Сергей Сыромятников(Сигма)
Узелок затянут, спица бьется о спицу. Он молчаливо смотрит на творение, что именует "Чернушкой". Аккуратный, ровный кружок с золотыми глазами, маленьким хвостиком и ушами. Вязаный из бархатных нитей кот - подарок, сделанный руками. Сигма ставит на паузу сериал и подкидывает игрушку вверх. Самому даже жалко отдавать, хоть всеми фибрами души понимает, что это подарок: значит, сделает и себе такую. Встает, достает из-под кровати ящик и выбирает красную ленточку. Тоненькую, даже ни разу не использованную. Обматывает ею игрушку, отмеряя нужную длину, и легонько закалывает булавкой. Выходит своеобразный ошейник на кошечке. Некоторое время смотрит на неё, осторожно держа в двух ладошках. И подносит к губам, целуя прямо меж глазок. Этим действием она именуема лучшим творением.Дазай Осаму
Хлопок от бутылки шампанского повел за собой грохот и радостные крики, поздравлениями и прочей ерундой. В которую он, по правде говоря, не очень вслушивался. Но признать стоило одно: он был приятно удивлен такому. — Кажется, я просил не устраивать дни рождения в мою честь? — возможно, где-то в глубине души он злился. Но это была только та часть, у которой замотан правый глаз, а из одежды только черное. — Этот год был очень тяжелым и насыщенным. Почему бы нам не отметить? — Накаджима стоял с прелестной улыбкой, присущей таким светлым людям как он. — С днем рождения тебя, Дазай и мой сэнсэй. Ацуши легонько поклонился в ответ на широко раскрытые глаза. — Что за невоспитаннее, Осаму? Для тебя старались. — из-за спины юноши вышел врач сия организации, держа что-то у себя в кулачке. — Береги только. Промолвила та, нацепив на краю черного жилета брошку с бабочкой. Обычная бижутерия, но довольно... милая. Красная с серебряной обводкой. Он подхватил её пальцами и покрутил, рассматривая со всех сторон. Она напоминала что-то, вот только что - не мог понять. Пока вдруг в грудь резко не толкнули бумажный пакет. Куникида возвышался над ним с хмурым выражением. В его глазах все ещё виднелась строгость, что разнилась с настроем остальных. Дазай мельком увидел, как Наоми проскользнула к магнитофону. — ...Нашему сотруднику и моему напарнику. — тот смиренно прикрыл глаза, кажется, пустив небольшую трещину ухмылке. Будто бы все это время глаза строгости были лишь маской. — О? — брюнет подхватил пакет, и рука мужчины сразу же отстранилась. Он развернул края и в глазах заиграли нотки кокетства: куча бинтов и пластырей, что забивают до половины пакета. Он даже не успел заметить ещё и плитку черного шоколада, как к нему тут же подлетели другие. — С днем рождения Дазай! — Нашему коллеге и просто хорошему другу. — ...тебе. — Только не прыгай с моста, хоть сегодня! Дазай был ошеломлен. Да нет. Просто потерял дар речи. Но в глазах не сияла та искра наивности или радости. Он будто задумался, смотря на все эти улыбки и протянутые разноцветные коробочки. Это настоящее лицо мало кто мог заметить или понять. Хотя, кажется, Кёка Изуми занервничала. Он видел, как в крайней двери стоял директор, с умиротворенной улыбкой смотря на него. Видел, как Наоми с облегчением вздохнула, когда из магнитофона послышалась музыка. Как Ацуши бегал и разливал по пластмассовым стаканчикам шампанское, а в какие - сок. Йосано и Куникида раскладывали пластмассовые тарелки, меж делом переговариваясь. И не скрыть, что что-то жалобно скреблось. Дазай улыбнулся и протянул руку к одной из коробочек. После на верх накидали ещё две, и толпа с трепетом ждали реакции на тщательно подобранный подарок. Неужели это то добро, о котором ты говорил, Одасаку?***
