***
Снег покрывал промерзшую почву и сыпался волшебными хлопьями в свете вечерних фонарей аллеи. Они шли под руку: Фран засунул заледенелые от недавних игр в снежки кисти рук в карманы пальто, в один из которых просунул свою ладонь и Лололошка, чтобы переплести их пальцы, при этом согревая их. Макушка с каштановыми волосами прижалась к чужому плечу. Сегодня двадцать четвертое декабря. Неделя с дня рождения пролетела незаметно, но в то же время выдалась тяжелой: Лололошка во всю восстанавливал режим сна и все еще боролся с кошмарами, периодически дрожа во сне, а также закрывал долги за полугодие, в то время как Фран был вынужден спать чутко все те четыре часа, что удавалось отвести на отдых организма, потому что понимал, что этому чуду с взъерошенными каштановыми волосами как никогда нужна его поддержка, особенно в моменты после пробуждения от страшных сновидений. Сегодня двадцать четвертое декабря. Это значит, что католики по всему миру в ночь будут отмечать Рождество, и этот праздник делал их вечер воскресенья по-особенному домашним и теплым. Вдоволь наигравшись в снежки в излюбленном ими парке, оба — уставшие, выдохшиеся и с вишневым румянцем на щеках — плелись в сторону дома. Во второй свободной руке Фран тащил санки: год назад ведь он обещал Лололошке, что обязательно их найдет. Пару раз он столкнул юношу с горки, и тот, заливаясь смехом, катился вниз, правда потом, кувыркаясь, утыкался головой в рыхлый сугроб и возмущенно бубнил матерные слова, но все-таки поднимался обратно, чтобы повторить эту забаву. Старший скатываться отказался наотрез ввиду травмоопасности этой затеи, на что Лололошка мог лишь фыркнуть и кинуть обиженный снежок. Так и началась их перестрелка, которая привела к безоговорочной капитуляции главнокомандующего Франческо и отводу войск к позиции «какое-то большое дерево, за которое можно спрятаться». Обратно везти младшего на санках он вежливо отказался из-за крайней усталости, хотя они и договорились о том, что проигравший везет победителя, однако и сам Лололошка понимал, что выглядеть это будет немного странно, учитывая его высокий рост и не такое уж хрупкое телосложение. Да и битый не битого везти не должен. Люди вокруг суетились, стараясь успеть купить все то, о чем позабыли в течение всего месяца. Подарки, продукты, украшения в квартиру — все необходимые атрибуты для праздника. Эта парочка не оказалась исключением, ведь квартира до сих пор была абсолютно не подготовлена к празднованию. По пути домой было принято решение заскочить в магазин, чтобы приобрести хоть что-то для воссоздания рождественской атмосферы. Выбор Франа пал на яркие гирлянды, переливающиеся разноцветными огоньками, несколько еловых веточек, которыми можно было украсить прихожую, а также на набор из длинных красных свечей с ароматом яблок с корицей — тот самый поистине зимний запах. Лололошка же приметил живую ель размером около ста пятидесяти сантиметров, от которой исходило приятно-хвойное благовоние. — Франя, а елку возьмем? — щенячьими глазками смотрел он на старшего, обхватив дерево руками и еле таща его в сторону тележки. — «Франя?» — он усмехнулся, смущенно отведя взгляд. — Я обычно их не наряжаю, потому что потом сыпятся иголки, да и кот ее расхреначивает в одночасье. Может, обойдемся? — Ну пожалуйста! — Лололошка ослабил хватку, из-за чего елка выпала из рук и шлепнулась на пол, хрустя веточками, и длинные иголки разлетелись во все стороны. — Ой... — Видишь, она сама протестует встретиться лицом к лицу с черным дьяволом с когтями, — закатив глаза и цокнув языком выпалил Фран, вновь устремив внимательный взгляд на полку со свечами. — Она тут умрет! Мы должны ее спасти! — юноша театрально, словно подражая манере Франа, всплеснул руками, после чего присел на корточки и начал