Обратный отсчет

— Значит, разрешение есть только у этих двоих? — Верно, мисс Браун, — кивнул консьерж. — Остальные могут зайти исключительно с вашего согласия. Желаете внести корректировки? — Нет, мистер Брюкнер, спасибо. Гермиона задумчиво закусила губу и направилась к лифту. Солдат зашел следом, и она невольно отступила на шаг, прижавшись спиной к зеркалу. Обычно он сразу же разворачивался лицом к дверям и напряженно застывал в ожидании подъема, но в этот раз решил изменить своим привычкам: широко расправив плечи, он скрестил руки на груди и навис над Гермионой, беззастенчиво ее разглядывая. Она уткнулась глазами в пол, мысленно отсчитывая этажи. Выдерживать его взгляд и до того было непросто, а в свете новой информации — и вовсе за гранью. Образ с черно-белой фотографии то и дело вспыхивал в сознании, и Гермионе приходилось постоянно напоминать себе, что Джеймс Барнс и Зимний солдат — две совершенно разные личности, между которыми зияет огромная пропасть. И что сейчас она имеет дело именно с Солдатом, а не с лучшим другом Стива. Не факт, что прежнего Баки вообще можно было вернуть. Так жаль, что Стив не успел рассказать ей больше. Возможно, зная будущее Барнса, она лучше бы ориентировалась в настоящем и понимала, как ему помочь. Но, увы, они не успели поговорить об этом. Как и о множестве других вещей… Гермионе вдруг стало невыразимо тоскливо от мысли, что она больше никогда не увидит Стива. Джеймс — Солдат, тут же поправила она себя — продолжал ее разглядывать. Словно знал, что она скрывает от него нечто важное. В воздухе бурлило такое напряжение, что к тому моменту, когда лифт наконец остановился, Гермионе показалось, что из тесной кабинки выкачали весь кислород. Она протиснулась мимо него и юркнула в ванную. И только тогда, привалившись спиной к двери, смогла перевести дыхание. Ее эмоции колебались от потребности немедленно пожалеть Барнса и оплакать вместе с ним его судьбу до острого желания хотя бы на время забыть обо всем. Насколько же проще было не знать правды… С тех пор, как Гермиона нашла его досье, она не могла думать ни о чем другом. Тессеракт, монолит, бал, который состоится уже завтра, — все отошло на второй план. И она злилась на себя за это. Отвлечение было непозволительной роскошью. Гермиона заставила себя переключиться на насущные вопросы и прокрутила в голове разговор с консьержем. Утром она обнаружила, что в квартире была сделана уборка, а в холодильнике появились новые продукты и даже несколько готовых блюд. Дежуривший сегодня мистер Брюкнер подтвердил, что накануне пентхаус посещала домработница. Также он сообщил, что постоянный доступ к лифту имелся у еще одного человека — Джареда Уитлока, который, согласно записям, заглядывал в субботу. По всему выходило, что этот Уитлок на самом деле был парнем Лауры. Однако его мотивы это никак не проясняло. Подойдя к зеркалу, Гермиона оттянула ворот свитера и провела пальцами по жутким багровым кровоподтекам, которые уже начинали желтеть. Можно было воспользоваться специальной мазью, и тогда к завтрашнему вечеру от них не осталось бы и следа, но вместо этого она решила оставить все как есть. Этот урок слишком дорого ей обошелся, чтобы так просто о нем забыть. Связавшись с командой стилистов, Гермиона попросила найти ей платье с высоким горлом. Портной, который уже закончил шить для нее одобренный ранее наряд, долго пытался ее переубедить, но в итоге согласился с тем, что прав тот, кто платит, и пообещал подобрать новое платье в кратчайшие сроки. Условившись встретиться завтра в два часа пополудни, они распрощались. До бала оставалось чуть меньше суток, но первые признаки мандража Гермиона ощущала уже сейчас. Ее мысли метались между обдумыванием вариантов возможного развития событий и Солдатом, с которым она сталкивалась каждый раз, как только спускалась вниз. Казалось, в свою спальню он даже не заходил. Гермиона попыталась вспомнить, видела ли вообще его спящим после той ситуации с Уитлоком, и с ужасом поняла, что нет. Конечно, он мог отдыхать одновременно с ней, но судя по залегшим на лице теням, делал он это крайне редко. — Когда ты в последний раз спал? — поинтересовалась она. Вытянув одну ногу вперед и согнув вторую, Солдат сидел в кресле у окна — своем излюбленном месте в этой квартире. Там он мог проводить часы, думая о чем-то своем, но никогда прежде на его лице не было такого расслабленного выражения, как сейчас. Может, все дело было в снайперской винтовке, лежащей на его коленях, а может, в черном охотничьем ноже, который он лениво