Подарок судьбы

— Кристиан долбоеб. Упертый, сука, долбоеб! Кристи, блядь, блондинка тупоголовая! Ты слышишь?! Это я всё тебе, Крис! Крис скромно топчется у порога вместе с каким-то бомжеватым альфой. — Что ты, блядь, притащил?! Зачем?! Куда мы его теперь денем?! Ты в курсе, что Дерек пообещал меня колпануть, если ты всё-таки притащищь какого-то бомжа! Бля-а-а-а-а! Бомж стоит как столб, куда, как говорится, поставили. Крис ржет. — Да ладно тебе, ничего тебе Дерек не сделает! Я его сам колпану, если он тебе что-то сделает. Сзади звучно хлопает дверь, и наступает мёртвая тишина. Потому что Дени видит Дерека за спиной Кристи и бомжа, а Кристи видит у Дени ужас в глазах, а Дерек видит ёбаного бомжа. Первым отмирает Дерек. Подходит к сжавшемуся Даниэлю, который просто жмурится, надеясь на быструю смерть, и за шкварник выставляет за дверь. Ту же операцию Дерек проделывает и с остальными двумя участниками их ОПГ и входную дверь захлопывает изнутри. Они слышат, как щелкают поочерёдно несколько замков. — Ну… я к тебе походу переезжаю, — жмёт плечами Крис. — Куда его девать? — шепчет Дени, поглядывая на бомжа, продавливающего задницей его диван. — Тю! Я его тащил, не чтобы потом выкидывать! — Но это же бомж! — И что? Помоешь, переоденешь, от блох протравишь, от глистов — и красавец мужчина! Дени тяжко вздыхает, наконец начиная смиряться с сожителем. Всё теперь, не денешь никуда. В ответственности за тех, кого приручили. — Да хорошенький он. Чего ты взъелся-то? Что говоришь ему, то и делает. Бомж действительно выполнял все приказы. Сначала они сказали «иди за нами», потом «сядь на диван». И всё. Так и добрались до дома. — Угу. Если он меня убьёт, это будет на твоей совести. — Да-да… О! — Кристи специально ждет несколько секунд и только тогда берет трубку. — Ало, — тянет с ленцой, обиженный, — я уже говорил, что у меня теперь новый альфа. Да, мы найдём, где жить, не волнуйся. Денег мне твоих не надо. Угу-угу, конечно, хрен я к тебе вернусь. А у этого член больше, вот поэтому — да. Документики на развод подавай и больше просто так не звони. Да-да. Член? Ну-у-у… по локоть, наверное, мне. Да я сам охренел, как увидел. Да нет, не больно. Я ж дырка, мне б лишь бы побольше. А что ты там ломаешь — я понять не могу? Опять столик из гостиной? Блядь, ну почему каждый раз именно он? Давай для разнообразия сервиз, что ли, давно сменить надо. Кристи молчит и смотрит со счастливой улыбкой куда-то за окно, слушая своего мужа, который наверняка говорит что-то приятное. — Я сказал нет, — чуть мягче уже отвечает омега. — Мы с этим членом уже на Тенерифе летим. Адьос, да. Скидывает и глупо хихикает, смотря на него искрящимися глазами. — Ты серьёзно бросишь меня с этим бомжом одного? — жалобно вздыхает Дени, подпирая щеку ладонью. — Детка. — Они с Кристи уже чуть выпившие, а оттого чуть шальные. — Считай его за ребёнка. Ты бы хотел себе ребёнка? — В будущем, наверное, но… — А он есть сейчас. Расти давай. Он ведь рил как дитё не понимает ничего. Вдруг ему тоже страшно, а? Вдруг их там бьют за каждый проёб? Может, они поэтому такие послушные, м? Кристи перегибается через кухонный стол и легонько чмокает его в уголок губ. — Ты такой сладкий, Дэн, — стонет хрипловато, щурясь на него похабным взглядом. — Может, сглазили тебя? «Да не достанься же ты ни-ко-му». Дени смеётся, уже сам потянувшись за поцелуем. Кристи охотно его целует, особо не углубляясь, и, отстранившись, нежно гладит по щеке. — Всё будет хорошо. Нет ничего вечного. Значит скоро должна быть белая полоса. Дени кивает, хоть и не верит. Ему сейчас нормально. Нормально будет всегда до тех пор, пока он не умрёт. Не может быть уже хорошо в его случае. В дверь звонят. Кристи козликом бежит до нее, отщелкивая все замки изнутри. — Пока, милый! Удачи тебе! — кричит на прощание, попутно переругиваясь с мужем. Дверь закрывается, отрезая его от внешнего мира. Остаётся один неадекватный бомж в его квартире. Вот тебе и интерактив, блядь… Разговаривать с бомжом не тянет. Трогать — упаси господь! Он реально не знает, чё с этим мужиком делать. Даже куда спать уложить — непонятно. Умеет ли бомж мыться? А побриться сам может или лучше вообще острых предметов в руки не давать? А как часто его кормить? А чем кормить, если у него в холодильнике мышь повесилась? Дени осторожно садится в кресло напротив неожиданного сожителя и принимается того рассматривать, попутно заказывая всего подряд из китайского ресторанчика неподалёку. Дени знает, как много жрут здоровые альфы, а этот больным, на самом деле, не выглядит. Альфа крупный и сильный — это видно. И явно очень характерный — это тоже видно по хищным каким-то чертам лица. Палец в рот не клади… Он бы положил туда свой член. Загнал в горло и вытрахал этот