когда я что-то делаю — эта боль хотя бы не так заметна.       Встретившись взглядом с раздражёнными глазами аристократа, старший кивает, принимая такой ответ. Он мог понять такое, но раздражённый и явно задумчивый Хенитьюз с самого утра — не то, что можно представить, говоря о хорошем начале дня. Но тот хотя бы не язвил и не бежал учинять беспорядки, кажется, остановившись на стадии обдумывания. — Чтобы ты не задумал, убедись, что это не принесёт проблем. — Хм? Не понимаю о чём ты.       Ковыряющий начавшее таять мороженное Кейл, бросив на Темза ленивый взгляд, довольно быстро вернул своё внимание миске и котятам, сидящим у него на коленях. Он зачерпывал содержимое ложкой и делился с детьми, несмотря на то, что те пару минут назад уже съели собственные порции. Они хотели ещё, и кто дворянин такой, чтобы отказывать им? — Мы не воруем людей.       Понизив голос, предупредил Итэн, ловя на себе бесстрастный взгляд и замечая на чужом лице улыбку. Маленькую и милую, если не знать, что за ней кроется. Он и Хонг в этот момент напрягли слух, продолжая уплетать чужое лакомство, но теперь активно прислушиваясь к диалогу. — Если она сама хочет уйти — это не воровство. — Ты не выведешь её из города без ведома тёмных эльфов. — Я могу дать ей свиток телепортации и время, когда мы точно окажемся дома. Всё что будет необходимо Мэри: порвать его. Не вижу проблемы. — Ты вроде не собирался светиться тем, кто есть, что изменилось? — Ничего. Я и не собираюсь говорить тёмным эльфам кто я. Мэри не выглядит глупой, она никому не скажет, ты так не думаешь? Раон тоже хочет, чтобы она пошла с нами. — Ты большая проблема, чем он. Делай, что хочешь, только сначала попробуй решить проблему мирно, а не как делаешь обычно.       Устало подвел итог разговора Итэн, не собираясь останавливать этого сумасшедшего панка. Если он хотел притащить некроманта в деревню Харрис — он имел на это полное право. Не то, чтобы Темз не считал это полезным, Раон всё же назвал Мэри более сильной, чем Розалин, и это не тот уровень, который требует особого внимания или заботы. Если она всего лишь хотела увидеть мир, то деревня Харрис и Лес Смерти — наилучшие варианты. Итэн уверен, что при особом желании Хенитьюз протащит девочку даже в город Дождей, если будет в настроение и этого захотят дети. — Поможешь мне с переговорами?       Хитро улыбнувшись, первенец графа тут же переключается на пришедшего с лекарством Рона, полностью игнорируя тяжёлый вздох Темза. Кейл не собирался его втягивать, но не сказать этого не мог. Было особое удовольствие в том, чтобы наблюдать за тем, как Итэн корчит лицо в усталой и обречённой гримасе, пока во взгляде так и читалось: «Какого черта я вообще связался с тобой, сумасшедший ты ублюдок!».       Приняв таблетку и посмотрев на тёплый чай, явно содержащий в себе ненавистный ему цитрус, Хенитьюз выдыхает, пересаживает котят на свободный стул и встаёт. Его лицо — что-то застывшее между раздражением и дворянским высокомерием, когда он подходит к открытому окну и выплёскивает содержимое чашки наружу. В помещение виснет тишина, а Кейл вернувшись к столу, со звоном возвращает часть сервиза на стол, с пренебрежением посмотрев на всё также улыбающегося Рона. — Приготовь новый или иди на улицу, оставив это Бикросу. — Я сделаю новый, господин.       Быстро согласившись, старый дворецкий уходит и аристократ, вернувшийся на прежнее место, надеется, что в этот раз чай будет сладким. Он не хочет играть в эти игры сейчас, не имея достаточно терпения, чтобы не выплеснуть следующую такую попытку Рону прямо в лицо. — Я не собираюсь портить с ними отношения. Поэтому не волнуйся.       Посмотрев на Итэна, Кейл признаётся, что не станет действовать опрометчиво. Его ранее сказанные слова лишь отголоски внутренних желаний, эмоций, выстроивших довольно не плохой план быстрее, чем он успел себя остановить. Дворянин мог бы это сделать, но не станет, если к концу их пребывания здесь Мэри и тёмные эльфы не придут к соглашению. И Раон, собирающийся влезть в это дело, явно увеличивал шансы некроманта покинуть Город Смерти.       Ничего не ответив, Темз погружает пространство между ними в тишину. Она обволакивает их, непрерываемая даже вернувшимся Роном, поставившим чашку с новым чаем перед Кейлом, чтобы после этого сразу же уйти. И в этот раз чай сладкий, без намёка на лимон или что-то подобное. Тот самый вид этого напитка, который дворянин любил, получая сладкий чай от старого дворецкого слишком редко, чтобы не научиться ценить эти моменты. В этом имелась собственная прелесть, из-за которой первенец графа и не стремился прекращать их игру, где они с удовольствием игрались на нервах друг друга такими мелочами.       