вертел бионическими пальцами. Видимо, оружие его действительно успокаивало. В отличие от Гермионы, которая до последнего пыталась оттянуть выполнение его просьбы. Ловко зажав нож ладонью, чтобы остановить его движение, Солдат посмотрел на нее и отстраненно протянул: — Недавно. — Врешь, — фыркнула она, прислонившись спиной к стеклу. Бровь Солдата слегка изогнулась. — Завтра рождественский бал у Штрукера. Ты должен отдохнуть и привести себя в порядок, если хочешь пойти со мной. — Я в порядке, — проворчал он. — Спрошу еще раз: когда ты в последний раз спал? — Не помню. — А ты попытайся. — Семьдесят три часа назад, — нехотя сообщил он. Гермиона охнула, подтвердив худшие свои опасения. Но вместе с тем в ней взыграло любопытство: любой другой на его месте давно бы валился с ног, тогда как Солдат выглядел всего лишь уставшим. — Как долго ты можешь обходиться без сна? — Долго. Она закатила глаза и, оттолкнувшись ногой от стекла, подошла к Солдату. — Видимо, столько же, сколько без душа. Пойдем, — она протянула ему руку. Он хмуро уставился сначала на ее руку, затем на саму Гермиону, после чего медленно переложил винтовку с колен на пол и поднялся на ноги. Оказавшись в ванной комнате и дождавшись, пока он последует за ней, Гермиона выложила возле умывальника баночку с пеной для бритья и станок. — Сможешь с этим справиться? Она понятия не имела, в каком году впервые появилась продукция Gillette, но надеялась, что он сообразит, как все работает. Не то чтобы ее смущала его небритость, но такими темпами у него скоро отрастет борода, и тогда избавиться от нее будет сложнее. Дождавшись кивка, Гермиона облегченно выдохнула и направилась к стоящей в углу ванной. Открутив кран и отрегулировав температуру воды, она оставила его открытым и поспешила к выходу. — Не торопись, ладно? Я буду на кухне, уверена, ты меня услышишь. Ах, да: в шкафчике есть одежда. Пожалуйста, не выходи голым. Солдат ее просьбу выполнил. Целых двадцать минут он провел в ванной, после чего чисто выбритый, расслабленный и, самое главное, полностью одетый, появился на кухне. К этому моменту Гермиона успела разогреть найденную в холодильнике запеканку и заварить ароматный чай. Они ели в полной тишине. Наблюдая за ним украдкой, она не могла не отметить, насколько более открытым стало его лицо без лишней растительности. А еще — возросший аппетит и самостоятельность; его еще требовалось направлять, но теперь хватало кивка или намека — и он понимал. С каждым днем его взгляд становился все более задумчивым, что и радовало, и беспокоило одновременно. Ведь рано или поздно он вспомнит себя… Что тогда ей делать? Рассказать правду? Тряхнув головой, Гермиона решила, что будет переживать, когда это случится. Ближе к вечеру назрела другая проблема: Солдат не собирался спать. Все эти дни он не ходил хвостом за Гермионой только потому, что прекрасно ее слышал, сидя внизу. Но сон из этого уравнения исключался. — Завтра важный день, — напомнила она. — Ты должен отдохнуть. — Отдохну, — согласился он. — Здесь. Гермиона тихо зарычала. — Идем со мной. Ну же! На втором этаже, остановившись перед дверью в его спальню, она скрестила руки на груди и угрожающе произнесла: — Либо ты сейчас же отправишься спать добровольно, либо я заставлю тебя выпить снотворное! — Не действует. Что не действует-то? Снотворное или угрозы? — В прошлый раз подействовало, — проворчала Гермиона. Он прищурился, глядя на нее сверху вниз. — Послушай… — она осеклась, едва не обратившись к нему по имени, — Солдат. Я уже поняла, что ты можешь долго обходиться без сна и подзаряжаться энергией от кресла внизу. — Он недовольно свел брови, явно уловив ее сарказм. — Но сейчас здесь безопасно, не так ли? В отличие от завтрашнего мероприятия, где тебе придется быть начеку каждую минуту. Не рациональнее ли восполнить силы в спокойной обстановке, чем оказаться на пределе своих возможностей в ответственный момент? — Предел далеко, — невозмутимо ответил он. — Рада это слышать, — терпеливо возразила она, — но разве не лучше чувствовать себя на сто процентов, а не… сколько там у тебя сейчас? — Пятьдесят два. — Как ты это определяешь? — Просто знаю. — Ладно… Так что насчет моего вопроса? Некоторое время он сверлил ее задумчивым взглядом, после чего нахмурился и коротко кивнул. — Отлично! — Гермиона едва ли не хлопнула в ладони от радости. — Тогда спать? Солдат промолчал, нахмурившись еще сильнее. Проследив за направлением его взгляда, она наконец поняла. — Хочешь спать в моей комнате? Этот глупый спор настолько ее утомил, что