Минус на минус — плюс

      — Фран, у меня почти максимальный балл, представляешь? Девяносто три! Я решил этот долбанный параметр! Слышишь? Я его реши-и-ил! — восклицал юноша, прислонив нижний торец телефона ко рту и крича прямо в микрофон. Глаза самодовольно искрились, а ноги словно сами по себе рисовали восьмерки, вынуждая хозяина петлять по помещению.        — Я так рад за тебя, молодец, хорошо постарался, — шептал Фран, склонившись так, чтоб его улыбающегося лица не было видно за монитором компьютера. — Покажешь мне дома свою работу, хорошо? У меня пара.        — Ой, прости пожалуйста, я не хотел тебя отвлекать! Пока!       — Ничего. Пока, — он тихо усмехнулся, положив маленький кнопочный телефон на стол и возвращая взгляд на аудиторию, сделав серьезное выражение лица. — Извините, был очень важный звонок. Итак, записываем свойства неопределенного интеграла, — Фран откинулся на спинку стула на колесиках, закинув ногу на ногу и периодически покрутываясь из стороны в сторону. — Первое — производная неопределенного интеграла равна подынтегральной функции. Второе — дифференциал неопределенного интеграла равен подынтегральному выражению, третье — …       После того разговора ноябрьским вечером, Лололошка остепенился. Не хватало ему мозгов додуматься до абсурдности своего поведения самостоятельно, благо рядом был Фран, который, конечно, мог вспылить или отчитать как ребенка, но его слова в любой трудной ситуации вкупе с обширными знаниями и понятными объяснениями интересующей темы оказывали успокаивающий эффект, словно состояли из черного чая с мятой.        Время бежало неумолимо быстро: так бывает, когда увлеченно занимаешься делами. Они оба усердно учились и работали, а дома, наконец абстрагировавшись от математики, могли себе позволить ненадолго расслабиться.        Декабрь многое значил для обоих. Год назад каждый и подумать не мог, что они будут жить под одной крышей, вместе готовить завтрак, смотреть фильмы и засыпать, обнимаясь. Лололошка научил Франа азам мыловарения на днях, и они вместе изготовили несколько штучек ароматного мыла. Старший нашел этот навык очень полезным, ведь теперь не нужно было думать, что бы такого подарить друзьям — мыло ручной работы с определенным запахом, подходящим нужному человеку, решал все проблемы с отсутствием идей для подарка.        Ашра, периодически замечая вновь появляющиеся синяки на шее друга, обеспокоенно интересовалась, не душил ли его кто-то, но Лололошка лишь хмурился, про себя матеря этого светловолосого придурка, а потом, приходя домой, высказывал свое недовольство. Фран разводил руками, после чего, когда гормоны вновь бушевали в крови, оба забывали о том, о чем только недавно ругались. Нежные поцелуи, покрывающие все тело, стали неким ритуалом перед сном, эмоциональной разрядкой после тяжелого дня, и так выходило, что будто бы одними лишь губами все чувства выразить было просто невозможно, посему в ход шли легкие покусывания, отзывающиеся маленькими разрядами тока на кончиках пальцев. Лололошка и сам иногда, словно желая отомстить, припадал к чужой шее и специально оставлял свои отметины выше, чем следовало бы, чтоб и Франу пришлось несладко потом перед студентами и коллегами. Только тот и не скрывал их особо, чуть-чуть замазывая персиковым консилером, дабы приглушить фиолетовый оттенок, поэтому часто слышал шутки в свой адрес, но отвечал на них с улыбкой, мол, это кот покусал во сне. Хотя, если так подумать, Лололошка и впрямь был похож на котенка.        Навязчивое желание обойти Эбардо все еще преследовало его. Зеленоглазый будто нарочно старался привлечь к себе внимание, демонстрируя особые знания на каждом уроке математики и хитро поглядывая в сторону Лололошки, ожидая реакции. Он хмурился, но держался, хотя иногда так и хотелось ударить по этой язвительной улыбке, но опыт дал понять, что в стенах школы этого делать точно не стоит. И Эбардо это знал, продолжая провоцировать, но не так, как это делали остальные глупые одноклассники, ранее посмеивавшиеся над букетом белых роз, а по-своему, расчетливо и играючи.        