Примерно через час в гостиную вернулся невидимый Раон, вместе с Ташей и Мэри. И если тёмную эльфийку с некромантом они могли увидеть, то черный дракончик о своём присутствии оповестил сам, бодрым голосом прозвучав в головах всех присутствующих. Итэн вскинул бровь, кивая девушкам и предлагая присесть, чтобы узнать по какой причине они пришли. Хотя у мужчины имелись догадки, учитывая возбуждённо виляющего хвостом Раона, гоняющего воздух между столом и туловищем Темза. Дракончик сидел на столе, сейчас посылая в сторону Бикроса требования своей порции мороженого, а также порции для Мэри! — Хотела убедиться, что у вас всё в порядке. Прошла ли у мистера Сиара головная боль? — Я в порядке.       Ответив с нескрываемым неудовольствием, Хенитьюз всем своим видом демонстрирует нежелание говорить на эту тему. Потому что Раон, услышавший слово «боль» реагирует точно также, как и дети кошачьего племени до этого. Но если Он и Хонг могли лишь мяукать и негромко интересоваться его самочувствием, то дракончику ничего не мешало начать вопрошать у него прямо в голове. От подобного в висках у парня резануло с новой силой, и он поморщился, поднимая руку в жесте: «стоп».       Великий и Могучий Раон Миру тут же замолкает, смотрит на него, а затем негромко извиняется, быстро поняв свою ошибку. Кейл машет рукой, прося не волноваться, но всё же отсаживается, когда Бикрос приносит чашки с мороженным дракону и Мэри. Он и Хонг остаются около них, с любопытством поглядывая на закутанную в черный балахон девушку. — Он в порядке, правда? — Если ему вскоре не станет лучше, мы будем вынуждены просить ваших врачей осмотреть его. — Конечно. Впервые вижу, чтобы у кого-то из людей была такая реакция. — Плохо только Сиару, остальные чувствуют себя хорошо.       Согласившись с Ташей, Итэн обдумывает это какое-то время, не находя причин головной боли только у дворянина. Возможно, ему просто не хватало информации или это было как-то связано со способностями самого Хенитьюза, о которых Темз знал только поверхностно. В любом случае, имелся факт плохого самочувствия Кейла, отчего тот весь день ходил раздражительный и капризный. — Я удивлён, что вы пришли. Разве большая часть тёмных эльфов не направилась на поверхность? — Это так. Но кому-то же надо разбираться с вашим вчерашним предложением. — С этим могут быть проблемы?       С вопросом посмотрев на криво улыбающуюся ему тёмную эльфийку, Итэн довольно кивает, когда она отрицательно качает головой. Проблем не было, просто у Таши, как и у Обантэ с Шоном, до сих пор не укладывалось в голове такое предложение. Альберу, с которым они связались ещё вчера, тоже выглядел не очень спокойно, услышав об этой выгодной со всех сторон для тёмных эльфов сделке. Оставалось правильно составить договор, так как на руках у жителей Страны Смерти не имелось той суммы, чтобы купить у Итэна всё именно сейчас, а они собирались это сделать. Даже если наследный принц собирался доплатить им за это уже в столице, когда ему привезут браслет.       Спокойный диалог между Ташей и Итэном прерывается, когда недалеко от их стола вспыхивает полусферой барьер, прикрывая не только их, но и другую часть существ в комнате. Через секунду раздаётся звук удара, и звон битого стекла, мелкие осколки бьются о созданный из чёрной манны барьер, с перезвоном стекляшек падая на деревянный пол.       Все развернувшиеся в сторону грохота могли видеть Кейла. Он стоял, замерев, и только его плечи тяжело поднимались и опускались, раздувая грудную клетку в сдерживаемом, глубоком дыхании, словно он пытался успокоиться. Но у него выходило это плохо, судя по пальцам, стиснутым на спинке стоящего рядом со столом стула. Хенитьюз будто готовился отправить в полёт до стены и его, но держался, сжимая другой рукой устройство видео связи. Потухшее, но явно принёсшее дворянину плохие новости. «Улыбающийся Кейл ранен! У него кровь!»       И только услышав голос всполошившегося Раона, Итэн отвёл взгляд со стиснутых Кейлом рук, чтобы посмотреть на его профиль. По щеке Хенитьюза тонкой струйкой стекала кровь, скапливаясь на подбородке, и большой каплей срываясь вниз, прямо на белую рубашку. — Молодой Мастер. — Кейл-ним! — Мяу! — Мияу!       Следующие мгновения потонули в гуле чужих голосов.