Течение

      Воздух швырнул в них горько-солеными брызгами. Катер тряхнуло и Соах пришлось крепко схватиться за штурвал, чтобы удержаться на палубе. Уттард разразился короткой, но емкой руганью, когда волна захлестнула планшет – больше от неожиданности, чем из-за реальной угрозы для техники, поскольку компьютер был герметичным.       – Бесполезно! – крикнул он. Из-под капюшона Уттарда был виден лишь длинный, малиновый от холода нос. – Я возвращаю разведчиков. В такую качку их не удержишь.       Соах развернула катер к волнам.       – Еще полчаса, – попросила она.       – Через полчаса у нас не останется дронов, – возразил Уттард. – Мы и так уже утопили троих. Между прочим, за каждого мне придется отчитываться.       – Еще полчаса, – повторила Соах. – Ну пожалуйста, Уттард! Ты же знаешь, мы не ошиблись.       – Знаю, знаю, – проворчал тот, склонившись над экраном планшета. С него ручьями стекала вода. – И почему они только плывут здесь в такую плохую погоду?       Вопрос был риторическим и Соах не ответила, только плотнее закуталась в свой прорезиненный плащ. Как и Уттард, она тоже устала и крайне замерзла, однако не потеряла решимости, хотя это было довольно непросто. Десять часов назад, перед самым рассветом, их катер вышел из столичного порта. Они покинули бухту и выбрались в открытое море, под неуютное свинцовое небо. Нос судна разрезал черные волны. Взбивая клочья седой пены, порывами налетал ветер, мокрый и резкий. Приближались позднеосенние штормы, так что никого вокруг не было, если не считать боевого крейсера на горизонте и вереницы морских барж, управляемых искусственным интеллектом. Непогода баржам была нипочём. Нагруженные горой массивных контейнеров, они невозмутимо ползли к порту, слишком тяжелые, чтобы обращать внимание на недовольное море. Вот только, при всех своих достоинствах, роботы-корабли имели один недостаток: они медленно набирали скорость и еще медленнее могли ее сбрасывать. В обычных, нормальных условиях, этот факт был несущественным, ведь бортовые компьютеры отлично знали фарватер. Однако, во время миграции мега-левиафанов, которые имели привычку всплывать на поверхность вслепую, это могло приводить к столкновениям, поскольку баржи попросту не успевали отреагировать. А если учитывать, что размеры этих китов порой превышали размеры атомных подводных лодок, последствия у столкновений были довольно серьезными. Поэтому, чтобы избежать аварий и катастроф, на время миграции поток автоматических барж останавливали, а затем, когда миграция завершалась, возобновляли. Так было и в этом году. Правда, с той разницей, что в Институте Океанологии были убеждены, что все стаи китов благополучно покинули опасную зону, в то время как Соах Рион-кхан имела данные, что это не так.       Девушка порывисто сжала штурвал, ощущая, как к ее щекам приливает румянец. Она вспомнила как почти месяц подряд пыталась доказать свою правоту. Как негодовала, сгорая от чувства обиды и несправедливости. Как ломилась буквально в каждую дверь. Как просила и объясняла, но так и не сумела достичь результата. Как же все это неправильно! Как стыдно! Пускай она научный сотрудник второй категории. Пускай, возможно, у нее еще недостаточно опыта. Но разве ее выкладки стали от этого хуже? А ведь если судить по ее вычислениям, одна из стай могла задержаться из-за рождения детенышей, и теперь постарается догнать остальные. По-хорошему, баржи следовало остановить еще на неделю, но руководство не желало об этом и слышать. Ссылаясь на то, что гипотеза Соах имеет достоверность лишь сорок три и три десятых процента, они отказывались принимать какие-либо решения. Естественно! Соах была отнюдь неглупа и представляла, как они рассуждают. Кто отважится отнести наверх ее доклад? Кто отважится его отстоять? Остановка морского пути - невероятно большие расходы. И даже если ее гипотеза будет верна и какой-нибудь мега-левиафан потопит некую невезучую баржу, это все равно обойдется дешевле, чем целых семь дней простоя. То, что кит, с большой вероятностью, при этом тоже погибнет, старших сотрудников Института, похоже особенно не волновало. Хотя они, вообще-то, являлись вымирающим видом... Киты, а не старшие сотрудники, к сожалению!       – Никаких сигналов от дронов, – сообщил Уттард. – Если они где-то здесь, то слишком глубоко для сонаров.       