насмешливый рот. Альфа красивый. Помыть-побрить — реально красавчиком будет как минимум за хорошее телосложение и свои хищные глазки, которые безэмоционально пялятся в стену. Но где-то в глубине… жизнь там определённо есть. Дени просто любит альф. И секс с ними. И интересно ведь, что случилось конкретно с этим. Молодой еще, около тридцати всего. Сердце, может, разбили? Омега любимый изменил. Или же без причины. Может, была у этого альфы семья, ребёнок маленький, а теперь… семья его потеряла. В домофон звонят. Дени открывает курьеру, ждёт у дверей и, забрав заказ, ставит на журнальный столик перед альфой. Мнется немного, потому что хрен знает, что делать дальше. Самому кормить? Говорили же, что есть этот бомж умеет без чужой помощи… — Это тебе. Ешь. Мужик без слов отыскивает одноразовые приборы в пакете, открывает запакованную еду и ест, будто делал это уже миллион раз. Дени становится жутковато. Дени не рискует даже просить альфу подняться с дивана, чтобы расстелить тот. Просто кладёт рядом подушку, белье и одеяло. — Ты будешь спать здесь. Альфа не реагирует. — Ты понимаешь? Резко устремившийся на него взгляд пугает лишь больше. — Будем считать, что понял… Дени долго не может заснуть, всё прислушиваясь к звукам из гостиной. Но там тишина. Альфа даже не ворочается. Спит он беспойкойно, снится что-то неприятное, тревожное. Он выныривает из вязкого сна от звонка телефона, где единственным НЕзаблокированным контактом остался Кристи, и в полусне прикладывает динамиком к уху. — Ну как вы там? Как твой сынок поживает? Не буянил там? — Какой сынок? — невнятно бормочет омега. — Как какой? Которого из приюта взяли. Дени распахивает глаза мгновенно. Потому что в его квартире неизвестный бомж. Который хрен знает, что натворил за ночь. Он подскакивает в одних тонких брифах и несётся в гостиную. Альфа не спит. Сидит на разложенном диване и пялится в пустоту. То есть спал. То есть разобрался. То есть не овощ нихрена. — Всё хорошо, Кристи. Он довольно… сообразительный. — Н-да? Чем занимались, когда я ушёл? Дени болтает с другом, обернувшись спиной к сожителю, и наблюдает за просыпающимся городом. Крис уже щебечет о своём чудо-муженьке, о том, как тот добивался прощения, если быть точнее, когда он неприятно ежится от фантомного ощущения похабного взгляда. — Так что сегодня собираетесь делать? Сходи, может, погулять с ним. Дени оборачивается на альфу и каменеет, не в силах ответить. Потому что задницу всё это время прожигал вполне реальный взгляд. Взгляд альфы, который его хочет. О боже… — Крис, он смотрит на мою задницу, — севшим голосом шепчет омега. — А чё ты хотел? Это ж альфа, у него инстинкт сейчас во главе тела, сознания-то там нет. — Я вообще ничего не хотел, ясно?! — каплю взбешенно шипит Даниэль. Внимание его не отвращает, но, бля… жутковато. — Да ладно тебе, ты же любишь секс. А этот симпатяга и всегда под боком, всегда согласен. Тем более слушается как собачка. Идеальный партнёр, м? И волки сыты, и овцы целы. — Кристи… мне кажется, я не настолько плох, чтобы опускаться до такого. Желающих трахнуться со мной всегда навалом было. Этот-то мне нахрена? — Тоже верно. Ну, я просто предложил. Дени уходит варить кофе и в процессе, когда с Кристианом они прощаются, решает заварить и альфе тоже. Ну, мало ли. Неловко как-то получается человека без завтрака оставлять, поэтому он снова заказывает доставку. А, уж если учитывать то, что альфа съел всё из вчерашнего заказа, без завтрака реально не обойтись. Морить человека голодом кажется верхом жестокости. — Я тут тебе заварил, — неловко как-то начинает Даниэль, присаживаясь напротив всё ещё в трусах (взгляд альфы, на удивление, теперь снова прежний, без видимых эмоций), — и покушать принёс. Ты, если не нравится, дай как-то знать. Еда-то ладно, а кофе довольно… специфический. Альфа без слов принимается за еду и ничего по-прежнему не говорит. Дени вздыхает, наблюдая за чужой трапезой. Кофе у него действительно специфический, слишком много специй. Его прошлая «любовь» самолично варила его в турке каждое утро на протяжении двух с лишком лет, и Дени как-то пристрастился. Он замечает заминку в завтраке не сразу (слишком уходит в себя), а, когда замечает, слов не находится. Альфа аккуратно протягивает ему на вилочке кусок баклажана из мясного рагу. Дени не знает, как реагировать. — Ты ешь-ешь, я не голодный, — сипло давит омега, но это не работает. Хотя альфа, по идее, должен слушаться всех приказов. — Ешь сам, — пробует ещё раз Дэн. Хрен там! Альфа тянется к нему всё ближе. Дени жмется, чувствуя вполне обоснованный страх от того, насколько всё идёт не по плану. У этого бомжа есть мозги! Никакой он не овощ! — Не пугай меня, — уже почти скулит Даниэль, жмуря глаза, — пожалуйста… Альфа