Минус на минус — плюс

      Фран шел, засунув руки в карманы синей куртки, а его белоснежные волосы блестели и переливались на солнце. Он выглядел безмятежно, будто вся тревожность вмиг испарилась с момента долгожданной встречи. Лололошка плелся рядом, держа в руках букет и пыхтя от наличия тяжелых книжек в рюкзаке, ведь после уроков он вообще-то собирался ехать к тому четверокласснику, но кое-кто видимо захотел нарушить его идеальный распорядок дня.       — Ты разве не работаешь сегодня? — тихо поинтересовался Лололошка, разглядывая нежные белые лепестки. А ведь ему никто никогда не дарил цветы. Странное ощущение, но… Было приятно?       — Работаю. Тебя это так волнует?       — Нет… То есть да, ты же не можешь взять и пропустить пару без весомой причины. Но вообще нет, не волнует.       — По-моему долгожданная встреча — довольно весомая причина, — он хмыкнул и резко остановился на перекрестке. — К тебе или ко мне?       Последний вопрос прозвучал двусмысленно. Ну конечно, а чего еще можно было от него ожидать?       — А может лучше здесь, в парке? — застенчиво спросил Лололошка, указывая большим пальцем в направлении облагороженной территории с множеством деревьев, на которых только начали зеленеть почки.       — Так сильно неймется? — отшутился Фран. — Я хочу выпить с тобой зеленый чай. Знаешь, я его даже полюбил, и теперь покупаю только его, — задумчиво произнес он, скосив взгляд на юношу, чье лицо сейчас выглядело забавно и озадаченно.       Лололошка нехотя согласился, и они молча направились в сторону знакомого двора.       Седьмой этаж, скрип входной двери, мурлыкание кота. Шуршание одежды, щелчок закипающего чайника, тяжелый вздох. Все такое родное, и Лололошка сейчас действительно осознал, насколько скучал по этому месту. Сан-Фран разливал по новым чашкам заварившийся зеленый чай, аккуратно придерживая крышку пальцем, и кухня наполнилась пряно-травянистым запахом. Закончив, он опустился на стул и сложил руки в замок.       — Итак, с чего бы начать… — он почесал бровь и закинул ногу на ногу. — В общем, когда ты… Мы поцеловались, — Фран резко запнулся и начал нервно перебирать пальцами, а на щеках проступил едва заметный румянец. — Короче, я опешил, испугался последствий, устроил погром в квартире и напился. Просто ты же еще школьник, а я почти взрослый дядя, хотя иногда по мне и не скажешь, всю жизнь мечтавший о карьере преподавателя, а тут вот такое произошло… Да и как бы мы после этого… Я не мог смотреть тебе в глаза, все бы сразу заметили, с какой нежностью и вожделением я это делаю. Я каждый день винил себя за то, что вообще начал оказывать тебе знаки внимания, тебе сейчас совсем не об этом надо думать. Твоя юность только началась, а я уже поставил тебя перед фактом, вынуждая копаться в себе и своей сексуальной ориентации. Ты ведь небось даже не задумывался об этом раньше, верно? А я через пять лет перестану даже входить в определение «молодежи».       Лололошка впервые видел его таким… Искренним? Слабым? Тревожным? Фран закусил губу, виновато склонив голову; его плечи немного подрагивали. Юноша медленно накрыл его руку своей.       — Но самое противное это то, что я морально себя настраивал на такой исход с самого начала, понимаешь? Я будто был уверен, что ничего не выйдет, а когда вроде бы все начало сходиться — сам все и испортил. Я думал, что ты забудешь меня через несколько недель. Да чего тут врать, я рассчитывал, что и меня отпустит. Но нет, Ло, оно не отпустило. Мне уже начало казаться, что я с ума схожу. Я искал твое лицо в каждом прохожем, при этом не удосужившись даже спросить как твои дела. Мне так стыдно… Правду говорят, что математики — чокнутые. Вот мы с тобой — просто чокнутые, свихнувшиеся! — он как-то тихо посмеялся, а потом резко замолчал. — Про тебя я так сказал, потому что ты все еще здесь сидишь и слушаешь этот бред.       — Я все это время думал, что тебе все равно на меня. И знаешь, не было ни дня, чтоб я не вспоминал о тебе.       