Он был коллегой Соах. Когда-то они вместе учились и, ко всему прочему, Уттард был женат на ее лучшей подруге. Вероятно, по этой причине он был единственным, кто поддержал ее – достал катер и оборудование, в числе которого были плавучие дроны-разведчики. Уже неделю они вместе отправлялись сюда, как на дежурство, и тщетно сканировали морское пространство. И Соах, и Уттард изрядно измучались. Откровенно сказать, они валились с ног от усталости. Весь день ни нормально поесть, ни нормально попить, только мерзнуть и качаться на высоких волнах, зарабатывая себе морскую болезнь – хорошего мало!       Девушка села на банку и сама не заметила, как задремала, подцепив воротник подбородком. В последнее время она плохо спала, страдая от вязких кошмаров, и организм компенсировал это при каждой удобной (и не очень удобной) возможности. Непонятно для чего она так себя мучает? Плюнула ты бы на этих китов, говорили ей друзья и коллеги. Ну зачем, зачем они тебе сдались? Ну а как же плюнуть на них, когда они тоже живые? С тем же самым успехом можно пройти мимо больного человека, которого на улице свалил сердечный удар. Также ведь не родной. Кому какое до него дело…       Впрочем, какая-то доля истины в словах неравнодушных друзей и коллег все же присутствовала. Девушка довела себя до такого состояния, что иногда явь и сон сливались для нее в единое целое. Из-за этого, сегодня по пути в порт она попала в пару достаточно неприятных историй. Вначале Соах чуть не скатилась кубарем с длинного эскалатора – ей почему-то привиделось, что она доехала до самого низа и ей пора сходить со ступеней, хотя на самом деле она добралась в лучшем случае до середины. Потом ей пришлось выслушивать ругань от какого-то господина, которого она случайно толкнула, когда садилась в вагон пневмопоезда. А когда, наконец, Соах не сдержалась и ответила ему чем-то язвительным, выяснилось, что господин, оказывается, ее не отчитывал и пребывает в полнейшем недоумении, почему она к нему привязалась...       Да, со сном у Соах вытворялось что-то странное и непонятное. Вот и сейчас, находясь в каком-то смутном, сумрачном забытье, к девушке вдруг пришло понимание, что дроны ищут совершенно не там. Не там в большинстве случаев, чтобы это ни значило. Эта необычная мысль появилась откуда-то сбоку, без приглашения, как озарение, но только чужое. Вспыхнула – и тут же погасла. Как будто бы перед ней приоткрылась завеса, за которой находились ответы на любые вопросы. И хотя Соах не успела увидеть их полностью, какой-то кусочек она все же смогла подсмотреть.       – Туда, – сказала она, больше себе, чем Уттарду, который, разумеется, её не услышал. – Мы должны плыть туда!       Изматывающее ожидание кончилось. Соах сбросила остатки дремоты. Ее охватило возбуждение. Надо было спешить. Почему – непонятно, но надо было спешить. Поражаясь себе, она провела тонким пальцем по экрану управления, поднимая скорость на максимум. Катер рывком дернулся с места. Не ожидавший этого Уттард покачнулся и чуть не растянулся на палубе. Пока он пытался восстановить равновесие на мокрой поверхности, Соах все разгонялась и разгонялась.       – Ты чего? – возмущенно и одновременно изумленно выкрикнул океанолог. – Куда ты так гонишь! Соах?!       – Мне кажется, теперь я знаю, где мы их перехватим! – крикнула в ответ девушка.       – Кажется? – непонимающе переспросил Уттард. – С ума сошла что ли? Погоди, а дроны? – вскинулся он. – Их же надо собрать! В такую погоду они нас не догонят!       – Соберем на обратном пути! – отозвалась Соах.       – Вот ведь бешеная, – с некой долей уважения произнес Уттард и больше ничего не добавил. Все было ясно без слов. Если Соах приведет их в нужное место – в таком случае честь ей и хвала. Ну, а если нет, они будут вынуждены вернуться домой. А киты... Киты пусть тогда пробираются как-нибудь сами.       Цепочка барж стремительно приближалась. Катер промчался мимо одной, второй, третьей, направляясь им наперерез. Ближайшее грузовое судно издало мощный гудок. Из-за контейнеров взлетело несколько крупных дронов-охранников. Намек был понятнее некуда – им следовало как можно скорее убраться подальше, покинув запретную область вокруг корабля. Однако Соах не поменяла курс. Она лишь включила реверс, затормозив катер так же резко, как начала движение, после чего легла в дрейф.       