она и на такой вариант согласилась бы, лишь бы его закончить. Тем более, они уже спали в одной комнате. И даже на одной кровати… Но тогда она не знала всей правды, да и состояние Солдата было другим. — Да. Заглушив в себе чувство неправильности происходящего, Гермиона кивнула. Забрав из его комнаты подушку и одеяло, она бросила их на небольшой диванчик и приглашающе махнула рукой. Солдат немного подумал, сгреб все это в охапку и устроился у стены прямо возле ее кровати. Гермиона внезапно почувствовала себя монстром, заставляющим человека спать на полу. Подавив порыв предложить ему лечь рядом с собой — это казалось еще более неправильным, — она прикусила губу и отправилась в ванную комнату переодеваться. Затем, потушив свет, забралась под одеяло и закрыла глаза. Сон не шел. Она ворочалась с боку на бок и пыталась уговорить себя уснуть, но мысли то и дело возвращались к лежащему на полу мужчине. Солдату. Джеймсу Барнсу. Сколько бы она ни пыталась убедить себя, что это два разных человека, воспринимать его только Солдатом больше не получалось. Стив бы не обрадовался, узнай, что она отыскала его потерянного друга в прошлом, но вместо того, чтобы помочь, продолжает использовать его в своих целях, да еще и позволяет спать на полу, как какому-то домашнему питомцу. Гермиона осторожно выбралась из-под одеяла, спустилась с кровати и, стараясь не шуметь, подошла к Джеймсу. Он не двигался; в темноте сложно было понять, спит он или нет. Присев рядом с ним на корточки, она наклонилась и вгляделась в его лицо. Внезапно его глаза распахнулись, и Гермиона непроизвольно отшатнулась. — Ты не спишь? — шепотом спросила она, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. — Нет. — Может, хочешь лечь на кровать? Там много места… Сложно было разглядеть выражение его глаз в темноте, но отсутствие ответа говорило само за себя. — Я не могу уснуть, зная, что ты мучаешься на полу, пока я лежу на огромной кровати в комфорте и тепле… — попыталась оправдаться Гермиона. — Здесь удобнее, — сказал вдруг он. Она замерла, моргнув. Не может же он говорить серьезно? Или может? Распутав в голове этот клубок, Гермиона ужаснулась: должно быть, за все эти проведенные в «Гидре» годы он привык спать так и никак иначе. Другое ему не полагалось… Помнил ли он вообще, каково это — чувствовать себя комфортно? Сглотнув подкативший к горлу ком, она кивнула и вернулась в постель, решив оставить его в покое. Заснуть удалось только на рассвете. *** Проведя ладонями вдоль туловища, Гермиона еще раз критически осмотрела себя в зеркале и тяжело вздохнула. Платье, которое подобрали для нее взамен сшитому, было с закрытым горлом, как она и просила. Вот только вместо скромного фасона, на который она рассчитывала, Гермиона получила разрез от бедра и полностью открытую спину. Как же она сейчас сожалела о том, что не залечила синяки! Или что у нее не было палочки, чтобы трансфигурировать это безобразие во что-нибудь приличное. Черное в пол платье плотно облегало бедра и талию, перетекая выше в сплошной длинный отрез ткани, который обматывался вокруг шеи и нежнейшим шлейфом ниспадал сзади. Благодаря инкрустированным драгоценными камнями цепочкам, которые располагались поперек спины и удерживали края лифа, платье было надежно закреплено на груди, но Гермиона все равно чувствовала себя так, будто в любой момент могла оказаться голой. Ничего более провокационного она в жизни не надевала. — Какая тонкая сексуальность! — ворковали стилисты, полностью игнорируя ее убийственные взгляды. — Сейчас еще волосы поднимем — и будет красота! Она с огромным трудом выдержала двухчасовую экзекуцию сборов и только потому молчала, что любое ее слово только продлило бы эту пытку. Когда они ушли, Гермиона облегченно выдохнула. После недолгих колебаний, она отыскала бесценный Феликс Фелицис и отпила небольшой глоток, решив, что сегодня удача пригодится как никогда. Раз уж ей не избежать внимания на балу (а в таком платье — точно не избежать), нужно извлечь из этого максимальную пользу. Вздохнув, она направилась вниз, да так и застыла на лестнице, увидев Солдата в костюме. Никто из стилистов не вызвался помочь ему со сборами, поэтому одевался он сам и сейчас стоял посреди холла, озадаченно вертя в руках галстук. — Помочь? — Гермиона наконец отмерла и спустилась с лестницы, придерживая подол платья. Приходилось смотреть под ноги и контролировать каждое движение: туфли на шпильках хоть и сидели удобно, но слишком уж непривычно было в них ходить. Подняв глаза, она поняла, что Солдат