***
Проводив юношу до дома, Фран устроил настоящий погром у себя в квартире. На пол полетело все, что попадалось под руку: хрустальные стаканы, чашки, книги, рамки с фотографиями и стопки тетрадей. Он резко распахнул холодильник и вытащил залежавшуюся бутылку вина, ловким движением извлекая пробку и залпом вливая в себя пол-литра терпкого алкоголя. Струйка бордовой жидкости стекала по подбородку и пачкала светлую одежду, но до этого уже не было дела. — Чем ты блять думал, Франческо? — надрывисто крикнул он сам себе, сползая вниз по стене и периодически глотая оставшееся в бутылке вино. Лежащий на кровати кот жалобно прижал ушки к голове, пугаясь буйного поведения хозяина. Он забился в угол и свернулся в клубочек, с опаской поглядывая зелеными глазами то на покачивающийся крупный осколок чашки на полу, то на человека. Потускневшие длинные волосы спутались, светлая одежда была перепачкана в бордовых пятнах, потому что когда алкоголь ударил в кровь, координировать движения рук становилось все сложнее и сложнее, и несколько миллилитров вина пролились мимо приоткрытого рта. Фран оглядел комнату затуманенным взглядом и издал нервный смешок. Хорошо, что впереди еще один выходной день, и можно было не думать о последствиях, а просто завалиться спать. От крепкого сна его разбудили кошачьи лапы, топчущиеся по груди и вонзающиеся коготками в кожу сквозь футболку. Пушистое создание настойчиво будило хозяина, потому что разбросанные на полу склянки мешали ему безопасно добраться до миски с едой. Фран очень трепетно относился к животным, а особенно к кошкам. Иногда он даже невольно думал о том, что на самом деле, он очень на них похож. Кошки чистоплотны, грациозны, умны и расчетливы, а также крайне эгоистичны. Эти животные знают себе цену. Они могут продолжительное время ласкаться и мурчать, но в какой-то момент что-то щелкает в голове, и из милого пушистого комочка вылезает дьявол в шерстяном тельце, готовый растерзать несчастную руку в клочья. Фран, конечно, такой жестокостью не обладал, но осознавал, что его резкие вспышки гнева могут не на шутку напугать близких людей. Вспыльчивость мешает жить. В порыве злости можно наговорить много обидных слов, за которые потом становится стыдно. У черного кота Сан-Франа не было имени; как-то так и закрепилось — Кот. Он подобрал его на улице, когда тот еще был котенком, около трех лет назад. Малыш забился под машину и жалобно мяукал, трясясь всем тельцем от пронизывающего ноябрьского ветра и сковывающего чувства голода. Ну и как можно было пройти мимо такого создания? Пусть Сан-Фран и не любил черный цвет, считая его слишком мрачным и скучным для своей яркой натуры, но этот котенок с грязной слипшейся шерстью как-то сразу запал в душу. Он отличался от других. Несмотря на свору лающих собак вокруг, малыш держался стойко, пытаясь отпугнуть их своим детским шипением и размахивая когтистыми лапками. Тогда Фран знатно перепачкался в грязи, сначала отгоняя назойливых собак, а затем ползая на коленях вокруг машины, будто намереваясь впитать мутную воду из лужи своими бежевыми брюками. Он относился к нему как к ребенку: сидел с ним сутками, потратил все сбережения на оплату лечения сломанной лапки и острой формы конъюнктивита, кормил его из пипетки и постоянно чесал за ушком. Вот и вырос из малыша благодарный пушистый котяра, готовый к внезапным порывам нежности в любой момент и охотно урча в ответ. Фран нехотя разлепил веки, сразу же щурясь и протирая глаза двумя пальцами. На языке чувствовался терпкий привкус вина, а трещинки на губах были окрашены в бордовый. Голова гудела, сильная боль сковывала её по кругу, и иногда казалось, будто вся атмосфера со всей мочи давит сверху. Он приподнялся на локтях, удрученно оглядывая истерично-пьяный беспорядок. Что ж, впереди целый день, и за это время нужно успеть убрать квартиру от всего этого хаоса, а также заскочить в магазин за новой посудой. Фран сполз с кровати, ныряя босыми ногами в тапочки, и подошел к холодильнику, шаркая по полу и периодически наступая на звенящие и трескающиеся осколки стекла. Пропитавшийся за ночь сливочным кремом блинный торт мирно стоял и ждал своего часа. Достав его