Два месяца назад Лололошка бы начал биться в истерике, кричать и обвинять его во всех смертных грехах, скуля в подушку, но сейчас, после этой исповеди и с течением времени, ему стало легче. Он тепло улыбнулся.       — Прости меня, Ло, — Фран произнес эти слова с некой горечью в голосе, поджав колени и обхватив их руками. — Я не могу так больше.       Юноша молча поднялся с места и подошел к Франу, заключая его в теплые объятия, а тот спустил ноги на пол и притянул Лололошку к себе, усаживая у себя на коленях. Они смотрели друг другу в глаза, вот только теперь был черед младшего смотреть сверху вниз. Фран уткнулся носом в его грудь, вдыхая родной запах, прижимая руками к себе и что-то бормоча, пока Лололошка легко улыбался и бережно поглаживал его по голове, перебирая белые длинные пряди, выбившиеся из тугого хвоста. Наверное, Фран сейчас плакал от счастья, но конечно же старался скрыть этот факт, вот только маленькое мокрое пятно, образовавшееся на светлой толстовке, все-таки его выдавало. Однако юноша не обращал на это внимания. Каждый человек имеет право проявлять слабость, и это абсолютно не стыдно.       — Ты хотел рассказать мне про атомы, — полушепотом сказал младший спустя несколько минут, проведя пальцем по чужому уху и невзначай задев парочку колец в нем, отчего Сан-Фран ощутил пробежавшие по телу мурашки. Юноша приметил эту реакцию, хмыкнув про себя.       — Да… Точно, — он наконец отстранился и вытер хрустальные капельки, скопившиеся в уголках глаз, тыльной стороной ладони. — Ты знаешь, как появилась Вселенная?       — Я слышал про теорию Большого взрыва, — будто сомневаясь в ответе промямлил Лололошка, опустив руки на плечи старшего.       — Молодец, ты прав. А знаешь, что было до Большого взрыва? — когда юноша помотал головой, Фран продолжил: — Космологическая сингулярность.       — А что было до сингулярности? — заинтересованно спросил младший, не дав ему продолжить и словно оборвав ход мыслей.       — Никто пока не может дать ответ на этот вопрос. Предполагается, что ничего? Сингулярность невозможно описать математикой или физикой, она просто была: точка, в которой температура, плотность, энергия стремятся к бесконечности. Вся материя и энергия были сжаты в одну маленькую точку, и за долю секунды произошел взрыв и образовался горячий космос, — Фран дотянулся до банки с чаем, достав оттуда спрессованный листочек, и кинул его в чашку с кипятком. — Это плохой пример, но суть ты понял? Этот сжавшийся лист чая — сингулярность, у него нет понятия времени и пространства. А потом раз! И появилась огромная Вселенная — разбухшая чаинка.       — Я понял, — тихо ответил Лололошка, чуть повернув голову назад, чтоб разглядеть «Вселенную» в чайной кружке.       — После Большого взрыва, Вселенная достигла температуры, при которой массивные протоны начали захватывать отрицательно заряженные электроны, и…       — Фран, откуда у тебя такие знания в области астрофизики? — вновь перебил Лололошка, ерзая на его коленях из-за неудобного положения.       — Читал книги Стивена Хокинга, — невозмутимо ответил он и опустил ладони на его ляжки, крепко сжимая их пальцами и притягивая поближе, отчего тот шумно выдохнул, не ожидая подобных действий. — Так вот, из протонов и электронов появились атомы — то, из чего состоит буквально все на свете. Изначально это были лишь водород и гелий, а потом, когда первые звезды завершили свой цикл существования, они взорвались, таким образом производя на свет новые элементы. Новые атомы, — мелодичный голос в совокупности с мудреными изречениями вгонял Лололошку в оцепенение, отчего участились дыхание и сердцебиение.       — В нас тоже есть те самые атомы, с которых начался космос? — тяжело дыша прошептал младший, бережно заправляя за ухо белую прядь.       — Наши атомы когда-то были вместе и сталкивались несколько раз за почти четырнадцать миллиардов лет, — Фран говорил с придыханием, скользя руками выше и переводя их на бедра, а затем холодные пальцы забрались под толстовку и невесомо коснулись поясницы. В его глазах не было похоти, лишь безграничная нежность. — Мои атомы узнали твои атомы, они всегда их знали, — он понизил голос, практически переходя на шепот. — Мои атомы… Всегда любили твои атомы.       Сингулярность, Большой взрыв, рождение новой Вселенной. Атомов кислорода крайне не хватало в пространстве вокруг. Но если их было мало, то почему стало так горячо внутри? Огонь ведь не будет гореть без кислорода.       Черные глаза смущенно смотрели в голубые. Тонкие губы расплылись в полуулыбке.       — Фран, — тихо позвал Лололошка спустя несколько шумных вдохов, нарушая тем самым всю идиллию, — мне пора идти.       Старший лишь слабо кивнул, скользнув взглядом по порозовевшим щекам и открытым ключицам, и нехотя убрал руки, а юноша сполз с его коленей и размял затекшие ноги. Он быстро допил остывший чай, оставляя на дне чашки «новую Вселенную».       — Ло, — напоследок окликнул его Фран, все еще сидя на стуле, когда тот уже намеревался скрыться в дверном проеме.       — Да?       — Не калечь больше несчастных одноклассников. Они того не стоят.       — А ты научись наконец правильно считать вероятности событий. Обязательно подарю тебе калькулятор. И черные носки.       — Запомнил ведь… — пробубнил Фран, усмехнувшись. — Еще увидимся?       Лололошка не ответил, захлопнув за собой дверь. Цветы, оставленные в хрустальной вазе, намекали на то, что их владелец обязательно вернется.

***

      — Простите пожалуйста за опоздание, такого больше не повторится! — бормотал юноша, стоя на пороге квартиры и учащенно дыша из-за забега от станции метро до дома.       — Вы опоздали на час! У моего ребенка скоро занятие с репетитором по изобразительному искусству! — женщина возмущенно размахивала руками, а Лололошка, хоть и делал виноватый взгляд, про себя посмеялся, ибо зачем вообще нужны репетиторы по рисованию в столь юном возрасте. Тем более, если это нужно просто для получения нормальных оценок за детские каракули.       — Мы можем перенести занятие? Оно будет бесплатным, я просто…       — Все, идите прочь! Так и знала, нечего подросткам доверять, никакой ответственности, один ветер в голове! Пьянки да гулянки! — ее сын грустно выглядывал из-за приоткрытой двери своей комнаты, будто мысленно посылая своему наставнику лучи поддержки.       Цокнув языком и не желая больше спорить, Лололошка развернулся и поплелся обратно, проклиная и эту женщину, и Франа, за то что тот, словно повелитель времени, умело замедлял его своими рассказами и приятным голосом.       Когда он ехал в метро, будучи сдавленным толпой людей со всех сторон, Лололошка устало держался рукой за поручень, опустив голову на локоть. Телефон завибрировал в широком кармане худи.       Ашра: «Ты где? Все нормально?»       Ашра: «Тут все это время такие разборки были, ты ему оказывается нос сломал. Приезжала скорая, полиция, спрашивали всех: кто, кого и зачем»       Ашра: «Насчет Сан-Франа тоже вопросики возникли. Там все начали какую-то чушь нести, мол он тебя домогался как-то. Пришлось сказать, что у тебя есть старшая сестра, которая раньше с ним встречалась, но теперь они в ссоре, и он решил через тебя с ней связаться»       Ашра: «Пальто твое забрала из раздевалки. Приходи ко мне домой, когда закончишь»       Поезд резко затормозил на очередной станции, и Лололошка, находясь в ступоре от сообщений подруги, ослабил хватку поручня и завалился на стоящего рядом полного мужчину, который тут же смерил его недобрым взглядом и сматерился. Телефон предательски вывалился из рук, затерявшись на полу среди многочисленных пар ног. Рассеянно извинившись, юноша начал искать глазами мобильное устройство, после чего, протискиваясь между плотно стоящих тел и бормоча бесконечные «простите», поднял и вытер испачканный экран об джинсы.       «Все это время я думал, что когда он вернется, все проблемы исчезнут. И почему их стало только больше?» — Лололошка вышел на своей станции и уныло потащился в сторону дома Ашры.