Карп в сухой колее воды не просит

Небо ярко вспыхивало и тут же гасло, в воздухе пахло серой и огнем. Громкие хлопки от зарядов и восторженные крики людей создавали звуковую завесу, которая не позволяла услышать слова, брошенные в отчаяние. Се Лянь стоял неподвижно, запрокинув голову высоко наверх. Отражение зрачков заполнили разноцветные искры, а его легкие детский восторг. Люди копошились вокруг, толкая друг друга и пытаясь найти место для лучшего обзора. А он стоял и, казалось, время для него остановило ход. Демон, чье сердце, словно пепел рассыпалось на неосязаемые песчинки, не мог оторвать глаз от своего божества. Он не знал на что надеялся. Изначально ему казалось, что присутствия рядом будет достаточно, однако, сейчас он понял, что его жадность была слишком велика. Что-то глубокое и бесконечно темное прошептало ему на ухо: «Возьми его, укради, запри. Сделай своим!». Хуа Чен зажмурился, его тошнило от самого себя. Одна мысли о том, что он поддастся желанию своей демонической уродливой природе, холодила его кровь. Он просто не мог совершить такое по отношении к своему сокровенному возлюбленному. Чтобы отвлечься от тупой боли в груди, он заставил себя смотреть в небо. Огни напоминали ему о далеком прошлом, когда он еще был немощным человечком. Когда-то давно во времена Сяньлэ, фейерверк запускали только по праздникам национальной важности, а сейчас то, что раньше считалось привилегией императорского двора, происходило в богами забытом городке. Яркие искры, не успевшие сгореть в воздухе, падали на землю, иногда попадая на неосторожных прохожих. По толпе то тут, то там раздавались громкие вскрики, которые тут же тонули в бурном смех. Он словно вернулся в тот день, когда в столице проходило празднование четырнадцатого дня рождения Наследного принца. Воздух прямо как сейчас наполнился запахом, от которого слезились глаза и першило горло, хлопки были громче, а искры светились лишь красным светом. За частыми раскатами не было слышно истошных воплей ребенка, которого поймали за кражей еды и нещадно лупили. А когда, он перестал кричать и от него отстали, мальчик еще долго смотрел, лежа на земле, на блестящее небо. Прошло уже много времени, Хуа Чен вырос и не нашлось бы ни одного живого существа, которое бы сказало, что он слаб, однако сейчас он чувствовал себя намного беспомощнее того ребенка. Небо вспыхнуло еще пару раз и померкло. В темноте теперь можно было увидеть клубы прозрачного дыма, которые оставили разноцветные огоньки. И вдруг стало тихо и прохладно, все закончилось слишком быстро и неожиданно. То щекочущее чувство восторга в животе прошло и люди, словно кем-то обманутые все еще стояли, подняв головы вверх. Заиграла музыка и площадь снова ожила, перемещаясь поближе к звуку. Се Лянь с судорожным вздохом и искренней улыбкой опустил голову и заправил выпадшую прядь за ухо. Он повернул горящие глаза, в которых словно застряли огни фейерверка, на Сань Лана, и, встретившись с ответным взглядом, он слегка смутился. – Было красиво. – Хуа Чен в ответ лишь качнул головой. – Очень. Он хотел еще что-то спросить, но бывшего небожителя окликнули и разговор прервался. Чуть впереди, за бесконечными парочками, им навстречу шла Ян Ми, протискиваясь сквозь чужие сплетенные руки. Она забавно кряхтела и извинялась. Девушка солнечно улыбалась и, обращаясь к прохожим, ее брови слегка сгибались, придавая лицу выражение неловкости. Демон смотрел на эту девушку и чувствовал лишь несправедливость. Почему она? Она не обладала ни изящной красотой, ни широкими познаниями, ни силой. Если его не выбрали лишь из-за того, что он был мужчиной, он мог это исправить. Перекроить себя полностью, всю жизнь