Течение

      – Ты опоздал, – повторил маршал, – и пропустил, когда я представлял твоего оруженосца.       – В другой раз познакомлюсь, – бросил человек на ходу.       Отодвинув стул на краю, он уселся и уткнулся в экран для заказов. Судя по всему, это и был Тананндарт. У него были неаккуратные черные волосы, висящие немытыми прядями, крепкая челюсть с бледным, заросшим щетиной лицом, и еще он был довольно худым – но не той худобой, которая присуща слабым или больным, а скорее худобой хищной, жилистой, натренированной. Чем дольше Соах смотрела него, тем меньше он ей нравился. Несмотря на внешнюю невозмутимость, от него явственно исходила опасность.       – Тананндарт, – негромко позвал его маршал. – Я еще не закончил.       У Соах мороз по коже пошел от его тона, но Тананндарт так и не оторвал глаз от экрана, прокручивая пальцем меню.       – Говори, – сказал он безразлично. – Я внимательно слушаю.       – У нас с тобой есть договоренность. Надеюсь, ты не собрался от нее отказаться?       – Нет, – сказал Тананндарт. – Все по-прежнему в силе. Итак, ты чего-то хотел... Чего-то насчет моего оруженосца… К слову, а где он сейчас? Ты его отпустил?       Оорм повел рукой, указав на девушку.       – Он сидит прямо перед тобой. Точнее не он, а она, – сказал маршал. И без улыбки добавил: – Познакомься, Соах. Это Тананндарт Ириор-кхан. Тананндарт, это Соах Рион-кхан.       Тананндарт резко вскинул голову и вонзился глазами в Соах. Девушка неуверенно кивнула ему, пробормотала: «Здравствуйте», но напоролась на его взгляд и сразу же осеклась. Мужчина перевел взор на маршала.       – Это что, какая-то шутка? – осведомился Тананндарт. Его бледное лицо одеревенело.       – Никаких шуток, – пугающе ровно ответил Оорм. – Ты подтвердил, что наша сделка действительна. Так что бери ее и учи.       – И когда начинать? – дернул подбородком Тананндарт.       – С этой минуты, – ответил Оорм.       – Не знаю, Оорм, чем ты руководствовался, – веско сказал Тананндарт, – но, по-моему, ты очень жестокий человек. Что дальше – подростки? Дети? Беременные? Мясники вы со своим администратором! – сказал он с отвращением.       Что бы это ни значило, его слова попали в цель, явно задев маршала за что-то больное. У того заметно вздрогнул кадык, он судорожно сжал кулаки. В этот момент заговорила Таура.       – У Соах имеется потенциал, – быстро сказала она. – Мы не могли оставить ее, только потому, что она женщина. Корпус – это шанс для нее, и она...       – Оорм, – резко сказал Тананндарт. – Пускай она замолчит. Пусть лучше она замолчит.       – Молчите, Таура, – жестко отрезал Оорм, перебив Исповедницу. Его кулаки были по-прежнему сжаты, ноздри широко раздувались. – Для своего же блага, молчите! И ты, Тананндарт, тоже заткнись! Обсуждать тут нечего. Это мое решение и ответственность за него я беру на себя. Мясники? Что ж, хорошо! Мясники! Я не собираюсь с тобой пререкаться. Я здесь не для этого! Положение таково, что, если понадобится, – мы пошлем в бой и женщин, и детей, да кого угодно, лишь бы выстоять. Выстоять надо сейчас, понимаешь?! Стабилизироваться! – прорычал он, грохнув кулаком по столу, но его пыл практически сразу погас. – Такие вот дела, Тананндарт... Как уже правильно заметила Исповедница, пол рыцаря ничего не решает. Так что забирай девушку и учи ее хорошенько, чтобы она себя показала. Если она погибнет оруженосцем, это будет на твоей совести, ясно? А теперь – все! Вопрос закрыт и больше к нему возвращаться я не намерен.       Тананндарт поднялся, с неподдельным омерзением мазнул взглядом по Оорму и Исповеднице.       – Идем, – сказал он Соах.       Соах вопросительно поглядела на маршала.       – Иди, иди, – сказал Оорм скупо.       Превозмогая неловкость от этой безобразной, чудовищной сцены, Соах выбралась из-за стола и последовала за Тананндартом. Тот уже успел здорово от нее оторваться, вынудив девушку буквально пуститься вдогонку. Соах не имела понятия, куда они направляются. Не оглядываясь, Тананндартом размашисто шел впереди. Коридор сменялся коридором, анфилады комнат переходили в просторные залы, и через минуту она уже не представляла, где они, и как отсюда вернуться к себе.       – А завтракать вы сегодня не будете? – спросила Соах, лишь для того, чтобы немного разрядить атмосферу.       – Аппетита нет, – не оборачиваясь, отрезал мужчина.       По широкой лестнице они спустились в какое-то полуподвальное помещение, освещенное белыми лампами. По сторонам стояли высокие блестящие ящики, с зелеными терминалами био-сканирования. На каждом ящике был выведен номер. У противоположной стены находился перфорированный стенд, завешанный ножами. Или это были мечи? Раньше Соах ничем подобным не увлекалась, поэтому разбиралась в оружии она весьма приблизительно. Единственное, что отметила девушка – так это то, что клинки были прямыми, практически в локоть длиной, с чернеными лезвиями и двухсторонней заточкой.       – Это наш арсенал. Твой – двадцатый, – Тананндарт ткнул пальцем в один из металлических ящиков. – В нем термоброня и оборудование. Их надо еще подгонять, но пока что они тебе не понадобятся. А вот клинок тебе нужен сейчас.       Он снял со стенда один из ножей и рукояткой кверху легонько бросил Соах. С координацией у девушки все было в порядке, и она довольно уверенно поймала оружие.       – Тяжелый, – удивленно заметила Соах, взвесив меч-нож на ладони.       – Потом сдвинешь его под себя, – сказал Тананндарт. – Или себя под него.       Он смотрел на нее, не отрываясь, как недавно в столовой, застывшим, тяжелым и мрачным взглядом, от которого девушке было не по себе. Соах кашлянула и опустила глаза.       – Да… Хорошо… – пробормотала она. – Тут все?       – Кем ты была? – неожиданно спросил Тананндарт.       – Океанологом, – немного помедлив, сказала Соах.       Наверное, и ученую степень имела? – спросил Тананндарт. На первый взгляд его тон мог показаться сочувственным, однако в нем прозвучал намек на издевку.       – Имела, – подтвердила Соах. – Научный сотрудник второй категории.       – Так почему же ты позволила себе в это ввязаться? Чего они тебе наговорили?       Соах пожала плечами. Тут тоже явно присутствовал какой-то подвох.       – Насколько я поняла, мы должны защищать людей от искаженных, – проговорила она.       – Точно! Какая прекрасная, благородная цель, – подхватил Тананндарт с неприятной усмешкой. – Благороднее и не придумаешь! Ведь мы – последняя надежда человечества. Могучие рыцари без страха и упрека. Стена на пути ужасающих монстров. Как там дальше? Обреченные, но не сломленные!.. – он поднял кулак в пафосном жесте и прошелся по помещению. – Называемся Обсидиановым Корпусом, потому что настолько же хрупки, насколько и смертоносны!.. Те, чьи имена неизвестна, но жертва их незабвенна! – с каждым словом он наступал и наступал, заставив Соах невольно попятиться, пока не прижал ее к стенке. – Это тебе говорили?! И как? Ты с этим согласна?       – Не знаю… – растеряно пробормотала Соах. Она решительно не понимала, что вообще происходит. – Согласна, наверное.       – Дура, – прямо сказал Тананндарт. – Ученая, а круглая дура. Какие тут, к черту, благородные цели…       Соах ощутила как в ней внутри все закипает. Наставник он или нет, но что он с ней позволяет? Девушка не привыкла давать себя в обиду и, хотя рассудок подсказывал ей, что лучше не вступать в спор, она все равно не сдержалась.       – А как я должна была поступить? – сорвалось у нее с языка.       – Отказаться! – сказал Тананндарт.       – Да-да, – сказала Соах. – Спасибо за отличный совет. Я догадываюсь, что делают с теми, кто отказался.       – Это гораздо лучше, чем то, на что ты себя обрекла, – серьезно сказал Тананндарт. – Гораздо, гораздо лучше.       – А что же тогда вы согласились? – с вызовом спросила Соах.       – Потому что не был океанологом. И научным сотрудником второй категории, – уже не скрывая издевки, Тананндарт скривил губы в усмешке.       Он покачал головой. Его оскорбительная усмешка погасла.       – После первой охоты тебе все сразу же станет понятно. А до тех пор… До тех пор ты будешь учиться. Следуй за мной.