отстраняется. Просто берет и снимает весь натиск. Дени выдыхает от облегчения и с опаской шепчет «спасибо». Дальше находиться с незнакомцем не хочется, поэтому он убегает в спальню, переодеться, а, когда выходит, снова видит овощ. Альфа поел. Мусора на столе, как от прошлого раза, не видно. Дени удивлённо открывает мусорку на кухне, просто чтобы удостовериться… Да, альфа всё прекрасно понимает и знает безо всяких там подсказок. Жесть. — Ты, это… помойся, пожалуйста. Полотенца и всё остальное в ванной найдёшь, я тебе там зубную щётку положил. Одежду я тебе тоже дам. Думаю, по размеру нормально сядет. Потом чего-нибудь прикупим, а пока… Альфа безмолвно встаёт и уходит. Дени тоже уходит, присмотреть одежду по размеру. Гарри, ублюдок-бывший, всё обещал забрать у него свое шмотье, но так и не забрал, поэтому… Он находит чёрную футболку с v-образным вырезом и серые спортивные штаны и, постучавшись, входит в ванную. Он слышал шум воды и догадывался, что альфа уже моется, но никто не мог предположить, что шторку альфа не закрывает! Поэтому Дени (чисто инстинктивно!) пробегается взглядом по реально красивому телу и, дойдя до члена, подбирает слюни. Детально он ничего не рассмотрел, но… Хорош же, собака! Аполлон гребаный! Он находит в себе силы положить вещи на стиралку и свалить. А, когда альфа выходит из ванной, Дени теряет дар речи. Потому что похож. Чем-то. Неуловимо похож на Гарри, потому что шмотки Гарри сидят и-де-аль-но за исключением того, что альфа чуть худоват на его вкус и для шмоток — тоже. Но альфа — на секундочку — больной. Уже хрен знает сколько больной. — Тебе… идёт, — Дени очень хочет свалить. — Ну… пульт от телека, если что, на столе, книжки там можешь почитать или ещё что… Разберёшься, да? И сваливает к себе. К концу дня Дени понимает, что на одной доставке не проживёшь. То есть он бы прожил, а вот этот здоровый мужик… не проживёт. Пора становиться за плиту и готовить на неделю вперёд. Контролировать каждый приём пищи альфы получается накладно, ну и нехорошо как-то, что альфа может есть, не когда захочет, а когда Дени о нем вспомнит. Наутро следующего дня они, правда, вновь обходятся доставкой. Альфа, кстати, больше с его закармливанием не пристаёт. У Дени на день планы. Прогулка. — Слушай… ты не хочешь на улицу? Я бы хотел заехать в магазин за продуктами и тебя в больничку на обследование. Ну, мало ли, блохи там… Если не хочешь, можешь просто за мной не идти. Но альфа идёт за ним в прихожую. — Щас я тебе кроссовочки нормальные подыщу, — невесело смотря на больничные тапки, бормочет омега. — О! Нашёл! Примерь-ка! Не большие? Альфа надевает кроссовки и встаёт. Не большие. Ровно по размеру. Дени просто рад, что всё так удачно сложилось. Первым делом они едут в больницу. Водителя он послал далеко и надолго, как и всех остальных, поэтому сидит за рулём сам, хоть и не любит это дело. Альфа сидит рядом на пассажирском и смотрит на дорогу. Дени случайно отвлекается на красивую вывеску справа, пытаясь вычитать оттуда номер, и всего на секунду перестаёт контролировать альфу. Когда альфа дёргает руль, Дени охреневает. Хочется наорать на идиота, но он первым делом смотрит на дорогу, чтобы оценить масштабы катастрофы, и понимает, что до этого чуть не выехал на встречку. И альфа его спас. Их спас. — Спасибо… Дальше Дени от дороги взгляд не отводит. И зарекается садится за руль. Потому что не его это. В больнице альфа ведёт себя очень послушно, послушно проходит все обследования и послушно ждёт с ним результатов. Врач говорит, что это редкость — такое крепкое здоровье. Дени на всякий случай ещё раз интересуется про блох и глистов, но этих паразитов на альфе тоже нет. У Дени с души падает огромный камень. Не блохастый — и уже хорошо. — Ты, если что понравится, бери, не стесняйся, — тихонько говорит омега, когда они заходят в гипермаркет. Ответа, понятное дело, он не получает. Берет огромную тележку на колёсиках и начинается поход вдоль стеллажей. Берет всё. Реально всё. Альфа долго шарится по полкам вокруг глазами и ничего не берет, а у холодильников с мясом просто останавливается. — Ты чего? Мяса хочешь? Возьмём тебе много-много мяса и рыбки тоже. Дени всего на секунду кажется, будто слова про рыбку альфа не оценил, но, смотря ещё раз, он понимает, что лицо альфы всё так же не выражает ничего. Альфа гребет несколько палок колбасы и не отдаёт. Дени пробивает на смешок. Они тратят на всё про всё около часа, а на кассе альфа вдруг сам берет все тяжеленные пакеты и не отдаёт даже один маленький. Джентльмен. Дени приятно. Дени проводит весь оставшийся день у плиты и без сил падает в постель, на прощание пробормотав альфе, чтоб не стеснялся, ел сколько хочет и чего хочет. Отношение к альфе немножко меняется. Все ещё