Обратный отсчет

По сравнению с базой Арнольда Брауна в Сибири, напоминавшей скорее заброшенный подвал, нежели исследовательский объект, этот огромный двухэтажный комплекс в Палмере выглядел более чем внушительно. Глядя на вывеску «LabCorp», легко было представить, что это местный филиал какого-то фармацевтического гиганта. На самом ли деле «Гидра» владела чем-то подобным или это было просто прикрытием, Гермиону мало интересовало. Куда сильнее ее беспокоили процедуры, которым здесь собирались подвергнуть Солдата. Тот, к слову, еле держался на ногах. Весь прошлый день Гермиона провела как на иголках. Солдату становилось хуже, он отказывался спать и принимать пищу, но при этом неустанно следил за каждым ее шагом и несколько раз проверял территорию особняка. Во время второго обхода он приволок одного из охранников, швырнув его труп ей под ноги. — Шпион, — только и объяснил он. Пока Гермиона пыталась справиться с шоком и соображала, как запретить Солдату убивать, тот вручил Эрику список необходимых для безопасности дома улучшений. Каким образом и когда ему удалось все выяснить, Гермиона не имела ни малейшего понятия. Как и о том, что вообще делать с Солдатом. Совсем не так она себе представляла их взаимодействие. Даже после прямой формулировки приказа, он умудрялся принимать собственные решения, руководствуясь одному ему понятной логикой и пугая своей непредсказуемостью. Гермиона словно сидела на пороховой бочке, которая в любой момент могла рвануть. Но даже несмотря на это, собиралась помочь ему избавиться от наркотиков и прийти в более-менее нормальное состояние. Возможно, после этого он сможет стать действительно полезным. По крайней мере, так она пыталась убедить себя, что не зря с ним возится. Солдата было по-человечески жаль, но, откровенно говоря, ни одной объективной причины для вмешательства в его судьбу у нее не было. Только иррациональное, ничем не обоснованное желание, которое она всячески пыталась оправдать. Встретивший их на входе Бернхард Крамер оказался моложавым мужчиной в толстых круглых очках и с затянутым вокруг шеи галстуком-бабочкой. — Рад тебя видеть, Лаура! — он приветственно помахал рукой. Гермиона сдержанно улыбнулась. В этот раз она решила не брать Эрика с собой. Пусть он и был во многом полезен и всячески возражал против подобного решения, нужно было привыкать действовать самостоятельно. Крамер повел их к лифту, и тот, после ввода цифровой комбинации, спустился на минус третий этаж. — У меня много вопросов, — заявила она, как только они оказались в просторной, кишащей людьми лаборатории. — Конечно, дорогая, — Крамер сделал приглашающий жест рукой. — Пройдем в кабинет Арнольда? Заметив, что Солдат двинулся следом за ними, он поспешно добавил: — Оставь его здесь. Ребята его обработают и приготовят к обнулению. В глазах Солдата на миг мелькнуло паническое выражение, после чего он сжал кулаки и впился в Гермиону нечитаемым взглядом. С момента приземления на базе она физически ощущала исходящие от него волны напряжения. Словно в окружении всех этих людей ему стоило огромных усилий контролировать свое состояние. Тихие жужжащие звуки, которые издавала его рука и к которым Гермиона никак не могла привыкнуть, сейчас звучали практически без пауз. Солдат был не просто напряжен — он нервничал. — Я хочу присутствовать, — возразила она. — Или пусть идет с нами. Крамер приподнял бровь, внимательно посмотрев на Гермиону. Так, словно сделал для себя какой-то вывод. — Вынужден настаивать на приватной беседе, дорогая. Это в твоих же интересах. Не переживай, нам все будет видно. На его лице мелькнуло немного насмешливое выражение. Гермиона тихо заскрипела зубами, но молча кивнула Солдату, подтверждая слова Крамера. Поворачиваясь к нему спиной, она чувствовала себя предательницей. — Приступайте. Протокол восемь, — обратился Крамер к своим помощникам, после чего, положив руку Гермионе на поясницу, направил ее к лестнице. — Что за протокол? — спросила она, когда они поднялись на второй этаж и оказались в небольшом кабинете, одна из стен которого была полностью стеклянной и выходила прямо на расположенную внизу лабораторию. Пообещав, что все будет видно, Крамер