Течение

      Отпустив адъютанта, Таура проскользнула в зал для кремации. Она с головой погрузилась в горячий сухой полумрак. Никаких ламп в помещении не было и первым, что увидела Исповедница, была массивная печь, в которой играл оранжево-красный огонь. К горнилу печи вела широкая железная лента, напоминающая конвейер с сегментами. На ней лежали два тела в форме рыцарей Корпуса, багрово-черные от отблесков пламени.       Таура прижалась спиной к горячей двери и замерла, давая привыкнуть глазам. До чего же здесь жарко и душно! Буквально как в преисподней!.. Она расслабила взгляд и мрак расступился. Таура увидела два ряда силуэтов вдоль стен, неподвижных и темных. Похоже, это были рыцари Корпуса, собравшиеся на церемонию. Облаченные в термоброню, правда без шлемов, они стояли и не сводили взглядов со своих погибших товарищей. Все молчали и было слышно только, как ровно гудит пламя в печи.       Таура скорбно опустила глаза, чтобы скорее влиться в мрачную атмосферу кремации. Хотя на нее, кажется, не обратили внимания, выделяться сейчас все равно было нельзя. Однако и прекращать держать руку на пульсе тоже не следовало, а потому Исповедница принялась украдкой рассматривать участников церемонии. Она сразу узнала Оорма Тот-кхана. Он находился ближе всех к печи и огонь освещал его лучше других. Лицо Оорма – вытянутое и сухопарое, с полоской плотно сжатого рта – было бледно и безжизненно. В алых отсветах морщины и шрамы на нем казались глубокими трещинами. Остальные рыцари были не лучше. Практически каждый выглядел намного старше своего настоящего возраста. Да, контроль искажения давался им нелегко...       По спине Исповедницы внезапно побежали мурашки. Несмотря на жару, ее бросило в дрожь. Чем дольше она вглядывалась в лица собравшихся, тем больше ей что-то не нравилось. Что-то было не так. Нечто в облике рыцарей никак не вязалось с происходящим, подсознательно вызывая у нее диссонанс, но она не могла сформулировать чего-то конкретного. А потом Таура вдруг поняла. Она ожидала встретить тут горе и скорбь, как вариант – гнев или желание мести, однако подобными чувствами в зале не пахло. Уж слишком странно и пристально смотрели на мертвых рыцари Корпуса, буквально пожирая погибших глазами. О нет, это собрание вовсе не было грустным прощанием! Церемония скорее напоминала званый обед – когда гости уже собрались и уселись за стол, но, сохраняя приличия, чинно ждут, пока хозяин выступит с приветственной речью.       Голодные, очень голодные и нетерпеливые гости.       Уже не совсем люди. Чудовища.       На секунду Тауру охватил животный страх – почти что до крика, до паники. Из памяти всплыло, как маленькой ей довелось видеть настоящего искаженного. Как он медленно полз по стене соседнего дома, переставляя неправдоподобно длинные руки с омерзительными землянистыми пятнами, а она, натянув одеяло на подбородок, как беззащитный зверек, не дыша, смотрела на него через окно, не в силах позвать на помощь родителей... Спустя годы она убедила себя, что это было всего лишь обычным кошмаром. Но сейчас, столкнувшись вживую с Обсидиановым Корпусом, она поняла, что той ночью это случилось взаправду.       Исповедница невольно попятилась и ударилась локтем о дверь за спиной. Это было довольно чувствительно и оказалось достаточно, чтобы вернуть ее обратно в реальность. Сделав несколько медленных вдохов и выдохов, Таура взяла себя в руки. И когда она слегка успокоилась, ее цепкий, натасканный взгляд уловил еще несколько важных деталей.       Хотя рыцари не шевелились, если приглядеться, их лица постоянно кривились от мелкой и непроизвольной мимики. Кто-то крепко стискивал челюсть и периодически играл желваками. Кто-то на секунду хмурился, отчего на его лбу выступали длинные борозды. Кто-то судорожно закусывал губы, а затем, словно опомнившись, расслаблялся, едва не прокусив их до крови. Все это напоминало застарелые нервные тики, однако нервы были тут совсем не причем. Прямо здесь и сейчас, каждый из рыцарей Корпуса вел внутри себя свой собственный бой, передышку от которого дарило им только одно.       «Да, конечно», – подумала Исповедница, ощущая ужас сменяется отстраненным рациональным мышлением. – «Логично. Когда же еще? Иначе и быть не могло… Шарарак-кхан писал, что это делается перед кремацией. Вот только я почему-то решила то что "перед", это за несколько часов или дней, а не на самой церемонии...»       