странно, конечно, но уже не так страшно. И он, вроде, не один… Только инстинктивно всё ещё прёт опасность, потому что альфа явно непростой. Утро выдаётся солнечное. Он чувствует себя выспавшимся, потому что вчера свалился реально без сил и мгновенно вырубился. В гостиной он появляется опять в трусах, но на этот раз в обычных чёрных боксерах. Альфа опять не спит и сидит на диване. Даже телек не включает. — Доброе утро, — расслабленно здоровается Даниэль, проходя дальше в кухню, где обнаруживает грязную посуду. Плохо, конечно, что мыть не умеет, но на памяти Дени ни один из его альф и не мыл никогда. Хотя сам готовил он, вроде, только для одного из, но и не суть. Дени ставит кофе вариться и возвращается через несколько минут с двумя горячими чашками. — Нравится? — спрашивает омега, присаживаясь рядом. Альфа ничего не отвечает, но пьёт. Дени жмёт плечами. Не нравилось бы — не пил бы. Он не замечает сначала, а сейчас взгляд случайно цепляется за футболку альфы. Серую. Жутью пробирает всё тело. Потому что шмотки бывшего лежат у Дени в спальне, а ложился вчера альфа точно в той, чёрной. То есть альфа шарился в его спальне, пока он спал. Дени неаккуратно ставит чашку на стол, расплескивая немного кофе по стеклянной поверхности, но на это полностью плевать. — Послушай… я не хочу, чтобы ты ходил по моей комнате без моего ведома. Особенно когда я там сплю. Это меня пугает. Альфа сидит немного, а потом вдруг кивает. Кивает, папу его. Выходит на контакт… У Дени ледяные мурашки под шкурой, но Дени не бежит. Дени сидит и успокаивает себя. В конце концов, альфа ведь обычный живой человек. Немного нездоровый, но живой. И, раз уж он всё-таки решился помогать… — Я хочу тебя подстричь. И бороду сбрить. Я надеюсь, ты не против? В этот раз не кивает, но Дени поднимается и идет в ванную, а альфа за ним. Дени понимает, что альфу придётся трогать. Это… боязно. И немного мерзко — да — прикасаться к этим зарослям. Он бы лучше к другим прикоснулся, которые пониже. Он всё ещё в трусах, потому что боится запачкаться. Альфа садится на поставленный посреди комнаты стул, и они оба, кажется, вздыхают. Дени заходит сзади и без сожаления срезает ножницами длиннющие патлы. Так уже давно никто не ходит. Даже Кристи — уж насколько замороченный насчёт своей внешности! — уже как несколько лет ходит с короткой прической. Не модно просто. Дени не особо парикмахер, но патлы своему бывшему стриг. Один раз. Тот, не слишком притязательный к собственной внешности, после этого психанул и побрился сам машинкой под тройку. Хотя вообще-то получилось у Дени тогда неплохо. Он как-то увлекается даже, включает музыку на домашних колонках и незаметно для себя пританцовывает. Модель у него хорошая, не дергается и вообще никоим образом не мешает. Дени забывает, кто перед ним. Подравнивает причёску машинкой, придирчиво осматривает со всех сторон и берётся за жутенькую бороду. Он бы, может, и отвел альфу в салон. Это вообще не проблема типа, но… Ему всё равно делать нехрен, а он же теперь, вроде, родитель. Дени берется за бритву. Намазывает лицо альфы пеной, стараясь трогать по минимуму. Просто где-то в середине процесса он кладёт ладонь на бритую уже щеку, чтобы чуть двигать чужую голову для удобства. Альфа вздрагивает и закрывает глаза. Дени замирает. Дени вдруг начинает слышать его, альфы, слегка участившееся дыхание и чувствовать тепло его тела, и обезличить человека уже не получается. Он отчего-то слегка… смущен. Альфе явно нравится, что его трогают. Чуть позже Дени вспоминает, что до сих пор стоит в трусах, и, опусти альфа подбородок чуть ниже, упрется в его грудь лицом. Но это даже прибавляет некой пикантности. На общий вид он не смотрит, сосредоточенный на том, чтобы не пропустить лишнего волоска, поэтому, после того как умывает альфу, чуть отходит назад, полюбоваться результатом. Красавчик. Не принц Чарминг, конечно, но самец завидный. Чуток откормить бы… Дени улыбается, всматриваясь в черты лица, и вдруг понимает, что знает этого человека. Как обухом по голове. Улыбочка потихоньку тухнет, оставляя один вымораживающий страх. Не верится. Но чем дольше он смотрит, тем больше убеждается, что это именно тот, о ком он думает. И у этого «того» стоит. Е-бать. — Крис, приезжай, пожалуйста, и забери меня, — истерично шепчет омега в трубку, заперевшись в своей спальне. — Что? Что случилось? — Этот альфа не бомж, — ноет Даниэль и зажимает рот ладонью, — это Гарри. — Что? — Это Гарри, папу его, Ристерд. Черт! Мне страшно, Крис… — Ты пьяный, что ли? — Нет! — Колёс нажрался? — Да нет! — А-а, недотрах с ума сводит. Я бы тоже не против был в моем придурке Гарри увидеть… — Кристи, я тебя умоляю, приезжай. Скажи, что у меня крыша течёт, что это не он, ладно? Сейчас мне это очень