Минус на минус — плюс

      Лололошка всегда любил зиму, однако в этом году его мнение кардинально изменилось. Снег теперь ассоциировался только с холодом в родном голосе и болью в душе. Как же он был рад, что осточертевшие белые пейзажи начали исчезать, правда на их место пришли коричневые, безжизненные, но с легкой надеждой в виде набухающих почек деревьев вокруг и едва зеленеющей травой. В воздухе пахло теплом и свежестью, вот только март — месяц коварный, и когда ты думаешь, что вот-вот весна вступит в свои права, начинается снегопад. Вот и сейчас, стоило юноше только выйти из подземки, как перед ним возникла белая стена из кружащихся хлопьев. Снежинка, словно издеваясь, прилипла к теплому носу и тут же растаяла. Лололошка чихнул, прикрывшись рукой, и боялся представить, что произойдет с тоненькой толстовкой за время пешей прогулки до дома Ашры. Он подумал о Фране. Быть может, стоило написать и попросить о небольшом одолжении? Но эта мысль сразу была отброшена.       «Да дойду как-нибудь, что я, младенец что ли, от дуновения ветра заболеть?» — он сделал решительный шаг из-под навеса и начал свой путь через белую пелену.       По пути Лололошка готовил себя к очередному неприятному разговору, будто за этот день ему их было недостаточно, жмурясь от снега и порывистого ветра.

***

      — Ты совсем дурак вот так ходить? А Фран как тебя отпустил в одной толстовке? Боже, да ты весь мокрый! — причитала Ашра, мечась по квартире в поисках полотенца и сменной одежды большого размера.       — У него плохо с теорией вероятности, — усмехнулся парень, отряхивая заснеженные волосы, которые от влаги закудрявились еще сильнее.       Ашра завернула его в одеяло и просушила волосы феном, бережно прочесывая кудри пальцами, пока тот лишь тихо чихал как котенок.       — Ты сначала скажи мне, стоило ли оно того. Потому что если нет, то я окончательно расстроюсь.       — Да, — Лололошка отвел взгляд, вспоминая холодные руки на пояснице, и на его лице расплылась мягкая улыбка.       — Я ожидала более развернутого ответа. Но так и быть, я очень рада, что вы наконец поговорили, — она тяжело вздохнула, собираясь с мыслями. — В общем, как мне объяснили: причинение вреда здоровью средней степени тяжести — это уголовка. За это в тюрьму сажают, Лололошка.       Картинка перед глазами начала плыть, реальность вокруг искажалась и скручивалась, накатившая волна страха напомнила значение выражения «кровь стынет в жилах». В голове одна нецензурная лексика, изредка прерывающаяся на «зачем, зачем, зачем?», хотя ответ лежал на поверхности: «потому что он оскорбил нас».       — Черт, я… Я вообще не знаю, что делать, — его холодные руки затряслись и закрыли лицо, — что мне теперь делать, Ашра?       — Этого можно избежать, если он не станет писать на тебя заявление, — заметила девушка, придвинувшись ближе, и мягко обняла Лололошку за плечи. — Но я даже не представляю, что такого нужно будет сделать, чтоб он передумал…       — Мне еще перед этим идиотом на коленях ползать? Надо было его сильнее приложить, какая разница, все равно сяду теперь, — пальцы сильно сжали каштановые кудри, от нервов подступила тошнота, противно ерзая внутри.       — Мы что-нибудь придумаем. Может дать ему денег?..       — Какие деньги, Ашра? Откуда у меня теперь деньги? Косарь в кармане — это все, что у меня осталось, — поковырявшись в кармане черных застиранных джинсов, он еле достал смятую купюру, — потому что сегодня я кажется остался без работы.       Девушка хлопнула себя по лицу, покачав головой.       — Хаос вокруг и белые цветы в сердце. Где они, кстати?       — У Франа. В вазе, — устало ответил шатен, завалившись на подушки и сжавшись в клубок, поджав ноги.       — Позвони ему.       — И что сказать? «Привет, слушай, на меня могут завести уголовное дело, одолжи, пожалуйста, сто тысяч. Я конечно понимаю, что это две твои месячные зарплаты, но я так и не научился контролировать агрессию, поэтому жду эти деньги наличными, ведь если ты переведешь их мне на карту, могут узнать, где я их взял, и теперь точно начнут подозревать тебя в совращении несовершеннолетнего. Ну все, пока». Так что ли? — с иронией в голосе выпалил Лололошка, но за телефон все-таки схватился.       — Да, прям так и скажи. А вообще лучше завтра это обсуди, благо выходные впереди, еще есть время. Отдохни, ты сегодня замотался совсем, столько потрясений за один день…       — Ты права, я сегодня испытал полный спектр эмоций, — саркастично буркнул он, тяжело вздохнув.       Пролетело несколько часов. Все это время Ашра читала другу какую-то добрую книгу, а Лололошка внимательно слушал, лежа у нее на плече. В какой-то момент ее бормотание и шелест страниц начали оказывать усыпляющий эффект, и Лололошка провалился в сон, укутавший его словно теплым одеялом. И правда, день выдался тяжелый.       Утром Лололошка быстро собрался и, даже не позавтракав, выбежал из квартиры, прихватив забытое пальто. Осталось только еще одну вещь забрать — белые розы в белой квартире беловолосого человека. Ашра лишь тяжело вздохнула, провожая его взглядом и откусывая горячую жареную сосиску с вилки.       Юноша написал Франу сразу. Он не был уверен в его планах на сегодняшний день, но поговорить и правда было о чем. Такое странное чувство… Будто и не было этого болезненного перерыва длиною в три месяца, каждый день которого походил на предыдущий. Ответ пришел почти сразу, что весьма странно: если Фран сказал, что пары у него вечером, так почему он не спит в восемь утра в субботу? Лололошка зевнул и потер глаза, когда вышел на улицу. Вдохнул носом хоть и морозный, но по-весеннему свежий воздух.       Сегодня Фран предстал перед ним в весьма необычном виде. Вернее, юноша не ожидал увидеть его таким домашним. Казалось, ничто в его образе сейчас не выдавало человека, одержимого точными науками и знаниями: белый шелковый халат, по крою напоминающий кимоно, был заметно велик, поэтому периодически съезжал с правого плеча, оголяя покрытые влагой поблескивающие ключицы, но он каждый раз мигом поправлял непослушную скользкую ткань; волосы завернуты в махровое розовое полотенце, а в руках он держал электрическую зубную щетку. Взгляд выражал сонливость, но темные глаза сразу словно заискрились и оживились, увидев на пороге объект обожания.       — Ну, чего хотел? — почти безразличным тоном спросил старший, но это было обусловлено скорее его сонным состоянием, а не какой-то неприятной эмоцией.       — Ну-у… Э-э… — протянул Лололошка, не зная, куда деть взгляд, который так и жаждал зацепиться за иногда эстетично открывающийся участок кожи.       — Ах, прошу меня простить, — Фран усмехнулся и направился в ванную, заполненную паром. — Ты же меня разбудил своим звонком, пришлось себя в порядок приводить раньше, чем хотелось бы, — он стянул полотенце с волос, и тяжелые от влаги светлые пряди закрыли собой лопатки и спину, оросив пространство рядом с собой капельками воды.       Лололошка поджал губы и, сняв практически окончательно раздолбанные ботинки, сел на чужую постель, нервно перебирая пальцами. Создавалось впечатление, будто они давным давно живут вместе, состоят в крепких отношениях и планируют пышную свадьбу, которой в суровой реальности не суждено было состояться. От Франа веяло уютом, когда он выполнял какие-то рутинные дела вроде чистки зубов, мытья посуды или кормления кота, и юноша чувствовал себя тут как дома.       В этот раз белоснежные волосы так и остались сохнуть самостоятельно без применения сторонних инструментов, и когда он вышел из ванной, сразу решил поменять воду в вазе.       — Ну, рассказывай, что ты там из-за меня натворил, — его голос звучал мягко, а пальцы бережно касались стеблей, осторожно минуя шипы. Один раз он все же умудрился пораниться, но сразу слизнул проступившую капельку крови на тонком разрезе и тихо цокнул языком.       — Нарвался на очередную проблему. Будто мне других не хватало. Кстати, если бы не ты, этой поганой ситуации бы не произошло, — сложив руки на груди выпалил Лололошка, только потом осознав, что эти слова звучали немного грубо.       — Если бы не я, ты бы сейчас не сидел здесь и не пялился на мое плечо, как охотник на жертву, — Фран в очередной раз поправил халат, усмехнувшись и скосив игривый взгляд на юношу. — Правда, зачастую охотник даже не подозревает, что сам является жертвой.       Лололошка смущенно отмахнулся и опустил голову, смотря на ноги. Немного помолчав, он наконец продолжил:       — Я сломал однокласснику нос.       — Сочувствую ему. Надеюсь, мой аккуратный носик ты калечить не будешь, — он театрально вздохнул, прочертив линию пальцем от переносицы до заостренного кончика.       — А еще тебя теперь подозревают в… Интимной близости со мной.       — Ха-ха, вот это у тебя одноклассники завистливые, — Фран говорил это будничным тоном с нотками веселья в голосе, словно его это никак не тревожило, осторожно погружая подрезанные зеленые стебли в хрустальную вазу и расправляя белые лепестки.       — Почему тебе смешно? Если тот идиот подаст в суд, мне светит реальный срок, — процедил он, откинувшись на кровать и потерев веки двумя пальцами.       — Я обязательно тебя дождусь. Ах, тюремная романтика… Хотя в тюрьму-то тебя не посадят, скорее в исправительную колонию, а в восемнадцать уже отпустят, так что не беда. Правда, если так подумать, то в педе учиться не дадут… Ну ничего, есть же много других профессий, — рассуждал Фран, задумчиво потирая гладкий подбородок.       — Тебе тоже могут приписать за… Подозрительное внимание к моей персоне. Если наплетут про склонение к действиям… Сексуального характера, то до пяти лет, а если изнасилование, то до пятнадцати. Сколько тебе будет через пятнадцать лет? Сорок? — Лололошка издал нервный смешок, задумавшись и представив Франа на пятнадцать лет старше. Наверное, он выглядел бы так же свежо и был бы крайне обаятельным мужчиной.       — И кто мы теперь? Два уголовника, получается? — юноша не заметил, как Фран подошел к нему и навис сверху, хитро вглядываясь в голубые, широко распахнутые от удивления глаза.       Лололошка запаниковал. Все те же чувства, как и три месяца назад, накрыли его с головой, отдавая жаром внизу живота и покалываниями в кончиках пальцев, словно воздух вокруг был наэлектризован. Их губы находились неприлично близко друг от друга, но Фран лишь смазанно поцеловал его в румяную щеку, плюхнувшись рядом. Юноша дотронулся пальцами до места, где его коснулись влажные губы и будто немного расслабился.       — Фран, я серьезно. Я не хочу ни в какую колонию, там же все люди — отбитые! Тебе так вообще никак туда нельзя, сам же знаешь что делают с…       — Ну и как ты себе это представляешь? Что они могут доказать? Ты не похож на жертву изнасилования, уж слишком млеешь от одного моего взгляда, — он лег на бок, подперев голову правой рукой, а левой повернул лицо юноши на себя, поглаживая выступающую скулу большим пальцем. — Не переживай, из-за меня уж точно. А что насчет тебя… Надо будет как-то договориться с тем дебильчиком. Это ведь он еще тогда в шутку спросил, нет ли у меня парня? Хах, я уверен, что он латентный гей. Такие потом, когда вырастают, заводят себе жен, детей, и вроде смотришь — обычный мужик, а на самом деле зажимает какого-нибудь хорошенького мальчика после работы в своем унылом офисе и лапает его за причинные места, а потом говорит: «ну я не гей, это другое», — Фран рассмеялся, опустив левую руку ниже и ласково скользя пальцами под мочкой уха, по шее и ключицам.       