собирать в ладонь рассыпавшиеся иголки. Затем он осторожно приподнял деревце и поставил его на торец сруба. — Почему тут нет свечей с запахом мяты?.. — раздосадованно пробормотал Фран себе под нос, задумчиво потирая подбородок двумя пальцами и бегая зрачками по названиям на этикетках. — Потому что надо брать с запахом ла-ван-ды! — Лололошка свободной рукой дотянулся до нужной свечи лилового оттенка и всучил ее старшему. — Ну пожалуйста, давай купим елку! — Ло, ты ведешь себя как ребенок, — он посмотрел на юношу снисходительно, слабо улыбаясь. — Мы пару часов назад играли в снежки, — напомнил Лололошка. — Я сам буду убирать все иголки и не дам ее в обиду, я обещаю! Понесу тоже сам. — Договорились, — немного подумав бросил светловолосый, махнув рукой. Несколько раз пожалев о своем решении, Лололошка с трудом дотащил очаровавшую его душу ель до дома, в то время как Фран аккуратно положил все покупки на санки и вез их себе преспокойно, насвистывая очередную песню группы ABBA. Оба очень вымотались за этот день. В квартире тут же воцарился тот самый праздничный запах хвои вперемешку с имбирно-пряным и карамельно-яблочным из-за купленных Франом свечей, что тут же были вставлены в завалявшийся в закромах резной канделябр и подожжены легким движением руки и одной зажигалки. Лололошка сел на пол, устанавливая елку и раскладывая рядом игрушки, с детским очарованием выбирая, с какой именно лучше начать украшать. — Мог ли ты представить что-то подобное год назад? — улыбчиво спросил юноша, нанизывая первый шарик золотистого цвета на одну из пушистых ветвей. — Нет, — Фран тихо сел рядом и, притянув шатена за подбородок, нежно поцеловал его в губы. — Не мог. Давай помогу. Их пальцы периодически переплетались, когда они невзначай касались одной и той же елочной игрушки, что вызывало легкий смешок у обоих. Процесс затянулся из-за постоянных отвлечений на короткие поцелуи и любовные касания, и казалось, будто всего неделю назад и не происходило всего того ужаса с таблетками и изнуренной нервной системой у них двоих. Когда наконец процесс украшения подошел к концу, Лололошка поднялся с места, кряхтя потягиваясь и разминая затекшие колени, и отошел подальше, чтобы оглядеть результат. — Ну вот, красота! — он самодовольно улыбнулся, подбоченившись. — Ладно, согласен, — кивнул ему Фран, подползая к столу и стаскивая с него гирлянду. — Надо теперь придумать, куда эту штуку прицепить. О! Можно по изголовью кровати пустить. — Ты хочешь спать с мигающими огоньками перед глазами? — озадаченно выгнул бровь шатен, скрестив руки на груди. Фран ничего не ответил, явно загоревшись идеей. Он подошел к кровати и, ползая по ней на четвереньках, начал оборачивать гирлянду вокруг верхней перекладины, после чего воткнул вилку в розетку, любуясь проделанной работой. Лололошка тихо подошел сзади и опустился на мягкий матрас. Воск с расплавленных свечей плавно стекал по их поверхности, формируя красивые красноватые капельки, стрелки часов медленно тикали, а за окном завывал порывистый ветер, знаменуя собой настоящую рождественскую метель. Из патефона раздавалась приглушенная мелодия, оказывающая расслабляющий эффект вкупе со смесью поистине домашних запахов. Фран потянулся рукой к выключателю, чтоб погасить свет. Комната погрузилась во мрак, разбавляемый пестрыми огоньками гирлянды, что то постепенно вспыхивали, то совсем угасали. Лололошка бесшумно стянул футболку и придвинулся к изголовью кровати, ложась боком и завороженно вглядываясь в освещаемый разноцветными огнями силуэт, который сидел к нему спиной и снимал с себя свитер. Фран обернулся через плечо и, загадочно улыбнувшись, вальяжно прильнул к младшему, устроившись на подушке в паре сантиметров от его лица. Взгляд, полный нежности — в глазах обоих отражались