На грани нового

Геннадий переводил напрочь перепуганный взгляд с жены на алые пятна и обратно. — Ира... — выдавил из себя, когда в глазах блеснули слезы, а сам мужчина подорвался с кровати. Наспех натянув на себя первую попавшуюся одежду, Геннадий помог подняться и одеться супруге, которая то и дело в панике хваталась за низ живота, тем самым будто прося небеса об услуге, о том, чтобы этот долгожданный ребенок сохранился. — Скорую ждать долго, поэтому поедем сами. — заключил Геннадий, поддерживая женщину под руку и выводя ее из комнаты. — Все хорошо будет, дорогая. — мужские губы заботливо опустились на лоб Ирины, пытаясь хоть как-то заселить в ней крошки надежды.

***

Крепко удерживая одной рукой руль, а второй сжимая хрупкую ладонь Кривицкой, Геннадий не мог надолго оторвать взгляд от супруги, желая видеть ее состояние постоянно. Да вот только он понять ничего не мог: Ирина молчала и смотрела в лобовое стекло, никак не обращая внимание на то, что происходит вокруг. Именно таким убийственным спокойствием женщина хотела скрыть тот вихрь переживаний и страха, который раз за разом проносился в душе. Она могла винить кого угодно: погибшую, которая своими принципами подставила заведующую, верхушку в министерстве за их радикальные и неверные решения, Геннадия, который даже не знал, как ее успокоить, но понимание того, что истинной виновницей этого разворота событий была именно она, больно отзывалось в сердце. Вина в том, что сейчас она может упустить последний шанс на долгожданное материнство, лишить супруга такого желанного счастья стать отцом, лежала именно на ней. Да черт бы с этой должностью, с этими беспочвенными обвинениями, Ирина должна была хранить то, что ей наконец подарила судьба, думать о семье. Впрочем, все как всегда. Изумрудные глаза женщины, казалось, не выражали ничего, стараясь как можно лучше скрыть то, что творилось внутри. Ирине было ясно: если с их ребенком что-то случится, она себе этого не простит. Не сможет. Если Геннадий, скрипя сердцем, отпустит эту ситуацию, то на ее душу тяжким грузом ляжет неподъемная вина. Вина в неудавшейся семье, в том, что она вновь лишила супруга статуса отца, а себя — статуса матери. Кривицкий же не винил никого. Он лишь повторял в мыслях как мантру, что все будет обязательно хорошо. Дала судьба шанс, даст и возможность выкарабкаться из этого ночного кошмара. — Мы же должны были повернуть направо... — заметила Ирина, когда Геннадий продолжал мчаться прямо, глядя в ночную пустоту на горизонте, ограниченную по бокам зеркальными высотками, упирающимися в небо, покрытое россыпью звезд. — Мы поедем к нам. — не сказал, а отрезал, стараясь сдержать поток возмущений жены. — Почему?! Я не хочу, чтобы об этом знали... — Покровская сегодня должна быть на дежурстве, я доверяю ей больше. — Ирина недовольно фыркнула, но ни сил, ни желания спорить с мужем у нее не было, потому женщина молча отвернулась и в очередной раз направила взор в окно, рассматривая знакомые вывески и здания. Автомобиль резко затормозил около входа в лечебное учреждение, и Ирина, будучи напрочь истерзанной переживаниями и гнетущими мыслями, крутящимися вихрем в женском сознании, еле выбралась из машины с помощью супруга и поплелась, оперевшись о него, ко входу. Единственное, чего сейчас хотелось, — узнать, что с ребенком все хорошо, и лечь... Ее так и манили воспоминания о мягкой подушке и теплом одеяле... — Ирина Алексеевна? —до того считающая бабочек в полудреме Нина сразу же подскочила с места, увидев измученное лицо начальницы и мрачную физиономию челюстно-лицевого. — Ниночка, Покровская здесь? — с надеждой спросил Геннадий. — Да, здесь. А что... случилось? — блондинка водила взглядом по паре, начиная осознавать, что путешествующие по отделению слухи были чем-то явно большим, чем просто сплетни. — Нина, позовите Покровскую! — с недовольством выдавила из себя заведующая, своим тоном опустив медсестру с раздумий в реальность. — Да, конечно, сейчас. — засеменила Дубровская, скрываясь в ординаторской, где мирно спала дежурный гинеколог. Покровская, подхватив начальницу под руку, срочно увела ее вглубь отделения, оставляя Кривицкого наедине со своими мыслями и с недоумевающей, все еще сонной Ниной, с интересом разглядывающей силуэт мужчины. Не выдержав напора со стороны взгляда Дубровской, Геннадий вышел, что его и самого