Остров Пяти Божеств

            Майкл вошел в молельный зал уже без прошлого запала, совсем робко, головой вертя по сторонам. Интересно, бывал ли он здесь хоть раз по своей воле?       Цветы сладко пахли, нотки этого аромата переплетались с привычным запахом ладана и одурманивали. Может, именно поэтому Уилл, даже остановившись, не одернул руку, через кожу стараясь впитать чуть больше от этого мига.       — С кого, — заговорил Майкл несмело, — мне начать?       — Начините с Богини Силы, вам так будет проще настроиться на остальных.       — И если я пойду на восток, то закончу Богом Смирения, — кивнул Майкл. — Так и сделаем.       Шум его шагов казался музыкой, а от густоты ощущений сознание плыло — Уилл не подумал поставить нежные цветы в вазу, словно не хотел делить этот жест даже с бездушным хрусталем.       Он отставал от Майкла на десяток шагов, чтобы сохранить иллюзию одиночества, но тот обернулся и жестом руки подозвал его ближе, словно правда боялся заговорить со величественной статуей. Она взирала с постамента на своих гостей с обманчивой серьезностью, но Уилл знал ее по легендам и часам в молитвах, как веселую, решительную и очень юную деву, для Майкла же она оставалась строгой и холодной, пусть и самой знакомой из пятерки.       Его лохматая голова склонилась низко, пока он обращался. Любопытство бурлило, не давая очистить разум — мысли не должны были помешать чужому общению с Богиней. Но о чем же Майкл молился? Почему именно сейчас? Всего через несколько дней на острове развернутся турнирные баталии, и каждому участнику из всех трех стран придется помолиться.       — Светероль, — громким шепотом позвал Майкл. — Я коснулся ее руки, как меня наставляла мама, а камень просто пылает! Так должно быть?       — Выйдем в зал, — мотнул головой Уилл и тут же почувствовал, как пальцы, еще хранящие жар каменной скульптуры, коснулись его ладони.       Этому невежде требовалось объяснить элементарные вещи, которые на острове знал каждый пятилетний малыш, и пусть в другой ситуации это вызвало бы раздражение, сейчас — с букетом в одной руке и рукой Майкла — в другой — он только лишь умилялся.       Круглая зала казалась просторней и светлее, а необычное лицо рыцаря напротив — красивее, чем Уилл помнил.       — Куда мы? — спросил Майкл, когда они преодолели молельный зал и вышли в наос.       — Не хочу, чтобы Боги слышали, как я отчитываю вас за то, что вы не знаете элементарных вещей! — с улыбкой сказал он, подходя к своему кабинету. — К тому же, цветы нужно поставить в воду.       — Так это здесь вы проводите большую часть дня, Светероль? — Майкл оглядывал маленькую комнатку, едва вмещающую стол и бюро, так, словно оказался в картинной галерее Пятого дворца.       — Так и есть, — кивнул Уилл. Он прикусил губу, да поставил букет прямо в кувшин с водой, чтобы не тратить на него время. В любом случае, эти цветы хотелось разместить в келье, чтобы завтра наутро увидеть их сразу же, как разомкнутся глаза. — Но давайте не отвлекаться! Неужели вы не слышали о Божьем ответе?       — Я чувствую себя не выучившим урок ребенком, когда вы говорите со мной так строго, — Майкл чуть надулся, от чего действительно стал походить на дитя, а не на взрослого, прославленного паладина. — Вы же знаете, как далек я от всего, что касается любой религиозности.       — И ваши гувернеры не обучали вас даже самым базовым вещам?       — Меня научили писать, читать и считать, и сразу же вложили в руки меч. А уж верховую езду я освоил еще до того, как разобрался, чем буквы отличаются от цифр.       — А я лишь раз сидел в седле — сэр Алексей ребенком катал меня. Очень давно, когда островная конюшня еще держала своих лошадей.       — Сэр Алексей? — нахмурился Майкл.       — Супруг Светероля Мюррея, отставной рыцарь Церполя, — пояснил Уилл.       — Теперь я просто обязан научить вас верховой езде! Мы с Ястребом задержимся после турнира, чтобы преподать вам пару уроков.       — С Ястребом?       — Это мой лучший конь! Я бы даже сказал — самый верный друг, но Лукас всегда обижается, когда я так говорю.       — Прежде чем вы возьметесь меня чему-то учить, — Уилл придал голосу строгости, которая все равно не сочеталась с его улыбкой, убрать которую он никак не мог, — я хотел бы, чтобы вы узнали о Божьем ответе и обо всем остальном, о чем знает каждое дитя всех королевств. Вы знаете, что олицетворяют наши Боги?       — Вы считаете меня слабым умом, Светероль? Их имена буквально значат то, что олицетворяет каждый из них! Или вы хотите сказать мне, что я прожил больше двадцати лет, считая, что Богиня Силы олицетворяет силу? А она символ — не знаю — сомнений?       — Садитесь, — он рукой сделал приглашающий жест в сторону скамьи, а сам двинулся за стол. — Этот разговор может затянуться.       — Ох, если бы мне рассказывал о Богах кто-то другой, кроме вас, я бы не стал слушать.       — Не отвлекайтесь! Вы обращали внимание на то, как молоды наши Боги? — он дождался кивка. — Есть легенда, что когда-то все пять Богов были людьми в ином мире, отличающемся от нашего. Там шла страшная война, и всем пятерым, несмотря на юный возраст, пришлось сражаться с огромным злом, превосходящим их. Оно было и умнее, и мощнее, и изворотливее, но пятерка не сдавалась, боролась до последнего, защищая всех, кто был им дорог. Они спасли тот мир, но ценой своих жизней.       — Я слышал, что у каждого из Богов есть имя, которое они носили в прошлой жизни, но называть ими детей все равно не принято.       Уилл тут же припомнил откровения Джойс, назвавшей мертворожденного первенца в честь Бога Смирения, и как-то решил для себя, что это должно быть, плохая примета.       — Самое важное в этой легенде то, что Боги когда-то были людьми, а значит, им не чуждо сострадание и милосердие. Когда молитва особенно эмоциональна, когда вопрошающий горяч сердцем и искренен, он может надеяться на Божий ответ. Традиция по окончании обращения касаться статуи оттуда и пошла — удостоенные Ответа чувствуют вместо холодного мрамора тепло Божественного касания.       — Но это же невозможно! Как камень может нагреться?       — Невозможно? — Уилл подался вперед так резко, что едва не смахнул со стола свитки и письма. — Ваша невеста владеет магией и может поднять в воздух взрослого мужчину без каких-либо усилий, а вы говорите мне, что невозможно, чтобы камень нагревался!       При упоминании леди Джейн Майкл весь как-то потух. Пусть Уилл и вел себя как учитель с нерадивым учеником, они оба принимали эту игру и, судя по мелькающим улыбкам, наслаждались ею. Приглашенный в их тет-а-тет призрак сразу же разрушил атмосферу, заставляя жалеть о так просто слетевших с губ словах.       Кажется, Светероль продолжал припоминать принцессу Озвиля для того, чтобы осадить себя, свою глупую жажду внимания. Он вел себя более чем недостойно и по отношению к ней, и по отношению к сэру Майклу — не стоило так беззастенчиво пользоваться тем, что он не хотел вступать в брак, втираться к нему в доверие своими богоугодными проповедями, преследуя лишь одну постыдную цель.       Уиллу хотелось, чтобы Майкл его слушал, смотрел с огоньком интереса в глазах и делился тем, что на душе, откровеннее, чем с кем-либо.       — И как часто это происходит?       — Куда чаще, чем положено настоящему чуду, но все же достаточно редко, чтобы считать это настоящей благосклонностью.       — Вас, должно быть, удостаивают ответом куда чаще, чем остальных?       — Лишь потому что я молюсь в этом зале чаще, дольше и усерднее, — кивнул Уилл. — Только не думайте, что Божий ответ снисходит на меня ежедневно. Последний раз я встречал такой отклик около двух недель назад, а до того Боги молчали с прошлогоднего времени Смирения.       Майкл задумчиво поднялся со скамьи и задержал взгляд на пейзаже за маленьким окном, по краям обрамленным витражами. Уилл знал, что он видел сейчас склон холма, пирс и краешек леса вдалеке за рекой.       — Зря вы меня прервали! — бросил он оконному стеклу. — У меня был настрой, но теперь, кажется, я снова не могу заставить себя пойти дальше.       — Но Бог Семейности ко всем относится, как своим детям. Перед ним не нужно робеть.       — Вы не понимаете, Светероль, я ни разу в жизни к нему не обращался. Ни разу. Даже с Богом Смирения я говорил однажды.       — Сегодня чудесный день для молитвы ему. Пойдемте!       Поднимаясь из-за стола, Уилл снова глянул на белые цветы в кувшине, но поспешил преодолеть трепет, что они в нем вызывали.       — Почему же? Сегодня день Свободы, а разве это не антипод Семейности? Наверняка у вас припасена какая-нибудь легенда об их вражде.       — Вы удивитесь, — улыбнулся Светероль, подходя к Майклу близко, и про себя отмечая их разницу в росте. — В той книге, про которую я рассказывал вам у водопада, есть прелюбопытная история о том, как эти двое, сражаясь бок о бок, немного друг другом увлеклись.       — Это книга легенд или любовный роман? — возмутился Майкл. — Вы уже упоминали о Богине Силы и Боге Смирения, так еще и эти!       — Если бы вы пришли в то утро на мою проповедь, то услышали бы еще и о дружбе Бога Семейности с Богиней Созидания, и что есть мифы о том, что они тоже не ровно дышали к Богине Силы.       — А что же Бог Свободы?       — Есть много разных толкований. Свобода, с одной стороны, предполагает отсутствие обязательств, а потому ему часто приписывают довольно вольный образ жизни. Но, с другой стороны, свобода — это ответственность и выбор. Вдруг он выбрал свободу не соответствовать стереотипам и вообще никому не отдавал особого предпочтения?       — Но вы все равно склоняетесь к версии про него и Бога Семейности, верно? — спросил паладин, полностью отворачиваясь от окна.       — Может быть, так и есть, — Уилл снова протянул ладонь. — Пойдемте. Не сможете ловко обратиться, так хоть полюбуетесь — Бог Семейности очень красив даже в камне.       Майкл нахмурился, но вложил свою узкую кисть в руку и покорно дал себя увести.       — Я думал, ваша лекция о религии будет более подробной.       — Я посчитал, что нужно оставить что-то на следующий раз.       — Ищите повод для новой беседы со мной? — нахально ухмыльнулся Майкл. — Можете не искать, я готов говорить с вами о чем угодно, без темы и повода.       — Сейчас вам стоит поговорить не со мной, — строго осадил его Уилл, на деле стараясь лишь скрыть смущение.       Если у Бога Семейности паладин еще робко оглядывался то и дело в поисках поддержки, которую Уилл оказывал ему кивком или улыбкой, то с Богом Свободы, он, кажется, сразу нашел общий язык и даже стоял более расслабленно, чем в любом другом месте Всесветлого храма, включая кабинет.       Первый полный круг паладина в самом священном месте их мира завершился уже с сумерками — видимо, несмотря на браваду нежелания молиться, Майклу было, что сказать каждому из Пятерых. Дольше всего он преклонял колено перед Богом Свободы и Богом Смирения, оттого Светероль предположил, что речь шла о предстоящем браке.       Не воспользовался ли рыцарь неосторожными советами, прозвучавшими под сенью деревьев в их прошлую встречу? Не сочтут ли Боги это вмешательством в политику?       — Это и правда был интересный опыт, пусть я сначала чувствовал себя страшно глупо, — признался Майкл, когда они стали спускаться по широкой каменной лестнице. — Это заняло так много времени, но меня не покидает странное чувство, словно…       — …словно вы хорошо отдохнули? — закончил за него Уилл полувопросительным тоном. — Так бывает после хорошей молитвы. Кажется, что Боги сняли с ваших плеч тяжесть переживаний, и все, что бы вы не задумали, исполнится в лучшем виде. Постарайтесь сохранить это чувство подольше.       — Неужели вы испытываете подобное после каждой молитвы, Светероль? — задумчиво протянул рыцарь, когда они вышли на свежий вечерний воздух.       — О нет, я лишен такой привилегии. Если испытывать подобное постоянно, оно потеряет всякий вкус и станет обыденностью, а ведь смысл этого эффекта в прямо противоположном.       — Мне жаль, что вы лишены такого способа оставить мысли и тревоги, — серьезно сказал Майкл. — Вы заслуживаете этого больше остальных, потому что вам вверяют свои беспокойства другие.       — Есть способ — многочасовые медитации, но мне обычно не достает уединения, концентрации и, если быть совсем уж честным, желания, — он не знал, отчего так откровенно об этом заговорил, не ограничиваясь простым вежливым ответом без подробностей. — До меня Светеролями становились взрослые. Они успевали и узнать жизнь, и побывать во всех Королевствах, а предшественница Мюррея — Вирджиния, принявшая сан в преклонном возрасте, успела побывать в землях за Гиблым морем! Один я - вчера был ребенком, а сегодня мою руку уже целуют короли и королевы.       — Вы казались мне довольным своей ролью, — последовал тихий ответ.       — Не знаю, зачем сказал обо всем это вам. Полно, уже совсем темно, а вам еще возвращаться на материк.       Пожалевший о том, что так неосмотрительно разболтался, Уилл зашагал вниз по склону холма, туда, откуда слышалось тихое постукивание небрежно привязанной лодки о пирс. Нашел перед кем распинаться о своих бедах! Раньше он не позволял такого ни с кем, кроме Джойс и Богов, но вот поделился с человеком, который вызывал в нем слишком много всего, что совершенно некстати развязывало язык.       — Вы можете говорить со мной о важных вещах и о своих тревогах, — уверенно сказал Майкл, догоняя его. — С вами делится столько людей, но кому можете открыться вы? Для меня будет честью стать сосудом для ваших мыслей, совершенно любых.       — Не стоит, — отрезал Уилл, внутренне расплавляясь от услышанных слов. От воды поднимался зябкий холодок, а вечерний ветер трепал полы сутаны так, что приходилось смотреть под ноги при каждом шаге. Оттого и стало неожиданностью то, как цепко и крепко схватил его за предплечье рыцарь.       — Я серьезно. Я предлагал вам дружбу в том числе и для этого. Мне радостно, что вы делитесь со мной.       Его тихий, вкрадчивый голос, кажется, проникал под кожу, а зажигающиеся на полотне неба звездочки добавляли этому мигу сокровенности. Майкл казался серьезным, но его глаза улыбались тепло-тепло, так, что невозможно было не улыбнуться в ответ, сдаваясь.       — Хорошо. Я буду знать, что вам можно поведать все свои тревоги, — кивнул Уилл. — Вы тоже можете обращаться ко мне.       — И я буду этим беззастенчиво пользоваться, имейте в виду! — его пальцы на долю секунды сильнее сжались ближе к запястью, но Майкл тут же отпустил руку и отвернулся к воде. — Почти полностью стемнело, мне пора отплывать.       — Может быть, мне распорядиться, чтобы для вас подготовили комнату во Дворце? Течение может быть непредсказуемым ночью, а вам со дня на день нужно целым и невредимым предстать на турнире.       Казалось, Майкл не ожидал такого предложения — его глаза от удивления стали шире, а взгляд смягчился еще сильнее, если это вообще было возможно. Уилл попытался отмахнуться от мысли, что с таким выражением лица именитый рыцарь выглядел юным и глупым, но ему слишком льстило, что этот взор был обращен персонально на него.       — Я бы с радостью, но, по правде сказать, я практически улизнул, и меня могли уже хватиться. К тому же, подготовка к турниру требует много моего времени, мне завтра подниматься с зарей.       — О, не стоит оправдываться, сэр, — развел руками Светероль. — Я очень прошу вас быть осторожным в пути! Может быть, вам нужен фонарь?       — Если я отплыву прямо сейчас, то справлюсь и без, — мотнул головой Майкл и тут же вытянул вперед ладонь. — Позвольте вашу руку!       Уилл не стал спорить, потому что совсем этого не хотел. Наверное, он даже слишком поспешно вложил свою кисть в узкую ладонь, преступно предвкушая тепло дыхание и мягкость губ.       Обрушивая свои короткие, но крепкие поцелуи, Майкл нахально смотрел ему прямо в глаза, а когда положенные пять прошли, он запечатлел и шестой, и седьмой, и восьмой.       — Ну полно вам! — осадил Уилл, чувствуя, как горят его щеки. — Вам вообще не нужно было этого делать, поскольку обычаи не велят ничего такого.       — Мое сердце велит, — таким тихим шепотом ответил он, и пока Светероль разбирался, почудилось ему или нет, ловким движением отвязал лодку, запрыгнул в нее, ногой оттолкнулся от пирса и был таков.       Долго ветра бередили гладь воды, долго Уилл вглядывался в стремительно вырисовывающийся лунный свет, так долго, что Майкл, наверное, успел доплыть до противоположного берега и даже, наверное, взобраться на скалистый утес, чтобы вернуться домой.       Что значило это его «веление сердца»? Он совсем позабыл о своей невесте-принцессе — прекрасной и могучей? Через пару дней они встретятся снова, но в церемонности, в многих делах и хлопотах, при прочих рыцарях и гостях. Так давно они не виделись с Дастином, и Уилл правда ждал их встречи, но за полдня с Майклом к своему стыду и думать забыл обо всех людях мира.       Джейн тоже приезжала на Турнир, и что-то противное скреблось в душе от мысли, что она везде и всюду будет расхаживать с Майклом под руку, демонстрируя всем многочисленным делегатам трех стран своего будущего мужа.       У Уилла не было особого выбора: ему предстояло не только смотреть на это, но и готовить себя к тому, что не пройдет и полугода, как он будет венчать их, закреплять нерушимый богоугодный союз печатью своей веры.       Кисть горела в том месте, где так волнительно рассыпались поцелуи, пуская тепло по всей руке вверх, потому ноги сами повели его туда, где он только что провел часы, на этот раз, чтобы помолиться самому.       Он мог пойти к Богу Свободы, но тот уже однажды посмеялся над ним, внял его молитве, но она по итогу возымела обратный эффект. Бог Смирения ему тоже ничем не помог бы, поэтому Уилл свернул в южный коридор и поклонился там Богине Созидания, собираясь просить о том, чтобы его душевное смятение обернулось во что-то конструктивное, а не разрушительно-острое, как оно грозило.       На радость, следующие дни были загружены от рассвета до заката. Уиллу казалось, что он слишком много времени думал не о своих делах, а о проклятом кленнистеррском рыцаре, отчего мог упустить что-то важное. Он инспектировал каждый дюйм трибун на предмет их ненадежности, сам проверил подготовленные для лошадей стойла в конюшне, которая остальную часть года использовалась, как сарай, пересчитал покои во дворце, сверил продукты и заготовки с праздничным меню.       Поздней ночью он возвращался в келью совсем без сил, а в ночь накануне турнира уснул, как был, в сутане.       Наутро шум голосов и жар стены, к которой с другой стороны прилегала печь разбудили его, и Уилл подскочил, паникуя. Открытие турнира назначено было на время после обеда, но ему полагалось при полном параде встречать дорогих гостей, контролировать последние приготовления.       