***

      Еще находясь в Центре, Соах обнаружила – чем больше она испытывала негативных эмоций, тем больше сил ей приходилось затрачивать на борьбу с заражением. Как только она задумывалась о своем будущем и ее охватывал страх, дыра в разуме становилась настойчивее. Оскалившись, как острозубая пасть, она наступала, набрасываясь на нее с разных сторон, назойливая, словно рекламные баннеры в глобальной сети. В такие моменты Соах требовалось немало труда, чтобы ее отогнать. Не менее противными бывали моменты, когда девушка невольно сердилась – например, когда у нее не получалось выполнить какой-нибудь тест. Тогда уши Соах наполнялись разъяренными воплями. Из глубины пылающей раны вырывался настоящий гейзер чужеродного гнева, привлеченный ее раздражением. Беспримесная ярость пьянила. Она обещала могущество – достаточно только поддаться, сорвать с себя цепи контроля и, ринувшись в бездну, сплавиться с ней в единое целое. Однако Соах автоматически отвергала подобные импульсы. Она опасалась, что уступив, пути назад для нее больше не будет. И опасалась вполне обосновано.       Впрочем, на девушку влияло не только плохое, но и хорошее настроение, воздействуя с абсолютно противоположным эффектом. Счастье и радость облегчали болезнь, позволяя Соах держать заражение в узде. Например, не так давно у нее получилось немного поспать – поспать полноценно! – и в этот короткий момент ей привиделось нечто чудесное. Она увидела бирюзовую воду, пустынную полосу белого пляжа и жаркое солнце, свет которого отражался от пронзительно-голубых небоскребов. Соах без всякой цели шла по берегу моря. Теплые волны лизали ей ступни. В короткой прическе запутался бриз. И свобода! – чувство полной свободы и безмятежности... Тогда Соах проснулась обновленной и свежей. Разумеется, болезнь никуда не исчезла. Однако контролировать ее стало проще и Соах несколько дней лелеяла воспоминания о своем радостном сне, как будто жемчужину. Да, было жалко, – буквально до слез, – когда они погасли и подзабылись, и больше не приносили ей удовольствия...       Сейчас Соах была в ситуации, близкой к первому варианту. Тананндарт вызывал у нее неприязнь. Болезнь не преминула этим воспользоваться и девушке пришлось сосредоточиться, чтобы хотя бы частично отгородить от нее разум.       Они вступили в просторный гимнастический зал. Пол здесь устилали упругие маты, расчерченные на большие квадраты, а в противоположном конце располагалась зеркальная стенка. Соах обратила внимание, что Тананндарт избегает смотреть на свое отражение.       – Садись, – приказал он, обернувшись.       Соах подчинилась. Скрестив ноги, она уселась на мат. Нож-меч мешался, она не знала, куда его деть и без затей положила его неподалеку. Тананндарт уселся напротив и в тот же миг что-то противно зашуршало в стенах. Раздался электрический треск. Лампы на потолке заморгали и зал с прилегающим коридором погрузился в кромешную тьму.       – Лампы перегорели, – сказала Соах. Ее голос прозвучал на удивление гулко и громко.       – Я их сжег, – сказал Тананндарт.       – Зачем?       – Зрение только мешает, – заявил Тананндарт. – Не глазами нужно смотреть.       –А, – сказала Соах. – А.       Ей было неуютно, в темноте она чувствовала себя беззащитной. Внезапно в сознании возникла картина – все тот же зал, она, Тананндарт и яркое освещение. Соах захотелось оказаться там, в альтернативной версии происходящего, но стоило ей инстинктивно потянуться к картине, как сбоку сразу раскрылся кровавый разрыв. Соах обдало таким тяжелым смрадом враждебности, что девушка замотала головой, стремясь как можно скорее вернуться в реальность.       – Слушай внимательно, – прозвучало из темноты. – Я не любитель читать лекции, но перед тем, как мы возьмемся за дело, ты должна усвоить несколько важных вещей. Первое. Мы называем свою болезнь Искажением. Только так и никогда по-другому. Искажение – наше проклятие и в тоже время оно служит нам источником силы. Чтобы получить эту силу, сначала ты должна пропустить Искажение через себя. Впитать его гнев, ненависть, боль и все что ты там еще ощущаешь. Только после этого ты сможешь сражаться с другими уродами.       – Вы это о чудовищах? – уточнила Соах. – О зараженных?       – О них самых, – подтвердил Тананндарт. – Кстати, ты тоже заражена, так что ты тоже урод и чудовище. Тот факт, что ты пока еще что-то соображаешь, этого никак не меняет. Я бы объяснил тебе больше... Но это пока еще рано. Пусть это будет для тебя приятным сюрпризом.       Конечно, Соах уязвило сравнение с монстрами. Но больше ее взволновало другое. Пропускать через себя Искажение? В Центре им ничего подобного не предлагали. Напротив, врачи инструктировали держаться от образа болезни подальше. Представив, как ей придется прикоснуться к разрыву, Соах беспокойно заерзала. А Тананндарт продолжал:       – Знаешь, что следует из того, что я рассказал? Если будешь трусливой и не откроешь себя для Искажения, ты останешься слабой. А слабые у нас не задерживаются. Долго бегать тоже не выйдет. Как бы ты не пряталась и не боролась, Искажение все равно тебя доконает. С другой стороны, если утратить контроль или же брать слишком много, ты начинаешь "скользить". Надо разжевывать, что это такое?       – Давайте обойдемся без этого, – поежившись, сказала Соах. Ее бросило в дрожь от одной только мысли о том, как она срывается и с криками падает в голодную пасть.       – Отлично, – сказал Тананндарт. – Впрочем, есть надёжный способ удержаться и сохранить разум. Надо всего лишь уничтожать других искаженных. Причем чем чаще, тем лучше.       – А как это помогает?       – Узнаешь, – сказал Тананндарт с неприятным смешком. – Другие вопросы? Вопросов нет, хорошо... С первым закончили. Второе. Реально все, от невероятного до неминуемого. Все уже было, – сказал он значительно, – и все еще будет. Мы называем это эхом, нитями всех возможных событий.       – Ясно, – сказала Соах.       – Как ты его видишь?       Соах призадумалась.       – Когда как... Иногда, когда вариантов много, то как лабиринт с зеркалами. А если мало, как единичные образы.       – Восприятие, – протянул Тананндарт. – Оно у всех разное. Хотя наплевать... Главное, что искажение позволяет заглянуть в эхо и увидеть нити возможностей. Та, в которой живут здоровые люди, называется основной или же магистральной. Все остальные мы называем потенциальными или вторичными. Понятно пока?       – Да, – сказала Соах. В Центре ей излагали это немного другими словами, но смысл был примерно таким же.       – Тогда представь себя в середине трехмерного пространства, в котором переплетаются потенциальные нити. В этом клубке ближе всего к тебе находятся нити, которые наиболее вероятны, наиболее близки по времени и касаются самых ближайших предметов. Три оси измерения, раз, два, три, понимаешь? Вероятность, дистанция, время. Например, ты без проблем найдешь нить, где через минуту я ткну тебя пальцем. Малое время, малое расстояние, высокий шанс реализации – и эта нить видна как на ладони. А вот те потенциальные нити, которые наименее вероятны, касаются далекого прошлого или будущего и, к тому же, связаны с далекими объектами, выловить трудно. Отыскать нить, где город вокруг нас никогда не был построен, и здесь стоит море, у тебя скорее всего не получится. Слишком много событий, слишком много факторов привело к его строительству и слишком давно та реальность разошлась с магистральной.       – Кажется, мне все это уже объясняли, – сказала Соах.       – Не торопись, – оборвал ее Тананндарт. – Мы потихоньку подходим к самому важному. Итак, мы ищем потенциальные нити. Само по себе это очень весело, замечательно и увлекательно, но только если бы мы работали медиумами. Ну знаешь, изрекали бы туманные предсказания, гадали на картах... Но мы занимаемся немного другим, а именно – режем людей. И чтобы резать их качественно, мы пользуемся второй гранью Искажения. Сдвигом.       – Совмещаем потенциальную нить с магистральной, – сказала Соах. Цинизм Тананндарта слегка ее покоробил, однако она постаралась на этом не фокусироваться.       – Именно, – сказал Тананндарт. – Сначала мы выбираем предмет, который сдвигаем – себя в том числе – затем находим нужную вторичную нить и после этого сливаем ее с основной. Правда, здесь есть своя тонкость. Далекие нити не только сложнее найти. Реальность сдвинуть в них тоже сложнее. Но "сложнее" – не означает "нельзя".       – А если сдвинуться в нить, где мы не заболели? – с надеждой спросила Соах. – Или так не получится?       – Отчего не получится? – сказал Тананндарт. Несмотря на то, что Соах не видела его лица в темноте, она чувствовала, что он ухмыляется. – Несколько человек уже пробовали создать такой парадокс прямо при мне. И кое-что им удалось. Удалось превратиться. Таких умников мы потом добивали всем Корпусом. Не потому что это особенно сложно, а потому… Достаточно скоро ты поймешь, почему. Хотя, стоит заметить, удержать кого-то другого от превращения реально. Я пока такого не пробовал, но предполагаю, что справлюсь. А сейчас, если у тебя больше нет гениальных идей, я, пожалуй, продолжу?       И, не дожидаясь ответа, стал говорить дальше:       – Мы остановились на том, что сдвинуть объект в ближайшую нить просто, а в далекую – тяжело. Следовательно, наши способности ограничены отдаленностью нитей, а еще тем, сколько Искажения мы можем пропустить через себя. К несчастью, у наших врагов такой слабости нет. Они уже обратились и могут черпать из Искажения столько, сколько в них влазит. А влазит в них много, поверь! В эхе, кстати, они ориентируются тоже лучше, чем мы. Тут бы всем нам и конец, если бы не парочка "но".       – Мы лучше думаем? – предположила Соах.       – Не лучше, а дальше, – поправил ее Тананндарт. – Искажённые часто сдвигаются в первую же подходящую нить, а мы способны строить долгосрочные планы, рассчитанные на много ходов. Не все нити, которые кажутся выгодными, таковыми являются. Тем более с некоторых легко перескочить на соседние, где итог оказывается абсолютно противоположным. И здесь мы здорово их переигрываем... Однако, в бою одного разума мало. Чистая сила тоже важна. Все твои замыслы мигом развалятся, если в нужный момент ты не сдвинешь события в определенную нить.       Соах услышала, как заскрипело покрытие. Очевидно, Тананндарт поднялся на ноги.       – Да... – сказал он. – Именно так и выглядит борьба с искаженными. Они тащат реальность в ту сторону, где побеждают они, а мы тащим в те нити, где победители мы. И тут уже кто кого перетянет.       