галактики из гирлянд, плясали искорки настоящего счастья. Пальцы бережно гладили брови, проходясь по ровным темным ворсинкам, губы обоих расплывались в улыбке и говорили бесконечные слова любви, даже не открываясь. Прикосновения и непрерывный зрительный контакт делали свое дело, воссоздавали этот духовный мостик, невербальный обмен энергией. Фран придвинулся ближе, соединяя их губы в чувственном поцелуе. Ладонь мазнула по скуле и прошлась вдоль тела, останавливаясь на талии. Лололошка неуверенно положил руки на его плечи, льнул к нему, стремясь соприкоснуться каждым открытым участком тела. Влажные от долгих поцелуев губы периодически отстранялись от чужих, чтобы уделить внимание щекам и подбородку. Время текло сквозь пальцы, кислород трепетал в легких от переизбытка светлых чувств, а где-то внутри теплилось желание, наполняя собой кровь и веточками разрастаясь по всему телу. Пальцы Лололошки путались в белом шелке струящихся волос, когда он гладил ими обнаженную спину; светлые пряди периодически спадали на лицо, и Фран спешно сдувал их или рассчитывал на то, что юноша быстро уберет их за ухо, чтобы ни на секунду не отвлекаться от светящихся пестрыми огнями глаз, которые смотрели влюбленно и вожделенно с стремительно расширяющимися зрачками. И если недавно почерневшие глаза были следствием искусственно вызванного гормона счастья, то теперь то был самый настоящий окситоцин, приправленный перчинкой в виде адреналина. — Опять что-то принял, Ло? У тебя зрачки как две черные дыры, — тихо усмехнулся Фран, прекрасно понимая, что на этот раз причиной являлся он сам. Лололошка ухватился за его плечо, мягко толкая на спину. Стремительно приподнявшись, он залез на бедра старшего, строя решительный вид, но закушенная губа выдавала его беспокойство. — У тебя у самого они... Такие же, — на выдохе ответил юноша, положив вспотевшие ладони на его теплую грудь и ощущая тут же участившийся сердечный ритм. Фран, не ожидая такого резкого выпада, завел руки за поясницу Лололошки, проходясь по ней кончиками пальцев. Он продолжал смотреть в его глаза с полным умиротворением и мягкой улыбкой на лице: было интересно, что юноша будет делать дальше, сидя на его бедрах и явно ощущая нарастающее возбуждение. — Тебе не кажется, что заниматься подобными вещами в ночь Рождества — страшный грех? — вдруг прошептал старший, заметив пульсацию под его нижним бельем. — А ты верующий? — юноша тут же замер, испуганно одернув руки и нахмурившись. — Да, — пальцы скользнули по ляжкам, слегка сжав их со внутренней стороны. После неловкого молчания, Фран наконец тихо рассмеялся и добавил: — Верующий в теорию Большого взрыва. Иначе как могли из ничего, абсолютного небытия, из которого якобы творил Бог, появиться наши атомы? И все же... Кто мы теперь? Уголовники или грешники? — Я думаю, все уголовники — грешники, Фран, — Лололошка немного расслабился, обхватив ладонями его щеки, и согнулся, чтобы наклониться к его лицу и вновь накрыть его губы своими. Усмехнувшись в поцелуй, Фран приподнялся на локтях и устроился полулежа, после чего перехватил его руку и сплел пальцы. — Как ты относишься к подаркам заранее? — пробормотал светловолосый с лисьим прищуром, придвинув Лололошку еще ближе и невесомо касаясь губами его шеи. Вторая рука блуждала по спине, очерчивая лопатки и плавный изгиб позвоночника. — В смысл-... — не договорил фразу юноша и шумно выдохнул, когда Фран внезапно расцепил их пальцы и положил ладонь на его паховую область, скрытую под хлопковой тканью. — Ну-у... Я... Лололошка мгновенно запаниковал. Мозг отключился. «Я не готов, я ничего не знаю, что делать, что делать, что делать», — вертелось у него в голове, пока Фран, бережно выцеловывая созвездия на шее, поглаживал его сквозь ткань нижнего белья. — Ты бы знал, как