Они особо не говорили тет-а-тет, но в один холодный день, когда снег валил с неба с самого утра, юноша, сидя в наушниках и со скучающим взглядом залипая в телефон на перемене, краем глаза заметил приближающуюся фигуру, но вида не подал. Жаль, что в этот день Ашра осталась дома, потому что приболела, ведь теперь даже отвлечься было не на кого.         — Привет, — Эбардо оттянул его наушник, опаляя горячим дыханием мочку уха.       Лололошка дернулся и скосил равнодушный взгляд на одноклассника, ничего не ответив. Тогда Эбардо обошел парту, встал спереди и положил локти на открытую тетрадь, заглядывая в голубые глаза, прикрытые темными линзами.        — Где же твои манеры, Лололошка? — он хмыкнул и достал из-за спины ровный лист бумаги. — Смотри, видишь? Девяносто де-е-евять, — игриво протянул он, покачивая рукой с результатами олимпиады перед глазами напротив.        Кровь застучала в жилах, пальцы с силой сжали мобильный телефон.        «Как, как он опять это сделал? Я же видел, что он не решает многие задачи в конце, почему у него опять получилось?»       — Круто, — сухо бросил Лололошка, натягивая наушник на ухо и утыкаясь в экран.        — Хочешь секретик? Эй, ну я с кем разговариваю, что за неподобающее поведение? — Эбардо залез на его парту, наступив ботинком на тетрадь и сел, все еще держа перед собой листок с красивой оценкой.        Находящиеся в классе ученики косо посмотрели на происходящий спектакль и тут же начали шушукаться. Они почему-то считали, что Эбардо — тот самый молчаливый гений с последней парты, который подает голос только во время уроков в моменты всеобщего ступора из-за сложного вопроса. А тут он нагло залезает на парту к гению номер два с сомнительной репутацией, раздвигая перед ним ноги и тыча в лицо бумажкой.        Левая рука заползла в карман куртки и вытащила шелестящую упаковку с таблетками. Юноша перевел на нее взгляд, щурясь и всматриваясь в название.        — Мо-да-фи-нил, — по слогам произнес Эбардо, усмехнувшись. Он спрятал таблетки обратно, спрыгнув с парты, ведь только что прозвенел звонок на урок. — Хочешь?       — Что это? — наконец подал голос Лололошка, недоверчиво смотря на зеленоглазого.        — Аналептик. Будешь или нет? А то передумаю.        — Зачем он нужен?        — Много вопросов. Задашь их всемирной сети интернет дома, — рассмеявшись, он спешно закинул таблетку в рот и уселся на свое место, как ни в чем не бывало.        Лололошка опешил и поперхнулся слюной, испуганно поглядывая в сторону Эбардо. Хотелось возразить, но учитель уже начал урок, призывая всем рассесться по местам. Мысли крутились в голове и перебивали друг друга, вызывая мигрень. Этот зеленоглазый теперь не только бесил его, но и настораживал. Что за таблетки? Юноша нервно кусал нижнюю губу, правая коленка тряслась. Неужели этот препарат и вправду так хорошо действует?       Придя домой, Лололошка застал Франа мирно посапывающим на кровати с открытым ноутбуком на коленях. Не имея желания будить спящего, он тихо разделся и, стащив чужой ноутбук с кровати, перенес его на стол. На экране светились какие-то статьи, вкладки с ведомостями и переписки с коллегами. Читать их юноша смысла не видел: скучные деловые разговоры интереса не вызывали, да и неправильно это, в чужих сообщениях копаться. Лололошка открыл браузер и набрал название упомянутого Эбардо препарата в поисковой строке.        «Модафинил».       Конечно, у Лололошки были сомнения насчет этого вещества, но узнав, что оно признано наркотическим и психотропным в некоторых странах, тут же нахмурился. Но в то же время, эффект казался безобидным: подавление сонливости и усталости, улучшение концентрации.        — Так вот почему ты всегда такой бодрый, — он озвучил мысли вслух, почесав затылок.        Лололошка поджал одну ногу и дернулся, когда услышал шевеление на кровати. Обернувшись, заметил, как Фран потирает заспанные глаза и жмурится, принимая сидячее положение.        — О, ты уже вернулся. Как школа? — произнес Фран, зевая и потягиваясь на кровати. — Что-то меня вырубило прям, эта работа… Не могу уже!       — Все хорошо, — напряженно ответил Лололошка, поднимаясь с места и сгребая со стола учебники в открытый рюкзак. — Я уже ухожу, мне к ученику.        — Тебе ведь к семи туда, — черные глаза мельком взглянули на стрелки настенных часов. — А сейчас четыре.        — Ну, мы перенесли занятие…       — Шапку надень только.        Закатив глаза, юноша быстро оделся и натянул-таки темно-синюю шапку. Он еще немного посуетился на пороге, хлопая по карманам пальто и проверяя, все ли взял с собой: ключи, телефон, проездной… Бумажка? Лололошка прислонился спиной к входной двери, выудил скомканный клочок бумаги и аккуратно развернул его. Внутри лежала таблетка.        «Когда он успел?»        — Ты чего замер? Что там? — спокойно поинтересовался Фран, подойдя ближе.        — Да не, ничего. Жвачка, — юноша быстро сунул ее в карман, нервно улыбнувшись. Он тут же развернулся и взялся за ручку двери, собираясь спешно ретироваться, но на его плечо легла ладонь.        — Удачи, Ло, — он улыбнулся, легонько сжав пальцы, но потом отпустил и поправил шапку на его голове.        Когда Лололошка ушел, Фран вернулся к домашним делам. Взгляд упал на собственный ноутбук с открытой в интернете страничкой. Он всегда позволял ему пользоваться своим компьютером, при этом никогда особо не интересуясь тем, что он в нем делает. Усевшись за стол и приоткрыв крышку устройства, в глаза сразу бросилось название вещества, от которого черные брови невольно поползли вверх. Наверное, когда-нибудь Лололошка научится закрывать вкладки или чистить историю браузера.       Конечно же он знал, что это такое, потому что и сам принимал подобное когда-то давно, во время защиты диплома, и то, ему о нем рассказали одногруппники, а потом уважаемый друг с химического факультета поведал подробнее о влиянии этого препарата на нервную систему, отчего Фран тут же бросил это дело, ведь куда безопаснее пить самый обычный кофе, чем глотать таблетки без назначения врача. Сам факт того, что этим заинтересовался Лололошка, не мог не напрягать, но пока что задавать лишних вопросов старший не решился. Все-таки, Лололошка не был из тех подростков, особо падких на вредные привычки, ведь он не хотел лишиться зрения из-за какой-то шалости.

***

      Вот он — нравственный выбор. Юноша вышел из подъезда, держа в руке кулек с таблеткой. Он долго рассматривал ее, размышляя о возможных последствиях. Да, он никогда не пил ни грамма алкоголя, никогда не курил сигареты и никогда не баловался наркотиками. А вдруг это другое? Может, ничего такого и не будет, от одного раза-то? Может, это правда поможет стать лучше? Лишившись сонливости, он получит больше времени на подготовку, не ощущая при этом усталости, а часы продуктивности увеличатся. Звучало очень заманчиво. Правда, до пункта о побочных эффектах вроде сужения сосудов он не дочитал, а ведь именно поэтому ему запрещен алкоголь.        Естественно, занятие он не переносил. Оно все так же было в семь. Просто появилось резкое желание посидеть в одиночестве и разобрать ошибки в работе, которую он написал еще месяц назад, а Фран бы этого сделать не дал, ссылаясь на то, что: «ты опять себя довести хочешь?»       Лололошка посидел в кафе пару часов, с тоской прорешивая неполучившиеся задачи, с которыми Эбардо справился на максимальный балл, а потом поехал к ученику, морща нос от мороза и порывистого ветра по пути к станции. Таблетка так и осталась лежать в кармане. 