не соврал. — Я должен был сразу догадаться, — покачал он головой. — Сложно не заметить, как ты на него смотришь. Гермиона моментально вспыхнула, приоткрыв от возмущения рот. На что, черт возьми, он вообще намекал? — О, дорогая, не стоит смущаться. Не ты первая, не ты последняя. Но не могу не предупредить: игры с Солдатом не всегда заканчиваются благополучно. — Мерлин, — пробормотала Гермиона, краснея, — я не собираюсь использовать его подобным образом! От того, как просто Крамер говорил об этом, к горлу подкатила тошнота. — Ну и славно. Однако если передумаешь, — он бросил на нее лукавый взгляд и выдержал небольшую паузу: — используй препараты, а не приказы. Солдат терпит все, кроме насилия. Но если его накачать стимуляторами… В голове замелькали ужасающие картинки. Гермиона до боли закусила губу и развернулась к окну, спиной к Крамеру. — И часто его так... использовали? — После третьего, кхм, несчастного случая перестали. Поэтому я и предупредил тебя. В состав его обычного «коктейля» входит подавляющее гормоны вещество. Солдат становится агрессивнее и лучше выполняет свою задачу, но плохо реагирует на попытки… — Да-да, я поняла, — прервала его Гермиона, не имея никакого желания развивать эту тему дальше. Тем более происходящее в лаборатории полностью завладело ее вниманием. Солдата раздели, обработали каким-то паром и, затолкав в угол лаборатории, принялись обливать водой прямо из шлангов. Он морщился, сжав пальцы в кулаки, но стоически переносил происходящее. Гермиона негодующе подумала, что даже в зоопарках к животным относятся с большим сочувствием. — Что за препараты в его руке? — спросила она, чтобы хоть немного отвлечься от печального зрелища. — Кстати, о них. Чтобы рассчитать дозировку, мне нужно понимать, как долго ты собираешься держать его при себе. Гермиона задумалась. Возможно, если она преуменьшит время, Солдат получит не столь большую дозу наркотиков? Но, с другой стороны, не придется ли ей в таком случае чаще привозить его на процедуры? — Я хотела бы сама научиться… следить за ним, — осторожно ответила она. Крамер снова странно покосился в ее сторону. — Боюсь, это невозможно. Ты не… — Мой отец? — …ученый, — укоризненно закончил он. — Арнольд тоже не занимался личным обслуживанием Солдата. Для этого есть персонал. — Я хочу быть готовой к любой неожиданности. — Его все равно придется привозить на обнуления. Просто скажи, как долго ты собираешься держать его при себе, и я рассчитаю правильную дозировку. — Послушайте… Бернхард, — произнесла Гермиона с нажимом, приблизившись к мужчине, — я собираюсь продолжить работу отца и занять его место в Совете, — зрачки Крамера слегка расширились. — Зимний солдат нужен мне для охраны. И, возможно, устрашения. Вы понимаете, о чем я? Персонал и оборудование для его обслуживания я найду, ваше дело — объяснить мне все тонкости. Он снял очки, помассировал пальцами переносицу и, тяжело вздохнув, начал говорить: — При постоянном использовании обнуление нужно проводить раз в несколько недель или когда Солдат проявляет признаки… нестабильности. Я подготовлю запас препаратов, размещенных в его руке, а также комплекс инъекций, необходимых для питания. Ты сможешь взять часть его обслуживания на себя, но полностью избежать контроля организации не удастся. — Я понимаю. — К тому же, на Солдата поступил еще один запрос. — Я не собираюсь его отдавать! Крамер приподнял бровь, и Гермиона, опомнившись, уже спокойнее продолжила: — От кого запрос? — От Дэниела Уайтхолла. Однако никаких санкционированных свыше поручений у него нет, так что он просто ждет своей очереди. Но если таковые поступят — придется подчиниться. Гермиона поджала губы. В том, что Уайтхолл действовал в сговоре с Маликом, сомнений не было. Но если до этого он предпочитал оставаться в тени, сейчас почему-то решил открыто вступить в игру. Это означало, что на одного врага у нее стало больше. — Спасибо за предупреждение, Бернхард. — Я многим обязан Арнольду. Он был великим человеком. Гермиона вежливо улыбнулась. — Пойдем? Для обнуления необходимо присутствие куратора. Надеюсь, ты не очень чувствительна к запахам. Эта ремарка заставила ее напрячься. — Это обязательно? — спросила