притворяться, лишь бы добиться ласкового взгляда Его Высочества. Демон сжал руки в кулаки и почувствовал, как ногти разодрали кожу ладоней. – Братец! Ты уже закончил? Все хорошо? – она двигалась быстро, и Се Ляню пришлось придержать ее, чтобы девушка не врезалась в него. – Да, я все распродал. – он бросил неопределенный взгляд на Сань Лана. – Тебе понравился фейерверк? Ян Ми расплылась в еще более широкой улыбке, что, казалось, практически невозможным. – Да! Это выглядело просто потрясающе! Я была рядом с отцом, он сказал, что хочет видеть что-то подобное на нашей церемонии. – Хуа Чена будто током ударило. – Вот как? Придется подкопить денег, чтобы устроить это. – Се Лянь задумался, пытаясь в уме подсчитать, во сколько ему обойдется прихоть будущего шерена. – Ба-ба сказал, что возьмет все затраты на себя. – после этой фразы девушка и мужчина словно сникли. – Это очень любезно с его стороны. – Я передам ему твои слова. – Спасибо. Ян Ми обернулась немного устало и бросила взгляд на стоящего неподалеку юношу. Она вздрогнула всем телом, ее глаза сделались чуть шире, и она выпрямилась, нацепив на лицо вежливую улыбку. – Молодой господин! Приношу свои извинения, я не заметила вашего присутствия! Как вам праздник? Хуа Чен совершенно не хотел с ней разговаривать и собирался ответить холодно, но встретившись с добрым взглядом Се Ляня, откинул эту идею. Он вежливо склонил голову и ответил беззаботным тоном: – Не стоит извинений, мне все очень понравилось. Давненько я так не веселился. – его тошнило от собственных слов, но он прекрасно держался, чтобы никто не заметил его душевных терзаний. Ян Ми улыбнулась, а затем слегка смущаясь поднялась на цыпочки и что-то прошептала на ухо своему жениху. Се Лянь слегка смутился и покачал головой. Девушка еще что-то спросила и тот кивнул. – Как долго молодой господин планирует оставаться в нашем городке? – Я решил переждать тут зиму. – он врал, в его голове крутилась лишь одна недостойная мысль: схватить Его Высочество и спрятать его подальше от этой женщины. Лицо Ян Ми засияло, и она улыбнулась, обнимая локоть молодого человека. – Не почтите ли вы визитом торжество по случаю нашей свадьбы в следующем месяце? – демон не мог не отметить ее превосходные манеры и умение держаться, которое не подходило к образу обычной простолюдинки. – Примите мои искренние… – Хуа Чен приложил все свои силы, чтобы не запнуться в своем ответе. – …поздравления, сочту за честь присутствовать на подобном торжестве. Се Лянь улыбнулся, отмечая про себя насколько различен юноша в своем поведении перед ним и Ян Ми. – Тогда, на днях мы пришлем тебе приглашение, где Сань Лан остановился? Демон объяснил, что, как и в прошлый раз снял комнату у главной городской площади. Праздник подходил к своему завершению. Людей становилось все меньше и меньше, а пестрые палатки с едой почти все закрылись, лишь редкие торговцы стойко продолжали выкрикивать людей из толпы. Однако никто на таких внимания не обращал, ведь сейчас все хотели либо покоя, либо провалиться в крепкий сон. Хуа Чен шел чуть позади молодой пары, молчаливо слушая их бездумные рассказы. Он смотрел на белые одежды маленькой девушки и размышлял. Зависть и гнев сковывали его сердце, но даже несмотря на это, он решил, что если это выбор Его Высочества, то он будет защищать ее. Он знал, что это будет больно, но он не даст упасть ни единому волоску с ее маленькой головки. Он не сделает ничего, что бы разочаровало его божество. Се Лянь заметил, что Сань Лан стал вести себя странно, но подумал, что, возможно, его смутило находиться в компании обручившейся пары. Он ласково посмотрел на Ян Ми и горестно вздохнул. В ее глазах тоже можно было