из холодильника, Фран закрыл дверцу легким движением ноги и поставил на кухонную столешницу. Он отрезал кусок и, небрежно взяв его рукой, попробовал на вкус. Сладко, очень сладко, приторно. Впихнув в себя остатки, Фран облизал пальцы и вновь скосил взгляд на пол. «Какой же я идиот», — раздраженно подумал он, прикрыв глаза. Завалявшийся в кармане пальто телефон периодически издавал звуки уведомлений и вибрировал, но Фран не обращал на них внимания, ползая по паркету и собирая крупные осколки стекла. Он трижды порезал руки, отчего каждый раз нервно цокал языком и тихо шипел. Далее следовал стандартный процесс подметания мелких осколков под спокойную музыку из патефона. Было бы еще лучше, если бы кто-то заварил ему черный чай с мятой, но по стечению обстоятельств абсолютно все чашки и кружки были разбиты. Наконец приведя кухню в порядок, примерно к пяти часам вечера, Фран вспомнил про телефон. Пришлось покопошиться в кармане, чтоб нащупать его среди вороха бумажек, записок и чеков. На экране светилась стопка сообщений от Лололошки. Он поджал губы и начал отвечать на каждое, придумывая историю о том, как его электронную почту резко атаковали спамом из запоздалых курсовых работ, и что ему, несчастному, пришлось в экстренном темпе все это разгребать. Лололошка в этой ситуации мог лишь посочувствовать и предложить увидеться, но Фран жестко отказался, хотя если бы это было правдой, то он непременно был бы рад разбавить серую рутину присутствием этого солнца с голубыми глазами. Но не в этом случае. Он отложил мобильное устройство, которое продолжало оповещать о новых сообщениях, и, быстро собравшись, поспешил в магазин.***
Лололошка лежал на кровати животом вниз, подмяв под себя подушку и опустив на нее подбородок. Он не выпускал телефон с открытым диалогом из рук, постоянно ожидая ответа. Несколько раз он даже проверял соединение с интернетом, обновлял страницу, но сообщения так и не приходили. У него в животе порхали бабочки. То самое приятное чувство влюбленности, когда хочется общаться часами напролет и видеться ежедневно. В голове постоянно всплывал их поцелуй. Да, он не был таким романтичным, как с Ашрой, по крайней мере из-за обстановки вокруг, но, черт возьми, как же хотелось его повторить. Лололошка никогда не ощущал такого неистового и навязчивого влечения к человеку и никогда настолько сильно не желал быть с кем-то рядом постоянно. Он дрыгал ногами взад-вперед, скучающе положив щеку на подушку и смотря на экран. Глаза начинали болеть от большого количества проведенного времени в телефоне, но что тут еще сделаешь, если в голове только он?***
Понедельник — день тяжелый. Особенно для этих двоих. Лололошка впервые за многое время шел в школу радостно, сияя улыбкой и предвкушая третий урок математики. Как бы дождаться! Он просто сгорал от нетерпения. Так еще и последняя учебная неделя пошла, а дальше — каникулы и Новый год. Его прекрасное настроение ничто не могло испортить: ни метель, которая хлестала морозом по алым щекам, ни подгоревшая в кастрюле овсяная каша, ни темень за окном. По крайней мере, он был уверен в этом. У Сан-Франа понедельник несколько отличался. Его режим сна за эти два дня сбился до невозможности, а если учитывать, что солнце в декабре встает поздно и садится рано, Фран совсем потерялся во времени суток. Тем не менее, как бы плохо ему не было, он не привык показывать это окружающим, каждый раз надевая приветливую маску. Расчесывая длинные волосы после контрастного утреннего душа, Фран смотрел в зеркало, наблюдая за тем, как оставшиеся капельки воды стекают по телу вниз. В его ванной находилась огромная полка, прогибающаяся под тяжестью разных банок с кремами, масками для лица, спреями для волос и гелями для умывания. Фран любил ухаживать за собой — для него это было своеобразным обязательным ритуалом. Поэтому и просыпаться приходилось задолго до выхода из дома, ведь мытье волос такой длины занимает около часа, а для поддержания сносного цвета лица и мягкости кожи нужен многоступенчатый уход. Брился Фран тоже довольно часто, чуть ли не два раза в день, потому что не переносил появление малейшей щетины на бархатной коже, даже несмотря на