она у Крамера. — Присутствие куратора? — уточнил тот на ходу. — Нет, обнуление. Застыв у двери, он повернул голову и осадил Гермиону строгим предупреждающим взглядом. — Больше никогда не задавай подобных вопросов, Лаура. Тебя могут неправильно понять. Коротко кивнув в ответ, она спустилась вслед за Крамером в лабораторию и тут же наткнулась на тяжелый взгляд Солдата. Он точно знал, что его ждет. Как и то, кто именно должен будет отдать приказ об обнулении. И хоть его прямой задачей была ее защита, на мгновение Гермионе показалось, что он бы с легкостью свернул ей шею, если бы это гарантировало ему свободу, — настолько прожигающим был его взгляд. Но все же, помимо гнева, в его глазах была обреченность, усталость, а еще… вызов? Гермиона не понимала, как за столь короткое время, находясь под наркотиками, он умудрился пройти путь от полной опустошенности до подобных душераздирающих эмоций. Видимо, его нейронные связи действительно быстро восстанавливались. И именно по ее приказу их снова сотрут подчистую… Но помешать она не могла — Крамер четко дал это понять. Бросив на Солдата извиняющийся взгляд, Гермиона сделала глубокий вдох и дала отмашку начинать. Двое работников подтолкнули его к массивному креслу, крепко зафиксировали руки и ноги ремнями, надели на голову шлем, дали закусить капу — и, облегченно выдохнув, отошли назад. Прикасаться к Солдату было настолько страшно, что по их вискам стекали капли пота. Словно в любой момент тот мог взбрыкнуть и разнести тут все к чертовой матери. Гермиона мимолетом подумала о том, как часто происходило нечто подобное. А дальше Крамер опустил рычаг, запуская обнуление, и ей потребовалась вся ее выдержка, чтобы ничем себя не выдать. Солдат кричал, впившись зубами в капу. Его тело конвульсивно дергалось, а от силы, с которой он сжимал металлические подлокотники, те жалобно скрипели. Шлем дымился от количества ампер, проходивших по нему; в воздухе отчетливо слышался запах горелых волос и плоти. Гермиона зажмурилась, пытаясь совладать с эмоциями. Наблюдать за пытками другого человека было выше ее сил, даже если того требовало прикрытие. От мысли, что сострадание приравнивалось в «Гидре» к слабости, она лишь сильнее ее возненавидела. Как жаль, что за столько лет никому не удалось уничтожить эту ядовитую, отравляющую все вокруг опухоль. Когда крики Солдата стихли, Гермиона открыла глаза и посмотрела на него, пытаясь определить, насколько все плохо. Его взгляд казался таким же пустым, как и после чтения кода активации, но на этот раз виной был не триггер в сознании, запустивший программу подчинения, а физическое уничтожение начавших было пробиваться зачатков его личности. Смотря в его стеклянные, безжизненные глаза, Гермиона дала себе обещание не допустить следующего обнуления. Будь у нее палочка, она бы в два счета решила эту проблему. Но сожалениями делу не поможешь, а вот хорошим мозговым штурмом — вполне. Решение обязательно найдется, нужно лишь очень постараться. — Это было не так уж страшно, не так ли? — послышался смешок стоящего за спиной Крамера. Гермиона на миг встретилась взглядом с одним из работников лаборатории, который не мог не заметить ее реакции, и посмотрев на него в упор, четко произнесла: — Да, Бернхард, но вы оказались правы: запах не из приятных. Работник опустил голову. Кажется, Гермионе удалось донести взглядом, что ее действия — не его ума дело, и во избежание последствий лучше ему помалкивать. Крамер подошел к Солдату, снял с него шлем и, отстегнув ремни на бионической руке, попытался изменить ее положение, но не смог даже приподнять — Солдат до сих пор с силой сжимал подлокотник. — Прикажи ему расслабиться, — вздохнул он. — Ты его слышал? — мягко спросила Гермиона, приблизившись. Безразличие в глазах Солдата пугало. — Он вообще меня помнит? — нервно уточнила она у Крамера. Судя по отсутствующему взгляду, она была для него таким же пустым местом, как и все остальные в лаборатории. От этой мысли вдруг стало грустно. — Конечно. Он сохранил воспоминания о кураторе, задании и всех необходимых для его выполнения навыках. Но кроме этого — ничего лишнего. Гениально, не правда ли? Заставив себя кивнуть, Гермиона