***
Юдо захлопнула дверь в квартиру, подтолкнув её пяткой, потому что руки были заняты кипой рекламных листовок. Она проверяла почтовый ящик только в те дни, когда должны были прийти квитанции об оплате жилья и, неудивительно, что за столько времени там успевало скопиться много макулатуры. Отбросив цветные флаеры в пакет с бумагой, который она позже отнесёт на переработку, девушка наконец выцепила заветные листки. «Какие-то в этот раз толстые квитанции…» — стоило только подумать Юдо, как из чисто-белых печатных листов выпал небольшой конверт. Абсолютно чистая сторона, без подписей или адреса. Плотный материал, напоминающий пергамент или старые книжные страницы. Девушка присела, поморщившись от щелчка в колене. Перевернула конверт. На нём была чёрная сургучная печать, с изображением мордочки какого-то животного. «Микки Маус?» — подумала девушка, поднося печать ближе к свету. Наконец разглядев изображение лучше, она поняла, что это вовсе не приглашение в Диснейленд. Тот мышонок не будет скалиться улыбкой Джокера и гипнотизировать взглядом. Да и не мышь это вовсе, а крыса. Крыса Мёртвого дома. Она видела такой знак, когда читала дело Фёдора. Через несколько секунд печать была сломана, а глаза Юдо бегали по коротким строчкам до безумия красивого каллиграфического почерка. Создавалось ощущение, что над завитушкой каждой буквы сидели не по одной минуте.Рыбка, Приглашаю тебя на встречу, в субботу, в 13:00. Место: кладбище иностранцев. Думаю, ты его знаешь, сейчас про него пишут в каждом путеводителе. Погоду завтра обещают тёплую. С нетерпением буду ждать твоего прихода! Фёдор.
Перечитав ещё несколько раз, словно смысл строк упорно отказывался доходить до мозга, Юдо наконец сорвалась с места и, не разуваясь, побежала в комнату. Ей срочно нужно узнать, как добраться до указанного ориентира, ведь суббота наступала уже завтра.***
Не удивительно, что для встречи Фёдор назначил именно этот день. Из той немногой информации, что Юдо успела узнать, туристы и прочие посетители, кроме родственников, допускались на кладбище только по выходным и праздничным дням, а также в строго отведённое время. Выйдя на нужной станции, девушка прошла пешком до места встречи и, оставив волонтёрский денежный взнос на входе, она неспеша отправилась по каменным дорожкам. Здесь царила та самая тишина, свойственная таким местам, как церковь, кладбище и залы прощания. Где-то далеко шумели автомобили, но создавалось впечатление, что это место было словно отгорожено невидимым куполом. Купол этот искажал звуки, и они казались какими-то искусственными. А настоящие были только здесь, внутри: медленный стук её маленьких каблуков, шум ветра в уже выросших за столько лет деревьях, редкое чирикание какой-то незаметной птицы, переговоры французов на соседней дорожке. Она продолжала идти вперёд, без понятия, где должна остановиться. Осматривала совсем старые надгробия, которые делили землю с могилами поновее. Имена и последние слова напоминали татуировки на серых поверхностях. Один язык сменял другой, а комбинации цифр давали ей понять, что лежащие здесь застали ещё прошлый век. И вот, когда среди аккуратных овальных и прямоугольных плит всё чаще стали появляться кресты и до боли знакомые на них буквы из прошлой жизни, она увидела Достоевского. Он стоял перед двумя могилами, находившимися так близко друг к другу, что между ними не смогла бы улечься даже кошка. А парочку таких Юдо видела по пути сюда. Невысокие холмы венчал один надгробный камень, на котором было место для двух фотографий. Вот только там было пусто. Казалось, кто-то соскоблил эти изображения. Услышав шаги, Фёдор повернул голову и девушка остановилась. Отсюда ей было видно лишь лежащий на земле букет свежих крупных ромашек, обёрнутых в светлую крафт-бумагу. И несколько русских букв: «Д…е…й…е…ая». Достоевский сделал вперёд два шага, закрывая спиной могилу. — Выглядишь прекрасно, — произнёс он, поднимая взгляд на лицо девушки. Та кивнула. Этот костюм она покупала, когда только начинала жить в Японии. Тогда в автокатастрофе погиб один её коллега и его семья пригласила их небольшой рабочий состав. Пришлось приобретать что-то подходящее, и с тех пор эта одежда так и лежала, аккуратно сложенная, в коробке. Юбка-карандаш до