На грани нового

Ирина нервно стучала по столу ручкой, которой от заведующей, по-видимому, доставалось больше всех. Ее взгляд беспрестанно переходил с очередных отчетов и объяснительных на обручальное кольцо, на их с Геннадием свадебную фотографию, сделанную в самый счастливый для нее момент. Она носила статус супруги уже второй раз, но вот статус поистине любимой и любящей женщины получила впервые, потому порой, будучи противницей излишних нежностей, даже не знала, как и проявлять все, что копилось в сердце. Беременность, кажется, разбудила в ней еще больше трепета по отношению к мужу, но не только к нему... Иногда Ирина и сама не понимала, в какой только момент ее руки оказывались на еле приметном животе, который она умело скрывала за тканью халата и плотным полотном платьев. Самостоятельно сообщать о скором прибавлении в новой ячейке общества Кривицкая даже не думала: когда будет пора, сами и увидят. Что говорить, если даже о свадьбе коллеги, а вместе с тем и подчиненные узнали лишь после основного торжества, потому своими обидами решили вывести начальников на свадебный пир, шумную вечеринку, на которой Ирина преследовала лишь одну цель: поскорее проводить гостей, дойти до кровати и наконец отдохнуть, засыпая в объятиях мужа, который тоже оказался тем еще противником ее планов и рассчитывал на первую брачную ночь. Впрочем, новоиспеченная носительница фамилии семьи Кривицких не особо противилась после того, как мужчина провел руками по ее телу, задевая все самые чувствительные точки, бережно расстегнул ее наряд, спустив его на пол. Да вот только нормальная жизнь молодоженов на том и остановилась, ведь в свадебное путешествие им съездить так и не удалось, как бы того не хотел челюстно-лицевой. И причиной тому был отказ пациентки, довольно важной персоны, жены самого замминистра экономики, от госпитализации, от срочной операции, что привело к ее скорой гибели, которую умело сложили на совесть Ирины, чем отбросили тень на ее компетентность, и эти обвинения повлекли свои серьезные проблемы, стоящие здоровья нервов заведующей. Женщина и дальше бы перебирала мысли в своей голове, если бы не нагло вошедший без предупреждения Кривицкий. — Ген, ну сколько раз я просила тебя без стука не входить. Ну ты издеваешься? — всплеснула руками и без того заведенная Ирина. — Ир, Брагин рассказал, как ты чуть не разнесла операционную. Как у тебя дела? — Геннадий, который был в курсе всей возни супруги с необоснованными обвинениями, явно беспокоился за нее и за растущее в жене чадо, потому пропустил возмущения Кривицкой мимо ушей, усевшись напротив. — Ген, а как еще может быть? Сегодня вызывают в министерство, готовлю отчеты. — Ирина дала понять, что на разговоры не настроена, склонившись над бумагой, когда ладонь мужчины накрыла ее предплечье. — Ир, все хорошо будет. Я тебя подвезу. — заботливо заверил супругу Геннадий, подошедший к ней со спины и заключивший женщину в крепкие объятия. Заведующей оставалось лишь прикрыть глаза и постараться отбросить негативные мысли, утопая в любимых прикосновениях. — Спасибо тебе. — прошептала Ирина, целуя руку супруга, которую он вскоре переместил на живот жены, что стало уже традицией. — Ира, только не нервничай. Ты же знаешь, тебе нельзя. — тепло улыбнулся Кривицкий, целуя супругу в макушку. — Я постараюсь...

