Эреб и Никта
1 мая 2023 г. в 12:10
Примечания:
Что можешь сказать о своих родителях?
Она появилась, как всегда, бесшумно, выступила из теней меж колонн одного из бесчисленных залов Тартара. Харон уважительно преклонил голову — так и следует поступать примерному сыну.
Никта взошла в его ладью, бросила на сына мягкий взгляд. Ей не нужно говорить, чтобы Харон понимал. Они оба так стары, что помнят времена, когда в мире вовсе не было слов, один мрак, где властвовал Эреб, а за ним — царство Хаоса, начала всего.
По правде говоря, в те времена Харон редко виделся с матерью. А когда виделся, она всегда была занята. Не только и не столько младшими сыновьями, сколько миллионом своих туманных дел. Никта странствовала меж подлунным миром и подземным царством, бывала на границе Хаоса, как бы испытывая, как близко к отцу она сможет подойти, оставшись незамеченной, и творила чудеса — когда прекрасные, а когда полные глубинного ужаса. И иногда вспоминала, что её дети нуждаются в воспитании. В эти моменты Гипнос и Танатос оказывались подле неё, получали материнскую заботу и слова поддержки.
Харона же воспитали подземные реки. Флегетон учил быть стойким и грозным перед лицом судьбы, но осторожным. Лета дарила спокойствие, но предостерегала от неявных опасностей. Стикс медленными волнами нёс свою мудрость, и, глядя в его кровавые воды, можно было постичь тайные знания.
Бродя по берегам рек, Харон очень быстро повзрослел. За зрелостью духа пришла и старость тела. Он стал больше похож на отца, который, однажды воплотившись, ужаснул своих собственных сыновей, и с тех пор никто из них не виделся с Эребом. Быть может, Никта посещала его, когда очередной раз скрывалась во мраке, но она никогда не рассказывала об этих встречах.
Когда Аид спустился в Тартар и сделал Харона стигийским лодочником, на первый взгляд в его жизни мало что изменилось. Но с точки зрения такого древнего существа, как он, перемены оказались стремительными и сокрушительными. И Харон и сам не понял, как смог так быстро привыкнуть к новому порядку.
И неожиданно частью этого порядка стали его частые встречи с Никтой. Ей нужно было каждую ночь появляться на поверхности, и она с лёгкостью могла бы в мгновение ока оказаться там — но порой садилась в ладью Харона, и их молчание прерывал лишь плеск волны, разрезаемой веслом.
Харон не задумывался, отчего вдруг мать стала чаще совершать эти плавания в его компании. Сложно было угадать, что творится в разуме Никты, а уж её сердце оставалось и вовсе непознаваемым.
Но он никогда не был против такой компании.