На грани нового

— Ирина Алексеевна, можно? — словно провинившийся ребенок потупив взгляд в пол, в проеме показался Лазарев. — Да, Константин Германович, проходите. Что стряслось? — лицо еще молодого и не совсем опытного в делах вранья хирурга так и говорило о том, что что-то случилось. — Ну... Как Вам сказать... — руки не знали, куда деваться, теребя край халата. — Константин Германович, Вы меня испытываете?! Говорите же! — вскипела Павлова. Честно говоря, ее состояние сегодня и так оставляло желать лучшего. Не знала, это магнитные бури или новый коллега так волновали ее и без того полное сбоев сердце. — В общем, мы провели операцию... Пациентка скончалась, а родственники там буйные. Ну в общем они обещали сюда нагнать полиции, разобраться. — Ну видимо не только в родственниках дело, не правда ли? Накосячили, да? — под гнетом тяжелого взгляда Лазарев не мог и глаза поднять, продолжая разглядывать свой халат. — Мы с Геннадием Ильичем немного ошиблись, когда решились продолжить операцию, хотя экстренных показаний уже не было. Ну а кто знал, что пациентка не перенесет более длительный наркоз... — виновато пробормотал Константин Германович. — Так вот оно что... — внезапно в голове Ирины созрел один прекрасный план. Кажется, сейчас судьба ей дает возможность избавиться от мозолящего глаза коллеги. — Кто из вас настоял на продолжении операции?! Отвечайте! — хирург съежился под тяжестью крика начальницы. Напарника выдавать не хотелось. — Не забывайте, Константин Германович, что на Ваших плечах лежит опека мальчика. Как думаете, нужен ли Вам шум из-за судебных разбирательств или хотя бы утеря работы? Как будете семью кормить, когда Вас больше никуда не возьмут даже санитаром? — кажется, это был выстрел в самое сердце. Ирина оказалась прекрасным манипулятором, сумев надавить на самое важное для Кости. — Ирина Алексеевна, я все скажу, только пусть это дело до суда не доводят. — заведующая была ошарашена тем, что провинившийся еще ультиматумы ставит, но выбора не было: ссориться не хотелось, а тут предстала прекрасная возможность с легкостью спихнуть ненавистного Кривицкого с руководящей должности, а может, если повезет, и из больницы. — Хорошо, это не выйдет за пределы больницы. — бесстрастно подтвердила. — У женщины были сильные повреждения на лице, Геннадий Ильич решил все попытаться исправить за одну операцию, хотя можно было раздробить работу на две. Пациентка не выдержала более длительный наркоз. — было самому тошно от того, что все выложил, тем самым подставив коллегу, который более чем прекрасно относился к молодому и перспективному хирургу. Но семья и работа оказались дороже дружеских отношений с врачом, которого знал совсем немного. — Я Вас услышала. Будет лучше, если этот разговор останется между нами. До суда дело не дойдет, Константин Германович. А теперь идите и работайте. — Ирина буквально вырвала у него из рук историю болезни той самой жертвы ошибки хурургии и проводила его взглядом. Кажется, все козыри сейчас воедино собрались в ее руках. Павлова, не сумев унять улыбку, вышла из своего кабинета, решив осветить на радостях от предвкушения скорой победы коридоры отделения своим великолепным настроением. В душе даже ничего не защемило, лишь хотелось воздать давнему знакомому по заслугам, хотя бы так отомстив за все, что пришлось пройти из-за него. — Геннадий Ильич, добрый день. — подошла к уставшему челюстно-лицевому, который пристроился у автомата, желая хоть как-то перекусить. — Добрый день, Ирина Алексеевна. Вы в прекрасном расположении духа, я вижу. Очень редко бываете такой. — черт, только ее здесь и не хватало. Обернувшись обратно к автомату, натянутая улыбка мигом спала, уступая место вымотанности и нервозности, которая заставляла беспрестанно двигаться его скулы. — Ну да. А что, Вы не разделяете моего хорошего настроения? Случилось что, Геннадий Ильич? — спросила с наигранным волнением, продолжая свой поток сарказма. — Нет, что Вы. Устал немного просто. — Ну так Вы бы шли в свое отделение, отдыхали. До Вас тут прекрасно справлялись, думаю, и сейчас как-то перебьются. — ухмыльнувшись, Ирина, не