нужно. — Ну и где наш ребёнок? Дени трясется, еле сумев перебороть себя и выйти, чтобы открыть другу дверь. И может лишь показать пальцем на диван, где красуется стриженый затылок. — Слушай, если ты так по Гарри скучаешь, то давай и этого Гарри назовём, тем более если ты говоришь, что они так похожи, — Крис снимает обувь, успокаивающе поглаживая его плечо. — Привет, красавчик! Будешь Гарри, м? Кристи садится на журнальный столик, совсем близко к альфе, и внимательно смотрит тому в глаза. — И где ты увидел тут Гарри? Хорошенький альфа, не спорю, но Гарри я бы узнал по одним глазам ещё там, в приюте. — А ты внимательней посмотри. Мне тоже казалось, что Гарри я узнаю сразу! Мне и про отца так казалось, Крис! Они, заболевают когда, меняются как-то и!.. — Дени делает глубокий вдох и выдох, успокаивая истерику. — Черт, я уже проверял. Лицо поменялось. А тело нет. Это его руки. И шрам на ладони его. Я, блядь, помню этот шрам, Кристи, я сам тогда ему руку бинтами заматывал! — Папочки мои родные… — шепчет Кристиан, сам меняясь в лице, — это Гарри. — Что теперь делать-то?! — В больницу его. Самую лучшую. — Ты дебил? Все думают, что он уже больше года заграницей, бизнес расширяет. Подумай, какого черта он оказался в государственном приюте. — Я без понятия… — Значит что-то случилось! Значит кто-то его траванул! Значит он от кого-то скрывался! Я не знаю, что думать! Кристи крепко обнимает альфу, наваливаясь сверху, и укладывается тому щекой на плечо. — Господи, бедный мой, как же так произошло… Тянется погладить по голове, но руку перехватывают, а омегу настойчиво отстраняют. Они оба в ахуе смотрят на Гарри. — Узнаю моего мальчика! — воодушевленно лепечет Кристи, весь загоревшись. — Смотри-ка, он с тобой всего пару дней, а уже какой бодрый! Если не хочешь его в больничку отдавать, то давай у тебя и оставим! Вот она — сила любви! — Крис, я его ненавижу… — Ой, ну что ты придумываешь? Гарри единственный, кого ты любил. — Мы уже как два года расстались. Не на хорошей ноте, если ты помнишь. — Ничего-ничего, ты тоже у нас не ангелок. А в приюте сказали, что его они только ангелом и называют, между прочим! — Точняк! Приют же! — просветленно выдыхает омега. — Там же должны что-то про него знать, да? Кристи натягивает белые тканевые перчатки и, принимая руку мужа, выходит из машины. Давешний врач, как видит его, бледнеет сразу. А сзади омеги уже закрывается дверь и появляется крупный альфа с блестящими часиками на руке. — Здравствуйте, — обворожительно скалится солнечный омега, — а мы к Вам. Дени устаёт удивляться, устаёт переживать и бояться. Бояться особенно не хочется. Теперь он хотя бы знает, чего ждать. Знает, что это за человек. С этим человеком они прожили вместе почти три года, а знают друг друга вообще со школы. Ему нечего бояться. Просто с Гарри их связывает столько говна, что находиться рядом уже неприятно. С Гарри всегда приятным был только секс. И не просто там приятным, а каким-то мозговыносящим. Сколько раз они орали, что расходятся, а потом что-то — щёлк! — и они уже хотят друг друга. И понимают, что поддаваться телу нельзя, нельзя, но… Одно случайное касание, даже если фантомное, — и остановиться уже не получается. — Доброе утро, Гарри, — вздыхает омега, выходя из спальни поутру, и мельком замечает короткий ёжик на голове альфы. — Моя причёска была лучше, придурок. И я говорил не шариться по моей спальне, пока я сплю! Он уже на кухне, уже достаёт турку и вдруг останавливается. — А ну-ка иди сюда! Теперь ты варишь нам кофе каждое утро! — кричит, чтобы Гарри наверняка услышал из гостиной. Дени вновь вскрикивает, но уже по другой причине. На талии чужие теплые ладони, которые настойчиво сдвигают его вбок. — Ты!.. Ненавижу, когда ты подкрадываешься, — ты же знаешь! Альфе похрен. Альфа заученными движениями варит свой восхитительный кофе, который всё равно каким-то неведомым образом получается вкуснее, чем у Дени. Каждый раз. Дени надувается и уходит в гостиную. По старой привычке в трусах. Гарри возвращается через несколько минут с двумя ароматными чашками, а после притаскивает ещё и две тарелки. В его тарелке рис и рыба в соусе. У Гарри — рис с соусом и куски колбасы сверху. Дени только морщится. Он миллион раз пытался приучить Гарри есть полезную рыбу, но тот категорически отказывался и показательно блевал. Он вновь замечает вилку у своего лица. На этот раз на ней филе рыбы. Видно, попался-таки Гарри кусочек. Дени послушно ест: привычкой всё это. Гарри всегда что-то давал ему со своей тарелки. — Скажи честно, — омега делает глоток кофе после основного завтрака и замолкает ненадолго, понимая, насколько соскучился по этому вкусу, — ты полностью здоров и просто издеваешься надо мной? Гарри смотрит на него глазами