тихо произнесла: — Делай, что говорят, Солдат. Медленно, с глухим щелчком, тот разжал пальцы и положил руку на стоящий рядом стол для манипуляций. Крамер развернул его протез внутренней стороной вверх и, взяв инструмент, принялся раскручивать мелкие, незаметные на первый взгляд шурупы. Гермиона внимательно следила за каждым его действием. Открутив одну из пластин, ученый извлек три пустых емкости и заменил их на новые. После чего собрал руку обратно и, взглянув на Гермиону, обошел кресло с другой стороны, доставая катетер для капельницы. От ее внимания не укрылось, что при виде иглы Солдат задышал быстрее. Опасаясь его срыва, Гермиона положила ладонь на его грудь и успокаивающе произнесла: — Все хорошо. Он никак не отреагировал на ее прикосновение, но позволил Крамеру ввести иглу и настроить подачу раствора. Видя, что буря миновала, Гермиона убрала руку и принялась растирать отчего-то покалывающие пальцы. На некоторое время она выпала из реальности, наблюдая за мерно капающей в дозатор жидкостью и размышляя о том, почему вообще ввязалась во все это. Она сама создала себе проблему, ляпнув Малику о Зимнем. Он был непредсказуемым фактором, способным как помочь в миссии, так и полностью разрушить ее планы. Умом Гермиона понимала, что не должна относиться к нему иначе, чем к инструменту, как и советовал Эрик, но сердце и интуиция вели ее по другому пути, и она собиралась пройти по нему, несмотря на последствия. — Стимулятор, — кашлянул Крамер, указывая на саквояж на столе и вырывая Гермиону из раздумий. — Положил на всякий случай, — отмахнулся он, когда она, проследив за ходом его мыслей, возмущенно округлила глаза. — Также там два комплекта препаратов. Заменить смогут в любой лаборатории. Шлем тоже можешь взять с собой. Это все, что я могу для тебя сделать, дорогая, — закончил он полушепотом. — Спасибо, — выдавила из себя Гермиона. Через полчаса их отпустили. Солдат наконец поднялся с кресла и облачился в свою обычную амуницию, чему она искренне обрадовалась: все-таки находиться рядом с полуголым мужчиной было не очень комфортно. Затем он легко подхватил собранные Крамером боксы и направился следом за ней к лифту. Обратный перелет прошел в полном молчании. Солдат не следил за ней взглядом, не стоял над душой, не разговаривал и даже ничем не раздражал. Оказывается, за последние дни Гермиона успела привыкнуть к этому чувству, и сейчас ей очень его не хватало. Вздохнув, она позволила себе задремать. *** К моменту возвращения домой, в голове Гермионы созрел план. Быстро отужинав вместе с Эриком и рассказав ему о поездке, она направилась в свою комнату и, заперев дверь, принялась рыться в рюкзаке. Солдат без лишних напоминаний остался в коридоре, что говорило о том, что он хорошо запомнил указания, данные ею до обнуления. Выкладывая на пол все имевшиеся у нее зелья, Гермиона подумала, что неплохо будет смотаться в «Маяк» и пополнить запасы оборотного. Но сперва нужно убедиться в лояльности Солдата и придумать оправдание для Эрика. А еще — побеспокоиться об останках несчастной Лауры, пока их кто-нибудь не нашел. Закрутившись в водовороте последних событий, Гермиона напрочь забыла о спрятанном в гроте теле. На секунду на нее накатила паника, но она успокоила себя тем, что займется этим вопросом сегодня же. Доставая из рюкзака последнюю партию зелий, Гермиона случайно наткнулась на замотанную в футболку палочку и с тяжелым вздохом вытащила и ее. Бережно развернув ткань, она погладила пальцами сломанные половинки древка, которые не распались исключительно благодаря тонкой нити сердцевины. Все ее палочки, включая ту, что принадлежала Беллатрикс, были с сердечной жилой дракона внутри. Такие палочки считались наиболее темпераментными. И наиболее верными своим владельцам. Печально улыбнувшись, Гермиона провела пальцем в месте разлома и вздрогнула, ощутив едва заметный отклик. Она ошарашено моргнула и, оторвав дрожащими руками лоскут ткани, замотала палочку в месте разлома. А затем, молясь всем богам, попробовала наколдовать Люмос. Но чуда не случилось — палочка, за исключением слабого магического импульса, оставалась безжизненной. Разочарованно вздохнув, Гермиона замотала