— О, нет-нет. Юме-сан намного больше подходит на роль главного героя, чем Тадаки. — Дазай взвел пластмассовой вилкой вверх, будто заключая разумную мысль. На языке таял привкус торта с шоколадом и даже с пропиткой коньяка. Около него были сложены пакеты со сладостями и пустые коробки от вскрытых подарков - Дазай никак нарадоваться не может новым частям любимой манги, что пришлось отложить в связи с тем, что Сигму все ещё нужно было обеспечивать. Он опять закинул в рот кусочек торта. В это время он говорил с Накаджимой и Рампо. Остальные были заняты кто да чем. Да и только эти двое знают сюжет сия произведения. — Я согласен! — бодро заявил Эдогава. Он отказался от торта, и ел свои сбереженные сладости. — Её слишком занизили. С ней дело бы раскрылось быстрее, а не растянулось ещё на том. — Я не отрицаю её умений, но почему вы так думаете? — Ацуши озадачился, что отложил тарелку с угощением. Когда он откинулся на спинку кресла, на его плечо тут же опустилась голова Кёки. Она лишь фоном слушала исповеди этих троих. — Ну, начнем с того, что, Ацуши-кун- — в кармане тут же завибрировал телефон, от чего Дазай прервал начинающийся монолог. Но вместо него продолжил Рампо, что в принципе, не так уж и плохо. Он тут же переложил тарелку в одну руку и достал телефон. Открыв экран, он увидел до боли знакомый номер. Трубку взял, не то половина кабинета была бы снесена. — Слушаю? — в привычно веселом тоне прощебетал Дазай. Рампо начал жестикулировать руками, будто разлагая факты по полочкам. — Выходи, выблядок. — грубый и злой голос никак не напугал. В ответ лишь рассмеялись. — Рад слышать тебя. — выражая некую игривость. — И на сколько ты хочешь меня украсть? — Рот закрой. — прошипел Чуя. Ему не нравилась эта формулировка, как и тон Дазая. — Пока твоя суицидальная задница не будет достаточно протаскана по городу. — Оох, ты так жесток. — Дазай прохныкал. Он услышал черканье зажигалки - Чуя закурил сигарету. Сделав затяжку, он выдохнул едкий дым. — Выходи. — тут же трубку сбросили. Брюнет отчаянно выдохнул, но все же, стянул с головы сползший на бок колпак. Который только на него и нацепили. — Прошу принять извинения, но я вынужден удалиться! — он театрально поклонился. Пока он выбирался из толпы вопросов и непониманий, попутно даже чьих-то объятий, он хлопнул Куникиду по плечу и, беря пальто, вышел из офиса. На улице было холодно, и уже смеркалось. Хоть и небо было светло-синего оттенка, фонари все равно уже зажглись. Но плащ он решил не натягивать, предпочитая окунуться в атмосферу сырости и холода после такой яркой и жаркой комнаты. Он поднял глаза к небу, смотря на удивительный контраст - темные облака и светлое небо. Такое поистине завораживало. — Ещё в том возрасте, чтобы ворон считать? Прям в голову прилетела прямоугольная коробка конфет. И кажется, она прилетела с более ощутимой силой, чем если бы её просто швырнули. Это были шоколадные конфеты с вишней и вином - возможно, бы не умеющий пить опьянел сразу спустя пары конфет. Он наклонился и подобрал коробку. И в этот же момент отшатнулся назад — мимо головы прилетела бутылка с вином, что замерла в воздухе. Дазай почти рассмеялся. — Чуя, ты все ещё обижаешься из-за того, что я тогда сказал, или ты просто рад меня видеть? — это действительно его развеселило. Он смотрел прямиком в темноту, от куда прилетели все вещи и веяло запахом табака. — Ну, здравствуй. Бутылка вина, повисшая в воздухе, метнулась назад, от чего опять пришлось наклониться. Она со шлепком прилетела в чужую ладонь, что выглянула из тьмы. Что ж, появление эффективное. — Для тебя и особой причины не надо. — Чуя фыркнул, стреляя пронзительными карими глазами в его сторону. Сигарета была зажата меж его губ. На лицо было видно, что тот все ещё в обиде. И обычными извинениями не отделаешься. Хотя, когда от него можно было отделаться извинениями? Чуя сейчас выглядел иным: распахнутая кожаная куртка, белая футболка и порванные джинсы. Да он выглядел как настоящий бунтарь! Даже свою нелепую шляпу снял! — Поехали. — Не могу поверить, что ты снял свою шляпу! Чуя, а ты её случаем ещё и не выкинул? Это