Последние слова Тананндарта прозвучали странно. Словно бы чернота вдруг стала плотной, почти осязаемой, как будто бы какая-то вязкая жидкость. Она приглушала голос мужчины, заставляя звуки растягиваться и неестественно накладываться друг на друга.       – В плане сдвига искаженные превосходят нас не на голову, а сразу на две головы, – между тем, сказал Тананндарт. – При этом физически... Физически они отнюдь не машины смерти, хотя человека средней комплекции, разумеется, сожрут без проблем. На нашей же стороне – практически непробиваемая термоброня, мономолекулярный клинок и идеальная подготовка. Это куда как более серьезные аргументы! В результате вероятность нашей победы увеличивается до небес. Нас буквально окружают победные линии. А, как я уже говорил, тянуть в более вероятные нити проще, чем в менее вероятные. Таким образом, преимущество в сдвиге у искаженных компенсируется малым числом благоприятных исходов. Но даже так, это по-прежнему очень опасные противники.       Соах покрутила головой. Невзирая на то, что Тананндарт был где-то рядом, она перестала понимать где он находится. Судя по звукам, он мог стоять прямо над ней, наклонив острый подбородок. Он мог кружить вокруг нее. И с тем же самым успехом, он мог находиться во всех точках зала одновременно.       – И вот тут мы, наконец-то добрались до нужного места, – произнес Тананндарт. – Я упоминал боевую подготовку. Я не зря называю ее идеальной. Чтобы иметь вокруг себя хорошие нити, ты должна сражаться так, как будто родилась с клинком. Игралась с ним в колыбели, как с мягкой игрушкой. Произнесла его название раньше, чем "мама" и "папа", училась ходить с ним, выросла с ним и сделала его в прямом смысле продолжением тела. Если ты не достигнешь такого высокого уровня техники, практически любой искаженный порвет тебя на куски. А знаешь в чем самый юмор? В том, что у тебя слишком мало времени, чтобы научиться драться, как учатся нормальные люди. Не знаю, насколько ты устойчива, но у большинства есть три-четыре недели, чтобы начать ходить на охоту и тем самым продлить себе жизнь.       – Что же тогда делать? – спросила Соах. Она продолжала озираться, пытаясь сориентироваться, в какую сторону ей все-таки говорить.       – Что делать? Сдвигать, – услышала девушка из темноты. Голос Тананндарта сфокусировался и прозвучал у нее за спиной. – Теоретически ты могла бы научиться сражаться. Теоретически ты могла бы привести себя в отличную форму. Теоретически в будущем ты можешь стать серьезным бойцом. А раз ты можешь – получается это уже случилось в одной из реальностей. Поэтому все, что от тебя требуется – это отыскать ближайшую нить, где ты уже немного владеешь клинком и где ты стала немного сильнее. Затем сдвинуться в нее. Потом отыскать следующую и так до тех пор, пока не добьешься мастерства. А чтобы тебе было легче подбирать нити, я выступлю твоим спаринг-партнером. Возьми клинок, – приказал Тананндарт. – Прими Искажение. Затем найди ту нить, в которой ты нападаешь, а я отбиваюсь, и используй ее. Я буду тебя корректировать, чтобы ты сдвигалась в правильное будущее. И еще... Не забывай держаться за что-то хорошее. Иначе сорвешься. Начинай, Рион-кхан.       Соах нащупала рифленую рукоятку клинка. Впервые она осознала, как много немыслимых, практически волшебных возможностей открывало перед ней Искажение. Однако это не принесло ей никакого, пускай даже самого скромного намека на радость. Уж слишком высокую плату нужно было отдать за противоестественную звёздную мощь Гидры Фортада. И, что самое главное, – даже если она захочет за нее заплатить, получится ли у нее?       