ее обратно в ткань и убрала в рюкзак, после чего обвела взглядом расставленные на полу зелья. Ей предстояло определить наиболее подходящие для Солдата. Именно ими она собиралась заменить препараты в его руке. Избавляться от тех напрямую было рискованно: Крамер не зря настаивал на необходимости их непрерывного использования. А вот о том, что нельзя заменять одни на другие, ничего сказано не было. Отложив укрепляющую и крововосполняющую настойки, Гермиона повертела в руках зелье выносливости и умиротворяющий эликсир, и решив, что последний будет Солдату полезнее, остановила выбор на нем. Также она отложила в сторону усыпляющее зелье и Феликс Фелицис — последнее стоило держать поближе. Зелий у Гермионы было много, но почти все, кроме наиболее востребованных, — лишь в единственном экземпляре. К тому же, для Солдата следовало подбирать такие, которые не вызвали бы конфликта при одновременном использовании. Гермиона понятия не имела, по какому принципу работала подача препаратов из его протеза. Дождавшись ночи, она переоделась в спортивный костюм и позвала Солдата в комнату. — Ложись на кровать. Стоило выбрать другую формулировку, но Гермиона настолько погрузилась в мысли о предстоящей задаче, что заметила свою оплошность лишь тогда, когда эта двусмысленная фраза уже вылетела из ее рта. Однако заслуженной негативной реакции не последовало — Солдат, замерев на секунду, все-таки выполнил ее указания и лег на кровать, молча уставившись в потолок. От этого зрелища и того, как безропотно он подчинился, к горлу подкатил ком. Гермиона сглотнула и протянула ему усыпляющее зелье, в глубине души надеясь, что хотя бы сейчас он воспротивится. Правда, что делать в этом случае она плохо представляла, но такое слепое повиновение пугало еще сильнее. На самом деле, сначала она не планировала его усыплять. Но потом вспомнила про Лауру и решила, что ускользнуть от спящего Солдата будет гораздо проще, чем от бодрствующего. Да и провести процедуру замены препаратов без его напрягающего контроля — тоже. Солдат посмотрел на протянутый флакон, затем — на Гермиону. Между его бровей появилась морщинка, но он все-таки взял предложенное зелье и одним быстрым движением опрокинул его в себя. Гермиона поморщилась, запоздало сообразив, что стоило сразу уточнить дозировку: такая порция вырубит его на сутки, но, с другой стороны, ей не придется спешить. Да и Солдат наконец выспится. — Все в порядке, — ласково сказала она, когда он, почувствовав действие зелья, рывком сел и тряхнул головой. — Нет, — прохрипел Солдат, вперившись в Гермиону растерянным взглядом. Будто понял, что она его одурачила и опоила не тем, чего он ожидал. Это было первое, что он сказал после обнуления. И первая эмоция, которой она от него добилась. — Ложись, — Гермиона подтолкнула его обратно, но Солдат даже не шелохнулся. Лишь еще раз мотнул головой, пытаясь отогнать сон, и усиленно заморгал. Такая доза уже любого бы усыпила, но Солдат каким-то образом держался. Впрочем, судя по стекленеющему взгляду, долго это не продлится. — Я должен… — Спать ты должен, — вздохнула Гермиона. — Это приказ, Солдат. Спи. Он медленно, борясь с каждым движением, закрыл глаза и, качнувшись, рухнул на кровать. Убедившись, что он отключился, она облегченно выдохнула. Даже во сне Солдат продолжал хмуриться. Повинуясь глупому порыву, Гермиона провела пальцем по его переносице, разглаживая морщинку. От ее прикосновений его лицо расслабилось, показавшись как никогда открытым. И, чего греха таить, красивым. Поймав себя на разглядывании его черт, она тут же смущенно отдернула руку и прилегла рядом, только сейчас в полной мере ощущая, насколько сильно вымоталась. Но времени на отдых не было — ей предстояло два важных дела, которыми она собиралась заняться немедленно. Только лишь отдохнет немного… Проснулась она на рассвете. Резко вскочив на ноги, быстро осмотрела Солдата и, ругая себя на чем свет стоит, торопливо принялась готовить инструмент. Протез оказался таким тяжелым, что изменить его положение удалось лишь с огромным усилием. Расположив его под нужным углом, Гермиона принялась откручивать шурупы, что, из-за их микроскопического размера, заняло целую