***
Когда учитель ушел, Лололошка еще долго стоял на месте, практически забыв как дышать. По телу пробежала легкая дрожь, мозг отказывался верить в происходящее, хотя он даже и не понял, что тот ему сказал. Лололошка медленно повернул голову на одноклассников, которые уже начали активно перешептываться, иногда поглядывая на него недобрым взглядом. Ашра вскочила с места и взяла его за руку. — Хочешь поговорим? Пойдем, пойдем отсюда, — обеспокоенно прошептала она, после чего вернулась к своей парте и начала быстро собирать вещи, чтобы успеть выбежать из кабинета до наступления следующего урока. — Седрик, — Лололошка оперся руками на первую парту, опустив голову вниз, чтобы скрыть подступающие слезы, — ты слышал, что он сказал? — Он… он сказал, что… причиняет тебе боль? — голос парня в бежевом шерстяном кардигане подрагивал, опасаясь реакции на эти слова и все еще не понимая, что сейчас произошло. Юноша стиснул зубы и сильнее сжал пальцами стол, впившись в него короткими ногтями. Его переполняло чувство обиды, он просто не понимал, как можно было настолько холодно перечеркнуть все то, что было? А было ли что-то вообще? Вдруг Фран просто игрался с ним, а когда добился желаемого, резко дал заднюю и растворился? — Лололошка, пойдем, — Ашра вручила другу его рюкзак и спешно вытолкнула из класса. Как только они очутились за воротами школы, юношу накрыло. Эмоции сами рвались наружу, превращаясь в дорожки слез, стекающих по розовым щекам. Резь в глазах из-за подскочившего давления еще больше усугубляла ситуацию; Лололошка сел на скамейку во дворе и поджал колени, уткнувшись в них носом. В этом положении, периодически вздрагивая всем телом и издавая тихие всхлипы, он был похож на загнанного под машину котенка. Ашра впервые видела его таким. Лололошка всегда казался ей сильным человеком с устойчивой психикой, который мог поддержать в любой ситуации и выслушать то, о чем было трудно говорить, что лежит тяжелым камнем на душе, словно он своими руками снимал с нее этот булыжник в момент истерики. А сейчас перед ней сидел абсолютно другой Лололошка: подавленный, слабый и крайне эмоциональный. Девушка опустилась на промерзшие бруски скамейки и запустила пальцы в каштановую копну волос, нежно и невесомо поглаживая. Всхлипывая и утирая слезы рукавом пальто, Лололошка уронил голову на колени Ашры, утыкаясь в них лицом и тихо скуля. От обиды хотелось выть, душевная боль пронзала сердце сотнями тысячами острых игл. Девушка молчала, дожидаясь, когда нахлынувшее отчаянье отпустит его, и просто заботливо гладила по голове. Они потеряли счет времени, сколько уже сидели вот так. В конце концов юноша, когда уже выплакал все слезы, просто смотрел в одну точку немигающим взглядом, изредка потирая пощипывающие и опухшие глаза, белки которых покрылись сеточкой лопнувших сосудов. У ворот школы показалась высокая фигура. Фран шел быстро, хмуро поглядывая на наручные часы. Полы его расстегнутого пальто развевались из-за ледяных порывов ветра, и весь он сливался с общим пейзажем из белого снега и светло-серого неба, словно желая не привлекать к себе внимание. Проходя мимо скамейки, он мельком посмотрел на нее, встретившись взглядом с полными злости и осуждения карими глазами Ашры. Учитель сделал вид, будто ему кто-то резко позвонил, хлопая себя по карманам и якобы ища телефон, и ускорил шаг. Девушка аккуратно потрясла Лололошку за плечи и коснулась рукой его носа и ладоней, проверяя их температуру. — Ты замерз. Пойдем домой, пожалуйста. Лололошка вяло поднялся и откинулся на спинку скамейки, запрокинув голову и устремляя затуманенный взгляд на хмурое небо. Он несколько раз сделал глубокий вдох и шумный выдох, после чего встал на ноги, отряхиваясь от налипших крупиц снега. — Пойдем. Дома Ашра поставила чайник и выложила на стол все сладости, которые только были в ее закромах. — Тебе зеленый чай или чер-… — Черный… с мятой, — юноша нервно сглотнул, подперев рукой щеку и разглядывая причудливые узоры на скатерти. Девушка поставила две чашки с горячим напитком на стол, после чего села рядом и грустно улыбнулась. — Лололошка, что у вас случилось? Расскажи мне, — она сделала небольшой глоток и накрыла ладонью руку друга, сжавшуюся в кулак. Юноша немного помолчал, явно обдумывая, стоит ли рассказывать все то, что глодало и терзало душу. — Я