я хочу тебя, Ло, — горячим шепотом вырвавшаяся фраза обжигала не только кожу в районе мочки уха, но и словно проникала во внутренности, заставляя их дрожать от нетерпения. Юноша заерзал бедрами, самостоятельно подаваясь навстречу ласкам. — А ты? Ты хочешь? — Франу этот вопрос показался глупым, учитывая бурную ответную реакцию тела возлюбленного, но все-таки он отстранился от шеи, заглядывая ему в глаза с вызовом, ожидая конкретного озвученного ответа. — Хочу, — сдавленно ответил Лололошка, прикусив губу и чувствуя, как напряжение между ними натянулось тоненькой нитью. Всего одно слово, которое означало столь многое для обоих. Зеленый сигнал светофора после практически трехсот шестидесяти пяти дней красного и семи дней желтого. Жестом призывая юношу приподняться, Фран аккуратно приспустил его и свое нижнее белье и осторожно обхватил пальцами их органы, начиная медленно двигать ладонью, в то время как Лололошка мог лишь испытывать наивысшее смущение и громко выдыхать от столь приятного трения. Он продолжал ерзать бедрами, положив руки на плечи старшего и вцепившись в них с силой, как в единственную имеющуюся опору. Шумное дыхание, соприкосновение двух тел; пальцы стискивали горячую кожу, ногти очерчивали позвонок за позвонком, губы лихорадочно припадали к шее, покрасневшим щекам и выпирающим ключицам, слабо прикусывая. Лололошка закрыл глаза, отдаваясь ощущениям, пока Фран ласкал их обоих, периодически неразборчиво шепча что-то на ухо и опаляя его своим дыханием. — Ложись на спину, малыш, — на выдохе пролепетал старший, убрав ладонь с причинного места и поправив мешающуюся взмокшую челку, которая так и лезла в глаза. Лололошка послушно сполз на простынь и Фран, незамедлительно нависнув над ним, окончательно стянул с него нижнее белье, отчего юноша тут же стеснительно свел колени, хотя и понимал, что перед ним ему уж точно стыдиться абсолютно нечего, тем более находясь в темноте. — У меня к тебе только один вопрос, который я просто обязан задать, — светловолосый мягко улыбнулся, проведя пальцами по его промежности, — как давно ты ходил в туалет? По-большому. — Фран! — Что? Мы же все-таки не планировали что-то такое именно сегодня, не думаю, что ты как-то готовился. — А вот и готовился, — буркнул юноша и стыдливо прикрыл раскрасневшееся лицо ладонями, — каждый день готовился. — Что ж, надо оценить уровень твоей подготовки... — отстранившись с усмешкой, Фран подполз к тумбочке и вытащил из глубины ящика розовый тюбик с лубрикантом, кинув его на кровать рядом с Лололошкой, после чего придвинулся и сам, поджав ноги садясь перед ним. — Смочи палец. — Что? — глаза испуганно приоткрылись, а брови вздернулись. — Я..? — Ты. Тебе так будет комфортнее, — Фран взял в руки тюбик и помог его открыть, а после протянул обратно. — Ты же не хочешь, чтобы я тебя поцарапал? Смущенно цокнув языком, Лололошка выдавил небольшое количество смазки на палец и замер, вопросительно поглядывая на старшего. — Столько хватит? — Еще выдави. Послушно совершив еще несколько нажатий на помпу, юноша дрожащей рукой коснулся своей промежности, нащупывая пальцем сжатое колечко мышц. Он вздрогнул от контраста температур и сделал глубокий вдох, жмурясь и аккуратно вводя одну фалангу. — Молодец, продолжай, только о-очень медленно, не торопись. Фран внимательно наблюдал за процессом с улыбкой на лице, придерживая дрожащие ляжки и фиксируя их в разведенном положении, периодически трепетно целуя нежную кожу. Подождав пару секунд, юноша предпринял попытку протолкнуть палец до конца одним рывком, но тут же пискнул и инстинктивно сжался, закрыв рот свободной рукой; он жалобно посмотрел на старшего, словно извиняясь за то, что опять не послушался. Покачав головой, светловолосый тихо вздохнул, терпеливо ожидая, когда Лололошка