вечность. Добравшись до капсул с препаратом, она стерла пот со лба и, встряхнув кистями рук, осторожно вынула емкости. Избавившись от наркотиков, Гермиона тщательно ополоснула и просушила капсулы, а затем наполнила их зельями. Заодно, на всякий случай, проделала то же самое и со второй партией препаратов. Далее предстояло вернуть все на место и закрутить пластину. К тому моменту, как она наконец закончила, ей показалось, что она только что провела хирургическую операцию. Полностью взмокшая, Гермиона привалилась спиной к столбу кровати, не рискуя больше ложиться, и позволила себе перевести дыхание. Первая часть плана была выполнена. Настало время второй, значительно более сложной. Крадясь по тихому спящему особняку, а затем по пустынному пляжу с бутылкой виски в одной руке и зажигалкой в другой, она задавалась вопросом, правильно ли поступает с телом несчастной девушки. Она должна была похоронить ее, а не сжигать. Но тогда остались бы следы, а этого Гермионе не хотелось. Отыскав наконец грот, она осторожно вошла внутрь и сразу занервничала, обнаружив там стоящую по колено воду. Но она ведь оставила Лауру в дальнем углу, за камнем, на возвышении… Ее же не могло унести течением? Может, слегка передвинуло?.. Она наверняка где-то здесь… Гермиона дважды обыскала грот, пока не нашла в себе силы признать очевидное: тела Лауры Браун здесь больше нет. Она не помнила, как добрела до пляжа и уселась на промозглый песок. В голове один за другим вспыхивали варианты дальнейшего развития событий. Какова вероятность того, что тело всплывет? И что она будет делать, если его опознают? Как же глупо она все-таки облажалась! Чувствуя себя идиоткой, Гермиона шмыгнула носом то ли от холода, то ли от накативших эмоций. Больше всего на свете она ненавидела ошибаться. Особенно так нелепо и неоправданно. Она сжала кулаки и замотала головой, отгоняя слезы. Взгляд скользнул по бутылке с виски, и Гермиона, недолго думая, открутила крышку и сделала большой жадный глоток. Тут же закашлялась, но повторила. Злые слезы все-таки брызнули из глаз, но это легко было списать на крепость алкоголя. Ощутив первые признаки опьянения, она отбросила бутылку прочь и растянулась на песке, размышляя о том, как теперь лучше поступить. За неимением альтернативы, лучшим выбором было игнорировать случившееся и надеяться, что до того, как она закончит свою миссию, правда не вскроется. А закончит ли она? Без палочки, лишь с зельями, наследством Брауна и хвостом в виде мрачного пугающего Солдата… есть ли у нее вообще шансы на успех? Словно в ответ на ее мысли (или в наказание за них), над головой нависла тень. Покосившись на угрюмого взлохмаченного Солдата, Гермиона не нашла сил даже удивиться столь быстрому его пробуждению. Он стоял над ней, молча сверля взглядом, и, кажется, немного рычал. От этого зрелища она прыснула. Солдат недоуменно застыл, наверняка соображая, не сошла ли она с ума, а потом наклонился и, закинув Гермиону на плечо, зашагал вдоль берега. — Отпусти немедленно! — она возмущенно задергалась, стуча по его спине кулаками. Он остановился и резко сбросил ее с себя. Гермиона зашипела и вскочила на ноги. Ни следа опьянения не осталось — все вытеснил гнев на этого отмороженного типа! — Какого драккла ты творишь?! Солдат подошел ближе и смерил ее уставшим взглядом. Словно здесь не ему десятилетиями поджаривали мозги, а ей. — Забочусь, — грубо ответил он. Несмотря на резкость, прозвучало это так искренне, что ярость Гермионы моментально испарилась. Она вздохнула, успокаиваясь, и медленно побрела к особняку. Хотелось в душ и спать. А еще — палочку обратно. И возможность исправить косяки, которые она так неосторожно наделала. Но получить она могла лишь первое, поэтому, запершись в ванной на добрые полтора часа, попыталась максимально собрать себя обратно. Уж что-что, а брать ситуацию под контроль Гермиона Грейнджер умела как никто. Даже если ситуация была паршивой. И даже если она сама была в этом виновата. *** — Уайтхолл претендует на Солдата, — сообщила она Эрику. Они только что отобедали и сейчас беседовали, устроившись у камина. Точнее, устроилась она. Эрик стоял рядом, вежливо отказавшись от предложенного