грустной собаки. Не теми — пустыми — а жалобными какими-то и смиренными. Он верит. — И чего мне с тобой делать, м? Дени откидывает голову назад, на спинку кресла, и бессмысленно пялится в потолок. Искренне ненавидеть такого Гарри не получается. А без ненависти остаётся жалость и много всяких мелочей, которые кажутся знакомыми и оттого милыми и теплыми какими-то, напоминающими только хорошее, что было в их отношениях. Прикосновение не пугает, но заставляет вздрогнуть. Дени видит лицо альфы со слегка приоткрытым ртом и блестящими глазами сверху и понимает, что его как бы «зажимают». Только вот, пока не понятно зачем. Взгляд скользит по телу альфы сверху вниз и натыкается на слегка приободренную выпуклость. Еще не прям стояк, но видеть его в трусах рады и, видно, предлагают свои услуги. — Гарри, я не буду с тобой спать, — устало вздыхает Даниэль, — у меня уже есть альфа. Здоровый. А ты больной. Зачем мне спать с больным, если можно со здоровым? Всё происходит в моменте. Гарри резко хватает его за подбородок и целует, без прелюдий проталкивая язык в рот. Дени пораженно мычит, упираясь в широкие плечи ладонями, но хватка стальная, из такой хрен выберешься. Чёрный пояс по тхэквондо у него не просто так, но… Дени не сумасшедший, чтобы нападать на альфу, у которого такой же чёрный пояс, который, сука, всё равно ощутимо сильнее и который в нынешнем состоянии вряд ли будет сдерживаться и щадить омегу. Избить ведь может, без шуток. Рот тупо трахают языком, до боли сильно сжимая челюсть пальцами. Дени жмурится и скребет эти же плечи ногтями, потому что голову вот-вот оторвут от шеи — настолько высоко задирают его подбородок. Слюна срывается с уголков губ. Альфа, оторвавшись от опухших губ, слизывает дорожки слюны с его лица и вдруг больно кусает за нижнюю. Дени вскрикивает жалкое «ай». На последних нотах вопль заглушается мелодией его звонка, и они оба вздрагивают. И Гарри его отпускает, как ни в чем не бывало возвращаясь на диван. Дени глубоко дышит, ещё не зная, как реагировать на… Гарри. — Я с приюта еду, слышишь? — сходу начинает Кристи. — Короче, врач сказал, что нашли его в каком-то парке у реки, сидел там, курил. Личных вещей у него с собой не было, только сигареты. Это полтора года назад было где-то. Информация достоверная: я с Дереком ездил. — А… Круто. — Но это не самое главное. Оказывается, эти альфы, ну, больные которые, всегда спокойные, овощи короче, а Гарри они держали в карцере и накачивали транквилизаторами. Агрессивный очень, на всех подряд кидался, указаний не слушался, особенно неадекватно реагировал на омег. И докторишка сказал, что, после того как я его забрал, действие транквилизатора должно было продержаться максимум сутки. Он, оказывается, с собой мне тогда пакет с этими таблами пихнул, но я его случайно выкинул, так что… Ты там как? Живой? — Всё нормально, — усмехается Дени, потирая саднящую челюсть. — Узнаю Гарри всё больше и больше… Дени просыпается от того, что кто-то мешает ему спать. Его потряхивает, сзади что-то горячее и, кажется, слегка влажное. Дени нехотя открывает глаза, оборачиваясь через плечо, и натыкается на горящий похотью взгляд альфы. Вот тебе и доброе утро. — Гарри, пожалуйста, отъебись, — тщетно пробует омега, пока с него стягивают облегающие хипсы. Трусы под напором настойчивого альфы рвутся, но это никого, конечно, не ебет. — Убери свой член, придурок! Что ты там собрался делать? Ты меня порвешь, если войдёшь сейчас просто так! Дени вертится и выкручивается из сильных рук, что получается не особо хорошо. Гарри настойчиво трется о его сжатую дырку каменным членом и отступать не собирается. — Ладно, — выдыхает слегка напуганный омега, сжимая ладонь на крупном истекающем члене, — только между бедер, понял? Если войдёшь в меня сейчас, я тебя кастрирую. И никто мне не помешает. Дени направляет головку между стиснутых ляжек и в первую же секунду давится стоном от того, как резко и сильно альфа начинает толкаться сзади. В шею жарко дышат и вылизывают то её, то ухо, то линию челюсти. Гарри никогда осторожностью не отличался, но Дени представляет, что было бы с его задницей, трахай его Гарри так, как сейчас, и становится дурно. Как резиновую куклу ебет. Шлепки кожи о кожу даже болезненные, звенят в ушах, а напряженный член при каждом толчке вперёд проезжается по низу его, тоже твёрдого уже члена. Дени чувственно стонет, закидывая руку за голову, чтоб вцепиться в чужую шевелюру, но там только три миллиметра ёжика, поэтому он лишь притискивает альфу лицом к своей шее вплотную. И стонет, стонет, стискивая пунцовую головку в ладони, пока Гарри нежно покусывает его шею. Ему хватает нескольких секунд, чтобы с криком излиться себе в руку. Гарри тоже уже на пределе. Дотрахивает его быстрыми