Алое Древо

      Приняв ванну и переодевшись, Кейл был готов встретиться с отцом. Время к этому моменту уже близилось к вечеру, но в коридорах поместья по привычному стояла тишина. В его крыле всегда было тихо, комнаты Басена и Лили находились в другом месте, как и спальни других членов семьи. Лишь комната Рона находилась где-то неподалёку оттого, что мужчина являлся его личным слугой, что обязан заботиться о своём господине и появляться по первой же не обходимости. Не просто дворецкий, статус, который этот старик носил с неизменной добродушной улыбкой. Рона уважали и слушались многие, слишком долго тот работал в поместье, чтобы не заслужить подобное к себе отношение.       Но несмотря на это, в крыле, где находилась спальня первенца графа всегда было намного спокойнее, что нравилось самому парню. И сейчас, несмотря на то, что он приказал разместить Итэна с котятами здесь же, эта тишина не изменилась. То же эхо шагов, те же коридоры, столько же слуг, что попадались на пути. До раздражающего привычно, только сейчас в паре шагов от него не шёл Рон. Старик не ожидал его и за поворотом. Он не появится — его тут нет.       Отчего-то подобное заставило Кейла почувствовать себя хуже. Почти одиноко, когда тяжесть этого места снова начала давить на него, с примесью воспоминаний, принятия и злости. Эти коридоры несли в себе тень его одиночества, к которому он привык за все те года, но сейчас неожиданно отвык, после всего чуть больше месяца отсутствия. Словно этого было достаточно, чтобы какая-то надежда позволила ему мечтать о другом. О доме, коридоры которого не вселяли бы в него столько отчаяния. И замирая у двери кабинета графа Деруса, красноволосый парень понимал, что ненавидит этот путь от своей комнаты до этой двери. Он ненавидит эту дверь, ненавидит своё жалкое сердце, которое когда-то билось с трепетом и волнением, когда он смотрел на неё, неуверенно стучал и очень-очень жаждал, чтобы на него обратили внимание. Чтобы с ним поговорили, чтобы отец видел его, а не отмахивался рубленными фразами, не поднимая взгляда от документов, когда он мялся в неуверенности, такой жалкий и жаждущий внимания, хоть капли любви, а не боли и страдания, что исходили от его отца, стоило ему появиться.       В детстве он был таким наивным и до ужаса невинным. Иногда парень просто хотел сказать маленькому себе, чтобы он перестал надеяться. Ещё тогда, возможно, в последствии было бы не так больно, когда в их доме появиться другая женщина, другой ребёнок. Но несмотря на это, Кейл никогда не ненавидел Басена. Он даже не завидовал, почти. Даже слыша неуверенное, а иногда и по-детски задорное хихиканье.       Разве он имел на это право? Тук. Тук.       Постучав и не дожидаясь ответа отворив дверь, первенец графа незаметно вздохнул побольше воздуха и ухмыльнулся, прогоняя из головы призраки прошлого, что делали его слишком неуверенным. Он не собирался допускать одной и той же ошибки, это было уже даже не больно. Лишь до отвращения неприятно. — Отец, ты хотел меня видеть?       Посмотрев в глаза поднявшему голову Дерусу, Кейл закрыл за собой дверь, чтобы миновать расстояние до стола отца и упасть на стул напротив. Поза юноши тут же сделалась небрежной, вызывающей, когда он улыбался и смотрел, приподнимая брови в любопытстве и вопросе. Он не собирался быть серьёзным. — Я думал ты придёшь позже. Как добрался? По пути ничего не случилось?       И мужчина правда выглядел встревоженно, почти обеспокоенно, окидывая его внимательным взглядом, словно Кейл мог быть ранен. Уголки губ парня дрогнули, и он хотел рассмеяться, забавляясь и злясь одновременно. Это было так глупо, так неважно. — Ничего не случилось. Море на территории Убарр и правда освежает, но вот с алкоголем у них беда.       Красноволосый дворянин небрежно пожимает плечами и говорит какую-то неважную чушь, не понимая её смысла. Он не знает, что должен ответить на эти вопросы, он их не хочет. Разве Дерус и так не знал, что Кейл в порядке, он не ранен. Да и этого времени, которое он ему дал, вполне достаточно чтобы Ганс сдал свой отчёт. В чём тогда смысл спрашивать? Проявлять эту никому ненужную обеспокоенность. — Я слышал на побережье что-то случилось, всполошив людей?       Граф Хенитьюз выглядел спокойно, по прежнему заинтересованно, даже не поглядывая на бумаги на своём столе. Это было странно. Непривычно. И Кейл не понимал почему он тянет. Напряжение сковывало его плечи, клубком нервов поселилось в желудке. — Исчез один из водоворотов.       Первенец графа многое мог сказать ещё, даже избегая причины исчезновения этого самого водоворота и тайного убежища рода Темз, но он не станет этого делать. Подобное не имело смысла, не нужно этому человеку и красноволосый парень не мог избавить от непонимания, растерянности и раздражения. В чём смысл этих вопросов? Зачем он их задаёт, Дерус же должен всё это знать и так.       