Погода слегка успокоилась. Ветер утих. Катер подпрыгнул на ходовой волне баржи, а затем замер, покачиваясь. Дроны-охранники вились над проплывающим судном, словно сердитые осы у гнезда, в которое ткнули палкой, но к счастью океанологов, атаковать не пытались.       Выдыхая облачка пара, Уттард поднялся к Соах. Он подул на белые пальцы, потер их и спросил:       – Ну что?       – Не знаю, – сказала Соах. Она напряженно смотрела по сторонам. Ее возбуждение не проходило, но теперь девушка не понимала, куда им двигаться дальше. Это было здесь... и в тоже время где-то не здесь.       Уттард вытер нос рукавом. Оглянувшись, он раскрыл было рот, чтобы что-то сказать. И тут – в какой-то паре сотне метров от них – выстрелил настоящий гейзер, достав до самого неба. На короткую долю секунды море вспучилось, образовав чудовищный горб из воды. А затем этот горб лопнул, взорвавшись целым шквалом пены и брызг, и они увидели мега-левиафана.       Кит был огромен. Он был огромен настолько, что даже не верилось, что животное подобных размеров может существовать с ними в одном мире. Под его плавником могли укрыться сразу несколько десятков машин. Он был длиннее, чем крейсер и выше, чем баржа, хотя всплыл лишь на две трети. Стоя на разом ослабевших ногах, Соах с Уттардом не могли оторвать от него взора. Ни одна видеозапись, ни одна книга не могли описать подобное зрелище. Это надо было увидеть воочию.       Кит тоже смотрел на них – круглым голубым глазом величиною с их катер, наполненным не-человеческой мудростью. Соах показалось, она смогла прочитать в его взгляде спокойное понимание. Потом кит погрузился и с солидной неторопливостью проплыл в просвете между двумя баржами. Соах услышала, как Уттард щелкнул зубами, закрыв, наконец рот.       – Прошел, – хрипло сказал океанолог.       Соах встряхнулась, сбрасывая с себя трепетное оцепенение.       – Он слишком крупный для простого самца. Это вожак. Значит, за ним остальные. И они могут врезаться в баржу!       – Маяк, – также опомнившись, сказал Уттард. – Быстрее, маяк!       Они разом заторопились. Соах и Уттард спрыгнули с мостика. Теснясь и мешая друг другу, они отбросили крышку со здоровенного железного ящика. Внутри находился пузатый, громоздкий прибор, слегка напоминающий авиационную бомбу, но только с кучей индикаторных ламп и цифровых приборных панелей. Устройство способно было издавать те же самые звуки, которыми общались между собою киты. В каком-то смысле, у них был практически полноценный язык.       Соах прикрепила к маяку специальную толстую цепь. Затем схватила за ручки и потащила, но безуспешно. Уттард без церемоний отпихнул девушку в сторону, крякнул и, громко пыхтя, вытянул устройство из ящика.       – Помогай, – просипел он.       Надрываясь, вдвоем они дотащили звуковой маяк до кормы и сбросили за борт. Цепь натянулась. Не будь ее, прибор камнем ушел бы на дно. Соах кинулась за штурвал катера, а Уттард к планшету. Дальше они работали четко и на удивление слаженно.       – Удаленный запуск, – сообщил Уттард, барабаня пальцами по виртуальной панели. – Есть подключение. Маяк в сети. Ловлю пение вожака... Есть перехват! Обрабатываем... Сейчас наша нейронная сеть научится подделывать его команды для стаи...       Соах взяла курс туда, откуда появился вожак. Следовало действовать без промедлений: приближалась новая баржа и прежний путь, по которому проплыл первый кит, становился смертельно-опасным.       – Передай им "плывите за мной"!       – Поставил сигнал на повтор, – сказал Уттард. – Давай, в добрый путь! Только прошу, Соах – не угробь нас, пожалуйста!       Девушка кивнула, тряхнув короткой челкой, и повела катер вперед, сосредоточенно глядя на темную воду. Она мчала его прямо вперед даже тогда, когда вода перед ними забурлила, а сквозь черную морскую поверхность проступила еще более черная тень. Лишь тогда она круто повернула штурвал и заложила вираж. Маневр был очень рискованным, если не сказать безрассудным, однако иного выхода не было: чтобы провести мега-левиафанов, надо было максимально сократить с ними дистанцию.       – Как будто бы клюнули, – восхищенно воскликнул Уттард. – Гляди! Плывут, плывут как привязанные!       