удивляло, покурить. Первая сигарета... Четвертая... От такой практически одномоментной дозы никотина уже кружилась голова, но окурки тихо опускались то в рядом стоящую урну, то рядом с ней. Переминаясь с ноги на ногу, погруженный в собственные раздумья, Кривицкий даже не услышал приближающиеся шаги сзади. И лишь грузная мужская рука, опустившаяся на плечо, заставила вздрогнуть и тотчас обернуться. Растормошенный Ниной Брагин уже понял всю серьезность ситуации, потому сверлил омраченное лицо Кривицкого заинтересованным, тяжелым взглядом. — Кровотечение у нее, Олег Михайлович. — прикрыл рукой лицо, чтобы скрыть свои, как он считал, абсурдные слезы, подкатившие к глазам. — Не смогла она перенести спокойно потерю этой чертовой должности, эти пустые обвинения. — Кривицкий был явно зол на все гребанное министерство, потому Брагин лишь встал рядом, попросив у коллеги сигарету. Олег и сам нервничал, и сам переживал. Никогда не мог назвать Ирину Алексеевну чужим человеком. Помнил, какие теплые отношения сложились у них, когда заведующая только начала управлять их отделением, как она помогала ему, такому молодому, но вместе с тем смышленному, что не укрывалось от ее внимательных и мудрых глаз. Был благодарен, безумно благодарен за все, что эта женщина сделала для него за эти годы. — Не переживайте раньше времени, Геннадий Ильич. — похлопал по плечу коллегу. — Ну что там? — с опаской спросила женщина, пытающаяся разглядеть в лице Покровской хоть какие-то ответы на волнующие вопросы, но тщетно. — Ребеночек в порядке. Сейчас возьмем кровь на гормоны, но я настаиваю на госпитализации. Вам нужно немного полежать у нас. Стабилизируем гормональный фон, уберем стрессы, а потом отправим домой. Не против, Ирина Алексеевна? — позитивное заключение и теплая улыбка Покровской благотворно повлияли на настроение Кривицкой, заставив ее улыбнуться в ответ. Теперь женщина понимала, почему Сашу любили беременные и отделение всегда получало особо лестные отзывы в ее адрес. — Ну что?! — обеспокоенный Геннадий вмиг оказался рядом с вышедшими из отделения женщинами. — Все сравнительно хорошо, Геннадий Ильич, обошлось. Я настаивала на госпитализации, но Ирина Алексеевна отказалась. — сообщила Покровская, наблюдая за тем, как смягчается выражение лица челюстно-лицевого. — Как отказалась?! — настороженно спросил на повышенных тонах Кривицкий, направляя взгляд на поджавшую губы жену, теребившую в руках сумку. — Ген, давай на улице поговорим... — тихо попросила Ирина, оглядываясь и понимая, что они не одни. Проводимая заинтересованными парами глаз Нины и Олега заведующая за руку вытащила мужа на свежий воздух, сполна вдыхая его в легкие. — Ну теперь вы мне все расскажете. — с хитрецой глянула на улыбающихся Покровскую и Брагина Дубровская. Не успела Ирина что-то сказать, как резко оказалась в крепких объятиях супруга, который осыпал ее лицо нежными и трепетными поцелуями. — Гена, ну перестань, ну увидят... — И что? Мы ведь не любовники, а законные супруги. Пусть видят. Ты мне лучше расскажи, от чего ты там отказалась... — рука мужчины удобно устроилась на спине жены, ласково поглаживая ее. — Ну я же не оставлю тебя одного, да и валять дурака в стенах этой больницы я не привыкла. — отмахнулась Ирина, но Геннадий сдавать позиции не собирался. — Никаких возражений, мы сейчас едем собирать вещи, и уже завтра ты будешь здесь на сохранении. Никаких возражений, я сказал! — указательный палец Кривицкого оказался на губах возмущенной супруги, не давая ей начать свой поток речей. — Едем! Геннадий, предупредив Сашу, осознал, что это будет лучшим решением: жена под боком, знакомые врачи. В медицине этого учреждения он точно не сомневался, коротал ведь здесь уже столько суток. Усадив свою драгоценность в машину, челюстно-лицевой направится к своей двери. И только сзади автомобиля, вне поля зрения жены он позволит себе приложить руку к ноющему органу внутри груди, постараясь заглушить боль давлением своего кулака. Неприятные ощущения совсем скоро уйдут, а вот нарастающая в своих оборотах проблема, подкрепленная недавними событиями, останется. И, дай Бог, все эти события не станут в ближайшем будущем последними для хирурга... — Ты чего так долго? — женщина уже насторожится, вплотную глядя на супруга, но мягкое "Все хорошо, любимая" и его мощная ладонь, оказавшаяся на ее хрупкой кисти, развеет все опаски...