будет самый прекрасный подарок на мой день рождения! — ЗАКРОЙ ПАСТЬ! — сигарета выпала из рта, и теперь уже своими силами Чуя бросил в него шлем, что был уже заготовлен на сидении транспорта. Дазай почти что сморщился, когда большой округлый предмет прилетел в грудь, ведь подушечки пальцев не смогли сдержать гладкий пластик. Тем более с коробкой конфет. Болезненный смех вырвался из груди. На свет фонаря выехал спортивный мотоцикл. — Размечтался, я вижу? Красный, блестящий со всех сторон. Вот только на нем все выглядят как креветки. Чуя попутно наступил ботинком на тлеющую сигарету. Осаму часто удивлялся с того, как же быстро рыжий может выкурить одну сигарету. — В день рождение разве не можно? — Дазаю нравилось выводить того из себя. Подколы, язвительные комментарии, шутки - все это помогало отвлекаться. Пусть тот все ещё оставался его прошлым - он все равно не против иногда о нем поговорить. — Какой ты однако романтик, Чуя. — Дазай, правда, если ты прямо сейчас не заткнешься, я набью тебе лицо прямо здесь. — он уже успел натянуть шлем, что идентичен цветом с мотоциклом. Он теперь натягивал грубые перчатки на руки. Ох, кажется, напоминает старые деньки. — Понял. — Дазай тоже натянул шлем на голову. Дорога была не такой уж и далекой - они всего лишь доехали до набережной, на которой в основном были открыты лавки, магазины и ходили девушки с цветами. Если бы они шли - времени бы немного заняло. Вот только Накахара практически гнал - Осаму невольно приходилось цепляться за кожаную куртку или за самого Чую, когда тот резко давал газ или заворачивал за угол. За это он ещё и получал. В голове невольно пролетала сцена, где он улетает с мотоцикла и целует лицом асфальт. А зная его бывшего напарника - такой сценарий как обыденность. В особенности, если тот зол. Интересно, его пощадили просто потому, что сегодня его день рождение? В любом случае, он скидывает шлем и трясет головой, лохмача темные пряди. Чуя ужасно забавно выглядел на своем средстве для езды - он выглядел почти как ребенок на нем. Такая разница между техникой и им самим. — Поторапливайся. Даю минуту. — мафиози кинул шлем в бардачок, а после и начал стягивать куртку. Второй последовал тому же примеру. Никто другой не знал то, как на самом деле рыжий не любит ждать. Это сейчас проявлялось в его резких движениях, голосе, взгляде. В любой момент готовый сорваться, до одури ждущий этого момента. И он с такой же дикостью смотрит на него, когда они уже стоят друг напротив друга. Всего пять метров, но кажется, что это расстояние не годиться даже и в секунды того, чтобы его преодолеть. Дазай высматривает момент, ожидает. Потому что знает, что такие гляделки долго не длятся: как бы Чуя не хотел нагнать страху или неожиданности, у самого всегда первым слетает цепь. И он несется, чтобы задать удара ногою. Должен был прилететь по лицу, но подставили руку - и брюнет уже понимал, насколько бы ему не поздоровалось, если бы прилетело по лицу. Либо слишком сильно расслабился в последнее время, либо соперник действительно настолько зол, что появилось чувство, что останется гематома. Следующий удар уже кулаком, и Дазая отшатывается, чтобы не получить в живот. — Ну-ну, Чуя, не выбей из меня весь торт, что я только что съел. — он плавно выгибает тело от ещё двух ударов. Тело второго двигается быстро, ловко, изящно. Он умело пользуется как и ногами, так и руками в бою. Но как хорошо, что с его стилем боя он ознакомлен прекрасно. У обычных бедолаг была бы сломана уже челюсть и выбиты все органы. — Я с тебя не только торт выбью, но и все дерьмо. — Он рычит. Осаму поймал ногу того, что ботинком почти достала до живота. Ох, черт, да он серьезен в своих намереньях... — Ещё раз попробуешь меня затопить или спиздануть чего в мой адрес, я тебя закопаю в твоих же кишках. Вот он, истинный дух Арахабаки. — Я не сомневаюсь в правдивости твоих слов. — Дазай скалиться и отталкивает ногу Чуи. Тот вмиг пропадает из поля зрения, и он чувствует колыхание волосков на затылке. Разве сейчас честно использовать Смутную Печаль? — О как... Осаму даже не оборачивается, а сразу же шепчет тихое "Больше не человек".***