более-менее привыкнет к ощущениям. — Смажь пальцы еще раз и добавь второй. Аккуратно, — он жестко выделил голосом последнее слово и переместился к подушкам, находясь теперь сбоку от юноши. Пальцы ласково зачесали кудрявые пряди назад, мазнули по губам и покрытым пунцовым румянцем щекам. Вновь выполнив указания Франа, Лололошка постепенно ввел второй палец, учащенно дыша и поглядывая то на свои трясущиеся колени, то на лицо рядом, переливающееся в свете разноцветных огоньков гирлянды. Пальцы внутри двигались медленно, неумело растягивая тугие стенки, из-за чего иногда раздавались пошлые хлюпающие звуки, от которых старший закусывал губу, тут же отвлекаясь от очередного поцелуя. Третий палец проскользнул болезненнее, отчего Лололошка сначала замер, тихо скуля, на что старший отреагировал весьма быстро, сразу же затянув его в нежный поцелуй, стараясь успокоить. Его ладони ласково гладили оголенное тело, периодически спускаясь вниз, обхватывая плоть и срывая тем самым очередной вздох с искусанных губ юноши. — Ты молодец, Ло. Ты такой красивый... Лололошка закрыл глаза. Бережный поцелуй в лоб, шуршание простыни, открывающийся ящик. Звук ловко вскрытой шелестящей упаковки. Матрас прогнулся под тяжестью тела возле трясущихся ног. Нежные ладони осторожно отодвинули влажные пальцы, а после ухватились за икры, кладя их на плечи. Горячее дыхание у лица, смазанный поцелуй в губы. Теплые пальцы коснулись промежности, проверяя готовность. — Расслабься, пожалуйста, прошу тебя, малыш, — взволнованно шептал Фран прямо в его губы, другой рукой выдавливая новую порцию лубриканта. — Я люблю тебя, я не хочу делать тебе больно. Расслабься. Лололошка обвил руками его шею и притянул к себе максимально близко, впиваясь в губы отчаянным поцелуем и жмурясь от смущения. Пальцы сжали белоснежные волосы на затылке. — Д-давай, — пролепетал юноша, сделав глубокий вдох, и тут же широко распахнул глаза, ощутив осторожное проникновение. С губ впервые сорвался тихий стон, который сразу же был приглушен очередным нежным поцелуем. Светловолосый замер на несколько секунд, позволяя младшему привыкнуть, после чего начал постепенно сокращать расстояние между их бедрами, пока они не соприкоснулись, что означало, что Фран вошел до конца. Мышцы вокруг инстинктивно сжались, и оба шумно выдохнули от ощущений: Фран — от резкой узости, а Лололошка — от непривычного чувства наполненности. Перед глазами замельтешили искорки долгожданного наслаждения. Юноша опустил дрожащую ладонь вниз, накрывая ею свою плоть и судорожно скользя вверх-вниз от переизбытка возбуждения. Фран умилился этому действию, начав медленные поступательные движения, что заставило младшего елозить бедрами по простыни; вторая ладонь, все еще покоящаяся на затылке, с силой дернула прядь в порыве эмоций, отчего старший тихо цокнул. — Прости!.. — виновато выпалил Лололошка, сместив руку на щеку и начав поглаживать ее большим пальцем. — Все в порядке? Не больно? — Фран спросил это хриплым полушепотом, явно с трудом сдерживая себя от того, чтобы резко ускорить темп. — Да-а... А! — вдруг вскрикнул юноша, когда головка внутри впервые коснулась простаты, на что старший самодовольно улыбнулся и продолжил двигаться в этом направлении, выбивая с каждым толчком все более сладострастные стоны. Как долго Фран желал его? С совершеннолетия? С примирения? С первого поцелуя? Или еще раньше — с синуса бесконечности? И это желание не было обусловлено лишь физическим влечением. Это было более сокровенным, на несколько уровней выше. Лололошка не знал куда себя деть от столь ярких ощущений. Он обессиленно раскинул руки в стороны, согнув их в локтях и продолжая сипло постанывать от каждой фрикции. Когда ноги начали гудеть от неудобного положения, он опустил их и скрестил на