колена, заправленная в неё лёгкая блуза с длинным рукавом и офисные туфли на низком каблуке. Всё чёрное, без каких-либо украшений. Вместо привычного рюкзака — маленькая сумка, в которую поместился только необходимый минимум вещей. Из-за последнего факта Юдо ощущала себя голой. Волосы она собрала в высокий хвост, схваченный ещё по всей длине резинками четыре раза. Фёдор же был одет точно так же, как в ту их встречу в городе, и сейчас она подумала, что они похожи на двух сорок: оба в чёрном и лишь лица белеют на этом фоне. — Там… Кто-то близкий для тебя? — решилась спросить Юдо, показывая взглядом за спину Фёдора. Мужчина повёл плечом, размышляя над ответом, а лицо его словно застыло на мгновение. — Это не важно. Что важнее, — внезапная улыбка, будто одну маску за долю секунды заменила другая. Не хватало только щелчка резинки на затылке. — Ты пришла. Он предложил ей свой локоть, и она приняла его после пары секунд колебаний. Вдвоём, шагая нога в ногу, они прогуливались среди разнообразия могил, словно это был парк с самым прекрасными цветущими кустами. — Почему ты выбрал кладбище? — спросила Юдо. — А ты знаешь многих людей, кто ходит на свидание на кладбище? — А у нас свидание? — Деловое, — не дрогнув, ответил Фёдор. Юдо позабавила эта игра в вопросы. Но она поняла его: здесь и правда было мало людей и вряд ли бы за ней решили следить в таком месте. Как бы странно это ни было, но тут они могли поговорить спокойно. — Ну, — Фёдор возобновил диалог, перейдя на русский. — Ты пришла к решению? — Я? Разве тебя не волнует в первую очередь мнение Агентства на этот счёт? — на том же языке ответила девушка. — Если честно, то не особо. Я хотел сделать всё по правилам, но если они не отпускают тебя и сейчас, то тогда мне важно знать только твоё мнение. Желаешь ли ты работать со мной, а не тратить свои годы и силы на этих детективов? — Мне кажется, изначально вопрос звучал по-другому, — Юдо остановилась, недоумённо глядя на Фёдора. Она аккуратно вытащила свою руку и продолжила, отступив на шаг. — Я запуталась. Ты же предлагал лишь иногда помогать тебе взамен на какую-то информацию для бюро. Якобы я слежу за тобой. Правильно? — А оно тебе надо, столько заморочек? — Достоевский криво усмехнулся и, засунув руки в карманы, тоже перешёл на японский. — Тебе предлагают работу, на которой тебя будут ценить. А ты вцепилась в тонущий корабль. Агентство — как бельмо у всех на глазу. Ты даже не представляешь, на что готовы пойти некоторые организации, чтобы одарённые детективы больше не путались под ногами. Хочешь сгинуть вместе с ними? — Но ведь тоже самое можно сказать и про тебя. Ты в розыске чуть ли не в каждой стране. Тебя боятся. И, по-хорошему, я должна тебя сдать полиции. — Ну, это если по-хорошему, — вновь усмешка режет губы, а в глазах зажигается искра, которую не может затмить даже солнечный свет. — Но ты ни разу так не поступила. Ни на пляже, ни в квартире, ни сейчас. Так ли нужна тебе эта хорошая сторона? Юдо думала, мешкала. Сцепила пальцы в замок на груди так сильно, что кожа побелела. С одной стороны, Фёдор прав. Её особо ничего не держит, и какие-то детские комплексы до одури желают, чтобы её признали, похвалили, посчитали полезной. И плевать, что для этого надо сделать. А с другой… С другой сидит правильная девочка, воспитанная на сказках, где добро побеждает зло. Жадный богач задыхается под грудой камней, в которые превратилось золото. Трудолюбивая девушка обретает счастье и богатство. Чудовище из леса оказывается принцем, которого спасла любовь. Сказки, где за хорошие поступки ты получаешь награду, а за плохие тебя превращают в свинью.Добро побеждает зло…
В памяти, словно утопленник в мутном болоте, всплывает воспоминание. Такое же холодное и жуткое. Где кровь заливает жёсткий, но такой красивый ковёр в гостиной. На нём лежат два тела. На одном из них до боли знакомые женские туфли. Руки в чёрных перчатках тянутся к Юдо, словно в замедленной съёмке. А дальше бег… Тяжёлый, из последних сил. От её ног зависит, спасёт ли она свою жизнь. Бежит, бежит, бежит… Уже нещадно колет в боку, разрываются лёгкие, а сердце стучит в самом горле, словно её сейчас им же и стошнит. За что это… Она ведь была доброй. Хорошей. Правильной.Добро побеждает зло.?