влюбился, Ашра, — наконец вымолвил он, медленно размешивая чай ложкой, — просто по уши. В субботу от тебя я сразу пошел к нему. Мы сходили в кино, а потом… — голос дрогнул, в горле встал ком. — Что потом? — тихо переспросила девушка, придвинувшись поближе. — …А потом мы поцеловались, — Лололошка изо всех сил кусал щеки, чтобы не проронить очередной всхлип. — По моей инициативе. — И на следующий день он перестал отвечать тебе? — Да… Ашра замолчала, задумавшись. Она притянула друга к себе и приобняла, положив подбородок на его плечо. — Слушай, я не думаю, что он намеренно хотел причинить тебе боль. Ты должен понимать, какая на нем лежит ответственность за свои поступки. Тем не менее… наверное, ему стоило все объяснить, прежде чем вот так обрубать все общение. Лололошка слабо кивнул, но обида все равно разъедала изнутри. Мозг искал логичные оправдания таким действиям, но сердце его не слушало. Ну как, как, как? Оборвалось, даже не начавшись. Звук уведомления. Сердце пропустило удар. Трясущаяся рука потянулась в карман за телефоном. Сообщение оказалось простой рассылкой из продуктового магазина у дома. Зрачки зацепились за закрепленный диалог с до боли знакомым именем. Захотелось что-то написать. Касание пальца. Пустота. Собеседник удалил абсолютно все сообщения. Все, это конечная. Лололошка вскочил так резко, что чуть не уронил стул, сдернул пальто с крючка так сильно, что чуть не порвал петельку, и пропихнул стопы в обувь так быстро, что чуть не споткнулся позже о вмиг развязавшиеся шнурки на правом ботинке. — Эй, стой! Ты куда? Лололошка! — Ашра встала в дверном проеме, разведя руки в стороны и смотря вслед убегающему вниз по ступеням другу. Она бы последовала за ним, но понимала, что это бессмысленно: если этот человек захочет, чтобы его не трогали, значит его никто и не догонит. Кулаки чесались от желания врезать какому-нибудь придурку за гаражами. Лололошке уже стало противно от самого себя. Что с ним сделали эти поганые чувства? Несмотря на заболевание, при котором просто противопоказаны драки, он действительно держал в страхе многих парней в округе. А сейчас он захлебывался слезами из-за ублюдского поведения одного манерного математика. Скажи ему кто-то подобные вещи полгода назад — не поверил бы. Лололошка бежал, бежал изо всех сил, будто стремясь скрыться от навязчивого желания наведаться к Франу домой и вывернуть душу наизнанку на повышенных тонах. Дыхание сбилось, пульс перевалил за сто шестьдесят ударов в минуту, перед глазами вместо ослепительного снега маячили черные пятна, словно сжирающие собой видимую картинку реальности. Он остановился, согнувшись и оперевшись руками о колени, тяжело дыша и громко откашливаясь. Ноги привели его в место, где он любил ошиваться, когда был младше. Заброшенный аэродром. Припорошенные снегом бетонные плиты давно поросли мхом, а мародеры вытащили всю приборную панель из заржавевших самолетов, которые стояли там без дела более тридцати лет. Вокруг — бескрайняя белая степь, пустота. Возле крылатых махин повсюду были разбросаны пустые бутылки, бычки от дешевых сигарет и баллончики с красками — следы обитающей тут когда-то молодежи. Лололошка поежился от порывистого ветра и подошел к покосившемуся голубому кукурузнику, на котором частично облезло цветное покрытие. Ухватившись руками за выступ, он подтянулся и залез внутрь, устраиваясь прямо на дырявом полу. В этом самолете было чище, потому что приходящие посмотреть на это железное кладбище для пьяных посиделок чаще всего выбирали модели покрупнее. Внутри пахло ржавчиной и старостью. Юноша вновь погрузился в мысли. Теперь его точно никто не потревожит и не увидит, и можно было дать волю эмоциям. «Наивный дурак. Опять повелся на малейшее проявление заботы со стороны… и что это дало?» — казалось, что даже его внутренний голос дрожал от напряжения. Он просидел так несколько минут, переводя дыхание от непрерывного бега, во время которого он жадно хватал ртом ледяной воздух, из-за чего теперь саднило горло. Лололошка спрятал покрасневшие кончики пальцев в рукава, стараясь их согреть. Через какое-то время, когда стемнело, он начал подбирать стеклянные бутылки в округе и, набрав себе целую охапку, подошел к бетонной стене и со всей силы швырнул туда сначала одну, размахнувшись и громко вскрикнув, затем вторую, третью, четвертую… Бутылки