Юноша смутился, щеки вспыхнули. Он инстинктивно поджал ноги и согнул их в коленях. Жар пульсировал по всему телу от невесомых прикосновений, выжигая пламенем все волнующие мысли из головы. Его внутренний лед дал трещину, а после и вовсе стал плавиться с невероятной скоростью. Казалось бы, Фран просто провел рукой по его шее, при этом не говоря чего-то особо трогательного, но организм отреагировал бурно, о чем говорили мурашки по всему телу и сбившееся дыхание.       — Фран…       — Да? — ногти очертили нижнюю челюсть и царапнули кадык.       — Меня, кстати, уволили… Если так можно сказать. Это опять из-за тебя, — Лололошка нахмурился, принимая сидячее положение и убирая чужую руку. — Я и так еле-еле нашел ученика. Остальным когда перезванивал, все говорили, что нашли вариант получше…       — Всегда кто-то будет лучше тебя, этого не избежать, Ло, — серьезно ответил он, так же садясь на кровати по-турецки.       — Но ведь лучше тебя никого нет! — выпалил юноша, а потом словно осознал сказанное и промямлил: — Ну, то есть… Это так, но я имел в виду…       Фран не дал ему договорить, порывисто заткнув нежным поцелуем. Ладони обхватили лицо, притягивая к себе и углубляя поцелуй, что доводил обоих до сладкой истомы. Становилось горячо, душно, неимоверно жарко, и Лололошка, ведомый нахлынувшими чувствами и горячим желанием, спустя пару мгновений потянулся руками к узлу на поясе шелкового халата, пытаясь как-то его развязать, при этом не отрывая своих губ от чужих, таких теплых и желанных, но его остановила цепкая хватка пальцев старшего.       — Нет, малыш, — он покачал головой и усмехнулся, умиляясь растерянному взгляду напротив, — не сегодня. И не в ближайшее время.       Обиженно нахмурившись, Лололошка поджал губы. Его грудь быстро вздымалась, но он изо всех сил старался выровнять дыхание.       — Так, о чем мы говорили… — спустя какое-то время произнес юноша. Мысли путались, потому что на пару минут Лололошка словно выпал из мира, ушел туда, где правят эмоции. Фран лишь улыбался, наблюдая за тем, как тот пытается сосредоточиться. — В общем, как думаешь, можно ли выплатить ему денежную компенсацию? Ну там, чтоб не ныл… Ой, вернее, психологическую, ну и на лечение, конечно.       — Боюсь спросить, какого размера будет эта твоя «компенсация нытья».       — Ну… Сто тысяч где-то, может больше, — юноша неловко почесал затылок, нервно улыбаясь.       — И где ты собираешься найти эти деньги? — с нотками подозрения в голосе спросил он, а Лололошка замешкался, не зная, что сказать, но Фран избавил его от мучительного выдумывания ответа: — У меня есть, не переживай. Правда они были отложены на затраты по диссертации… Но ничего, никогда не поздно заработать больше, так ведь?       Лололошка посмотрел на него поистине щенячьими глазками, хотя он и рассчитывал на примерно такой ответ.       — Ты не подумай, что я какой-то корыстный человек, просто мне правда больше не у кого попросить помощи. Я даже в руках такие суммы не держал никогда. Мне и на квартиру теперь не хватает, буду значит искать подработку усерднее, я обязательно тебе все верну! Когда-нибудь, — пальцы теребили шнурок от толстовки, а уголки губ изогнулись в подобии улыбки.       — Забудь. У тебя есть номер этого дебильчика? Хочу с ним поговорить. Выслушать «нытье», которое собираюсь компенсировать. А может и деньги не пригодятся, по доброте душевной откажется в суд идти, а?       Юношу напрягал загадочно-зловещий тон старшего, но он ничего не сказал, лишь молча отправляя ему номер телефона.       Гудок, два, три.       — Здравствуйте-здравствуйте! Как Ваш нос? Плохо? Ну что Вы, я ,конечно, оптимист по жизни, но все могло и может сложиться куда плачевнее, не так ли?