Чуя доволен, а Дазай нет. Потому что получил в итоге больше среднего, стоило лишь на секунду потерять концентрацию. Он чувствует ломкость в теле и жгучую боль в носе. При этом, в ноздрях торчат две салфетки, пропитанные кровью. Пока его коллега прихлебывает дорогое вино, что и сам притащил. Сейчас режим джентльмена был отключен, и он пил вино прямо из бутылки, сидя на спинке лавочки.***
— Так как её зовут, ещё раз? — Чуя смотрел сквозь шлем на небольшой дом, светя фарами мотоцикла прям на него. Они по дороге, к счастью, не упали. Ну, почти. Сила Чуи смогла несколько раз их спасти. Но адреналина хватило с головой. — Его. — Дазай снял шлем и положил на свое место. Порывшись в бардачке, он достал коробку так и не открытых конфет и недопитую бутылку вина. С Чуи уж точно достаточно. — Скажу, как протрезвеешь. — Э-э? Я и так трезвый! — Чуе не понравилось, что его вопрос вот так игнорируют. Ему было до одури интересно, что за человек потащил его хоть и бывшего, но напарника, в такую глушь. — Это будет серьезный разговор. Так что будь добр, и дождись утра. — тон резко стал холоден и строгим, будто это действительно так. Накахара приподнял бровь. Но лишь пожал плечами, предпочитая не спорить. Дело не было серьезным. Просто если бы тот узнал, что они того самого паренька с двухцветными волосами держат у себя, то пришлось бы задержаться ещё на час. — Ну и валяй. — фыркнул Чуя через шлем, и развернув мотоцикл, опять завел мотор. Как только гул мотоцикла совсем не был слышен, а шавки на дворах начали успокаиваться, брюнет все же зашагал в сторону дома: оставили свет перед порогом включенным, явно давая знак, что его все ещё ожидают. Покрепче сжав бутылку недопитого вина и коробку конфет, Дазай нажал на звонок. Дверь отворили тут же, будто все время ожидая того прям под ней. В руке парня была чашка кофе, что была уже наполовину выпита. Его взгляд бил сильнее молний. Тем не менее, не тот же взгляд, что у Накахары. Искра не та. — С минувшим днем рождения. — почти что рычащим голосом промолвил Сигма. Но тут же после рыка одна эмоция сменила другую: его губы поджались, а взгляд опустился. Он не сказав ничего, развернулся и отошел от двери, хлопнув для гостя выключателем напоследок. Осаму тяжело вздохнул. Ох, лучше бы уже в агентстве остался до конца, нежели бегать с этими двоими. И вот, он, замерев посреди комнаты, смотрит на надувшегося Сигму. Он молчал, скрестив руки на груди и смотря куда-то в стену, но только не на Дазая. Эта тишина... давила. Сдавливала и без того вымученную голову. Вином и конфеты он оставил кухне на столе, посчитав, что они сейчас будут лишними. И вот, теперь он должен что-то удумать. Это не было проблемой, просто было немного выматывающим. Он потупил взгляд на столик, где стояла ваза с ромашками и полевыми цветами. Сигма рассказывал, что местные дети часто приносят их ему. Он набрал в груди побольше воздуха. — ...Ладно, я признаю вину. — наконец-то начал тот, как только оказался около кровати. Сигма сидел в углу, поджав ноги. Он взглянул на того лишь боковым зрением, а после опять возвращаясь на свою позицию. Но стоило заметить: руки и плечи расслабились. И решив действовать активнее сразу с прогрессом, тот залез на кровать рядом с Сигмой, еле слышно кряхтя от боли в теле. — Сигма-а-а. Он совершенно бесцеремонно положил голову на чужое колено, заглядывая чужие в глаза. Сигма на секунду перестал дышать, шокировано поглядев на Осаму. Но вспомнив, что вообще-то, обижаться должен, тут же нахмурился. В ответ на это, щенячьи глаза засияли с новой силой, и