движениями и заляпывает вязкой спермой все его бедра. И, будто этого было мало, ещё несколько раз проводит грязным членом по подтекающей, но всё ещё сжатой дырке. Дени утыкается лицом в простыню и восстанавливает дыхание. Хочется нормального человеческого секса. И отдать это животное в какие-нибудь чересчур доверчивые руки. Он лежит так ещё немного, пока его не подтягивают к себе, укладывая щекой на широкую грудь. Дени сладко зевает, обтираясь порванными труселями, и готовится досыпать в комфорте. Потому что спать (просто спать, в кровати лежать вдвоём) с Гарри всегда было по-особенному уютно и… спокойно как-то, будто от всех бед защищён, будто не страшно ничего. С Гарри он вообще никогда и никого не боялся. Кроме самого Гарри. — Значит так, — жуя боромочет омега, по-королевски раскинувшись в постели с поздним завтраком-обедом в руках, который ему притащил вдруг ставший невъебически услужливым альфа, — если ты, с-с-скотина ебливая, ещё раз ко мне сунешься, я отдам тебя Кристи. Не навсегда, конечно, я не изверг, но дня на два или лучше даже три было бы славно — я знаю, как сильно ты его «любишь». И хрен ты рыпнешься: Дерек не оставит его одного с тобой. Гарри неприязненно дергается, и Дени видит, как подрагивает его верхняя губа, не состоявшись в оскале. — Я знаю, что ты не боишься Дерека, — сыто фыркает абсолютно нагой омега, закинув ему свои очаровательные ножки на колени, — и что перегрызть ему глотку тебе ничего не стоит — когда мы были вместе, он на меня и рот открывать не смел — но, милый, конкретно за Кристи и только за него он тебя порвёт. Там же вообще мозги отключаются, все инстинкты лезут… Хотя ты это знаешь как никто другой. Короче, мы друг друга поняли. Дени зевает и потягивается, весь вытянувшись и прогнувшись на постели. Ловит горящий взгляд, но лишь ухмыляется. Гарри трепетно как-то гладит его ступни и лодыжки, а потом поднимает одну и принимается целовать в контрасте с недавним нежно и очень бережно, будто он божество какое-то. — Хороший мальчик, — мурлычет омега, узнавая своего Гарри в каждой мельчайшей детали. — Да-да, милый, почти выздоровел. Нет, это не заразно, просто депрессия из-за смерти отца. Спасибо. Да, давай на пять, договорились, — с улыбкой лепечет Дени, уйдя подальше в спальню, чтоб Гарри лишний раз нервы не трепать. — Я тоже скучаю, Бенджи. Особенно по твоему члену. А он по мне скучал? — спрашивает с придыханием, заводясь от одной мысли, что Бенджи голодный, что Бенджи также хочет вытрахать из него всю душу. — Да, дорогой, я его поцелую. И не один раз. А если хорошо попросишь… Дени нашептывает пошлости и уже готов кончить. Но предвкушение слаще. Он так скучал… — Всё, давай, я побежал, — мимолетно чмокнув Гарри в губы, тараторит слегка опаздывающий омега, — вернусь часам к 9-10 вечера максимум. Телефон разрывается мелодией. Дени отчаянно стонет, запихивая себя в верхнюю одежду и поднимая трубку одновременно. — Выхожу-выхожу. Ты уже здесь? Блин, милый, буду через пять минут, жди. Не надо ко мне подниматься, я уже вышел из квартиры. Угу, люблю. Звонок скидывает и останавливается у входной двери, ища ключи в сумке. Почти. Почти дергает ручку двери и делает шаг наружу. Почти… Грудь больно впечатывают в жёсткую поверхность двери, а руки зажимают в захвате сзади. — Бляха, Гарри! — шипит омега. — Мне по делам ехать надо, у меня работа, идиот. Ты что, не понимаешь? Гарри молчит. И не двигается. — Бля-а-а, Гарри, пожалуйста. Это очень важно для меня. Я больше не работаю журналистом, я пишу детские книги. И сейчас у меня фанатское мероприятие от издательства. С детьми, Гарри! Что я скажу, если они все придут, а я нет?! Хватка слабеет и вскоре исчезает окончательно. Гарри отводит глаза, но с места не сдвигается. Дени чуть улыбается, целуя альфу в нос, и шепчет «спасибо». Он почти, блин, выходит. Почти ведь… Но дверь распахивается с внешней стороны, являя задолбавшегося ждать Бенджамина. — О, Бенджи, пойдём, — улыбается, шустро пытаясь улизнуть из квартиры, но на запястье мёртвая хватка, и Дени знает, что выйти у него больше не получится. — Эм… Ты лучше заходи, Бенджи, я тебе всё расскажу. Дени слышит за спиной натуральное рычание и тут же оборачивается. — Прекрати немедленно, Гарри! Это мой менеджер! Гарри затыкается, но смотрит на Бенджи с подозрением и всё ещё скалится. — Это кто? — закономерно спрашивает прихуевший любовник. — Да, я хотел про него тебе рассказать, — вздыхает Дени, присаживаясь с Гарри, который так и не отпустил его руку, на диван. — Ты же знаешь, я занимаюсь благотворительностью. Вот, попросили взять альфу из госприюта. Бенджи напротив с интересом рассматривает больного. — И как оно? Я смотрю, агрессивный он у тебя. — Привыкнуть можно, — отмахивается омега, подавляя