Раздался робкий стук в дверь, значивший, что времени уже много — обычно никто не смел беспокоить его в кельи.       — Светероль, простите, но Джойс велела вас разбудить. Росс греет для вас воду, — без приветствия раздалось из-за двери.       — Благодарю, Мэтт, — Уилл уже спешно перерывал сундук с одеждой, то и дело бросая взгляд на букет в вазе, который и не думал увядать в мало освещенной келье. — Кто-то из гостей уже здесь?       — Рыцари прибывают, их встречают Шон и Эми. Леди Джейн приплыла ночью, и уже заняла свои покои.       Ну что за своевольность! Знала же, как важно ему, что все мероприятия на острове под его руководством проходили, как должно, но сама же первой нарушала правила. Вот и зови ее сестрой после этого!       Солнце лишь на треть поднялось над горизонтом, так что подъем нельзя было считать поздним, что немного успокоило Уилла, чье сердце уже заходилось от волнения. Не первый год он руководил проведением турнира, но почему-то внутреннее ощущение, что в этот раз все иначе, никак его не отпускало.       Если на момент его выхода из кельи еще не весь остров поднялся, то после омовения и облачения в праздничную фиолетовую сутану, все жители от мала до велика уже суетились с последними приготовлениями. Уилл украдкой гадал, здесь ли Майкл, встретился ли он со своей невестой, или же прятался от нее где-нибудь, общаясь со своими будущими соперниками.       К моменту, когда предстало встречать приплывающую принцессу Эрику, Светероль был при всем параде и с улыбкой, хорошо скрывающей всю смуту в его душе.       — Пять солнца лучей для ваших очей, моя принцесса, — клонил голову он, как только Эрика ступила на землю.       — Света и веры вам! — отчеканила она, и быстро поцеловала его руку. — Лошади наших рыцарей не доставляли вам хлопот? Я впервые узнала, какой труд переправить их на остров.       — Любые хлопоты нам здесь только в радость! Турнир Золотой Листвы для нас — особенное событие!       — Только листва здесь все еще зелена, а солнце палит так, словно Богиня Смирения так и осталась в своих правах.       — Ваша правда, принцесса! Такова магия острова, Боги так распорядились, — пояснил Уилл. — Деревья пожелтеют, когда Богу Смирения будет так угодно. У вас в Кленнистерре леса уже переоделись?       — Скоро весь берег заиграет красками, — она оглянулась на далекую линию леса, где уже были заметны редкие всполохи желтого. — Смотрите, какой корабль! Да по сравнению с этой шхуной моя — сколоченный наскоро плот.       — Должно быть, делегация из Церполя. Все рыцари и принц Дастин прибудут на одном судне, а лошадей они переправили еще вчера вместе с конюхами и оруженосцами.       — Я дождусь их с вами, — тоном, не терпящим возражений, заявила Эрика, тем самым являя поразительное сходство со своей матерью. — Пусть моих дам и служанок проводят во дворец.       Девушки — знатные в разноцветных блио, а простолюдинки с корзинками и коробами — топтались поодаль. Уилл сделал жест, чтобы Шон, один из старших воспитанников на острове, проводил их.       Корабль причалил через четверть часа и действительно смотрелся непривычно величаво в этих водах. Завести светскую беседу с принцессой Светеролю не удалось, она отвечала односложно, а когда он ей совсем надоел — строго осадила. Уилл в этот миг заскучал по приветливой Холли, а вспомнив о ней тут же мысленно вернулся к Майклу и тому, что он был где-то здесь, на острове, но они не могли провести время так, как им удавалось в последние встречи — Турнир обязывал к церемонному общению у всех на глазах.       Как-то ускользнуло от него, что рыцарские поединки — это не игра в петанк или прятки, и у Майкла имелся реальный шанс на травмы и раны. Уилл не сомневался в его талантах и умениях, но теперь заранее обеспокоился и этим.       Пока он перебирал в уме все десятки возможностей напороться на меч, упасть с лошади или повредиться о ланс, швартовка завершилась, и Дастин первым спустился с палубы на пирс.       — Пять солнца лучей для ваших очей, Светероль Уильям! — широко расставив руки в стороны, словно для объятья, проговорил принц Церполя громко.       — Каждый луч — к счастью ключ, мой принц, — улыбнулся Уилл, протягивая руку. После церемонных поцелуев его все же сжали в медвежьи объятия.       — Как же давно мы не виделись, это почти преступно!       — Это только твоя вина, — засмеялся Уилл. — Я при всем желании не могу навестить тебя. Если бы Боги распорядились иначе, то быть бы мне твоим подданным, и тогда мы бы постоянно наслаждались обществом друг друга.       — Жаль, мне не отмолить себе такого подданного, — тоже захохотал Дастин в свой неповторимой живой манере. — Зато остров процветает! Боги знали, что делали.       — Полагаю, ты знаком с Ее Королевским Высочеством, принцессой Эрикой?       — Как вы подросли с нашей последней встречи, принцесса! — он поцеловал ей руку, но лишь раз. — Теперь вы одна, без брата и родителей посещаете такие кровавые события?       — Вы, принц, не смотрите на то, что я юна. Я могу выбить из седла любого вашего рыцаря, и сразиться на Турнире. Победу я себе не пророчу, но точно окажусь в первой пятерке!       — Давайте не будем это проверять? — примирительно улыбнулся Уилл. — Вы не сочтете невежливым, если я оставлю вас в компании принца, принцесса? До церемонии всего ничего, а дел целый ворох.       — О, Уилл, не беспокойся, со мной принцесса в надежных руках.       — Мне не нужны ничьи руки, но я, так и быть, позволю вам сопровождать меня, принц Дастин, — Эрика, высоко подняв подбородок, торопливо обхватила ручкой в кольцах предложенный локоть.       Уилл оставил их без сожалений — с Дастином он еще успеет наговориться, а Эрика казалась ему слишком грубой для юной леди, оттого ее компания не доставляла ему большого удовольствия. Принц Церполя же, похоже, и правда был не против пообщаться с ней, потому что перед самым началом открытия Турнира эти двое уже сидели рядом в королевской ложе, хотя по плану рассадки обоих должны были окружать ближайшие подданные — фрейлины, советники и секретари.       Как и перед любым выступлением на публике, Светероль волновался, но теперь к привычному мандражу добавилось сладкое предвкушение, екающее в районе груди — с минуты на минуту ему предстояло увидеть Майкла.       Леди Джейн уже заняла свое место в ложе. Пусть они с Дастином прекрасно ладили, такт и природная молчаливость не позволяли ей тоже вклиниться в разговор, от чего она выглядела очень одинокой. Уилл знал, что во время самого зрелища составит ей компанию, но сейчас ей оставалось лишь рассматривать людей на трибунах, щуриться на солнце и ждать выступления своего жениха.       Внезапно очень ярко и живо представилась картина, как она же, старше на добрых лет пять, с округлившимся животом сидела на том же месте, а рядом с ней Майкл в камзоле цветов Озвиля, улыбающийся, смирившийся со своим положением, даже наслаждающийся им, пока молодые рыцари перед ними сбивали друг друга с лошадей. Тоска сжала горло от этого мысленного зрелища, и Уилл дал отмашку горнистам. Пора было начинать.       Горн пропел свою торжественную мелодию, и Светероль вышел на песчаный плац и встал лицом на юг, а спиной к монаршим гостям.       — Сегодня двадцать девятый день Силы — Сильный, и традиционный Турнир Золотой Листвы собрал на острове самых могучих, талантливых и выносливых рыцарей трех Союзных королевств. Традиции этой сотни лет, но мы, как и наши предки чтим сегодня Богиню Силы, являя ей волю лучших рыцарей. Так поприветствуем же их!       Под новые звуки горна двенадцать мужчин в латных доспехах вышли на плац и встали к Уиллу лицом. Майкла он заметил сразу, пусть он и не был самым рослым из рыцарей, и — объективно — даже самым красивым. Сэр Джейсон из Церполя, лорд северных провинций, славился своей внешностью даже за Гиблым морем.       Не все лица были знакомы, новые, поражающие своей юностью, светились напускной грозностью и решимостью не отпускать победу к более взрослым и опытным. Самым старшим из рыцарей был Филипп из рода Кэллаханов — усатый мужчина, которому по мнению всех остальных, не достигших и тридцати лет от роду, давно наступило время отправиться на покой. Он же, хоть и слыл лихим гулякой и картежником, ежегодно проходил отбор в Озвиле и представал перед Богами наравне со своими более юными соперниками.       Уилл чувствовал прямой, жалящий взгляд, — а по воле случая Майкл стоял почти прямо перед ним между Церпольским сэром Томасом и своим земляком сэром Троем, давним соперником по королевской гвардии.       — Сегодня и завтра вы скрестите мечи и лансы, но помните, что делаете это во имя Богов, а не для личных побед и почестей, — говорил Уилл, и голос его звучал громко и ясно от того, что он говорил от сердца. — Пятеро благосклонны к тем, кто ищет не славы, а чист душой и помыслами! Склонитесь перед Пятью!       Почти синхронно двенадцать рыцарей преклонили колено. На приветственное построение они вышли без шлемов, а оттого их склоненные непокрытые головы предстали перед всеми гостями. Кто в латных башмаках, кто в кольчужных саботонах, они чуть-чуть утопали в свежей насыпи песка, которая готовилась совсем скоро впитать в себя их кровь.       Согласно обычаю, благословение на турнир выглядело совсем незамысловато — Светероль с пиалой воды, настоянной на шалфее, шел от одного паладина к другому, окроплял каждого и шептал, словно мантру: «За Пятерых, за Королей, за силу духа и веру сердца».       