найти нервозность, которую она пыталась прятать за своей широкой улыбкой. Они вместе загнали себя в ситуацию, из которой теперь невозможно было найти выход. Это произошло примерно два месяца назад. Летнее солнце уже не обжигало кожу, но листья все еще оставались зелеными. Дорожная пыль улеглась, и воздух уже был не таким сухим, как раньше. Спокойствие города никуда не делось, наоборот, люди в нем стали еще медлительнее, словно августовские мухи. На бесчисленных полях размеренно дозревал урожай. Работы оставалось немного, и поэтому жители наслаждались праздными прогулками, ловя последние летние деньки. Однако в театре было не до отдыха, новая пьеса произвела фурор и люди с соседних городов стекались сюда, лишь бы глянуть на талантливых актеров и их игру. Билеты распродавались за несколько дней, что было необычно для их театра. Руководитель Сяо, несмотря на негодование в труппе, решил добавить еще один сеанс в послеобеденное время, за что получил прозвище «скряга». Но жалобы быстро стихли, когда тот пообещал повысить каждому жалование. Стоя за кулисой и дожидаясь своего выхода, Се Лянь устало нахмурился. Маска давила на уши, заглушая реплики других актеров. Синяки на лице от частого ношения перестали заживать, становясь все более заметнее, и даже мазь, которую дала ему Ян Ми, больше не помогала. Из-за этого ему приходилось каждый день мазать лицо белилами, что только подчеркивало его и так не совсем здоровый вид. Подруга говорила, что он выглядит, как призрак, но Се Лянь отшучивался, говоря, что синяки на лице пугали бы еще больше. Она лишь недовольно хмурила брови. Усталость одолевала всех, но они знали, что это должно закончиться через несколько недель, когда пройдет период показа. Еще больше проблем доставляло то, что на репетицию нового спектакля оставалось очень мало времени, из-за чего им приходилось оставаться на сцене до самой ночи. Прозвучала сигнальная фраза, и, выпрямив спину, Се Лянь смело шагнул под мягкий свет напольных ламп. Вечером этого же дня, когда почти вся труппа разошлась, он все еще сидел в своей крохотной гримерке, дожидаясь, когда Ян Ми наконец освободиться, чтобы вместе сходить поужинать. Он устало положил голову на стол, кинув исподлобья задумчивый взгляд на красные лилии. Вот уже целый месяц каждые два дня подобный букет оказывался в его руках. Загадочный поклонник был словно неосязаем, как бы Се Лянь не пытался сосредоточить свое внимание, он еще ни разу не смог увидеть лицо дарящего. Это было необычно, если тайным воздыхателем была юная дева, то тратиться на подобные знаки внимания было странно, а если же это мужчина…, то это еще страннее. Его дом и дом его подруги были наполнены этими цветами, старые еще не успевали увянуть, а новые словно по волшебству оказывались у него в руках. Се Лянь соврал, если бы сказал, что это не заставляет чему-то очень нежному и теплому заполнить грудь. Ян Ми показалась в дверном проеме через десять минут, волосы ее растрепались, а под темными глазами залегли синие тени из-за недосыпа. Она заворчала, ругаясь на руководителя, который попросил ее задержаться и отрепетировать сцену падения из предстоящей пьесы. Ее бок покраснел, и девушка со всхлипом ухватилась за него. – Прости, Хуа Лянь, – ее глаза сделались большими и печальными. – боюсь, я не смогу сегодня приготовить ужин. Я чертовски устала и единственное, что я хочу сделать – завалиться спать. Се Лянь привстал, помогая ей накинуть уличный халат. – Ничего страшного, позволь мне довести тебя до дома. Девушка потянулась, тихо ойкнув, когда вспышка боли кольнула кожу, и улыбнулась. – С радостью, если понесешь меня, цены тебе не будет. – он прикрыл глаза, сдерживая смешок. – Это