тяжёлый вздох, — просто он на инстинктах живёт, но не тупой, договориться с ним можно, да, Гарри? Отпустишь нас поговорить наедине? Гарри снова рычит. — Я никуда не ухожу, — мягко произносит Дэн, поглаживая ладонь, которая до сих пор с силой сжимает его запястье. — Мы просто отойдем в мою комнату ненадолго, м? Гарри пристально смотрит ему в глаза. Он всё ещё слегка улыбается и смотрит спокойно, прямо. Гарри отпускает. Гарри часто ведётся на его ложь. Он шустро утаскивает Бенджи в спальню и запирает дверь. Дыхание неровное, волнительно, будто подростки какие-то. Хотя он никогда в жизни и представить себе не мог, что сможет трахнуться не с Гарри, когда Гарри так близко. — Придётся по-быстрому, — шепчет в чужие губы омега и жадно целует альфу, зарываясь в густые волосы ладонями, пока ему отвечают с не меньшим напором. Бенджи расстегивает его брюки и стягивает их вместе с трусами до щиколоток. Мелкими шагами доводит его до постели и, повалив на нее животом, наваливается сверху, жарко дыша на ухо. — Давай, — нетерпеливо хныкает Дени, по возможности вертя бедрами, — я готов уже. Бенджи принимается за свой ремень, а затем и за брюки. Даниэль с мазохистским кайфом проводит по своему члену снизу вверх несколько раз и сжимает его у основания. С губ слетает стон, когда Бенджи дразнясь шлепает влажным членом по приоткрытой пульсирующей дырке. В дверь не стучат и не долбятся. Сразу выбивают защелку и всё. И нет над ним больше ни Бенджи, ни члена. Дени оборачивается назад, но успевает заметить лишь, как Гарри со всей дури всаживает Бенджамину в живот и тащит за шкирняк к выходу. Дени страшно. Дени натягивает брюки с трусами обратно и бежит к выходу тоже, надеясь каким-то чудом выскользнуть из квартиры. В Гарри он врезается в коридоре. Пятится назад, но тот хватает его и тащит, тащит обратно в спальню. Дени машинально бьёт его, бьёт как учили, чтобы наверняка. Просто их вместе учили, просто альфа в любом случае сильнее, поэтому кулак его перехватывают и чуть выкручивают руку до его жалобного вскрика, чтобы больше не пытался. Будто нарочно Гарри повторяет позу точь-в-точь, заваливая его животом на постель. Сдергивает с него весь низ, пялится несколько секунд и звонко шлепает по ягодице. Не больно — хотя больно ещё как умеет — а просто звонко, чтобы приструнить. Дени шумно дышит ртом, чувствуя, как почти нежно в него проникает пара пальцев и гладит там, изнутри, вырисовывая на простате круги. Гарри нежничает и не хочет причинять боль. Гарри вообще-то никогда не хотел делать ему больно. Слегка, по обоюдному желанию, чтобы привнести некой перчинки, — пожалуйста — а, в целом, в постели должно быть приятно. Грубо — да — потому что Дени нравилось грубо, но… Плакать отчего-то хочется. И на член наконец насадиться. Раздразнил его альфа хорошо — уже плевать на моральную сторону вопроса. Он пошло всхлипывает, когда наконец чувствует пробирающее проникновение. А вот трахают его механически, вколачиваясь словно поршень, глубоко и сильно, пока Дени обессиленно плачет, упираясь в изоголовье кровати ладонями. Изнутри слегка больновато, потому что глубоко, непривычно глубоко, будто в матку бьёт каждый раз или вовсе не будто. Но его захлестывает и ведёт до позорного нытья, потому что ни с кем, ни с кем — черт возьми! — не было так хорошо. Даже несмотря на то что Гарри в этот раз его никоим образом не ласкает: не целует, не гладит, просто загоняет в него свой член, до синяков сжимая его бедра обеими руками. Растягивать сейчас секс нет никакого смысла — это понимают они оба — поэтому Гарри, чувствуя оргазм, ускоряется, а Дени, поймав волну, со скулежом кончает, несдержанно вскрикивая на каждый толчок, застигнувший его после оргазма. Гарри быстро вытаскивает за секунду «до» и орошает его копчик теплыми каплями спермы. Падает рядом с ним, бездвижно лежит так минуту, восстанавливая дыхание и восприятие мира, а потом, нашарив какую-то тряпку с пола, вытирает их обоих. Дени всё ещё тихонько всхлипывает, а слезы всё ещё тихонько льются по его щекам. Не из-за секса и не из-за боли, потому что её как минимум нет, и даже не из-за того, что Бенджи за такое скотское к своей персоне отношение отомстит обязательно. Гарри ласково отводит прилипшие ко лбу и щекам пряди и принимается сцеловывать с этих щёк солоноватые слезы. Дени впервые ощущает феромоны Гарри, по которым даже скучал. Глаза прикрываются сами собой, пока он наслаждается необыкновенной какой-то нежностью этого человека. В Гарри много хорошего, не зря же они так долго были вместе… — Успокойся, это не из-за тебя, — шепчет омега. Гарри ждёт, что он скажет причину, но он не хочет. Потому что причина в Гарри. В Гарри, который его настолько явно любит до сих пор, даже в таком состоянии… — Обними меня.