чая. Солдат застыл у входа, не спуская с нее глаз. Гермиона то и дело поглядывала на него, пытаясь оценить состояние. Он проигнорировал уже два приема пищи, но она замечала взгляды, которые тот украдкой бросал на еду. Судя по всему, его организм сжигал огромное количество калорий, и без препаратов восполнить их можно было только одним единственным способом. Почему же тогда он отказывался? Вдруг это запрещено программой? Гермиона с ужасом подумала о такой перспективе и решила, что вечером во что бы то ни стало заставит Солдата поесть. — Не стоит переживать: он не член Совета, в отличие от вас, — ответил Эрик. — Но нужно быть осторожной. Вот как? Статус Уайтхолла казался Гермионе выше, чем у Малика, но, очевидно, иерархия власти в «Гидре» строилась немного по иному принципу. Внезапно ее осенила идея. — Эрик, — она схватила со столика блокнот с карандашом и протянула их дворецкому, — напишите, пожалуйста, фамилии семей, входящих в Совет. Он недоуменно нахмурился, и Гермиона поспешила объясниться: — Потом мы подумаем над тем, как лучше вести себя с каждой из них. Возможно, есть что-то, способное склонить их в мою сторону… Или на что можно надавить, — добавила она многозначительно. — Наглядно мне легче думать. — Хорошо, — согласился тот. Гермиона с замиранием сердца следила за тем, как двигался карандаш в его руке. Точный состав Совета «Гидры» был тайной за семью печатями, как и существование монолита. Удивительно, что Эрик вообще оказался в курсе. Когда он закончил писать и вручил ей вожделенный список, Гермиона старалась никак не выдать своего волнения. В списке значилось девять семей. Кроме фамилии Браун, там были еще Малик, фон Штрукер и Шмидт. Об остальных она прежде не слышала, хотя смутные отголоски узнавания мелькали на периферии памяти. Но фрагментов монолита было всего пять. Значит, не все в Совете владели — или хотели владеть — артефактом. Поймав вопросительный взгляд Эрика, Гермиона сообразила, что он ждет от нее обещанных пометок или хотя бы каких-то комментариев. Взяв из его рук карандаш, она закусила губу и задумалась, как бы так перенести разговор на другое время, чтобы не выглядеть подозрительно. Ей нужно было изучить файлы ЩИТа, прежде чем продолжать этот разговор. Ситуацию спас внезапный звонок в домофон. Все трое, включая Солдата, напряглись. Эрик засеменил к выходу, Гермиона поднялась следом, но Солдат преградил ей путь, молча схватив ее за руку и потащив на второй этаж. — Стой же ты! — возмутилась она. Но он никак не отреагировал и не остановился, пока не запихнул ее в спальню и не закрыл за ними обоими дверь. — Мордред тебя задери! Если он будет и дальше так действовать при любой потенциальной опасности, это изрядно усложнит ей жизнь. — Послушай, Солдат! — Гермиона угрожающе подняла палец и двинулась в его сторону. — Кажется, ты забыл, кто из нас двоих отдает приказы! Ты ничего не делаешь без моего согласия, ясно? — Нет, — только и ответил он. Она заскрипела зубами и обреченно покачала головой, решив вернуться к этому разговору позже. — Вдруг Эрику нужна помощь? — Нет, — повторил Солдат и слегка развернул голову, словно прислушиваясь. — Он в порядке. Через минуту, в течение которой Гермиона взглядом пыталась выразить все свое недовольство, в дверь постучали. — Эрик! — выдохнула она. — Кто это был? — Посыльный, — ответил дворецкий, протягивая Гермионе конверт. Распечатав его, она обнаружила приглашение на Рождественский бал барона фон Штрукера, который тот устраивал 23 декабря в своем поместье. Следует ли ей воспользоваться возможностью или лучше не соваться в змеиное логово добровольно? Судя по взгляду Эрика, выбора у нее не было. Таким образом, оставалось около недели, чтобы выяснить все возможное о входящих в Совет семьях и придумать жизнеспособный план, который не только укрепит ее положение в организации, но и приблизит ее к фрагментам. А еще нужно было решить, что делать с Солдатом, Маликом и всей этой ситуацией с покушением. — Вижу, вам есть о чем поразмыслить, мисс Браун, — заключил Эрик. Бросив короткий взгляд на Солдата, он вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. — Похоже, мы идем на бал, — угрюмо хмыкнула Гермиона, протянув