Дазай осторожно надавил рукой на ступню, что оказалась прямо под ладошкой. И лицо юноши опять дрогнуло. Забавно, но именно такие извинения действуют только на Сигму и Ацуши. Что делает их очень даже похожими. — Почему у тебя под носом кровь? — он наконец-то отвлекся. Где-то внутри внутренний голос прокричал "Победа!". — Весело провел день рождение. — пожал плечами, будто ни в чем не бывало. Взгляд серых глаз опять стал строже. — Что за мазохисзм? — он наконец-то вытащил руку из-под себя и осторожно коснулся двумя пальцами засохшей крови под носом. — Чуя-хизм. — довольно щурясь своей же глупой выдумке. Он почувствовал, как напряжение в комнате рассеялось. И в ней же оно вспыхнуло в виде страха перед болью. Потому что Сигма дотронулся до носа Осаму и начал его зажимать. Было бы Дазай хотел уже отскочить, как с довольно ощущаемой силой зажали нос, и тот вскрикнул, сразу же вырвавшись из хватки. Он сполз вниз перед кроватью, хныча и прикрывая нос. — За что?? — Чтобы определить, сломан ли у тебя нос. — заключил второй. Он спрыгнул с кровати и вышел из комнаты, оставив за собой лишь куча вопросов. Дазай теперь чувствовал себя преданным. Он сам понимал такую практику, но если с Чуей он ожидал подобного, то с ним он, то уже ждал упокоения! Он чувствовал себя в край побитым щенком. Прямо здесь и сейчас. Но все же, он позабыл обиды, когда увидел спасение в пакете со льдом. С недавно, Сигма попросил подыскать ему формочки для льда - уж слишком жарко было даже в начале лета. Теперь он постоянно ходил с заколотыми волосами. В основном либо с конским хвостом, или с пучком. Сейчас у него был низкий пучок и слегка лохматые волосы. Видимо, этот пучок был высоко, раньше. Когда лед представили к носу, все ещё было больно, но позже мороз начал обволакивать покалеченную часть лица. От этого даже закрыть в блаженстве глаза не грех. Осаму осторожно принял пакет, чувствуя неприятный мороз на ладонях. — Не думал, что ты придешь в таком состоянии... — второй задумчиво постучал пальцами по бедру, уже держа в другой недопитую чашку кофе. Смотрел на гостя: сидит вяло, вытянув перед собой ноги. Лохматые волосы и не очень ясные глаза. Но на выпившего не похож. — Как максимум пьяным. — Как-то не день для питья, знаешь? — на него смотрели с таким умиротворением, что невольно он сам проваливался эту эйфорию: когда хочется просто полежать и поговорить. А возможно сразу уснуть. Захотелось и впрямь рассказать все, что случилось за день. Сигма лишь понимающе ухмыльнулся. Но лишь для виду: он не переживал такого и не понимал, пока не услышит всей версии. Но он доверял, потому, можно поверить? Он замешкался, и светлые глаза неуверенно заметались по комнате. Ища тот самый заветный труд, что сидел на подарочной коробочке. Кажется, за время совсем забыл. Он залпом допил кофе и отставил кружку. Коробочка небольшая, почти на ровне с игрушкой. Он вытащил это из шкафа, что спрятал на самой нижней полке. Брюнет невольно взглянул на новую партию одежды. Откуда он вообще её берет? Но прежде чем он успел задать вполне резонный вопрос, двуколор осторожно пустился рядом, протягивая маленькие до умиления подарки. Его взгляд был неуверенным, а в глазах плескала искра и трепет. Дазай невольно закусил губу. Жаль, что этот блеск обращен к нему. Но все же, откинув пакет со льдом, он принял подарки. Он не спускал взгляда с круглого кота, что смотрел на него своими золотыми, милыми глазками. Прежде чем открыть очередную за день коробку, он взял в две ладоши кота: и поднес к лицу близко-близко, рассматривая шар с каждой стороны. То как плавно переплетаются нити, то как красная ленточка крепко держится на этих же нитях. — ...