Фёдор видит, как опустел взгляд девушки, стоящей напротив него. Как быстро и рвано начала она дышать, глядя в никуда. Ещё сильнее сжимаются пальцы. Хотя казалось бы, куда ещё? Слышится щелчок сустава. С ней что-то происходит. Он протягивает руку и ладонью накрывает её пальцы. От прикосновения ледяной кожи она словно просыпается. Вздрагивает. Моргает. Видит зелёную траву, что плавно танцует от лёгкого ветра. Серые, чёрные, белые камни надгробий и могильных плит. Голубое небо, которое сегодня решило не прятаться за тучами и облаками. Под ним — тёмное-синие воды залива, по которому тянутся баржи, сухогрузы и пароходы. Она переводит взгляд на руки. На его костяшках едва различимая россыпь мелких шрамов. «Видимо, любил в детстве подраться», — думает Юдо, и это первая собранная мысль в её голове после накатившей волны из прошлого. — Кошмары наяву снятся? — спрашивает Фёдор и смотрит на неё так, словно понимает. Будто своими глазами видел, что сейчас было в её голове. Как если бы и он страдал от этих же кошмаров. Юдо медленно кивает и позволяет руками опуститься вдоль тела, расцепляя пальцы. На них ещё чувствуется холодное касание. — Давай уйдём, — предлагает он. — Возможно, это место на тебя так повлияло. — Нет, — она отрицательно качает головой. — Место не при чём. Виноваты всегда лишь люди. Он молчит. Смотрит пристально, точно хочет на ней что-то отыскать. И она смотрит, пытается не проиграть в гляделки с этим взглядом тёмного индиго. Странно, но это придаёт ей решимости. — Бюро согласны на твоё предложение. И я тоже, — говорит она, не разрывая контакт глаз. Фёдор моргает раз, другой, третий. Усмехается, но уже без издёвки, как-то даже по-доброму. Словно хочет этим сказать: «Я же говорил». — Безумно этому рад, — отвечает он. — У меня лишь одно условие. — Я слушаю. — Мне нужно, чтобы ты была в нашем штабе. Работа может возникнуть в любое время. И если рядом не окажется твоего морского дива, то это сильно осложнит задачу. — Что-то подобное я предполагала, — говорит Юдо, соглашаясь. Они вновь идут по тропинкам, но уже двигаются в сторону выхода, скоро закончится время посещения. — Не боишься, что раскрою тайну вашего местонахождения? — Нет, — уверенно отвечает Фёдор. — На этот случай у меня уже есть план. — Закуёшь меня в наручники, завяжешь глаза и так доставишь на место? — спрашивает девушка с хитрой улыбкой. Снова в ней эта неуместная храбрость. Достоевский смотрит на неё, приподняв бровь, и губы его дрогнули, как если бы хотели сдержать смешок. — Теперь у меня есть два плана. Юдо тихо смеётся. Ворота за ними закрываются, чуть скрипнув. На уши тут же обрушивается шум автомобилей, гул поездов вдали, разговоры людей. Пропали те чарующие тишина и покой. — У меня тоже условие, — говорит она, когда они вдвоём идут по тротуару в сторону станции. — Мне надо каждый день отчитываться в Агентстве. — Нет, — Фёдор мотает головой. — Тебя это вымотает. Путь будет не близкий. Раз в три дня им вполне хватит. — Ты разве живёшь не в Иокогаме? — почему-то этот факт очень удивил Юдо. — Я живу везде, рыбка, — он улыбается. Они стоят на светофоре. Внезапный гудок одного из автомобилей и резкий визг тормозов отвлекают девушку от его лица. Она смотрит, что случилось. Молодой водитель начал слишком рано поворачивать и чуть не столкнулся с другой машиной. Слышится ругань. Ничего страшного, такое случается каждый день. Юдо поворачивается обратно, но Фёдора уже нет. Уже будучи дома, она находит в сумочке аккуратно сложенную записку. Всё с тем же красивым почерком, хоть и заметно, что буквы стали резче, словно их писали в спешке:Завтра, на пляже, в 20:00. Ф.Д.