талии старшего, а тот, в свою очередь, положил ладони на узкие бедра, приподнимая их для проникновения под нужным углом и регулируя тем самым глубину толчков. Пальцы судорожно сжимали ткань простыни. Расфокусированный взор голубых глаз был устремлен в полные нежной страсти глаза напротив; длинные белые пряди давно выскользнули из-под алой резинки хвоста, ниспадали на плечи и щекотали впалый живот. — У... У тебя в глазах созвездие Волк-... Вело-... Волопаса, Фран, — словно в бреду прерывисто шептал Лололошка, слабо улыбаясь и вновь притягивая его лицо к себе, чтобы нежно накрыть его губы своими. — А у тебя в глазах взрыв сверхновой Кеплера, — разорвав поцелуй, он резко качнул бедрами, вызвав у младшего протяжный стон. — Вернее, как его снимок в видимом, инфра-... — Фран прервался, стараясь выровнять дыхание и делая несколько жадных глотков воздуха, — инфракрасном и рентгеновском диапазоне. Но при дневном свете твоя радужка больше напоминает... Туманность, оставшуюся после сверхновой SN 1054. Юноша вслушивался в любимый бархатный голос с какими-то заумными словами и чуть ли не плакал от осознания того, что буквально неделю назад чуть не потерял все, что было дорого: Франа и свое зрение. Несмотря на то, что даже сейчас, находясь в полумраке, давление в глазах нарастало, Лололошка попросту не чувствовал этого, словно поглощаемый той самой туманностью он тлел подобно маленькому звездному карлику внутри нее. Между тем Фран слегка ускорил темп, двигаясь ритмично и не переставая дарить Лололошке нежные поцелуи и касания без капли пошлости, а скорее с вожделением и самой искренней любовью, чтобы этот «первый раз» сохранился в памяти трепетно-светлыми воспоминаниями о безмятежной юности и уютных вечерах в стенах этой небольшой квартиры, ассоциировался с днем, когда они беззаботно играли в снежки и наряжали квартиру, вдыхая пряный аромат свечей. Бушующая нежность вылилась в эйфорию спустя несколько минут у обоих, практически одновременно. Лололошке казалось, что он потерялся в пространстве, находился в кромешной сингулярности, а у времени потерялись начало и конец. Все вокруг стало серым и таким неважным, когда светлая макушка обессиленно прильнула к быстро вздымающейся груди. Тепло. Учащенное биение сердца. Сбивчивое дыхание. Любовь. Придя в себя, Фран соскользнул с кровати и метнулся за салфетками, после чего принялся бережно вытирать белые капли с их тел. Лололошка, кажется, уже практически уснул от усталости, когда его вдруг слабо потрясли за плечо, вынуждая недовольно разлепить сомкнутые веки. — Пойдем в душ. Теплые капли воды стекали по волосам и обнаженным телам. Оба — уставшие и сонные — смотрели друг другу в глаза, примечая забавно прилизанные от воды пряди; ванная наполнилась паром и запахом лаванды, когда Фран намылил мочалку и начал бережно тереть ею чужую спину, в то время как Лололошка выдавил на руку немного шампуня, массируя пальцами светлые волосы у корней. — Фран, — утомленно обратился юноша, — а ты бы не хотел набить татуировку? Вот тут, — он ткнул указательным пальцем на место под сердцем. — Зачем? — с такой же усталостью в голосе спросил светловолосый, продолжая задумчиво водить мочалкой в районе лопаток, постепенно переходя к плечам. — Ну, парные сделать. У меня будет, например, с клубникой, а у тебя — с лилиями. — Почему я должен носить под сердцем свой же подарок? — он озадаченно вскинул бровь, издав тихий смешок. — Ну не мыло же тебе бить. — Давай лучше... График функции икс в квадрате плюс игрек в квадрате минус один в кубе мину-... — Лололошка не дал ему до конца озвучить длинное уравнение, заткнув рот поцелуем; мыльные ладони сжали светлые щеки. — Тебе мало что ли было? Мне вообще-то на работу завтра.***