ожидая ответа, направилась к лифту, желая наконец посетить кабинет главврача. — Ведьма. — выплюнул Кривицкий, обернувшись ей вслед. Аппетит явно покинул хирурга, потому единственное, чего сейчас хотелось, - вздремнуть в своем кабинете, забывшись в очередном приятном сне. Павлова же, забыв про свое утреннее состояние, легко порхала по коридору, ведущему к кабинету главврача. — Сергей Сергеевич, к Вам можно? — постаравшись как можно искуснее запрятать свою улыбку за серьезным лицом, Ирина заглянула в кабинет начальника. — Да, Ирина Алексеевна, проходите. Что-то случилось? — Павлова медленно прошла к креслу, поудобнее устроившись в нем. Растягивала такой триумфальный момент как могла. — Что это? — посмотрел на историю болезни Потаповой, которую ему вальяжно подложила Ирина. — А это история болезни пациентки, которая скончалась около часа назад на операционном столе. У нас в отделении ее родственники, которые грозятся натравить на нас проверки и обещают дать делу ход. — Знаете, Ирина Алексеевна, для меня это не новость. Родственники каждого пятого умершего в хирургии угрожают тем же. — женщина закатила глаза, испытав сильнейший приступ гнева из-за такого спокойствия начальника. — Понимаете ли, Сергей Сергеевич, здесь все не так просто. Мало того, что родственники, как я поняла, довольно влиятельные люди, так здесь и без вины врачей не обошлось. В ходе операции были выполнены лишние манипуляции, не соответствующие целям операции, что и повлекло за собой смерть пациентки. И инициатором этих манипуляций выступил Кривицкий Геннадий Ильич. — победная улыбка все же вырвалась из Ирины, что не осталось незамеченным со стороны главврача. — Хорошо, Ирина Алексеевна, я разберусь. Спасибо, что сообщили. А пока попробуйте успокоить родственников. — подавленный голос Сергея Сергеевича выдавал его состояние: и как только отреагируют на то, что новый заведующий, за которого главврач замолвил слово, уже сейчас так оступился. Павлова же подскочила из кресла и направилась вон из кабинета. По душе разлилось наслаждение скорой победой. Она обязательно будет последней из коллег Кривицкого, кто посмотрит ему в глаза. И что-то скажет. Она обязательно не позволит себе наградить его своим молчанием. Из-за того, что намечалась плановая проверка, к вечеру Ирина уже растеряла весь позитивный настрой, с головой утонув в бесчисленных отчетах. Увидев, сколько осечек она пропустила из-за появления в ее жизни старого знакомого, она разнервничалась. Времени на это все катастрофически не хватало, даже если просидеть за этими документами круглосуточно. Превратив дрожащими от переживаний руками очередную бумагу в комок, она безжалостно отправила его в мусорную корзину. Голова просто гудела, мешая концентрироваться на тексте. Еще и этот неразборчивый почерк ее врачей... На профессиональный день она обязательно им подарит прописи, чтобы они больше не мучали ее своими неразборчивыми художествами. Внезапный стук в дверь заставил Павлову оторваться от бумаг. И кого там только принесло... — Ирина Алексеевна, можно? — на пороге объявился Кривицкий, скромно заглядывая внутрь. — Срочное? — недовольно буркнула Павлова, продолжая раскладывать документы. — Да... — Ирина, всем своим видом показав, как не рада нежданному гостю, рукой показала на стул около ее рабочего стола. — Ну и что Вас привело в такой поздний час в мой кабинет? — женщина резко встала, чтобы вернуть папку на полку, но явно не рассчитала свои силы, от чего ее зрение дало раздвоенную картину происходящего. Темные мушки застлали ее взгляд, отдаваясь острой болью в висках. — Ирина Алексеевна, Вы в порядке? — забеспокоился Геннадий Ильич, медленно поднимаясь при виде того, как Павлова покачнулась, сделав небольшой шаг в сторону нужной полки. — Ира! — не стал медлить, когда увидел, как она с усилием пытается не рухнуть на пол, ухватившись за стол. Случайно вырвавшееся обращение к коллеге по имени было последним, что на данный момент волновало бы Геннадия. Спустя мгновенье женщина прикрыла глаза, резко опускаясь в объятия мужских рук, еле успевших подхватить талию Ирины.