неприлично. Ян Ми разочарованно толкнула дверь, вываливаясь в коридор и напоследок кидая свою сумку Се Ляню. Он чуть задержал взгляд на лилиях и вздохнул, закрывая за собой дверь. Затем он все же передумал и вернулся за ними. На улице было темно так, что даже звезд не было видно. Редкие фонари и свет в окнах помогал им найти дорогу до дома. Несмотря на все просьбы, Се Лянь не поднял девушку на руки, но позволил удобно повиснуть на его локте. Они кивнули знакомому дозорному, проходящему мимо, который в ответ помахал рукой. Осенняя прохлада подкрадывалась незаметно, лишь холодя пальцы своим дыханием. Уже через несколько недель придется сменить свой наряд на более теплый, чтобы не подхватить простуду или другую болезнь. Ян Ми ворчала и плакалась, все больше и больше повисая у него на руке. Когда она уставала, то становилась похожа на злобного ребенка, который не контролировал ругательства, исходящие из его рта. Се Лянь терпеливо выносил поток брани, иногда прося быть потише, когда в окнах домов начинали зажигаться свечи. Маленький домик встретил их своим теплом и уютом, девушка быстро зажгла огонь в лампах и повалилась на кушетку, стоящую напротив двери. Се Лянь отнес ее сумку в спальню и расстелил кровать, затем прошел на кухню и согрел воду, чтобы заварить чай. Ян Ми наблюдала за ним с потешной улыбкой. – Ты ж моя хозяюшка. – она счастливо рассмеялась, наблюдая, как щеки ее друга покраснели. – Не смейся над тем, кто тебе помогает. Девушка еле слезла с кушетки и пошла на кухню, садясь перед Се Лянем и взяла чашку в руки, согревая о нее ладони. Аромат трав и чего-то пряного заставил ее чихнуть, но ей понравилось. Напиток оказался крепким и терпким и ее глаза заслезились. Она театрально замахала руками, словно не могла нормально дышать и драматично положила руку на лоб. Се Лянь молча попивал чай, наблюдая за представлением со скрытой улыбкой. – Братец! Как ты можешь это пить? Нужно срочно разбавить водой. – она поднялась, чтобы зачерпнуть воды из чаши. – А мне нравиться. – Я не сомневаюсь. Кажется, не существует вещи, которая бы тебе не пришла по вкусу. Се Лянь лишь беззаботно пожал плечами и подмигнул девушке, которая села обратно на свое место. Не успела она сделать и глотка, как в дверь кто-то яростно забарабанил. Ян Ми с тяжелым вздохом поставила чашку на место и поднялась. Бывший небожитель насторожился: – Кто мог прийти в такой поздний час? – Наверное соседка, она вечно чем-то недовольна. – по пути к двери она обернулась и скорчила рожицу. Се Лянь устроился поудобнее, готовясь услышать кладезь витиеватых оскорблений и насмешек. Что-что, а язык у его подруги был без костей. Он поднес чашку к губам, но замер, не успев отпить. С порога донесся шум удара двери о стену, затем звонкий хлопок и вскрик. Он вскочил на ноги и выбежал в комнату. Ян Ми лежала на полу, держась за покрасневшую щеку, с ее глаз капали слезы, но она упорно молчала, не давая плачу сорваться с ее губ. Перед ней в дверном проходе стоял пожилой человек с проседью на висках и красным от злости лицом. Его одежды были бледно-зелеными, расшитые золотыми нитями, все кроме поведения выдавало в нем человека из благородной семьи. За его спиной стояли двое молодых юношей, одетых чуть поскромнее, вероятно его свита. Они стояли молча, вид у них был спокойным, лишь глаза опустили в пол, чтобы не видеть столь непотребной сцены. Мужчина сжал руки в кулаки и кинулся вперед, поднимая девушку за воротник, она чуть покачнулась и повисла в его руках. – Паршивая девчонка! Как ты могла так опозорить свою семью! Потаскуха! – он занес руку для повторного удара, но не успел. Се Лянь в один скачок оказался рядом, выдергивая ее из