Не в силах противостоять искушению, Уилл не просто занес руку, после того как окунул ее в пиалу, он мазнул ладонью по смольной макушке Майкла, поражаясь мягкости его волос и надеясь, что его вольность не просматривалась со стороны.       Когда последний из рыцарей — сэр Аргайл из Озвиля — получил свое благословение, снова зазвучал горн, а все двенадцать мужчин поднялись на ноги.       — Готовьте свои мечи и щиты, славные воины! — проговорил он громко. — Да начнется Турнир Золотой Листвы, да будут славны все его участники, да пройдет жеребьевка! Дженифер?       Белокурая девица в блио цвета того же, что и его сутана, выкатила тележку с древним артефактом — одной из немногих магических вещей в их мире. Он напоминал миниатюру баллисты, заряженную двенадцатью стрелами — по две каждого из цветов: красного, белого, черного, голубого, желтого и серебряного.       Пока Уилл поднимался на королевскую ложу, артефакт выстрелил под ноги каждому из рыцарей, определяя пары соперников. Устраиваясь рядом с Джейн, он сразу отметил, что в руке у Майкла серебряная стрела, а, значит, он будет выступать последним. Пара «красных» — сэр Филипп и сэр Патрик Церпольский уже готовились оседлать лошадей.       Жюст всегда любили зрители за его зрелищность, но Уилл никогда не мог перестать переживать за участников, поскольку падение под ноги коню было куда более опасным, чем ранения во время битвы на мечах, которое проходило между победителями конно-копейной сшибки, тем более что там-то сражались лишь до первой крови.       — Почему ты опять нарушила все правила и проехала под покровом ночи, — спросил он у леди Джейн. — Есть причина, по которой ты бы хотела мне насолить?       Тонкий голосок совести подсказал, что причина такая имелась — расхаживала наверняка где-то в стороне конюшен. Правда, Джейн знать этого не могла, а ее поведению было куда более простое и прозаичное объяснение.       — Я хотела избавить тебя от хлопот. Думаю, ты с этим турниром сбился с ног.       — Так и есть, — согласился Уилл, потому что смысла не было отпираться. — Только мой комфорт все равно не стоит пренебрежения церемониями. Ты меня подставляешь.       — Но кто об этом узнает? Никто из старших монахов не присутствует здесь, для принца Дастина все эти традиции — пережиток прошлого, он ратует за прогресс, а принцесса Эрика слишком увлечена другим, чтобы заботится о подобном.       — Другим? Чем это?       — А ты посмотри на нее, — улыбнулась Джейн.       Чуть повернув голову, Уилл не увидел ничего особенного: Эрика слушала Дастина, который живо о чем-то рассуждал. Рыцари из первой пары же тем временем уже восседали на лошадях с лансами в одной руке и щитами в другой. Снова пропел горн.       — Не понимаю, о чем ты, — Уилл снова наклонился к Джейн.       — Ох, ты что, не видишь? Они увлечены!       — С чего ты взяла? — он снова оглянулся на обсуждаемую парочку и тут же услышал мощный грохот.       Звон доспехов, лошадиное ржание, звук падения и громкий вздох леди Джейн возвестили о завершении жюста первой пары рыцарей. Уиллу полагалось внимательно наблюдать за происходящим, но он отвлекся, и на что — на глупые сплетни!       — Будешь меня отвлекать — отсяду! — пробурчал он, складывая руки на груди.       — Быстрее бы Майк выступил, — она проигнорировала его недовольство. — Я даже не знаю, чего хочу больше, чтобы он победил, потому что это менее травмоопасно, или чтобы проиграл и весь турнир провел близ меня.       — Да как ты можешь? — возмутился Уилл. — Желать своему суженому провала только для того, чтобы потешить себя его присутствием? Что с тобой сделали в Озвиле, и где та кроткая девочка, которую я звал сестрой?       На плацу, тем временем, вторая пара седлала лошадей, а Светероль к своему стыду, даже не уследил, кто именно одержал победу из первой пары.       — Ты просто никогда не влюблялся!       — Да что ж вы все заладили!       Впредь он пообещал себе не отвлекаться, и запомнил все: клубы пыли из-под копыт, дружные ахи зрителей, когда сэр Джефф чудом удержался в седле после точного и сильного даже с виду удара от сэра Джейка. У последнего среди островитянок и остальных гостей образовалась команда поддержки — они дружно выкрикивали подбадривающие фразы и скандировали его имя, а он, красуясь, снял шлем в виде головы ящерицы и улыбался поклонникам.       Его щегольские манеры не пришлись по душе его сопернику, и когда они снова направили лансы друг на друга, сэр Джейк не удержался в седле. Его падение выглядело очень неприятно — нога застряла в стремени, и если бы конь был хоть немного хуже обучен, он протащил бы своего красавчика-хозяина лицом по песку.       