разлетались на осколки, разбиваясь о холодный бетон. Этого было мало. Хотелось доказать себе, что он не тряпка, не слабак, что возникшие к Франу чувства — случайность, стихийный порыв эмоций, хотя тот как-то раз сказал, процитировав Вольтера: «Случайностей не существует — все на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие». И вот чем из этого списка можно было обозвать эту чертову влюбленность? Время близилось к одиннадцати. Да, пребывание в кромешной тьме для больного глаукомой — опрометчивое решение, но благо к ночи светло-серые тучи рассеялись, являя ясный небосвод жителям города. От скуки Лололошка разжег костер с помощью завалявшейся в кармане зажигалки и пожухлой травы и подставил ладони к огню, чтобы согреться, ведь колючие рукава пальто уже не спасали. Лицо обдавало приятным жаром. Юноша сунул руку в карман и дрогнул: пальцы нащупали бумажку. Он поднес ее к глазам и развернул. Знакомый почерк, цифры, буквы… график уже построенной им когда-то функции. Недолго думая, он кинул ее в объятия языков пламени, что сразу же набросились на несчастный клочок бумаги, быстро разъедая ее и выведенное на ней уравнение. В воздух взмыли частички пепла, немного кружась и оседая на каштановые волосы. Выплеснув эмоции, ему стало будто немного легче. — Ты че тут делаешь? Ты кто ваще? — раздался позади противный хриплый голос парня лет двадцати. Лололошка посмотрел на него краем глаза, а затем обернулся. Там стояла компания из шести человек в очевидно нетрезвом состоянии, а их лица явно выражали отнюдь не дружелюбие. — Я тут часто сидел раньше, люблю это место. Я вам мешаю? — наконец подал голос юноша, встав на ноги и стряхнув с волос и лица пепел. — Да, мешаешь. Смотри, либо ты щас садишься с нами и выпиваешь залпом стакан с бурдой, которую мы намешаем, либо тебе пиздец. — Мне нельзя алкоголь. — Значит тебе пиздец при любом раскладе, неженка, — ответил парень, скалясь. — Слыш, замешивай! Щас будем учить его пить. Лололошка понял, дело дрянь. Все душевные терзания мигом отошли на второй план, уступая место более актуальной угрозе. И что за привычка вдруг у всех появилась наседать толпой на одного? Надо было бежать, пока не поздно. Лололошка медленно поднял свой рюкзак, стараясь не издавать ни звука, и уже занес ногу, чтобы начать разбег, но его остановила крепкая рука, схватившая за капюшон толстовки, отчего резко стало трудно дышать, а перед глазами разлетелись искры. — Пей! До дна, — перед лицом появился пластиковый стаканчик, доверху наполненный мутной жижей. — Это наш фирменный ерш. Правда кроме основных ингредиентов там еще сок и красное вино из пакета. Жесткая смесь, небось тут же свалишься, — парень злорадно рассмеялся, схватив Лололошку за волосы, — ну че ты глазками хлопаешь? Пей! Лололошка нервно сглотнул, вспоминая сообщение Франа о том, что будет, если мешать водку с пивом, а тут еще и вино. Стало не по себе. Он резко дернул коленом, выбивая стакан из рук, отчего вся мерзкая липкая жидкость выплеснулась на его одежду. Пока тот парень с хриплым голосом растерялся, Лололошка рванул с места, перепрыгивая встречающийся на пути металлолом. Сердце бешено стучало в груди, лицо побледнело, но усталости шатен не чувствовал: адреналин зашкаливал. Он оглянулся один раз, когда уже добежал до спального района, чтобы убедиться, что за ним не гонятся, но вдруг споткнулся о бордюр, приложившись лицом об покрытый слоем льда асфальт. Коснувшись пальцем разбитой губы, заметил капли крови. Железный привкус заполнил рот, когда алая жидкость хлынула еще и из носа. Кряхтя поднявшись с земли, он взял в руку снег и, сформировав небольшой снежок, приложил его к синеющему ушибу. Лололошка направился к дому Ашры, прихрамывая и бурча под нос матерные слова в свой же адрес.***
— Лололошка… — прозвучал осторожный женский голос над ухом. — М-м? — юноша приоткрыл веки, стараясь сморгнуть сон. На протяжении нескольких дней он жил под присмотром Ашры, потому что та не на шутку перепугалась, когда он заявился к ней ночью в таком побитом состоянии. Девушка замялась, все еще раздумывая, стоит ли говорить о том, что сегодня узнала по сплетням в школе. Может, не стоило лишний раз напоминать об этом человеке? Но нет, наконец собравшись с мыслями, поджав губы, она пробормотала: — Ты знал, что Сан-Фран подал заявление об увольнении еще в понедельник?