Её зовут Чернушка. — кажется, Сигма думал, стоит ли вообще произносить эту фразу. — Чер... Чернужка? — Чер-нуш-ка — Сигма замотал головой и показал пальцем на свой рот, медленно выговаривая имя. — Чер-нус-ка — Нет, "ш". — Сигма улыбнулся, и очень даже искренне. Он покрутил кистью в воздухе и попытался выговорить букву "ш", чтобы детальнее пояснить. — Сцепи зубы, язык назад и дуй. Следуя совету, тот так и сделал: вышел небольшой свист, но буква "ш" была услышана. — А теперь скажи Чернушка. — Сигме очень понравилась эта игра в учения, и тот, жестикулируя рукой, опять повторил. — Чер-нуш-ка. — Чер-ну... Чернушка. Чернушка. — Да, вот так. — в голове белобрыса пронеслась мысль о том, чтобы в будущем научить его ещё пары русских фраз. Уж больно забавна выходила эта ситуация. — А что это означает? — он положил кота себе на колени, а после хватается за коробку. — Ммм... что-то вроде нежного названия черного существа с шепелявым добавлением в суффикс. — забинтованные руки повисли над коробочкой, почти открыв крышку. Он смотрел совершенно пустым взглядом на него, а после молчаливо кивая. — Опять русская брань, ясно. — он отодвинул крышечку коробки, видя аккуратный браслет со значком Инь и Ян. Интересно, почему всех тянет на дарение украшений? Но тот решил не произносить это вслух, дабы ненароком не задеть ещё раз. — Ха, да нет же, нет. — Сигма наконец-то захохотал, пряча лицо в ладонях. Учения русскому оказались намного веселее, чем можно просто-напросто представить. Эта ситуация вышла настолько для него забавной, что он совсем забыл запечатлеть реакцию на его второй подарок. Тем не менее, Дазай мог сказать в ответ на подарок одно: ему это украшение приглянулось больше всех остальных. Черно-белые нитки были крепкими, а сам круглешок был из довольно грубого слоя дерева. Практично, с этим можно и спокойно купаться, не заботясь о потери или повреждении. Но все же его беспокоил вопрос: откуда он брал деньги, если ему давались деньги всего на неделю. Конечно, хватало и на личные траты. Но видя помимо этого несколько новых вещей и подарок, уже не считая новой одежды... — Сигма. — браслет вернули назад в коробочку, и посмотрели вполне с серьезным взглядом. — Откуда ты взял деньги? Он в миг перестал улыбаться во все уши, а почти запуганно замер. Он посмотрел на него с нервной улыбкой на лице. Глаза забегали по комнату, а тот пытался что-то да придумать. Но вот только именно то, что он уже потратил время на раздумья - и показало все с потрохами. Когда тот это понял, как и то, что врать не умеет, признался честно: — Я ведь хотя бы где-то могу использовать навыки бывшего владельца казино? — он опустил глаза на браслет, что так неаккуратно заложил обратно именинник. — Я понимаю, что ты уже рвешься на работу, но ведь Смерть Небожи- стоп. Ты делаешь ставки? — он расширил глаза. Он понимал, что скорее всего, Сигма вряд ли проигрывает, но ведь это... это и странно. И известность о нем разлетится куда дальше. — Да. — На щеках появился румянец, будто у пристыженного ребенка. И ему это ой как не нравилось. Он бы ударил себя по щекам, правда. Но в корне считал себя правым. — Я ведь официально не устраиваюсь на работу, а всего лишь становлюсь одним из посетителей. В чем проблема? — О, Сигма... — Он шлепнул рукой по лбу. Тот был и огорчен, и восхищен находчивостью этого существа. Он мог и понять, так и отругать его за такое. Хотя, с одной стороны, Смерть Небожителей не проявлялась уже очень длительный час. Но в ответ на недовольный, даже вызывающий взгляд, Осаму лишь повертел головой. — Не важно. Поговорим об этом утром. Настроение между ними опять начало скакать, но на этот раз, двуколор быстро взял себя в руки, и откашлявшись, сам потянулся к браслету. Потребовав руку, он осторожно завязал узелок на левой кисти, а после развернул браслет к верху. Его пальцы были все ещё холодными после льда, но его кожа все ещё ощущалась прекрасно на ощупь. Движения быстрые, возможно даже резкие. Наверно, от привычки к рукоделию: это пока единственное, чем он мог заняться в это время. Несмотря на наличие старого телефона Наоми и старого ноутбука Накаджимы, тот все ещё скучал в этой деревне. А с недавно участившееся разговоры "Когда я смогу вступить в агентство?" начинали подавать чувства того, что Сигму здесь держат как птичку в клетке. — ...