Солдату приглашение. — Надеюсь, ты умеешь танцевать. Он недоуменно покосился на нее, не оценив шутки. Она закатила глаза, махнув рукой, и направилась к террасе. Зимой в Пойнт-Даме в это время суток уже смеркалось. Набросив на плечи плед, Гермиона облокотилась о перила и устремила взгляд вдаль, туда, где солнце почти скрылось за горизонтом. Эти несколько минут тишины позволили ей собраться с мыслями. Несмотря на риск, предстоящее мероприятие было отличным шансом заявить о себе и стать на шаг ближе к цели. Но к нему нужно было хорошенько подготовиться и правильно разыграть карты. Кое-какие идеи уже мелькали в ее голове, как и множество вариантов дальнейшего развития событий. Гермиона сделала глубокий вдох и твердо сказала себе, что справится. В конце концов, у нее было время на подготовку, и она использует его с умом. Почувствовав, что замерзает, она вернулась в комнату. Солдат стоял у стены, расставив ноги на ширине плеч и сцепив руки за спиной. — Ты когда-нибудь расслабляешься? Вопрос, конечно, был риторическим. На ответ Гермиона даже не рассчитывала. Она подошла ближе и, прищурившись, внимательно осмотрела Солдата. Было неясно, как быстро на нем скажется отсутствие наркотиков, но, судя по его недавнему состоянию, ломки избежать не удастся. Оставалось уповать на его сверхчеловеческое восстановление (вон как шустро выветрился усыпляющий эликсир!) и целебный эффект зелий, которыми она заменила препараты. — Как ты себя чувствуешь? — Функциональность на… — Я спросила не об этом! — перебила его Гермиона и, разделяя каждое слово, повторила свой вопрос. Желваки на его скулах напряглись, и после недолгой паузы, словно он совершал сложные умственные вычисления, Солдат произнес: — Странно. Она довольно кивнула. Из всех его ответов, этот был наиболее приближен к нормальной человеческой реакции. — Препараты, которые тебе дали в лаборатории… слегка отличаются. Из-за смены, э-э, лекарства тебе может быть нехорошо, но вскоре это пройдет, и ты почувствуешь себя лучше. Скажи, если что-то будет не так. Судя по недоуменному взгляду, Солдат плохо понимал, что от него требуется. — Ты голоден? Его кадык дернулся, а в глазах появилось то самое выражение, которое она уже видела на пляже. Он не доверял ей. Думал, она снова заставит его выпить или съесть что-то, что его «выключит». — Пойдем, — Гермиона потянула его за собой. Оказавшись на кухне, она распахнула холодильник и приглашающе махнула рукой. Не получив никакой реакции, схватила поднос и принялась накладывать все, что попадалось под руку. Но потом остановилась, задумавшись. Солдат неизвестно сколько сидел на внутривенном питании. Кормить его тяжелой пищей было не лучшим решением. Вздохнув, Гермиона отыскала в другом холодильнике (скорее всего, предназначенном для персонала) кастрюлю с супом. Подогрев ее на плите, налила немного бульона в чашку и поставила ту на стол. — Пей, — обратилась она к Солдату. Он не шевельнулся — лишь сильнее сжал и без того плотно стиснутые челюсти. — Это просто бульон. Видишь? — Гермиона сделала маленький глоток и протянула чашку Солдату. Он нерешительно взял ее и медленно приблизил к губам. — Давай же, — подбодрила она. — Это вкусно. Солдат сделал осторожный глоток. Затем еще один. И еще. Его глаза непроизвольно закрылись, а на лице появилось такое неподдельное умиротворение, что у Гермионы внутри что-то екнуло. Это был всего лишь бульон. И всего лишь элементарная забота о ком-то, кто нуждался в помощи. Но в глазах Солдата, когда он снова посмотрел на нее, плескалось столько благодарности, что Гермионе стало неловко. Она тепло ему улыбнулась и жестом предложила допить остальное. Возможно, под действием этого момента, а может, потому что ей плохо спалось, когда кто-то вынужден был стоять у двери и сторожить ее сон, Гермиона разрешила Солдату остаться в ее комнате, если он согласится сесть в кресло и хотя бы немного отдохнуть. Засыпая, она думала о том, что впервые после переноса в прошлое сделала что-то по-настоящему хорошее. Может, помощь Солдату и не была важна в глобальном масштабе, но для Гермионы имела большое значение. Чтобы бороться за человечество, нужно прежде всего оставаться человеком.