Тайна созвездий Амита Таккара

      Гермиона ошарашенно наблюдала за происходящим несколько секунд, а затем поджала губы и произнесла с усмешкой:       — Так-так. Великий манипулятор наконец-то осознал, как ему стоило поступить с самого начала, вместо того, чтобы тратить сотни, если не тысячи галлеонов на провалившийся план по перехвату ребёнка женщины, перед которой в итоге он всё равно стоит на коленях. — она была довольна собой и наслаждалась триумфом. Она заслужила это — выпустить совсем немного яда в того, кто заставил её считать свою жизнь буквально законченной.       Элмор в одно мгновение переменился в лице: черты его стали жёсткими, даже жестокими. Она ущемила его и так ранимое эго и сейчас пожалеет об этом.       — Вот только не нужно изображать из себя святую, — оскалился он, поднимаясь на ноги и отряхивая дорогие велюровые брюки от пыли. — Из нас двоих только я один следую закону и хочу порядка. Вы же, миссис Джарин — лицемерная стерва, прущая по головам покровителей и танцующая на костях павших в войне друзей.       — Вы не знаете, о чём говорите, — крикнула она в ответ.       — О нет, я знаю, Гермиона, знаю таких, как Вы, — он наклонился ближе, прошипел. — Такие никогда своего не упустят и будут прикрываться благими намерениями, а потом остаются единственными выжившими среди множества павших в бою героев. Интересно, как же так вышло, что оба Ваших друга мертвы, а Вы — нет? И рассказать о том, что там произошло можете только Вы. Удобно, ничего не скажешь.       Она замахнулась и ударила его по щеке. Руки были закованы в браслеты. Она не рассчитала силу и проехалась ржавым металлом по его лицу, рассекая Чарльзу губу. Он даже не сдвинулся, лишь растянул губы в жутковатой кровавой усмешке и произнёс:       — Что и требовалось доказать.       — Это было лишним, но извиняться я не стану, — она вздёрнула подбородок.       — От Вас подобного я бы и не ждал, — он хмыкнул, как бы намекая на правдивость своих предыдущих высказываний. Достал белоснежный платок из кармана пиджака и вытер губу. Ткань мгновенно пропиталась алым. Обычно волшебники не пользуются такими вещами. Для подобных задач существуют заклинания, но тут, в этой комнате, колдовать было нельзя и Элмор, по всей видимости, был готов ко всему. Значит прецеденты уже были. Хорошо. Ей нравилось думать, что она не первая, кто врезал по этой самодовольной физиономии.       Она поджала губы, выдержала его испытующий взгляд.       — Летиция, — начала ведьма первой,меняя тему разговора. — Что с ней?       Чарльз вдруг изменился в лице. Былая уверенность на мгновение уступила отчаянию. Вот оно. Она нащупала рычаги давления.       Он с болью отвернулся от неё. Это хорошо. Значит есть в нём что-то человечное.       — Это случилось после бала, который Вы благополучно испортили, к слову сказать, — он поджал губы. Гермиона едва сдержала себя от того, чтобы не закатить глаза. — Это было глупой идеей, я пытался её отговорить, но наш лекарь уверил мою жену в том, что максимально возможный риск — это месяц лечения припарками и приём необходимого зелья. На деле же всё оказалось куда хуже… — Элмор замолчал. Гермиона дала ему время собраться с мыслями. — У Летиции врождённая аллергия на кошек. В детстве её родители давали ей специальный состав, который в итоге заблокировал все симптомы, поэтому она даже не подумала о том, что что-то может пойти не так… Всё началось наутро после бала. Вечером она приняла зелье и оно должно было подействовать уже через несколько часов, но реакции не было. Поначалу. Потом её раздуло раза в два, если не больше. Она не могла дышать самостоятельно, пришлось принять меры… Нужные составы, которые должны были обращать её обратно в человека, уничтожали и её искусственную невосприимчивость к кошачьей шерсти. Пришлось перестать снимать обращение, чтобы поддерживать её в состоянии, при котором организм моей жены способен функционировать нормально… Мы перепробовали всё, Вы даже не представляете, что именно я подразумеваю под этим словом. Единственная надежда — это Ваш зве… — Гермиона зло буравила его взглядом. — Ребёнок. Волшебное существо, излечивающее неизлечимое. Я готов отпустить Вас и снять все обвинения. Живите полной жизнью. Но мне нужно, чтобы это дитя спасло Летицию.       — Нет, — она смотрела ему прямо в глаза.       — То есть… Что, простите? — он опешил. Сложил руки на груди.       — Нет.       — Вы осознаёте своё положение, миссис Джарин? По большому счету, мои откровения лично для Вас ничего не меняют. Вы — преступница, претендующая на место в Азкабане. Вы это понимаете?       — Вполне, — она сцепила руки в замок, лицо было напряжённым. — Но Вы сильно ошибаетесь, если считаете, что моё благополучие волнует меня больше, чем судьба моей семьи. Если придётся, я брошусь на Вас прямо сейчас и вгрызусь зубами в шею, чтобы раз и навсегда устранить угрозу их безопасности. — Чарльз моргнул и инстинктивно потёр шею ладонью. Хорошо. Пусть опасается. — Для меня семья — на первом месте. Это единственное, в чём мы с Вами похожи и как никто понимаем друг друга. — Он кивнул, позволяя ей продолжить. — Ноги Грогу не будет в Лондоне до тех пор, пока законопроект Бэна не примут.       — Нахалка, — выплюнул он, краснея от злости.       — Вы выступите сегодня вечером на закрытом собрании. Я не буду требовать от Вас публичного унижения. — она была сосредоточена. Элмор — тоже. — И сделаете всё возможное для того, чтобы его приняли. Давите, запугивайте, шантажируйте. Мне всё равно.       — И в чём же, простите, я был не прав на Ваш счёт? — он нервно усмехнулся. — Вы бы сделали отличную карьеру в политике, миссис Джарин.       — Всё верно, Вы были очень даже правы, — она всё ещё сверлила его взглядом. — Это не всё.       — Даже так? — он всё ещё ехидничал и плевался желчью, но уже не так уверенно, как раньше.       — У Вас в ИВС сидят три гоблина.       — Нет.       — Да. — она зарычала. — Вы, кажется, ещё не поняли, мистер Элмор. Принятие законопроекта — это лишь небольшая благодарность для Грогу от Вас за то, что мой сын посетит Вашу умирающую, вынужденную оставаться в личине антропоморфной кошки жену. Там, где Грогу сейчас, ему хорошо и его жизнь сложится прекрасно вне зависимости от того, вернется ли он в Британию или нет. Как мы с Вами уже выяснили — моё будущее меня волнует куда меньше. Вот и получается, что это Вы в положении просящего, а никак не я. Выходит, чтобы я захотела Вам помочь, Вы должны предложить что-то и мне. Свободу и снятие обвинений мы даже не рассматриваем. Это само собой разумеется, иначе как я смогу попросить Грогу излечить Летицию? Он не захочет помогать жене злого дяди, который изводит в тюрьме его названную мать. — произнесла она с издёвкой и состроила гримасу. — Моя цена — это гоблины. В частности — Рагнок, но поскольку он ещё тот тёртый калач и мне с ним ещё предстоит торговаться, значит все три. В свою очередь я обещаю, что они вернут вам всем ваше золотишко до последнего галлеона. Разумеется, когда будет принят так необходимый нам всем законопроект. Видите, как всё удачно взаимосвязано?       — Несомненно, — прорычал Элмор. Он немного ссутулился и будто бы постарел лет на десять за пару минут.       — Тогда это моё первое и последнее слово. Других предложений не будет. — она протянула руки вперёд, взглядом указывая на браслеты. Элмор скривился. — Ну же, господин дознаватель, я всё равно отсюда никуда не сбегу. А если Вы печётесь о своей шее, то обещаю, что вгрызаться в неё не стану. Пока что…       Она ухмыльнулась. Элмор колебался ещё какое-то время, но затем вздохнул, достал из кармана брюк связку ключей, подошёл и освободил её от оков. Браслеты с лязгом упали на металлический стол. Гермиона вздохнула с облегчением, потирая разболевшиеся запястья.       — И каков будет порядок действий? — он пытался сохранять лицо.       — Для начала — непреложный обет. — она протянула руку вперёд, выжидающе рассматривая лицо своего визави.       Он поперхнулся. Молчал. Обдумывал. Затем приблизился к стене, в особом порядке нажал на несколько выступов в кирпичной клади, активируя механизм, снимающий барьерный сигил с потолка и протянул руку в ответ, жёстко сжимая предплечье нахалки дрожащими пальцами. Причиняя боль.       — Я не ошибся, Вы — редкостная дрянь, — выплюнул он ей в лицо.       — Это ещё одно, в чём мы с Вами очень похожи, сэр. — она сжала его предплечье в ответ. Ни один мускул на её лице не дрогнул.