то, что волоски было трудно заметить из-за отсутствия пигмента. Суммарно его утренние сборы занимали около трех часов. Закончив колдовать над кожей, он уложил подсохшие волосы и завязал их в привычный высокий хвост, кропотливо поправляя топорщащиеся светлые пряди. Дело осталось за малым — одеться. Васильковая рубашка, белая футболка и брюки были выглажены еще ночью для экономии времени. Застегивая пуговицы, Фран глянул на часы. Понял, что успевает. Немного расслабился. Прихватив портфель с стопками тетрадей и накинув пальто, он вышел из дома, правда потом несколько раз вернулся, чтобы проверить, закрыл ли он дверь. Быстрым шагом направляясь в сторону учебного заведения, он благодарил Вселенную за то, что первым уроком у него в расписании не десятый класс.***
— Эн веркта… верктаген… — начал читать очередной текст на немецком Лололошка. — Ан верктаген. — Ан верктаген стехт… — Штейт, — пожилой мужчина повысил голос, нервно исправляя произношение. — Да штейт, штейт! Юноша хмурился, кривя язык каждый раз, когда он пытался произнести слово. Почему-то представил, как Фран произносит что-либо на немецком. Уголки губ поползли вверх. Наконец дочитав несчастный абзац, Лололошка шепотом обратился к однокласснику с первой парты: — Пс-с, Седрик, а что можно написать на немецком человеку, который нравится? Юноша обернулся на звук и испуганно оглядел лицо Лололошки. — Ты уже который раз меня спрашиваешь о чем-то подобном. Может хотя бы расскажешь, о ком ты? — Когда-нибудь может и расскажу. Ну так что? — он уже практически лег на парту, придвигаюсь к сидящему спереди однокласснику и шепча ему прямо на ухо. Седрик немного смутился, после чего поправил очки и, оторвав кусок бумажки, аккуратно вывел на ней шесть слов и протянул записку другу. — И что это значит? — Это переводится как «я не могу быть без тебя». — Я без тебя тоже, Седрик. Что бы я без тебя делал? — Лололошка усмехнулся, похлопав одноклассника по плечу и отстранившись. — Ха-ха. Шатен тихонько вытащил телефон и написал сообщение. Лололошка: «Фран, ohne dich kann Ich nicht sein» Он положил голову на парту, глупо улыбаясь и ожидая ответа. Юноша знал, что по понедельникам Фран работает в школе с утра до вечера, но его это нисколько не смущало. Всегда же отвечал. Но сообщения не было ни через пять минут, ни через пятнадцать, ни под конец урока. Лололошка насторожился. Что-то точно не так. В томительном ожидании пролетели еще сорок пять мучительных минут химии. Наконец в кабинет зашел он: высокий, с блестящими волосами, струящимися по плечам, но в этот раз с какой-то натянутой улыбкой. Сан-Фран плюхнулся в кресло, раскладывая на столе тетради. Лололошка не сводил с него взгляда, периодически хихикая, отчего сидящая рядом Ашра что-то заподозрила. — Чего ты смеешься? — девушка пихнула друга локтем, чтобы привлечь его внимание. — Да-а я… да ничего, — юноша как-то слишком уж хитро ухмыльнулся, продолжая сверлить взглядом учителя. Но тот ни разу не поднял на него своих черных глаз. На протяжении всего занятия Лололошка думал, что Фран затеял с ним очередную игру. Юноша тянул руку каждый раз, когда учитель задавал вопрос, но постоянно оставался проигнорированным. «Почему он даже не смотрит на меня?» — заметно занервничав подумал Лололошка и обиженно закусил губу. Со звонком Сан-Фран поднялся с кресла и хотел было поскорее улизнуть, уже практически скрывшись в дверном проеме, но Лололошка быстро вскочил с места и догнал его. — Фран! — выпалил юноша, схватив учителя за запястье. Зрачки Сан-Франа расширились, практически закрывая собой и без того темную радужку. Он растерянно бегал глазами по сердитому лицу, в то время как собирающие свои вещи присутствующие в классе резко замолчали, озадаченные неожиданным выпадом юноши в темных очках. С минуту они стояли, не проронив ни слова; Лололошка все еще крепко держал запястье Сан-Франа, не особо заботясь о том, как это может выглядеть со стороны. Наконец Фран одернул руку, наклонился к уху младшего и шепнул: — Ich tu dir weh. Исподлобья посмотрев на замерших от удивления десятиклассников, Фран покинул кабинет. Лололошка лишь часто моргал и, поджав губы, отрешенно смотрел ему вслед.