внимательно ее изучает. И было в его взгляде что-то такое неприкрыто откровенное, что к лицу невольно прилил румянец. Ей всегда казалось, что она быстро краснеет, но только оказавшись в теле светловолосой и бледной как снег Лауры, она поняла, что такое быстро краснеть на самом деле. Любая сильная эмоция моментально отражалась на коже. Поняв, что ответа она не дождется, Гермиона сама взяла галстук, перекинула его вокруг шеи Солдата и ловко завязала узел, тщательно игнорируя поднявшееся в груди волнение. И сразу отступила на шаг, переводя дыхание. Солдат слегка опустил голову, отчего темные пряди упали на лицо. И это сочетание — строгий, идеально сидящий костюм, затянутые в перчатки руки, бунтарские волосы и пронизывающий до костей взгляд — заставило ее сглотнуть. — Твои волосы… — пробормотала Гермиона. — Нужно их собрать. Возможно, тогда он перестанет казаться таким… таким… Она мотнула головой, не в силах подобрать определение. — Я сейчас. Прихватив из ванной расческу и пару шпилек, Гермиона вернулась так быстро, насколько позволяли чертовы каблуки, и принялась осторожно собирать его волосы. Сформировав небольшой пучок, она закрепила его шпильками и обошла Солдата со всех сторон, чтобы оценить результат. Ох, лучше бы она оставила все как есть. Выбритая накануне челюсть, убранные назад волосы, яркие серые глаза в обрамлении длинных ресниц и открытое, по-мужски красивое лицо — он был так поразительно похож на себя прежнего, что у Гермионы перехватило дыхание. Вот только вряд ли он когда-нибудь еще улыбнется, как на той черно-белой фотографии… Взгляд и выражение лица принадлежали совершенно другому человеку. Это понимание моментально ее отрезвило, возвращая в реальность. — Ты помнишь свое имя? — вырвалось у нее. Солдат… Джеймс — на этот раз она позволила себе такое мысленное обращение — хмуро свел брови к переносице и задумался. Будто действительно старался вспомнить, но не мог. Отрицательно мотнув головой, он вопросительно посмотрел на Гермиону, а она вместо того, чтобы замолчать, снова спросила: — А что-нибудь из своей прошлой жизни? Вопрос, казалось, его удивил. Словно до этого момента он и не подозревал о наличии у себя этой самой прошлой жизни. Гермиона прикусила щеку изнутри, коря себя за бестактность. — Если вспомнишь, скажи мне, хорошо? Он нехотя кивнул. — Что ж, нам пора. Проследив за направлением его взгляда, она покачала головой: — О нет, винтовку придется оставить дома. Вряд ли в поместье фон Штрукера пускают с оружием. — Мне это не нравится. — Мне тоже… Солдат, — вздохнула она. — Пойдем. Машина уже внизу. *** Поместье Вольфганга фон Штрукера выглядело так же помпезно, как Гермиона себе и представляла: вычурный замок с массивными стенами, башнями и заостренными стрельчатыми арками казался монументальным и даже грозным. Все здесь, от украшенных позолотой ворот до обшивки стен, так и кричало о богатстве своего владельца. Вестибюль с высокими потолками, мраморными статуями и изысканной фреской на потолке вел в огромную банкетную залу, которая уже была наполнена людьми и снующими туда-сюда официантами. Отказавшись от любезно предложенного на входе бокала шампанского, Гермиона смело шагнула внутрь и огляделась. Присутствие Солдата, который держался на шаг позади, выпитый глоток зелья удачи и адреналин, бурлящий в крови, придавали ей уверенности. Она любезно улыбалась всем, кто смотрел в ее сторону, и приветствовала тех, кто подходил поздороваться лично. — Ты так повзрослела, дорогая! — затянутая в строгое изумрудное платье женщина неожиданно сжала ее в объятиях, после чего перевела заинтересованный взгляд на Солдата. — Не представишь своего прекрасного спутника? Гермиона замялась. О том, как представлять Солдата, она почему-то не подумала, считая, что уж где-где, а в логове «Гидры» это точно не потребуется. Однако на удивление практически никто его не узнавал. Может, дело было в непривычном образе, а может, мало кто вообще знал, как Зимний солдат выглядел на самом деле. Лишь на единичных лицах мелькнуло узнавание, которое тут же переросло в явное недовольство. На секунду Гермиона задумалась, не совершила ли она роковую ошибку, взяв Солдата с собой, но быстро отпустила эту мысль, заприметив в дальнем углу зала лысую голову Уилсона Фиска, одного из членов Совета. — Это мой телохранитель, — ответила она машинально. — Прошу прощения, меня ждут. — Телохранитель? Здесь? — ахнула женщина. — Во что ты вляпалась, деточка? Гермиона вымученно улыбнулась и, заверив, что с ней все в порядке, быстро отошла от приставучей