чужой хватки и пряча за своей спиной. Мужчина, который до этого момента не замечал его, удивленно открыл рот. Его лицо вытянулось и, казалось, сделалось еще краснее. Пухлые руки затряслись, словно от желания кого-то придушить. Он вскинул ладони к молодому человеку, пытаясь и его схватить за ворот, но тот одним махом пресек попытку. – Да, кто ты такой?! – затем он снова кинул взгляд на Ян Ми, кожа которой казалась мертвенно-бледной на фоне отпечатка руки на щеке. – Ты ее обесчестил? Это должен был быть вопрос, но где-то на середине фраза потеряла вопросительную интонацию и стала утверждением. Се Лянь опешил, он не знал, что говорить. Судя по всему, человек перед ним является отцом или кем-то из старших из семьи Ян Ми, вот только она никогда не упоминала о ней. Он даже решил, что она была сиротой, поэтому и не расспрашивал, однако, столкнувшись лицом к лицу с разъяренным родственником, он подумал, что, возможно, ему следовало бы поинтересоваться об этом раньше. Девушка позади к этому времени чуть пришла в себя и услышав такое несправедливое обвинение, кинулась вперед. – Обесчестил? О-бес-чес-тил!? Да, как у тебя язык поворачивается так говорить. – Се Лянь нашел что-то схожее в ее интонациях с браней мужчины перед ними. – Это ты разносил грязные слухи обо мне по всему городу! Твои люди приходили ко мне в театр и рассказывали, что я телом своим торгую! А теперь говоришь, что он – самый праведный человек в этой комнате – обесчестил меня? Как у тебя еще язык не отсох от такого? Мужчина издал какой-то булькающий звук и попытался снова дотянуться до нее своими руками, но Се Лянь не позволил. Он чувствовал себя хлипкой оградой, по обе стороны от которой находятся две разъяренные собаки. И не дай бог, оградка упадет. – Как ты смеешь разговаривать со мной так? – бывший небожитель почувствовал, как из широкого рта вылетает слюна и поморщился. – Ты рассказывал, что я убила человека! Как ты мог сказать такое о своей дочери? На секунду в комнате воцарилась тишина, а двое юношей, которые все это время оставались позади, отошли еще на один шаг. – Теперь-то ты вспомнила, что ты моя дочь. Так чего же ты не выполнила своей семейный долг, когда это было нужно? – Ян Ми отступила назад, опуская белый рукав. – Ты… знаешь почему. – Знаю, это все из-за твоего самолюбия! – девушка окинула его самым презренным взглядом, на который только была способна. Она тяжело вздохнула, успокаиваясь, а затем развернулась и пошла на кухню, где на столе стыл чай. Се Лянь чуть растерялся, не понимая, надо ли пропускать чужака в дом, но услышав тихое «сюда», все же отступил в сторону. Они втроем оказались на кухне, которая славилась своим уютом и теплом, но теперь здесь было слишком темно, чтобы это почувствовать. Ян Ми налила чай в чистую чашку и поставила перед собой, ее отец сел на место Се Ляня. Он поднес напиток к носу и сразу поставил обратно, даже не собираясь это пробовать. – Ты же все понимаешь. Ты понимаешь, почему я так поступила, но все равно требуешь от меня слишком многого. – Его Высочество чувствовал себя не в своей тарелке, он был уверен, что не должен находиться при столь откровенном и личном разговоре, но рука девушки, под столом крепко сжимала краешек его одеяний. Это словно была молчаливая просьба не уходить, и он не смел подвести ее. – Я требовал от тебя лишь тоже, что и все – выполнить семейный долг. Ты сбежала и, что я вижу – живешь с мужчиной, не стоя с ним в браке! Какой позор! – его противный голос отскакивал от стен и изрезал в клочья тишину дома. Се Лянь бросил взгляд на Ян Ми, на ее ресницах засверкали слезы, она истратила всю свою выдержку и теперь не могла произнести и слова. – Мы не живем