Новый год, в отличие от Рождества, они встретили без грехов: Фран постарался как-то красиво одеться, облачившись в белый костюм, а после заставил и Лололошку примерить что-то более праздничное, чем толстовка с штанами. Юноша устало вздыхал, следуя за ним по бесконечным коридорам торгового центра тремя днями ранее и сменяя наряд за нарядом под одобрительные возгласы и лестные комплименты старшего. Наконец, когда тот самый костюм, состоящий из черных брюк и укороченного пиджака с люрексом и широкими лацканами был выбран, Фран с важным видом приложил карту к терминалу, оплачивая покупку на сумму с четырьмя нулями. «Это же очень дорого!» — возражал младший, совершенно не понимая, к чему такие траты ради того, чтобы просто отметить Новый год в домашней обстановке, на что Фран лишь ухмылялся, эффектно откидывая белоснежный хвост назад и, беря его за запястье, тянул к люксовому обувному бутику, потому что даже подобия подходящих под выбранный наряд ботинок у Лололошки попросту не было. Деньги улетали с карты по щелчку пальца. Фран не особо любил раскидываться ими направо и налево, но когда речь шла о его возлюбленном — он не жалел ни финансов, ни сил, ни времени. Правда, все пакеты с покупками доставались Лололошке, но он и возмущаться не смел, покорно следуя за старшим. За пару часов до новогодней ночи Фран сообщил, что проведут они ее далеко не в стенах квартиры, отчего юноша немного напрягся, хотя и начал подозревать о чем-то подобном еще на моменте кропотливого выбора дорогих часов, которые Фран очень хотел купить для него, но Лололошка наотрез отказался, ссылаясь на то, что он все равно плохо в них разбирается и предпочитает цифровой вариант на своем телефоне. Добирались до нужного места они на такси премиум класса; Лололошка, когда только увидел красивую черную машину, тут же захотел развернуться и уйти. Он не понимал, откуда Фран резко раздобыл столько денег, и почему все то время, пока они жили вместе, он не замечал у него признаков особо роскошной жизни. Старший же лишь усмехался его возмущениям и все-таки уговорил сесть в автомобиль. К десяти часам они были на месте — у порога дорогого ресторана. Фран подал ему руку, приглашая войти, а после помог снять пальто, проводил до столика и со всей галантностью отодвинул для него стул, отчего юноша немного засмущался, ведь вокруг было много людей. Лололошке были чужды все эти манеры, этикет и прочее: он никогда не изучал что-то подобное, да и никто не говорил ему, как именно правильно ужинать в ресторанах, все эти замысловатые названия блюд в меню он читал в точности да наоборот, переставляя местами буквы и постоянно уточняя у Франа значения, казалось бы, глупого набора гласных и согласных, но оказалось, что это так называлась сырая мелконарезанная говядина с желтком и еще какими-то специями. Тем не менее, он старался держаться уверенно, с прямой спиной, ведь его превосходный черный костюм не мог не обязывать к этому, ровно как и изумительно выглядящий в противоположном по цвету одеянии Сан-Фран (полное имя для особенной важности), с контрастной заколкой в виде красной лилии в волосах, которая явно что-то напоминала, но юноша не мог понять, что именно. Само помещение ресторана было выполнено в приглушенных тонах. Стены были расписаны картинами из эпохи Ренессанса, и на них тускло светили установленные под потолком прожекторы. Пестрые хрустальные люстры напоминали по форме медуз, струясь прямо до пола многочисленными щупальцами из жемчужных бусин. Народу было довольно много: все столики вокруг были уже заняты. За ними сидели такие же нарядные дамы и господа, кто-то из них пришел с семьей, кто-то парами. Лололошка сидел спиной к стене, поэтому иногда пересекался взглядами с кем-то из гостей, в то время как Франу повезло больше, и он мог наслаждаться голубыми глазами напротив и прекрасными