может, посмотрим чего? — неуверенно спросил юноша, перебирая тонкие пальцы в друг друге. В принципе, это и входило в планы насчет дня рождения Дазая. Но кто ж знал, что тот явиться после полуночи? — Знаешь, я бы отдохнул. — подобрав пакет со льдом с пола, что уже к слову, слегка подтаял, опять приложил то к носу. — Тело ужасно ломит. — Тело?... — Сигма выпрямил шею, и в его голове будто что-то щелкнуло. Он сразу наклонился и подцепил край рубашки Дазая, без стеснения задирая ту вверх вместе с жилетом. — О боже... — Все настолько плохо? — У меня нет крема от синяков... — тяжело вздохнув, он плюхается обратно. Что ж, придется вернуться к вполне обычным методам. Можно сказать, даже народным, которые он вычитывал в экстренных ситуациях. — Чуя ведь, верно? Вполне ожидаемо. Он настолько разъярен был? — Ого, ты его ещё помнишь. — Дазай поменял сторону пакета. — Представляешь, настолько. Но я не злюсь. Тем более, что это я оступился. Юноша тяжело выдохнул. Он отобрал пакет со льдом и тихо промолвил, чтобы тот забирался на кровать. И дальше, возможно, пошли самые приятные ощущения, которые он запомнит на оставшиеся дни рождения: когда полуобнаженный после всех травм лежишь на мягкой постели, а смоченные в холодной воде салфетки ложились на синяки, будто желая забрать из вместе с синим цветом. Сначала, Осаму вздрагивал и ворчал от неприятных ощущений. Но после, когда холод приятно въедался в кожу, он почти что плавился, как бы иронично со стороны холодных салфеток это не звучало. Он спросил, где всему этому научился Сигма, если тот был обыкновенным владельцем казино, а не лекарем. Ему лишь пожали плечи, и затушили свет. Оставили включенным только лампу при тумбе. И дальше второй слушал монотонным голосом рассказ за день, сидя совсем с края кровати. Ему показали брошь бабочку, которая чудом не слетела с пиджака ещё во время боя. Рассказали как раз об этой драке, что случилась на случайных инстинктах и секундного огня. О неплохом вине, что он оставил на кухне. О радостях насчет новоприобретенной манги. В это время, на груди покоился кружочек, именуемый Чернушкой, что Дазай все ещё не мог спокойно выговаривать. — ...Началось искрой, перешло в пожар, и затушено водой. Вот так и прошел день. — двуколор внимательно слушал, пытаясь не закрыть тяжелые веки, хоть и выпил чашку кофе. — Мм... значит, я вода? — Дазай кивает на вопрос, тоже устало прикрывая глаза. — А хотел бы продолжение этого "Пожара"? — Нет, я не настолько мазохистичен. — тот болезненно усмехнулся, сжав черный комочек у себя на груди. — Это идеальное завершение. — Рад слышать. — звучит будто облегченно. Он уже собирался встать и заняться приготовлением места для сна на полу, как тут же его слабо потянули за рукав. — Давай ещё поговорим. — рукав сжали требовательно, все ещё тягая на себя. Они двое бы, уже по правде говоря, давно спали. Вот только один никак не хотел засыпать и заканчивать этот день, несмотря, что он закончился ещё пару часов назад. — Но... — его вновь требовательно дернули за рукав. Что ж, иногда Дазай и прям выглядел как капризный ребенок. — Хорошо. Только в честь именин. И он спокойно опустился рядом, вот только уже прилег на краю. Осаму хоть и подвинулся сквозь кряхтение и негодование Сигмы, все равно было немного тесно. Но они все ещё продолжали говорить, сквозь уставшие голоса, но с приятными нотками о воспоминаниях в голосе. День прошел с приключениями, но определенно очень, и очень удачно. Осаму ещё раз взглянул на кота и на браслет, вновь ухмыляясь и, наконец, комментируя Сигме впечатление о них.