Уилл от этого зрелища внутренне содрогался. Почему толпа так радовалась жестокостям и увечьям? Почему Боги задумали такое грубое развлечение? Под каким-то глупым предлогом он сошел с ложи, чтобы не наблюдать за следующей парой, а справиться о проигравших, к которым вот-вот должен был присоединиться кто-то третий. Он ведь даже упустил, против кого предстояло выходить Майклу!       Стоило совсем чуть-чуть отойти в сторону деревенского дома, переоборудованного в лазарет, как прямо перед ним возник Майкл — словно из-под земли вырос. От неожиданности Уилл оступился, едва не запутавшись в полах своей сутаны, но руки в латных рукавицах подхватили его и помогли устоять.       Так близко, в доспехах Майкл казался огромным — вся металлическая амуниция прибавляла ему и роста, и ширины торса. Он был без шлема, без меча и без щита, что ничуть не удивляло — до его очереди еще было время.       — Не меня ли вы ищите, Светероль, — спросил он со своей неповторимой улыбкой.       — Я вышел справиться о раненых, — сохраняя серьезность, ответил Уилл. — Но я рад встретить вас перед тем, как вы выйдете туда сокрушать или падать.       — Каково зрелище, да? У моего соперника сегодня счастливый день — ему Богиня Силы покровительствует дважды, как назло.       — Против кого вы?..       — Сэр Джейсон, — ответил Майкл, не скрывая своей нервозности. — Он отличный боец. Возможно, лучший среди нас. Не хочу жаловаться на своих покровителей, но я не чувствую с ними связи. Богиня Созидания в боях точно не помощница. Вы-то, ясное дело, дружны со своим Смиренным заступником.       — Мы с вами родились в один период года, — напомнил Уилл, приятно удивленный, что Майкл первым заговорил о Богах. — Бог Свободы покровительствует нам обоим. Не знаю, подсобит ли он вам в жюсте, но вообще, вы, думаю, особенно ему по душе — ваши выходки!..       Сначала паладин словно бы растерялся от этого внезапного укора, его глаза бегали вверх и вниз, вправо и влево, внимательно осматривая лицо Уилла, и итогом тому стал вырвавшийся довольный смешок.       — Неужели вы о моем последнем визите? Скажите еще, что мой подарок не пришелся вам по душе, — с нахальной, совершенно очаровательной улыбкой заявил Майкл.       — Гардении — цветы невест, сэр Майкл, — чуть с укором заметил Уилл, снова переходя на свой официальный тон. — Леди Джейн такой подарок подошел бы больше.       — Не говорите мне о ней, Светероль. Скажите лучше, будете ли вы за меня болеть?       — Ну вы же знаете, что я не могу проявлять к кому-то благосклонность, фаворитизм карается Богами в таком деле. Я благословил каждого рыцаря.       — Я не прошу отдать мне предпочтение публично, — Майкл отошел на пару шагов и поднял свой шлем со скамьи. Меч в ножнах и щит с алым сердцем по центру дожидались его там же. — Я прошу лишь о том, чтобы сердце ваше было за меня, чтобы вы улыбались мне теплее, чем другим, и чтобы в случае моей победы вы шепнули мне что-то ласковое.       — Все это сделает принцесса, — упрямился Уилл. Он не стал даже вспоминать о том, что она едва ли не пожелала ему проигрыша под лошадиными копытами.       — Знаю, но я прошу вас. Тебя.       Это тихое, фамильярное обращение прозвучало до глупого интимно, и щеки Уилла зарделись неуместно и неподобающе.       — Вы позволяете себе слишком многое, — вполголоса ответил он.       — Многие обращаются к тебе так, Светероль. И я хотел бы назвать тебя по имени, и услышать, как ты обращаешься ко мне без этого старого Майкл. Это преступное желание для того, кто с тобой дружен?       — Нет, вовсе нет, — сдался Уилл. За пару секунд он перевел дыхание, чтобы звучать естественно, а не так, словно слова царапались во рту. — Тебе пора готовиться к выходу, а мне узнать о раненых и вернуться до того, как ты вскочишь на лошадь. Веры и света, Майк.       Лицо его засияло, и весь он так подобрался, что не будь на нем всего этого железа, он подпрыгнул бы на месте. За такую его реакцию Уилл готов был обратиться к нему по имени сотню раз — так грела сердце эта его неподдельная радость.       — Света и веры, Уилл!       Трибуны рядом взревели — очередной поединок завершился чьим-то падением. Бедного сэра Гарета вынесли на носилках, и Майкл тут же бросился к своему соотечественнику, и, наверное, товарищу. Тот был без сознания, а лекари на ходу прощупывали его пульс.       — Только попробуй заставить меня волноваться, — полушутливо шепнул Уилл, собираясь двинуться вслед за носилками.       — Я сделаю все, что в моих силах, — слишком серьезно ответил Майк, — если ты пообещаешь тоже сделать кое-что для меня. Договорились?       Уилл кивнул, чувствуя в животе незнакомый холодок. Предчувствие подсказывало, что этот уговор значил куда больше, чем ему показалось в первую минуту.