***

      Прошло два дня. Сегодня воскресенье, десятое декабря. Всего семь дней до совершеннолетия, о котором юноша грезил, наверное, всю осознанную жизнь, но последние полгода — особенно. Хотя, по сути, он и так жил вполне обособленно и самостоятельно, разве что после наступления восемнадцати лет можно было не бояться открыто выражать чувства к Франу, правда в последнее время их жизнь в отношениях была мягко говоря однообразной. Уходя из дома, Лололошка забывал поцеловать его на прощание, забывал о его расписании и о том, как он не любит, когда крышечки от различных банок в ванной комнате остаются открытыми. Фран замечал рассеянное поведение юноши, но никак не реагировал, списывая все на общую усталость организма из-за нехватки витаминов. Зимой ведь всегда так?       Сегодня воскресенье, десятое декабря. Таблетка, завернутая в бумажку, шелестела в кармане. Лололошка думал о ней периодически, каждый раз садясь за математику, но подавлял желание попробовать, однако его все еще напрягал тот факт, что он тут же ее не выбросил. Вдруг это вообще что-то другое? Он не мог знать наверняка, на что способен Эбардо. И не узнает ведь, пока не попробует. Юноша поглядывал на висящее на вешалке пальто, прикидывал, что будет, если он все же примет неизвестный препарат. Наверное, эффект будет как от кофе или энергетика, а оба этих напитка он никогда не пробовал. Извилины все шевелились, параллельно обдумывая решение задачи по стереометрии на листочке. Пальцы нервно покручивали ручку, глаза бегали по чертежу, стараясь ухватиться за ниточку решения, отправную точку. Хорошо, что Фран не видел его в таком состоянии: Лололошка усердно занимался только тогда, когда его не было дома, либо сам уходил в кафе или библиотеку под предлогом, что зайдет к Ашре, которая, к слову, хоть и поддерживала друга в стремлении достичь математических высот, но также была обеспокоена его внезапной замкнутостью и периодическими звонками из разряда: «Ашра, если тебе Фран напишет, скажи, что я у тебя. Я в библиотеку».       Задача упорно не получалась, а пробный экзамен по математике должен быть уже завтра. Декабрьская сонливость накатывала с головой практически каждый день, ближе к полудню. Светло-серое небо угнетало и давило своей тяжелой аурой, а морозный ветер, задувающий в окна, заставлял кутаться в теплое одеяло, сидя на стуле, отчего клонило в сон все сильнее. Лололошка поднялся и медленно подошел к прихожей, ныряя рукой в карман пальто, потом вернулся на место и выложил на стол белую маленькую таблетку, сверля ее взглядом. Он нервно сглотнул. Пальцы уже было потянулись взять ее, но тут же послышались повороты ключа в замочной скважине. Юноша судорожно сунул таблетку в карман домашних штанов и закрыл все тетради, стараясь принять более-менее естественное положение.       — Привет, — Фран зашел в квартиру, отряхиваясь от снега, — это тебе, лови! — ему в руки полетел аккуратный снежок.       Лололошка, не успев среагировать, позволил ледышке шлепнуться на пол и рассыпаться на снежные ошметки. Он раздраженно фыркнул, нагибаясь и подбирая с пола холодные остатки идеального белого шарика, которые уже начинали таять, образуя жижу на полу.       — Ло, ты чего такой злой? Опять началось, что ли? Неужели у него все-таки выше балл оказался? — вздохнув спросил Фран, вешая серое пальто и аккуратно снимая светлые ботинки, располагая их на коврике.       — Все нормально, — соврал Лололошка, понимая, что ничего не нормально, а Фран как всегда чертовски прав.       — Зачем ты искал значение модафинила? — серьезный голос прозвучал над ухом, как внезапный гром, а юноша, все это время будучи в ступоре, даже не заметил, как тот подошел ближе. — Почему тебя это заинтересовало? Я не стал спрашивать сразу, но…       — У друга гиперсомния, ему прописали этот препарат, — вновь солгал Лололошка после продолжительной паузы, смотря голубыми глазами вверх-влево и незаметно пропихивая таблетку глубже в карман указательным пальцем, чтобы она не вывалилась.       Фран обошел его и сел напротив. Настороженный взгляд черных глаз прошелся по лицу младшего, выявляя признаки лжи.       — Это наркотик, Ло. Даже не думай. Твой мозг и без него работает исправно, — он скрестил руки на груди, строго следя за эмоциями на столь милом ему лице.       Пожалуй, существенная разница в возрасте наконец проявила себя. Франу не особо нравилась перспектива заменять отца и всячески огораживать это чадо от негативных воздействий извне со стороны одноклассников и интернета, но тут уже ничего не поделаешь. Он чувствовал ответственность за жизнь пока еще несовершеннолетнего человека и очень переживал, что тот может свернуть не туда, а никто даже и глазом не моргнет.       — Я знаю, Фран. Все в порядке, просто настроение плохое в последнее время.       — Ты уже придумал, что хочешь на день рождения? — резко сменил тему Фран, и его голос также подстроился под непринужденность заданного вопроса.       — Я давно уже придумал, и ты прекрасно понимаешь, о чем я, — пробубнил Лололошка, немного успокоившись от того, что разговор ушел в другое русло.       Фран поджал губы и опустил взгляд, чувствуя, как алеют его щеки и уши.       — Давай лучше что-то… Другое. Может, сходим в театр?