Она обнаружила, что Оорм Тот-кхан повернул голову и смотрит прямо на нее. В его взгляде не было осуждения, но и жалости в нем не было тоже. Таура слабо кивнула, давая понять, что с ней все хорошо. Тогда Оорм Тот-кхан отвернулся и произнес:       – Попрощаемся, братья, – голос у него оказался четким и выразительным. – Разделите то, что осталось. Заберите то, что еще можно забрать. Пускай мертвые в последний раз послужат живым.       Как по команде, рыцари Корпуса оторвались от стен. Сохраняя строгую очередь, они подходили к телам и прикасались к ним раскрытой ладонью. Со стороны это казалось лишь данью традиции, но Исповедница ясно видела, что после этого рыцари возвращались другими. Их напряженные лица светлели, морщины разглаживались, а губы кривились теперь не от скрытых усилий, а от сытых, практически благодушных улыбок. Даже шаги их становились пружинистыми и энергичными, как будто они только что сбросили с плеч какой-то невидимый груз.       Оорм Тот-кхан подступил к погибшим самым последним. Он занес было руку, но так и не притронулся к ним. Затем, крепко стиснув кулак, он по-военному резко развернулся на пятках и деловито направился к печи.       Раздалось жужжание. Железная лента, как жадный язык, стремительно потащила тела в раскаленное жерло. Затрещала одежда, объятая пламенем, пахнуло отвратительной сладостью, а потом, по счастью, на горнило автоматически опустилась заслонка, отгородив Исповедницу от этого тошнотворного запаха. Зал погрузился в тяжелую, спертую тьму. Таура нащупала ручку и тихонько выбралась в коридор, заняв место немного поодаль от выхода.       Ее первый план, очевидно, сорвался. Специалист! Врач! Психолог! Позор! – корила себя Исповедница. И главное: Оорм, несомненно, заметил, что она испугалась. А впрочем, без паники. Искаженные всегда вызывали страх у здоровых людей, причем страх инстинктивный и безотчетный, который не очень-то легко подавить. Особенно, когда искаженных так много и вы заперты с ними в темном подвале – настоящем кошмаре клаустрофоба! Так что ситуацию еще можно повернуть в свою пользу. В конце-концов, она – живой человек. Всего лишь слабая женщина, для которой совершенно нормально не скрывать свои чувства. Теперь ей нужно лишь грамотно сыграть в этом образе, сделав упор на полную искренность и непосредственность, и тогда она быстро добьется доверия. А имея доверие, уже можно будет работать серьезно... Между тем, рыцари покидали зал, рассеяно и добродушно скользя по ней затянутыми поволокой глазами. Похоже, они все еще пребывали в эйфории и незнакомка не вызывала у них интереса. Таура машинально пересчитала участников. Без Оорма рыцарей было семнадцать. Двое погибли. Одного не хватало. Исповедница отлично знала – кого. Но это потом, потом, не сейчас... Сейчас все внимание нужно сосредоточить на лидере...       Из зала показался Тот-кхан и сразу двинулся к ней. Невзирая на возраст, он был подтянут и крепок, как будто просушенное, закаленное на огне дерево. Профессиональный военный, в прошлом – боевой офицер, после отставки Оорм достаточно долго руководил училищем для трудных подростков и обладал как гибкостью, так и умением строго держать дисциплину. Глядя в его лицо с волевой челюстью и твердым, решительным взглядом, мгновенно становилось понятно: Тот-кхан – человек, готовый костями лечь за своих и одновременно не давать им поблажек. Шарарак-кхан на него буквально молился. И правильно делал.       – Таура Сон-кхан, – сказал Оорм. – Добро пожаловать в резиденцию Корпуса.       – Маршал Тот-кхан, – поприветствовала его Исповедница.       – Как доехали?       – Спасибо... Спокойно, – сказала Таура. Она опустила голову и виновато проговорила:       – Наверное, мне не стоило сюда приходить.       – Может не стоило, – отозвался Оорм. Он стоял перед ней, начисто выбритый, прямой и высокий. Броня делала его похожим на статую из черного камня. – А может и стоило. По крайней мере, вы видели все без прикрас.       – Скажите, каково это? – не поднимая взгляда, спросила Таура.       – А вы не читали докладов?       – Читала. Конечно, читала. Но мне хотелось бы услышать про это от вас.       Скулы Оорма свело, как будто от судороги. Он поморщился и отвернулся.       – Как будто глоток свежего воздуха, – хрипловато сказал Тот-кхан в сторону. – Или как обезболивающее, – а потом резко поменял тему:       – Кстати, примите мои соболезнования. Я слышал, Шарарак-кхан был для вас не просто коллегой, а старшим товарищем.       – Да... – грустно подтвердила Таура. – Мы были с ним очень близки.       – Что собираетесь делать?       Таура повела плечами и огляделась.       – Сначала немного тут осмотреться, а затем, с вашего разрешения, готовиться к исполнению своих обязанностей.       Оорм кивнул, сдержано, но одобрительно. По всей видимости, именного такого ответа он от нее и хотел.       – Тогда не будем терять времени. У нас его мало. Адъютант уже решил вопросы с вещами? Через пару часов? Хорошо. Резиденцию вам показали? Нет? Напрасно, напрасно вы его отпустили... Хотя у меня есть целых тридцать минут, чтобы вас проводить. Корпусу я представлю вас завтра, на утренней трапезе. В тот же день вы должны приступить к вашей работе.       – С радостью. Только я воспринимаю свое пребывание здесь как долг, а не работу, – заявила Таура.       – Отрадно слышать, – сказал Тот-кхан.       Взгляд у него вдруг стал пустым и отсутствующим, как будто он о чем-то задумался или к чему-то прислушивался. Повисла неловкая, неуютная пауза. Потом Оорм встряхнулся, сфокусировался на Исповеднице и произнес:       – Кстати, вы спрашивали «все ли так плохо?»       Таура растеряно подняла брови. К такому она была не готова.       – Но я не спрашивала... – сказала она неуверенно.       – Могли спросить, причем с большой вероятностью, – заметил Тот-кхан. – Для нас это практически равнозначные вещи. Реально все: от невозможного до неминуемого, – добавил со значением. – Так вот, мой ответ – да. Все действительно плохо. Считайте это первым, что я доверил вам, как Исповеднице.       – Я очень это ценю, – честно сказала Таура.       – Прекрасно. Идемте вперед, – Оорм скупым движением указал в сторону лестницы. – Нам нужно много всего обсудить.       Таура пошла с Оормом бок о бок. Начало было положено. И, несмотря ни на что, оно было удачным.

***

      Резиденцию строили в расчете на сотни людей. Однако рыцарей всегда было мало, штаб операций перенесли в отдельное здание в другой части города, а прислугу практически полностью заменили роботами и автоматикой, и потому значительная часть ее пустовала. Здесь было легко заблудиться и еще легче затеряться специально. Большинство рыцарей относилось к этому с равнодушием, Тот-кхану это не нравилось, однако для одного человека подобное положение дел было очень удобно.       Маршал Корпуса остановился перед тренировочным залом в пустующем восточном крыле. Пересекать порог не хотелось. Он уже давно не охотился, ему не досталось искры на церемонии и Оорм ощущал, как Искажение медленно напирает на него изнутри. Каждый видел и воспринимал его по своему. Для Тот-кхана, оно было похоже на стены из боли и страха, которые сжимали рассудок, давили, наваливались, заставляя метаться в тесном пространстве сознания, паниковать, задыхаться, как под могильной плитой... Беседа с Исповедницей и целый ворох неотложный проблем ненадолго отвлекли его от этого чувства. Но теперь, когда ему предстоял неприятный разговор, оно вернулось в сто раз сильнее, чем прежде.       Оорм со всей силы нажал ладонями себе на виски. Надо, сказал он себе. Надо. Только за счет этого самого "надо" и держимся... Он тяжело вздохнул, отпустив голову, и вступил в тренировочный зал. Внутри творился полный разгром. Пол был плотно усеян стеклом, то тут, то там валялись раскуроченные роботы-чистильщики, похожие на раздавленных черных жуков. Очевидно, сначала Тананндарт разбил все зеркала – он ненавидел смотреть в зеркала – а затем, одного за другим, уничтожал авто-уборщиков, приехавших устранять беспорядок. Сейчас Тананндарта уже отпустило. Голый по пояс, он сидел посреди блестящего хаоса, подобрав под собой ноги и вонзив мономолекулярный клинок в землю. Его глаза были крепко закрыты.       Тот-кхан шагнул внутрь, хрустя осколками зеркала.       – Спасибо, что убил эту тварь, – сказал он. – Я рад, что наши братья ушли отомщенными.       – Пожалуйста, – не раскрывая глаз, кратко сказал Тананндарт.       Оорм ощутил, как Искажение отвоевало у него еще немного пространства. Черт бы побрал этого Ириор-кхана! Поговорить бы с ним как-нибудь позже, сразу же после охоты... Но – надо. Надо сейчас.       – Кстати, нам прислали новую Исповедницу, – продолжил Оорм. – Сообщаю, просто для того, чтобы ты был в курсе.       – Ты уже передал, чтобы она ко мне не приближалась?       – Думаю, она сама это поймет. Она – неглупая и очень приятная женщина. Она мне понравилась. Я считаю, ты должен...       – Тоже играть в этом спектакле? – перебил его Тананндарт. – Нет, уж спасибо. Развлекайтесь с ней без меня.       Оорм сдержал мгновенно вспыхнувший гнев, не дав Искажению воспользоваться своей мимолетной слабостью.       – Не играть, а следовать нашим традициям, – сказал он с нажимом. – На них стоял и продолжает стоять Обсидиановый Корпус. Без них мы просто развалимся.       – Ты скользишь, – предостерег его Тананндарт. Он соизволил наконец поднять веки и сейчас внимательно смотрел на Тот-кхана.       – Да, скольжу, – сказал Оорм резко. – Мы все скользим, Тан, и ты скользишь в том числе, хотя не желаешь себе в этом признаться. И чтобы нам было легче цепляться и существует наш Обсидиановый Корпус. Все эти традиции, рутина и ритуалы, которые ты называешь спектаклем. Они дарят нам хотя бы какой-то островок постоянства в этом треклятом безумии. Может быть ты не почувствовал, но искаженные стали сильнее. Их нападения участились, мы несем все больше и больше потерь, а пополнений практически нет. Ворорак-кхан погиб. Гаттаран-кхан погиб. Какой был выдающийся рыцарь! А погиб. Прошло семь лет, а кроме нас с тобой уже никого не осталось. Покинь, наконец, свою скорлупу! Ты разве не видишь, что с каждым днем ситуация делается только сложнее? – он сжал кулак, переводя дух, после чего твердо закончил: – Сейчас Корпус должен сплотиться, как никогда. Если мы не станем держаться вместе, то проиграем.       Повисла короткая пауза, а потом Тананндарт засмеялся. Он смеялся искренне и оттого еще неприятнее.       – Ты надеешься победить благодаря тому, что я буду посещать ваши собрания и собирать крошки искры у мертвых? Или бегать к Исповеднице, плакаться у нее на груди и выворачивать душу?       – Я считаю, это укрепит наш дух и единство, – оборвал его маршал. – Раньше я мог закрывать глаза на твои действия, но теперь времена изменились. Я больше не намерен терпеть нарушения правил.       Тананндарт промолчал. Нехорошее это было молчание, многих в Корпусе бы оно напугало, но Оорм его не боялся.       – Не хочешь? Ладно, обойдемся и без тебя! Но тогда возьми загонщиком следующего оруженосца.       – Исключено, – отрезал Тананндарт. – Напарник будет меня тормозить.       – Не будет, – сказал Оорм жестко. – Ты его выучишь. Давай напрямую, Тан. Это не просьба, это приказ. И на этот раз ты его выполнишь, чего бы мне это ни стоило. Ты или вольешься в Корпус – вольешься по настоящему! – или как минимум воспитаешь мне сильного рыцаря. Это мое последнее слово. А тебе прекрасно известно, что словами я не бросаюсь.       Взгляды Оорма и Тананндарта скрестились. Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза, прокручивая все возможные варианты событий, в которых они не пришли к компромиссу. Практически каждый из них заканчивался достаточно плохо, причем для обоих. Наконец, Тананндарт отвел взор в сторону, вырвал из пола клинок и загнал его в ножны.       – Научить таких, как мы, трудно, – проговорил он неохотно. – Это больше зависит от человека.       – Ничего. Справишься, если захочешь, – сказал Оорм. – А потом делай все, что взбредет тебе в голову – варись в своем яде, игнорируй нас всех, презирай, мне безразлично. Итак, Корпус или оруженосец? Даю две минуты тебе на раздумье.       Тананндарт неторопливо поднялся на ноги, поправил пояс с ножнами и неспеша пошел к выходу, минуя Тот-кхана. В дверном проеме он задержался и холодно уточнил через плечо:       – Это все? Или потом понадобится что-то еще?       – Клянусь, ничего больше я от тебя не потребую.       – А что насчет следующего маршала?       На лице Оорма впервые за день появилась улыбка.       – Ты всегда был хорош, Тан, даже очень хорош, но я все-таки собираюсь тебя пережить.       Губы Тананндарта дрогнули – сначала чуть-чуть, неуверенно, а потом растянулись в усмешке.       – Было бы чем гордиться, – заметил он с мрачным весельем. – Только дольше промучаешься.       – По сравнению с училищем для беспризорников мне здесь практически нравится, – пожал плечами Оорм. Затем посерьезнел и спросил: – Так каков твой ответ?       – Я выбираю оруженосца, – кратко сказал Тананндарт. – Это приемлемая сделка.       И скрылся за поворотом.