мадам. Пока она пробиралась сквозь толпу, музыка в зале стихла. Постучав вилкой по бокалу, со своего места встал барон фон Штрукер. Гермиона с легкостью узнала его по неизменному моноклю в правом глазу и пиджаку с воротником-стойкой. На фото в досье, сделанном в допросной камере ЩИТа, ему было под семьдесят, но даже тогда Штрукер держал себя так, будто весь мир лежал у его ног. Конечно, в высшие круги «Гидры» он тоже входил, и вместо того, чтобы выискивать других членов Совета, Гермиона могла обратиться к нему напрямую. Однако интуиция подсказывала ей, что со Штрукером лучше лишний раз не пересекаться. — Дамы и господа, самые уважаемые и влиятельные члены нашей организации! — торжественно начал он. — Я рад приветствовать вас и ваши семьи в моем доме! Этот год ознаменовался плодотворными и долгоиграющими начинаниями, которые очень скоро всколыхнут мир. Давайте же отпразднуем эти достижения и воздадим должное нашему величию! Хайль Гидра! — Хайль Гидра! — взревела толпа. Гермиона поежилась. Она попыталась вспомнить историю восьмидесятых и самые страшные мировые катаклизмы, на которые мог намекать этот фанатик, но ничего в голову не приходило. Пришлось напомнить себе, что ее цель — не борьба с «Гидрой», а уничтожение монолита, и здесь она для того, чтобы подобраться к членам Совета, а следовательно, и фрагментам, ближе. Это помогло стереть презрение с лица, но ощущение, будто она стоит по колено в грязи, никуда не делось. Снова заиграла музыка, став на этот раз громче. Некоторые пары закружились в танце, другие гости сбились в кучки, разговаривая. Стоя у стола с закусками, Гермиона ощущала на себе десятки любопытных взглядов. Хотелось отвернуться, спрятаться от столь пристального внимания, но усилием воли она заставила себя расправить плечи и снова обвела взглядом толпу в надежде выловить еще какое-нибудь знакомое лицо. Фиск, к сожалению, исчез из виду. — Очаровательное платье! От приторно-сладкого тона, которым Малик протянул эту фразу, Гермиону передернуло. Она развернулась к нему, намереваясь высказать пару ласковых, но в этот момент он по-хозяйски положил руку ей на поясницу и, наклонившись, прошептал: — Потанцуем? Гермиона опустила голову, сжав зубы и кулаки, которыми так и хотелось съездить по наглой физиономии. Как Малик вообще смел вести себя подобным образом после всего, что сделал Лауре? Внезапно над ними нависла тень. Чтобы понять, кто именно это был, не пришлось даже поднимать головы. Бионическая рука, затянутая в черную кожаную перчатку, с характерным звуком движущихся пластин уперлась Малику в грудь и слегка надавила. Тот округлил глаза, будто только сейчас сообразил, кто перед ним, и отшатнулся. — Ты… Сюда?.. Его?.. — залепетал он, бросив очумелый взгляд на Гермиону и тут же возвращаясь глазами к Солдату. От его испуганного, но такого жадного взгляда и благоговения на лице, Гермионе стало не по себе. — Не ожидал? — презрительно уточнила она, жестом прося Солдата отойти. — Или никогда прежде его не видел? Малик тряхнул головой, будто приходя в себя, и расплылся в широкой улыбке. Гермиона в очередной раз поразилась его умению мимикрировать под обстоятельства. Какой же скользкий тип! — Ты, как всегда, сама проницательность! Просто… я ожидал увидеть тебя в несколько другой компании. Более дружелюбной, — он хмыкнул, скосив глаза на Солдата. — Как в прошлом году, — добавил он, многозначительно изогнув брови. Неужто намекал на Джареда Уитлока? Хотя мало ли в какой компании была Лаура в прошлом году. — Моя личная жизнь — не твоего ума дело. — Наоборот, сладкая, — проникновенно протянул он. — Помнишь, ты обещала мне ужин? Что если я предложу превратить его в целый уикенд вместе? Скажем, на Новый год? Гермиона возмущенно открыла рот, опешив от такой вопиющей наглости. — Помнится, я обещала совсем другое, — угрожающе прошипела она, справившись с шоком. — Никаких сюрпризов или… — …ты спустишь его с цепи, — как ни в чем не бывало отмахнулся Малик. — Да-да, помню. Но ужин ты мне тоже обещала. — Мечтай дальше! Грубо отпихнув ублюдка, Гермиона направилась в другой конец зала. От гнева ее аж трясло. Оглянувшись, чтобы убедиться, что Солдат идет за ней, а не вкатывает Малика в пол, она заметила, как Гидеон протирает платком лоб. Все-таки Солдат заставлял его нервничать. Эта мысль приятно ее согрела, но на этом фоне поведение Малика выглядело еще более странным. Гермиона никак не могла понять, что за игру он ведет. — Ах, милочка, между вами прямо искры летали! Гермиона устало посмотрела на маленькую пожилую