Он издал торжествующий возглас. Однако через секунду радость его поугасла, когда он понял куда направляет катер Соах. Девушка решила пропустить баржу, а затем пронестись буквально впритирку к корме, чтобы дать китам как можно больше пространства. И хотя, технически в ее плане не было ничего сложного, он не учитывал один важный нюанс.       Не обнаружив у них кодов доступа, автоматическая баржа яростно заревела, так что у Соах с Уттардом заложило уши. С ее палубы взмыл целый рой дронов-охранников. Агрессивно накренив корпусы, они ринулись навстречу их катеру. Дроны озарились рваными желтыми вспышками, раздался сухой треск и по сторонам грозно взметнулись фонтанчики брызг. Пока это был лишь огонь на предупреждение, но совсем скоро его должен был сменить заградительный.       – Заворачивай! – пригнув голову и зачем-то придерживая капюшон, страшным голосом закричал Уттард.       Его слова донеслись до Соах как будто издалека, смазано и неразборчиво. Она неподвижно стояла, вцепившись в штурвал, словно парализованная. Здравый смысл девушки панически требовал исправить ошибку: еще не поздно было сдать влево, надеясь что они не перевернутся на полном ходу и не разобьются об воду. Однако та сила, что прежде вела и направляла ее, не позволяла Соах поменять траекторию. Девушка моргнула с усилием и поняла, что она сходит с ума. Мир вдруг почему-то распался на лабиринт, бесконечный лабиринт с зеркальными стенами. В каждом зеркале Соах на мгновение разглядела себя. Она тонула, она болталась на гребне волны, а позади нее пылал и разваливался изрешеченный пулями катер. Она была дома, лежа на кровати с компрессом на лбу. Она стояла, стиснув штурвал – ошеломленная и торжествующая. Она вела катер вперед, через ливень свинца, и пробиться сквозь него было точно также невероятно, как проскочить между тысячами капель дождя и не промокнуть... Невероятно, но все же возможно – в одном случае на миллион. Что-то завопило у нее в голове. Заплакало с невыносимой болью и горечью, как мать, потерявшая ребенка, завыло, как раненный зверь, и лабиринт взорвался на сотни осколков.

***

      Нет, она не теряла сознание, скорее ненадолго впала в прострацию. Из нее Соах вывел осипший голос океанолога:       – Я же просил тебя нас не угробить, – укоризненно сказал тот.       Соах всхлипнула и отпустила штурвал, ощущая, что у нее страшно болят пальцы, как после судороги. Она обнаружила, что их катер покачивается на волнах. Баржа была уже далеко – целая и невредимая, с кружащими точками дронов, – а из моря между ней и их судном изредка били ввысь фонтаны китов.       Они прорвались. И катер, как ни странно, почти не получил повреждений. Во всяком случае, он все еще был на плаву.       – Получается, мы спасли их? – сухим горлом спросила Соах.       – Спасли, – подтвердил Уттард. – Маяк я уже вырубил. Так что больше мы здесь не нужны.       Соах благодарно сжала его за запястье своей узкой ладонью.       – Спасибо. Все это благодаря тебе.       – Да ладно, – отмахнулся океанолог. – Но только Кирране ни слова! Я скажу, что все прошло гладко, без приключений. Не хочу, чтобы она волновалась.       – Конечно, – сказала Соах, прижав палец к губам. – Я молчок. Обещаю, ни слова.       Она включила автопилот и обессилено опустилась на банку, нахохлившись, как птица зимой на проводах. Соах чувствовала себя полностью выжатой и обессиленной и, несмотря на успех, очень подавленной. Отчего-то хотелось заплакать, а еще ей было страшно и грустно. Словно бы в ней открылась дыра и через нее незаметно утекло все самое счастливое, светлое, доброе...       – Заедешь к нам? – услышала она Уттарда как через вату. – Посидишь, отогреешься, выпьем... Киррана будет тебе рада. Она все зовет тебя, а у тебя все как-то не получается. И Лоттард спрашивает чуть ли не каждую неделю: когда да когда к нам приедет тетя Соах. Поедешь?       – Не знаю, – с сожалением сказала Соах. – Наверное, не сегодня. Я немного плохо себя чувствую.       – Ты о чем это? – удивленно произнес Уттард. – Чего "не сегодня"?       Соах тяжко подняла лицо и посмотрела на океанолога. Тот дернул головой и задрал брови, показав, что ждет ее слов. Но у девушки не было сил объяснять.       – Не обращай внимания, – вяло сказала Соах. – Мне просто послышалось.       На краю сознания девушки все еще звучал отголосок того самого страшного вопля. И почему-то он не думал заканчиваться.