вместе. – тихо произнес он, пытаясь сделать хоть что-нибудь. – Еще хуже! Пригласить мужчину в дом под покровом ночи. – мужчина стукнул кулаком о стол, и налитый до краев чай расплескался по дереву. Молодой человек только сейчас понял насколько непристойным было их поведение в глазах окружающих. Хоть они и не делали ничего постыдного, этого не вложить в умы людей. Каждая шутка на их счет, которую он слышал на рынке или в театре, не была шуткой. Для него это не было проблемой, но для его подруги это был позор, от которого не отмыться до конца ее жизни. Его голова слегка закружилась, и из этой ситуации лишь один выход. – Отец, – он почти подавился собственными словами, когда осознал, что обращается так к человеку, который раз в десять его младше. – мы понимаем, что, возможно, поспешили, но мы собираемся поженится. Он почувствовал, как его резко дернули за ханьфу. Мужчина внимательно осмотрел, а потом еще больше скривил лицо. – Тебе в любом случае придется это сделать, чтобы сохранить хоть какое-то ее достоинство. – он кивнул на девушку, которая напряглась и смотрела на капли чая отсутствующим взглядом. – Ни статуса, ни богатств, ни престижа, лишь остатки чести. Ну что ты довольна, до-чень-ка? Он встал из-за стола, даже не посмотрев на нее. Он вышел из комнаты и, кинув у входа фразу «мы еще не закончили», хлопнул дверью так, что стены задрожали. Воцарилась тишина, в которой можно было узреть пустоту чужого сердца. Ян Ми отмерла и Се Лянь осторожно сел на свое место. Девушка закрыла рот двумя руками и посмотрела на него, вытаращив глаза, в которых читались страх и недопонимание. – Ты понимаешь, что сделал? Беги за ним и скажи, что отказываешься. – Се Лянь потянулся к ней, чтобы успокоить, но она резко отшатнулась. – Не порть себе жизнь! Если уйдешь сейчас, то тебе никто ничего не скажет! Он покачал головой и слабо улыбнулся. – Зато скажут тебе, я не могу оставить тебя так, зная, что ответственность за это лежит на мне. Не стоило мне с тобой сближаться. Глаза Ян Ми стали очень грустными, и она подсела обратно, схватив бледную руку и прижимая к себе. – Не говори так! Я сама так захотела, никто не должен пострадать из-за моего самолюбия. – она заговорила словами отца и сердце Се Ляня екнуло. – Я не брошу тебя и всегда буду на твоей стороне. – вся жизнь его подруги была лишь небольшим отрезком времени в его бесконечной жизни и, наверное, именно поэтому решение далось ему так бездумно и легко. Все же женитьба – это не несколько десятков лет в запертом гробу провести, они справятся. Однако лицо девушки снова посуровело, она откинула от себя чужую руки и с громким звуком вобрала в легкие побольше воздуха. – Ты не понимаешь, что ли?! Я не рожу тебе ребенка, не стану заниматься домашним бытом или же исполнять супружеский долг! Ты не сможешь провести свою жизнь с человеком, которого любишь и из-за этого ты меня возненавидишь. – она выкрикнула это, смотря ему прямо в лицо, а затем опустила свою голову на стол и разрыдалась. Се Лянь понимал все это, он не просил, и сам не был в состоянии этого дать. А, что касается любимого человека… за восемьсот лет своих странствований, он такового ни разу не встречал. Он встал и обошел стол, присев около нее. Он обнял ее двумя руками и покрепче прижал к себе, чувствуя, как бешено бьется ее сердце. – Я не дам тебя в обиду. Может, мы и не можем построить семью, которую от нас ожидают, но мы уже близкие друг другу люди, просто… станем чуть ближе. Я не требую у тебя ничего, ты свободна в своих действиях и желаниях. Я просто не хочу, чтобы люди ополчились против тебя, только потому что ты завязала дружбу не с тем человеком. Ян Ми громко всхлипнула и обняла его в ответ.