женщину, которая сидела за столиком и с выражением вселенской скуки на лице потягивала мартини через трубочку. На ее шее висело настолько массивное колье, что удивительно, как она вообще умудрялась держать спину под его весом. — Вам показалось, — как можно более вежливо ответила Гермиона. — Этот тоже пожирает тебя глазами, — женщина ткнула костлявым пальцем в Солдата и усмехнулась. Гермиона моргнула, округлив глаза, и медленно обернулась. Солдат сверлил взглядом пол и выглядел как обычно. Не мог же он и вправду смотреть на нее… так? Мало ли что привидится пьяной скучающей матроне! — Это вам тоже показалось, — кисло процедила Гермиона. — Если хочешь знать мое мнение, — заговорщически зашептала та в ответ, — Гидеон далеко пойдет. Я с детства его знаю, а уж мой наметанный глаз сразу видит перспективных мужчин! А этот твой Ален Делон только для постели и годится! Поперхнувшись воздухом, Гермиона закашлялась. — Спасибо за совет, — пробормотала она, спеша отойти к другому столу. Происходящее все больше и больше походило на театр абсурда, а уж на Солдата после слов полоумной дамочки Гермиона и вовсе боялась взглянуть. С его слухом он наверняка слышал каждое слово. Не выдержав, она все-таки взяла бокал с подноса и пригубила шампанское. Словно почувствовав ее состояние, Вселенная дала ей передышку и позволила некоторое время посидеть в тишине и спокойствии. Правда, долго это не продлилось. — Весьма необдуманно с твоей стороны приводить его сюда, — послышалось за спиной. Гермиона закатила глаза, вздохнула и медленно обернулась, готовясь выслушать еще одну порцию ценных указаний от очередного незнакомца. Однако мужчина, стоящий напротив, оказался не кем иным, как хозяином вечера. — Барон, — она приветственно кивнула, лихорадочно соображая, как лучше вести беседу. — У меня были веские основания так поступить. — Какие же? Гермиона склонила голову набок, задумавшись над вариантами. — Эту тему я как раз хотела обсудить с Советом. Штрукер неприятно рассмеялся. — А еще у меня есть важная информация, — добавила она, проигнорировав его реакцию. — Насчет монолита. Лицо Штрукера перекосилось от удивления. — Какое ты имеешь к нему отношение? В каждом его слове сквозило тщательно скрываемое презрение, словно у него были личные счеты с Лаурой. Или с монолитом. — Прямое, — ответила Гермиона. — Я нашла тайные исследования отца и выяснила кое-что судьбоносное для всей организации. — Занятно видеть такое рвение, но тебе должно быть известно: Совет можно созвать только в экстренном случае по специально существующему для этого протоколу. — Сейчас именно такой случай! Зачем ждать, если все и так здесь? — Сегодня — никаких дел! — рявкнул Штрукер. Гермиона почувствовала, как Солдат за ее спиной напрягся. Набрав побольше воздуха в легкие, она твердо произнесла: — Вынуждена настаивать, используя свое право члена Совета. Штрукер поджал губы и после непродолжительной паузы произнес: — Я передам твою просьбу остальным. Но, Лаура, хоть ты и дочь Арнольда, это не дает тебе таких же прав, как у него. Ты всего лишь женщина, и твое место… — Не советую заканчивать эту фразу! — прошипела Гермиона. Подобные заявления моментально выводили ее из себя. На этот раз Штрукер рассмеялся куда добродушнее. Однако когда его взгляд метнулся в сторону Солдата и снова вернулся к ней, в нем не было и намека на веселье. — Призрак должен оставаться призраком, чтобы не потерять свою ценность, — предупредил он. И ушел. Смотря в спину удаляющемуся Штрукеру, Гермиона пыталась понять смысл его последней фразы. Это Солдата он назвал призраком? Что вообще он хотел сказать своим предупреждением? Или это была угроза? Поежившись от накативших после напряженного разговора эмоций, Гермиона устало опустилась на стул и залпом допила шампанское. Казалось, Феликс Фелицис работал наоборот, и вместо удачи этим вечером она притягивала неприятности. Впрочем, если Штрукер все же устроит ей встречу с Советом — это будет успехом. А уж неприязнь, возникшую между ними, она как-нибудь переживет. Именно на эту встречу Гермиона и делала ставку. После долгих размышлений она пришла к выводу, что охотиться за каждым фрагментом по отдельности — слишком хлопотно. На это могут уйти месяцы. И даже если она их отыщет, без палочки и возможности наколдовать подделку, не говоря уже о самом процессе кражи без аппарации, ее могут очень быстро раскрыть. Куда разумнее собрать все фрагменты в одном месте и уничтожить одним махом. Но для этого надо заставить Совет поверить в ее историю и провести экстренную церемонию