Девушка тихо вздохнула. Соах было страшно. Так страшно ей было всего лишь единожды в жизни – когда подростком она решила испытать свою храбрость и спрыгнула с двухсотого этажа на канате. Тогда больше всего ее напугало не само падение вниз, а его ожидание, когда, стоя на краю парапета, она смотрела на людей-муравьев и крохотные коробочки автомобилей, мельтешащие в затянутом дымкой провале. Теперь ей тоже надо было совершить нечто вроде прыжка, приблизившись к пылающей бездне. Вот только каната, который не даст ей разбиться, у нее при себе не имелось.       Собравшись с духом, Соах заглянула в себя. Тананндарт действительно знал, о чем говорил. Темнота и правда помогала собраться. Разорвав черноту, на нее оскалилась алая пасть, но на этот раз Соах не спешила отдернуться.       Преодолевая себя, она двинулась навстречу разъедающему злобному свету. Ей надо было вспомнить что-то хорошее, прочувствовать это... Вот только хорошего не вспоминалось, а вспоминалась лишь отвратительная свара за завтраком и еще арсенал, и обвинения не пойми в чем от наставника. За что? Почему? В чем именно она провинилась? По спине покатились струйки холодного пота. Соах ощутила, как ядовитый свет, словно нож, снимает с ее разума слой за слоем, стремясь проникнуть в самое сердце сознания, а затем растворить ее, сжечь...       Она остановилась, когда вой и крики пасти стали практически невыносимыми. Соах по-прежнему была очень далека от разрыва, однако уже ощущала, как по клеточкам тела потихоньку заструилась энергия. Тогда девушка вызвала в голове образ лабиринта и поразилась – с какой легкостью, по сравнению с Центром, у нее получилось войти в сосредоточие эха. Соах мгновенно оказалась в коридоре глубоких, блестящих зеркал. Зеркальными были стены, и даже пол с потолком. За ними, как за темными стеклянными окнами, одновременно разворачивались сотни возможных событий, в основном связанных с текущим моментом. Соах мысленно двинулась по лабиринту, невесомая и бестелесная, как дуновение ветра. В зеркале сверху – если понятие "сверху" в принципе существовало в этом пространстве! – она наощупь пробиралась вдоль стены тренировочного зала, очевидно в поисках выхода. Чуть впереди, слева, девушка порезала палец клинком и обсасывала его с сердитым, смущенным лицом, чтобы остановить кровь. Нет, похоже, это не то... Совершенно точно не то. И это тоже не то. А это – и вовсе нелепо и даже слегка неприлично...       Она отбрасывала нить за нитью, пока не наткнулась на кое-что интересное. Ей уже встречалось множество линий, где она пыталась сражаться на слух в темноте, но ни одна из них не являлась похожей на то, чего хотел от нее Тананндарт. Эта выглядела немного иначе. В ней Соах двигалась как будто осмысленно, увереннее наносила удары, и хотя они так и не достигли цели, мужчина не высказывал неодобрения или снисходительно-обидной насмешки, как в остальных.       – Похоже нашла, – глухо сказала Соах.       – Сдвигайся, – сказал Тананндарт. – Но потихоньку. Не торопись.       Девушка кивнула и, приободренная успехом, смело сделала воображаемый шаг к распахнутой пасти.       – "А это проще, чем я ожидала", – успела подумать Соах. Потом она пересекла какую-то невидимую грань и неожиданно все поменялось. Ее последний шаг был шагом в пустоту. Темнота закружилась в бешеной пляске, закручиваясь словно воронка. Разрыв торжествующе взвыл в истерическом смехе, и Соах потащило в кроваво-красное горнило страданий и злобы.