Пигмалион

- что ты натворил?! Топотун истошно завыл, после чего ещё долго взволнованно бродил по переговорной, рыча под нос что-то нецензурное. Она виновато переминалась, мерно постукивая по полу каблучками и крепко сжав мою руку. ... С момента Её оживления прошло чуть больше недели. Из-за того, что живительный порошок был вещью святой и неприкосновенной, приходилось хранить наши отношения, как и само Её существование, в тайне. Хотя, если честно, это совершенно нам не мешало. По правде, в этом даже была своя доля романтики: дневное время, когда я не хлопотал по дворцовым делам, мы проводили в Гуррикапом забытой комнатушке рядом с темницами, за долгими разговорами обо всем и сразу. - ты ужасно устаешь, Эот, - мягко, словно напевая колыбельную, часто говорила она. - а что поделать? Ты же сама прекрасно понимаешь, что без меня эти остолопы не справятся! Топотун - не более, чем наивное животное, а Урфин... Тут даже говорить нечего. - не спорю. Но стоит ли игра свеч? Как по мне, гораздо проще оставить попытки наставить этих двоих на путь истинный и дать случиться тому, что должно. - И все же, я не теряю надежды. Мы ведь как-то захватили Изумрудный город, верно? Значит, и удержать его вполне в состоянии. - как знать... - порой меня пугает Твоя флегматичность... Кстати говоря, за все это время я так и не узнал, как Тебя зовут. - о, дорогой Эот, ответ очень прост - у Меня нет имени. Кукольник решил оставить Меня безымянной. И, в целом, это даже неплохо - без ярлыка гораздо проще существовать... - как ни странно, мне порой неловко называть Тебя просто Тобой. Хотя и имя, которое бы Тебе подошло, в голове не находится. Какая-то Ты слишком... Не из этого мира, что ли... Взгляд Её устремился на крохотное окошко в комнате. - сочту за комплимент. Смотри, на улице уже смеркается! - и правда... Пойдем смотреть закат? - не возражаю. По ночам мы тайно забирались на крышу дворца, наблюдая за тем, как день сменяет ночь. Это стало своеобразной традицией. - алый... Прямо, как подол твоего платья... - знаешь, а ты и сам чем-то похож на закат. - правда? Чем это? - ну... В твоем гриме и костюме сочетаются красный, синий и белый. Как будто бы солнце заходит за голубое небо, усеянное облаками. - поэтично... Ну, раз уж я закат, то ты - рассвет. - почему? Сверкающий, словно звон маленьких колокольчиков, смех вырвался из Её уст. - такая же лёгкая, неуловимая, хрупкая... Настолько, что иногда, кажется, растаешь прямо у меня в объятиях. Ответом послужил поцелуй в щеку. Короткий и мимолетный, словно алые перья облаков... Именно в одну из таких ночей нас и заметил Топотун. - нельзя так просто играть с жизнями, Эот Линг. Она же не сможет жить в этой каморке вечно, да и ты сделал очень поспешное решение... В конце концов, что будет, если Урфин узнает?! - он не узнает. Грохот от лап медведя заставил нас обоих подпрыгнуть. Она вскрикнула от испуга. - немедленно прекрати так делать, животное! Ты Её пугаешь... - не смей никогда больше называть меня животным! В этот момент вскрикнул уже я. Речь Топотуна чаще всего была медлительной и очень добродушной, но когда он становился злым, это был настоящий животный рёв. Причем, такой силы, что хрупкое тельце Её, казалось, могло запросто треснуть от грохота. Насильно взяв волю в кулак, я продолжил: - не хочешь, чтобы я тебя обзывал, тюфяк? Хорошо. Тогда у меня тоже есть свои условия: ты не трогаешь нас - я не вывожу тебя. Все по-честному. Топотун замялся. Вероятно, я попал в точку: он всегда ненавидел оскорбления. Потом еще с минуту пролежал на животе, активно шевеля плюшевыми ушами (полагаю, думал). Затем выдал свой вердикт: - черт с тобой. Гуляй, сколько вздумается. Но если кукла пострадает... - не лезь туда, куда не просят. Угрожающе рыкнув в ответ, чем заставил Её прижаться ко мне ещё сильнее, медведь побрел в сторону выхода, сказав моей фарфоровой малютке что-то невнятное. Вероятно, это было слово "удачи". - я его боюсь... Она ещё долго стояла, придавшись ко мне. Скорее всего, если бы куклы умели плакать, её глаза были бы уже полны слезами. Я обнял её - аккуратно, чтобы не повредить хрупкое кукольное тельце. - тише, тише... Он не тронет тебя, дорогая, я обещаю. А даже если попытается - ему не сдобровать. Конечно, я прекрасно понимал, что Топотун и мухи не обидит. Но отдалить Её от этого мохнатого идиота нужно было как можно эффективнее. Шерстяной уродец... Он не имеет права отнимать у меня Её. Несмотря ни на что.