камней, а также придумать способ этого самого уничтожения. Впрочем, это вторая часть плана. Пока нужно осуществить первую. — Иногда он бывает очень неприятным, — раздалось справа, и Гермиона мысленно застонала от очередного навязчивого разговора, в который ее собирались втянуть. Какой-то злой рок, не иначе. — Извините, я не хотел подслушивать. Зато теперь я просто обязан исправить ваше испорченное настроение, Лаура. — Спасибо, оно и так лучше некуда. — Дэниел Уайтхолл, — внезапно представился он, и Гермиона наконец подняла голову, встречаясь с ним взглядом. Конечно, они уже пересекались ранее: на Нобелевской церемонии и в воспоминаниях Малика, вот только Уайтхолл об этом не знал. Как и Лаура о нем, судя по этой сцене. Гермиона могла разыграть удивление и поддержать его фарс, но она хорошо помнила, как хладнокровно Уайтхолл предлагал Малику избавиться от Лауры. Да и любезничать с тем, кто собирался отнять у нее Солдата, не хотелось. — Слышала, вам нужно кое-что мое, — протянула она, поднимаясь на ноги, чтобы не смотреть на него снизу вверх. Уайтхолл прищурился, после чего восхищенно покачал головой. — Ценю вашу прямолинейность. Если бы я знал, какая вы на самом деле, давно бы представился лично. — Поберегите свое очарование для других, Дэниел. — Не только красивая, но и дерзкая, — усмехнулся он. — Зимний солдат вам не принадлежит, — мягко напомнил он, сменив вдруг тему. — Но несмотря на это я бы хотел обговорить с вами его использование. Гермиона вспыхнула от возмущения. — Вовсе не такое использование, о котором вы подумали, — улыбнулся Уайтхолл. Мерлин! Она ни о чем таком не думала, но от подобного предположения к лицу моментально прилила краска. — Я не только ученый, но и деловой человек, Лаура. Уверен, мы сможем решить вопрос полюбовно. Прошу прощения, что не обратился к вам сразу. Гермиона задумалась. Хотелось послать Уайтхолла, как и его дружка, но из всех гидровских прихвостней именно он казался ей наиболее опасным. Малик пер напролом, добиваясь всего своей наглостью, Штрукер имел неприкасаемый авторитет, власть и деньги, Уайтхолл же добился всего с помощью собственного ума и хитрости. С ним следовало быть осторожной. Музыка стала громче, привлекая внимание. На небольшую сцену в центре зала вышла блондинка в шикарном черно-золотом платье и, обхватив микрофон тонкими пальцами, затянула медленную джазовую композицию. Ее голос поднимался и опускался, следуя за вибрирующими аккордами саксофона и будто обволакивая чувственным коконом. Гермиона, как и остальные, загипнотизированно наблюдала за выступлением, позабыв, о чем думала. — Окажите мне честь, — Уайтхолл слегка склонил голову и замер с протянутой рукой. Она перевела на него взгляд и задумчиво закусила губу. Его учтивое приглашение не предполагало отказа. И если она уйдет, унизив его, наживет себе серьезного врага. Вздохнув, Гермиона вложила свою руку в его и обернулась к Солдату. — Будь здесь, — шепотом произнесла она, точно зная, что он услышит. Взгляд, которым он провожал их с Уайтхоллом, прожигал ей спину. — Вы умеете быть настойчивым, Дэниел. Ловко маневрируя между танцующих пар, он вывел их в центр зала и, положив ладонь чуть выше поясницы, придвинул ее к себе. Прикосновение его пальцев к голой коже ощущалось слишком интимно, но ничего лишнего он себе не позволял, и Гермиона расслабилась. — Как и вы, Лаура. Чарующая мелодия, не правда ли? — Мы же здесь не для того, чтобы говорить о музыке? Уайтхолл гортанно рассмеялся. — Позвольте полюбопытствовать: что вам известно о монолите? — Могу спросить то же самое у вас, — Гермиона прищурилась. — Кажется, вы вообще не должны о нем знать. — Как и вы, дорогая. Но вот мы здесь, обсуждаем маленькую грязную тайну Совета. — Мне не нравится ваша формулировка. — Вы правы, я позволил себе лишнего. Словно в подтверждение его слов рука Уайтхолла скользнула ниже, и он, прижав Гермиону к себе, шепнул ей на ухо: — Вы уже приняли приглашение Гидеона? Не ожидавшая такого вопроса — и таких действий — Гермиона отодвинулась и спросила: — С чего бы мне его принимать? — В канун Нового года одиночество ощущается особенно сильно, уж поверьте. И если единственный наследник влиятельной семьи приглашает такую же единственную наследницу другой влиятельной семьи скрасить его одиночество в фамильном особняке, разве это не повод задуматься над серьезностью его намерений? — Хотите нас свести? — фыркнула она. — Для чего это вам? — Сейчас я и сам не уверен, — Уайтхолл улыбнулся. Промелькнувший в его взгляде интерес говорил лучше любых