***

      Понедельник, одиннадцатое декабря. Раннее утро. Лололошка шел по заученной дороге к школе, нацепив наушники поверх шапки и засунув руки в карманы. Шарф был небрежно обмотан вокруг шеи, на которой давно прошли пурпурные следы. Снежинки кружились в воздухе, опускаясь на подрагивающие плечи. Юноша зевнул, прикрыв рот ладонью, пока другая рука теребила пальцами таблетку. Спать хотелось невыносимо. Ночью, когда Фран уснул, Лололошка просидел до четырех утра, борясь с той самой задачей по стереометрии, но решение так и не пришло в голову; глаза болели, веки закрывались сами собой. Он чувствовал, что мозг отказывался работать, протестовал от ненадлежащей чрезмерной нагрузки. Хотелось дать ему пинка и простимулировать, заставить думать. Но сколько бы шоколада и орехов он не съедал — ничего не помогало.       Он сел за парту, запустив пальцы в взмокшие волосы. В кабинете воцарилась тишина, изредка прерываемая шелестом бумаги, выбрасываемой принтером. Нужно было написать идеально, намного лучше, чем… Лололошка скосил взгляд на Эбардо. Тот демонстративно высунул язык с таблеткой на нем и усмехнулся. Юноша разрывался в сомнениях. Всего несколько грамм какого-то вещества способны дать такие умственные способности? Не верится. Скорее, могло лишь дополнить имеющиеся, раскрыть их. Он достал таблетку, что лежала в кармане, и покрутил ее двумя пальцами, поднеся на уровень глаз. Эбардо же не сводил с него заинтересованного взгляда, полностью спокойный, с той характерной улыбкой на лице и легким прищуром.       Учительница начала раздавать листы с заданиями, поэтому решаться нужно было сиюминутно. Стрелка настенных часов тикала, завершая очередной оборот по циферблату. Напряжение нарастало, уставший мозг все еще пытался взвесить все за и против, но искушение вероятной победы взяло свое. Лололошка зажмурился, быстро закидывая таблетку в рот, тут же глотая и вновь оборачиваясь на Эбардо, лицо которого в этот момент выражало какую-то странную эмоцию: то ли восхищение, то ли возбуждение, то ли ему просто было приятно, что Лололошка все-таки поддался искушению. Через пару минут, когда лист с работой лежал перед глазами, юноше будто показалось, что сердце начало быстрее перекачивать кровь по организму, а стресс разжал свою хватку, все это время словно намереваясь задушить. Стало как-то… Спокойно? Глаза неприятно защипало от напряжения, но он не обратил на это внимания.       Все цифры резко замельтешили, а затем выстроились в голове именно так, как надо. Это были странные ощущения: будто до этого он спал, а сейчас проснулся и начал замечать неочевидные ранее вещи. Взгляд скользнул на задачу по стереометрии, а мозг сразу же начал работать, подбирать вероятные решения, и, когда наконец одно верное было найдено, рука сама принялась расписывать действия, чертить недостающие отрезки и находить искомые. Одна правильная мысль сменяла другую, счет чисел в уме производился автоматически, уголки губ расползлись в самодовольной улыбке. Спустя полтора часа Лололошка поднял руку.       — Я закончил! — выкрикнул он, размахивая исписанным бланком, после чего заметил, как его «оппонент» тоже заявил жестом о завершении работы.       Класс удивленно покосился на обоих, но Лололошке будто не было до них дела. Он чувствовал настоящее счастье, чувствовал, что готов свернуть горы прямо сейчас и решить все оставшиеся загадки Вселенной. Учительница подошла к его парте, ошеломленно разглядывая массивное количество строк на листе с ответами, после чего кивнула и позволила юноше покинуть кабинет. Лололошка схватил свой рюкзак и вприпрыжку вылетел из помещения, по пути замечая шерстинки на жилетке одноклассницы, буквы фирмы на очках Седрика и крохотный след от помады над скулой парня в клетчатой рубашке, которого все раньше считали самым тихим и отстраненным. Следом за ним спокойно вышел Эбардо, хитро ухмыляясь.       — Ну как? Все решил? — поинтересовался он, сверкнув зелеными глазами.       — Да! Абсолютно все! Эта таблетка… Волшебная? У тебя есть еще? Я же знаю, что есть, — юноша указал пальцем на карман джинсов у парня напротив, — я вижу, они там.       — Воу-воу, это была одноразовая акция, — Эбардо схватил его за запястье и опустил руку. Он горделиво развернулся и зашагал в сторону лестничного пролета. — Ах да! — парень обернулся в последний раз, пронзая игривым взглядом и расплываясь в коварной улыбке. — Если захочешь еще — знай, что это нужно будет заслужить.       Лололошка стоял на месте, хлопая длинными ресницами и смотря вслед уходящему парню в зеленой куртке.

***

      — Ло, ты какой-то странный, — ошеломленно выпалил Фран, когда Лололошка кинулся в его объятия по приходе домой, светясь от счастья.       — У меня такое хорошее настроение! Представляешь, я решил абсолютно все! Сам! Фран, ты сегодня ходил в магазин, я смотрю. Что ты так смотришь? У тебя на ладонях красные полосы от пакетов, а еще новый корм для кота стоит на полке, мы такой раньше не покупали. Давай приготовим крем-брюле, а потом я хочу обсудить темную материю и теорию большого взрыва, у меня сейчас столько мыслей на этот счет появилось, есть несколько догадок, я очень хочу, чтоб ты меня выслушал! — взбудораженно лепетал юноша, с силой стискивая старшего в своих объятиях.       — Что ж, хорошо, как хочешь, н-наверное, — определенно трудно было устоять под таким сумасшедшим напором чувств, поэтому Франу в моменте даже ответить было нечего.       Лололошка звонко поцеловал его в щеку, потом в губы, прикусывая нижнюю и стремясь углубить поцелуй, проходясь языком по зубам и хитро улыбаясь, все еще будучи поддерживаемым навесу ладонями старшего и обхватив ногами его талию, а руками — шею. Фран попятился назад, плюхнувшись спиной на кровать, в то время как юноша оказался сверху, пронзая того голубыми искрами в глазах. Расставив руки по обе стороны от головы, Лололошка опустился ниже, покрывая поцелуями быстро вздымающуюся грудь, все еще скрытую под лиловой футболкой.       — Ло, что ты…? Что с тобой? — Фран погладил шелковистые кудри, на локтях отползая назад. Таких приливов нежности он давно не замечал.       — Я не знаю, я просто… Я так счастлив! — он потерся щекой о теплый торс под ним, блаженно улыбаясь.       Фран озадаченно изогнул бровь и отполз еще дальше, увеличивая дистанцию.       — Так, что там… Крем-брюле? Я даже не знаю, как оно готовится.       — Я знаю, там все просто! Нужны молоко, желтки, сахар и ваниль. Получается заварной крем, а потом…       — Откуда ты знаешь? — перебил его старший, обхватив ладонями лицо и с прищуром отмечая повышенную температуру мягких щек.       — М-м… Просто знаю, видел где-то.       Пристальный взгляд черных глаз обратил внимание на расширившиеся зрачки, практически закрывающие собой потемневшую синюю радужку. Фран нахмурился, продолжая щупать теплые розоватые щеки и стараясь убедить себя, что ему показалось.       — Ты принял что-то? — холодный тон в голосе старшего отрезвил, словно ведро ледяной воды, заставил дернуться и быстро заморгать.       Поджав губы, юноша слез с Франа, осознавая, что врать уже глупо.       — Да, — ответил он, виновато склонив голову. — Это было только один раз! Это всего лишь стимулятор для ума, мне нужно было написать этот пробный экзамен, да и их вообще многие принимают, а еще ученые доказали, что…       — Я повторяю, Лололошка, — Фран зажал его рот ладонью, вынудив замолчать и остановить поток бесконтрольных мыслей; полное имя давно не звучало из уст Франа, отчего юноша сделал вывод, что, должно быть, он сейчас очень зол. — Это наркотик. Где ты его взял?       — У друга с гиперсомнией, — глухо пробубнил Лололошка в ладонь, все-таки солгав вновь. Не называть же имя одноклассника.       — Ты знаешь, что грозит за распространение наркотических веществ? Имя, говори, — отчеканил он со всей строгостью в голосе.       Юноша помотал головой, жмурясь и отрывая руку от своего рта. Он, сведя брови к переносице, отполз на другой конец кровати.       — Фран, это первый и последний раз. Я больше не буду…       — Так все говорят, а потом корчатся от героиновой ломки где-то в притоне. Тебе вообще запрещены любые вещества, возбуждающие ЦНС, как тебе в голову пришло принять что-то подобное? — старший сел, запустив руки в белые волосы, и сокрушенно выдохнул. — Я просто оху-… Я в шоке от тебя!       — Ну хватит уже меня отчитывать! Ничего же не случилось! Я чувствую себя прекрасно и даже лучше, чем было.       — А ты думаешь, что-то случиться должно сразу? Оно проявится позже, и ты даже не представляешь, насколько сильно вымотается твой организм. Глупость! Гнаться за кем-то, поставив на кон собственное здоровье! Ты понимаешь, что можешь потерять зрение? Или мне нужно напомнить об этом?       Лололошка открыл рот, желая возразить, огромный массив данных из различных слов крутился в голове, но никакое не подходило, кроме одного:       — Прости.       Взяв с юноши обещание больше никогда не притрагиваться к веществам такого рода, Фран немного успокоился и заключил его в примирительные объятия. Правда, у Лололошки впереди маячила контрольная по химии.       Вскоре по окончании приготовления десерта и обсуждения загадок Вселенной, спустя восемь часов после приема таблетки, Лололошка почувствовал ноющую боль в голове, отчего тут же свалился на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Он ощущал, как трясутся его руки — возбужденная нервная система давала о себе знать. Этой ночью он не уснул, постоянно ворочаясь, чему Фран мог лишь посочувствовать, заранее оставив бутылку с водой возле кровати: аналептики выводились через почки.

***

      — Дай мне еще одну, — Лололошка стоял возле парты Эбардо, засунув руки в продолговатый карман худи. — Мне нужно написать контрольную по химии, иначе у меня вообще неаттестация выйдет в полугодии.       — Лололошка, — наигранно-ласковым, приторно-сладким голосом произнес Эбардо, — я, кажется, уже говорил тебе о манерах, не так ли? — его руки были сложены на парте, как у прилежного ученика. — Если унижаешься, то делай это вежливо.       — Пожалуйста, дай мне таблетку, — процедил юноша, сжав кулаки, явно раздражаясь от невозможности просто взять и забрать ее силой. Он верил, что действительно нуждался в ней.       — Не-е-ет, — надменно, с издевкой пропел он. — Я ведь просто сделал тебе одолжение тогда, с какой стати мне сейчас отдавать тебе ее за просто так?       — Что ты хочешь? Деньги? У меня есть деньги, — Лололошка похлопал по карманам брюк с правой стороны, ища купюры.       — Нет, не деньги. Знаешь, в евклидовой геометрии две параллельные прямые никогда не пересекаются, даже коснуться друг друга не могут. А что ты знаешь о неевклидовой геометрии? — он шагал пальцами по деревянной поверхности парты и остановился в миллиметре от чужой руки. — Знал ли ты, что согласно одной из теорий, параллельные прямые могут... Соприкасаться или даже пересекаться?       Лололошка смерил его непонимающим хмурым взглядом.       — Что?       — Поцелуй меня. Слабо? А я тебе модафинил. Сразу пачку.