***

— Ирина Алексеевна, вызывали? — по Брагину было видно, что отпускать просто так обиду он не собирался, потому на первый взгляд бесстрастный мужчина и не думал продвигаться далее порога без позволения начальницы, что выдающемуся хирургу было несвойственно, ведь он обычно просто влетал и оседал напротив заведующей. — Присаживайтесь, Олег Михайлович. — Ирина отвлеклась от аккуратно сложенной стопки бумаг и наконец выпустила из пальцев ручку, которой уже битый час стучала по деревянной поверхности. Брагин молча поплелся в сторону рабочего стола заведующей и бесшумно сел напротив. — Олег Михайлович, извините, что накричала на Вас в операционной ни за что. Извините... — прошение прощения никогда не было талантом женщины, потому она лишь запнулась, но в душе действительно раскаивалась за содеянное. — Меня больше задело Ваше молчание, Ирина Алексеевна. — Брагин кивнул на живот, чем заставил глаза заведующей расшириться до предела. — Откуда узнали? Отделение уже шумит? — Ирина вроде уже и приняла, что рано или поздно об ее интересном положении узнают все коллеги, но все же хирург сумел застать ее врасплох. — Беременная женщина сразу выдает себя. Не забывайте, у меня жена тоже была в том же положении, я это сам видел. К тому же Геннадий Ильич с Вас пылинки сдувает, а Вы позволяете, что явно не свойственно той Ирине Алексеевне, которую я знал. Так что такому поведению лишь одно объяснение напрашивается. Да и зачем такое скрывать? Думаю, все бы за Вас порадовались. — наконец грузная тень обиды сошла с лица хирурга, и он широко улыбнулся напротив сидящей женщине, немедленно улыбнувшейся в ответ.

***

— Ир, помни, о чем мы договаривались. Никаких нервов. — Геннадий поцеловал супругу в щеку, как только автомобиль припарковался у здания министерства. Ирина лишь молча улыбнулась в знак согласия и вышла из машины, остановив порыв супруга помочь ей. О чем он только ее просит? Ее так грязно обвиняют в халатности. Ее, ту, которая подняла отделение экстренной хирургии, которая всегда сполна отдавалась своему делу, своим пациентам, окружая их своим профессионализмом, просто обесценивают. Как быть тут спокойной? Первые октябрьские дни радовали столицу небывалым теплом. Солнечные лучи потихоньку уходящего за горизонт солнца освещали грустно слетающие с безмолвных веток листья, пестреющие, словно огоньки, разными оттенками рыжего. Только сквер около министерства смог хоть немного разбавить атмосферу, воцарившуюся в щемящем сердце Ирины. И эту унылую картину дополняли люди, озабоченно спешившие домой. Но впервые женщина заметила за собой такую внимательность к мелочам. Ранее, проходя по заученным аллеям к месту работы, Ирина никогда не обращала внимание на окружающее ее, а уж тем более не наблюдала за листьями на деревьях. Беременность привнесла в ее жизнь размеренность, позволяя радоваться каждому моменту, отбрасывать ненужное. Но наслаждение окружающим ее миром вскоре закончилось, когда женщина ступила на порог здания, которое не сулило ничего хорошего. Беспочвенные обвинения, разочарование во взгляде начальника, отброшенные отчеты, над которыми столько пеклась женщина и которые даже не попытались посмотреть, грузный тон министра... Все это напрочь смешалось в голове Ирины, которая тщетно старалась выполнять договоренность с супругом, пыталась хоть немного успокоиться, но зря. Тон все повышался, а нервы женщины неумолимо приближались к пределам. — Это все? — наконец не выдержала Ирина и перевела взгляд на начальника, который был ошарашен таким резким вопросом со стороны заведующей. — Мы пока отстраняем Вас от руководящей должности. Позже обсудим детали и новую кандидатуру. — мужчина посмотрел на главврача. Внутри Ирины что-то больно рухнуло, к таким крайностям она была точно не готова, хотя все же чувствовала, что просто так все не пройдет. Кандидатура кого-то из знакомых, свои люди, связи: все это было очевидно для женщины, потому ей оставалось лишь ухмыльнуться умелому использованию всей ситуации. Ирина не дождалась окончания аудиенции и громко хлопнула дверью, буквально вылетая из душного помещения. Хотелось выплеснуть все эмоции, хотелось принять поддержку супруга... Сердце неумолимо тянулось к Геннадию, к ее Гене, который покорно ожидал ее все на том же месте. Впервые за столько лет он вновь купит пачку сигарет и, видя состояние жены, нервно скурит из нее все сигареты буквально за вечер.

***

Глухая ночь и без того морила Ирину какими-то несвязными кошмарами, и было уже далеко за полночь, когда женщина проснулась от неприятных ощущений. Тянущая боль внизу живота отдалась с новой силой, заставляя Кривицкую рефлекторно потянуться к источнику такого нужного сейчас света. Озарив комнату тусклым светом ночной лампы, Ирина разглядела на простыни алые пятна. Страх... это все, что сейчас испытывала женщина.