слов. Внезапно в ее голове что-то щелкнуло. — Фамильный особняк, о которым вы говорили, случайно не тот, что на озере Эри? — Он самый. Неужели красивый вид заставит вас передумать? Гермиона не ответила, погрузившись в свои мысли. Из увиденного в голове Малика она помнила, что именно в этом семейном поместье он хранил свой фрагмент монолита. Конечно, ей нужны были все, а не один, но, возможно, с его помощью она сможет лучше понять, как уничтожить остальные. Об этом предстояло хорошенько подумать. — Что вы хотите от Солдата? — она попыталась вернуться на деловую волну. — О, ему всего лишь нужно выполнить одно важное поручение, — ответил Уайтхолл таким же расслабленным голосом, как и прежде. Казалось, он слишком наслаждался танцем — или Лаурой, — чтобы поддаться на уловку. — Я могу сделать приоритетный запрос и забрать его у вас официально, но… Тише, дорогая, не нервничайте, я же не монстр… Просто одолжите Солдата на день, и он снова будет полностью ваш. В каждом его слове слышался подтекст. Гермиона и так выдала себя с потрохами, напрягшись от его слов, и сейчас не знала, как лучше себя вести. Мог ли он действительно отобрать Солдата? Если Совет одобрит передачу, даже временную, первым делом его отправят на процедуры. Этого Гермиона допустить не могла, но и соглашаться на условия Уайтхолла не хотелось. От одной мысли об этом она чувствовала себя предательницей. — А вы уверены, что ваш запрос одобрят, Дэниел? Я не просто так держу Солдата рядом. Думаю, вам известно, почему. Он изобразил искреннее непонимание. — Так с чего бы мне помогать? — закончила Гермиона. Достигнув апогея, мелодия плавно сошла на нет. Танцующие пары замедлились и стали расходиться. — С того, прелестная Лаура, — Уайтхолл нехотя выпустил Гермиону из объятий и, отступив на шаг, коснулся губами тыльной стороны ее ладони, — что это выгодное для обоих соглашение. — Когда? — вздохнула она, понимая, что он попросту загнал ее в угол. Губы Уайтхолла довольно изогнулись. — Я пришлю вам весточку, — пообещал он. — Спасибо за танец. Проводив Гермиону к столу, он учтиво поклонился и исчез в толпе. Она сползла на стул и потерла пальцами шею, только сейчас в полной мере осознавая, на что именно согласилась. Но как бы ни было прискорбно это признавать, предложение Уайтхолла казалось меньшим из зол. Остаток вечера прошел относительно спокойно. Если не считать того, что Гермиона нервничала: времени оставалось все меньше, и члены Совета, которых она почти всех успела отыскать в толпе, скоро начнут расходиться, а ответа Штрукер так и не дал. Она уже собиралась попытать счастья с кем-то другим, когда вдруг на горизонте появилась высокая статная женщина с темными смоляными волосами и аристократическими чертами лица. Смерив Гермиону оценивающим взглядом, она представилась: — Меня зовут Элеонора Шмидт. Сердце Гермионы пропустило удар: эта фамилия была единственной из списка, информация о которой обрывалась на Иоганне Шмидте. Том самом, который возглавлял «Гидру» времен Второй мировой войны и чтобы остановить которого Стив пожертвовал собой. — Лаура Браун, — представилась она, поднявшись со своего места. — Мне известно, кто вы, — снисходительно заметила женщина. — И чего вы хотите. Признаю, не каждый рискнет выдвигать требования Совету, не пройдя даже инициации. Нужно быть очень смелым человеком. Либо очень глупым. Я пока не определилась, к какой группе относитесь вы. Вот, возьмите. Гермиона приняла протянутую ей визитку. На одной из сторон витиеватым каллиграфическим шрифтом было выбито «Соблазн», на другой — указан адрес. Она нахмурилась, непонимающе посмотрев на собеседницу. — Вы выбрали неудачный момент, чтобы заявить о себе. В этот день мы отдаем почтение не только нашим семьям, но и друг другу. Вмешивать сюда дела — верх невежества, но вам повезло заинтересовать Совет настолько, что мы готовы сделать исключение. Приходите к полуночи по указанному адресу и молитесь, чтобы ваши сведения оказались ценны. Элеонора недобро усмехнулась, бросила любопытный взгляд на Солдата и, развернувшись на каблуках, плавной походкой направилась к своему столику. Гермиона тряхнула головой, приходя в себя, и еще раз посмотрела на визитку. Судя по всему, она только что добилась аудиенции у Совета. Вот только поведение Элеоноры и название места, в котором ей назначили встречу, подсказывали Гермионе, что она сто раз пожалеет об этом вечере. За любую удачу, которую приносил Феликс Фелицис, приходилось расплачиваться двойным объемом неудач. И кажется, ее черная полоса уже началась.