Повисло молчание. Кейл смотрел на отца, а тот смотрел на него в ответ, словно ждущий чего-то и медленно начинающий нервничать. Молодой Мастер по- прежнему не собирался говорить, он даже не понимал что сказать. Должен ли он сам начать разговор ради которого его позвали? Граф добивался именно этого? — По поводу бывшей деревни Харрис… — Ха…       Не успев договорить, Кейл закрыл рот с недоумением смотря на мужчину, что закрыл глаза с тяжелым вздохом и помассировал переносицу, будто у него начала болеть голова. Первенец графа совершенно перестал понимать нынешнюю ситуацию. — Да, деревня Харрис. Думаю ты расскажешь мне об этом.       Дерус звучал неправильно когда говорил это. Он не был хмур, или раздражён, или недоволен, скорее как-то устал и обречён. Разочарован. Привычное и знакомое ударило всё также сильно и чётко. Парень поморщился, скривил губы и очень попытался понять, что в его словах вызвало это. Разве Дерус позвал его не из-за уничтоженной деревни близь стены Леса Тьмы, чтобы узнать почему там ведётся строительство? Из-за чего Кейл отправил туда людей, чтобы возводить дома, один из которых по чертежам напомнил не большую, но резиденцию. Почему он реагировал так? — Я могу говорить?       Кейл звучал насмешливо и самую каплю неуверенно после замечания отца, что убрал руку от лица и поднял на него взгляд. Серьёзный, внимательный. Это глаза лорда, и первенец графа неосознанно поменял положение, делая его более готовым защищаться или драться, с уже видимым напряжением, но решимым стремлением и высокомерием. Чтобы не сказал граф, Кейл собирался отстаивать свою позицию, он не сдастся. — Говори. Зачем тебе эта земля?       Парень растянул губы в насмешливой и гордой улыбке, не ощущая той уверенности, с которой слова принялись покидать его рот. Это было привычно, это было правильно. Он мог играть несмотря ни на что. — Хочу построить там дом для себя. Давно желал иметь место, где могу не видеть раздражающие меня лица. Это идеальное место.       Пока Кейл говорил с той беззаботностью и насмешкой, которые могли обмануть многих, Дерус смотрел на него и хмурился. Горечь наполнила его рот, как и раздражение, смирение, печаль, боль, тоска. — Почему именно это место? После всего, что там случилось. Это из-за того парня? — Тот мечник? А он-то тут причём, пф. Может я хочу быть поближе к Джур.       Пожатие плеч, со стиснутыми зубами, но не дрогнувшим насмешливым выражением. Лицо Деруса побледнело, на нём отразилась боль, которую ощутил и сам парень. Не такая сильная, как прежде, будто его укололи иголкой в области груди, но не словно вырвали сердце. С этим возможно жить. Таким болезненным способом можно пользоваться для получения некого удовлетворения от выражения вспыхнувших тоски и боли на чужом лице. После этого Кейл ощутил себя мерзко, низко и очень отвратительно, но пока это приносило боль им обоим, оно того стоило. Даже если после подобного парень ненавидел себя ещё больше. — Ты… Правда… Твоя мама… Она.       Лицо Кейла перекосило, злость вспыхнула в нём, необоснованная, горячая. Слова обожгли язык, но первенец графа не разжал губ, проглатывая крик: «Ты не имеешь права говорить о ней!». Дерус не продолжил. Он замолчал, даже не смотрел на него, и что-то неприятное сдавило горло первенца графа, единственного ребёнка Джур Темз.       Стоит упомянуть её имя, и отец снова отказывается смотреть на него. И это до сих пор неприятно. Потому, что в этом не было его вины. — Через пару дней я собираюсь поехать туда.       Кейл продолжил как не бывало, с большей серьёзностью, чем раньше и без улыбки, но полностью игнорируя ранее повисшее между ними молчание от воспоминания о давно умершем человеке. — Зачем?       Голос Деруса звучал глухо, без той силы, и первенец графа понял, что выиграл. Ему не попробуют запретить, не сейчас, не после подобного. — Один идиот спас небольшую группу зверолюдей волков, я обещал им дом. Разве не здорово, что у меня будет охрана?       Тонкая улыбка, без насмешки и яда. И графу пока не надо знать, что среди этой своры всего несколько взрослых, а все остальные дети. Эта такие мелочи, а потом он отберёт рыцарей и заменит людей Деруса на своих. Ему не нужна активная слежка, он собирался избавиться от поводка на своей шее, и Гансу придётся выбрать, насколько он верен его отцу, или жизнь заместителя дворецкого станет ещё хуже. — Ты готов взять на себя эту ответственность?       Серьёзность, с который мужчина произнёс эти слова, была серьёзностью графа. И как бы Кейл не избегал ответственности, сейчас отрицательный ответ мог убить множество его планов. Поэтому открыв рот, Молодой Мастер дома Хенитьюз произнёс то, о чём, думал, не пожалеет. — Да, я беру за это ответственность.