произведениями искусства за его спиной (хотя и самого юношу от так же считал таковым, особенно в этом наряде). — Фран, — встревоженно шепнул шатен, перегибаясь через округлый стол, чем вызвал недоумение в глазах старшего, но тот все-таки придвинулся ближе, чтобы получше расслышать, что ему хотят сообщить. — Там сидит моя одноклассница с родителями и смотрит прямо на меня. И на тебя. С непониманием в глазах. — И? — он вопросительно изогнул бровь, обернувшись и улыбчиво махнув ей рукой. — И что? Лололошка хлопнул себя по лбу, краснея от стыда. — Ну ты чего делаешь-то? — А что я не так сделал? Я поздоровался. Проигнорировать было бы невежливо с моей стороны, раз уж я узнал, что она здесь, — Фран расплылся в улыбке, сцепив руки в замок и положив на них подбородок. — Да все ты не так сделал, — удрученно пробубнил юноша, но после резко приободрился, когда официант принес первое блюдо: какой-то салат с морепродуктами, который ему посоветовал Фран. В ресторане зазвучала живая музыка где-то в глубине зала: девушка искусно перебирала пальцами клавиши фортепиано, играя один из ноктюрнов Шопена. Стрелка больших старинных часов в углу близилась к полуночи. Фран сделал маленький глоток шампанского, смакуя его умеренную игристость и правильный вкус, после чего вежливо предложил юноше попробовать, но тот отказался, обходясь стаканом воды. Они ели преимущественно молча, изредка поглядывая друг на друга и незаметно переплетая пальцы под столом. Когда часы пробили двенадцать раз, весь зал радостно чокнулся бокалами и загудел поздравлениями. Лололошка проникся этой волшебной атмосферой и засмотрелся на красивых людей вокруг. Музыка сменилась на более оживленную и громкую. — Ло, — тихо позвал Фран, сжимая его ладонь в своей. — В общем, я тут подумал... Короче, это тебе, — на столе щелкнула открывшаяся крышечка бархатной черной коробочки. Лололошка опустил на нее взгляд, тут же округлив глаза и испуганно рассматривая подарок. Аккуратное и минималистичное серебряное кольцо с интересной деталью в виде выпуклой горизонтальной черты смотрело прямо на него. Юноша замялся, не зная, как реагировать. — А это... Типа... — растерянно пробубнил он, подбирая слова. — Это типа предложение, но не совсем. Я сюда более глубокий смысл вложил, чем просто намек на бракосочетание. Лололошка заметил, как и сам Фран смутился и поджал губы. Он осторожно вытащил кольцо из коробочки и неуверенно надел его на безымянный палец левой руки, вызвав одобрительный смешок со стороны старшего. — Нравится? У меня, кстати, такое же. Только черта вертикальная. Вот, смотри, — он поднес к его лицу свою левую руку. — Я... Фран, я не знаю, что сказать. Это так странно и тупо... Я сейчас себя чувствую девчонкой. Счастливой! — Ну, ты можешь просто сказать, как сильно меня любишь, а потом поцеловать в щечку, — Фран постучал указательным пальцем по скуле, расплываясь в улыбке. — Секунду, — юноша окликнул официанта и, одолжив у него ручку, вывел на салфетке корявым почерком: 2(2x – I) > 4x – 6U — Малыш, неравенства в новогоднюю ночь? Можно только не сейчас. — Реши. Особой сложностью написанное неравенство не обладало, поэтому Фран справился с ним довольно быстро, совершив некоторые преобразования и хмурясь над ответом в виде: I < 3U — Я ничего не понял. К чему это? — он задумчиво почесал затылок, отпивая шампанское. — А-а-а! Теперь понял. Это типа сердечко. Здорово, — усмехнувшись, Фран широко улыбнулся, а Лололошка в этот момент привстал с места и быстро чмокнул его в щеку. Они провели в ресторане еще час, а потом поехали домой, но не спать, а нежиться в компании друг друга и черного кота, правда, в какой-то момент его присутствие на кровати начинало смущать из-за далеко не праведных действий. В Новый год все-таки тоже без греха не обошлось.