На грани нового

Силуэт заведующей вновь мелькнул в одном из коридоров и вновь попался на глаза Геннадию. Он проводил достаточно немало времени в отделении неотложной хирургии, сам толком не понимая, почему. Либо дело в дружелюбных коллегах здесь, которые радушно приняли нового заведующего пластики, либо в чем-то другом... В том, что почему-то так манило к себе, словно велело наконец взглянуть в глаза, прочитать взгляд и понять, чего хочет... Ирина его избегала уже несколько дней, это Кривицкий понял сразу, но его желание зачем-то увидеть ее вновь наваждением отзывалось в голове. — Ирина Алексеевна! — увидев стремительно уходящую фигуру в халате, челюстно-лицевой не сдержался и бросился вслед. Женщина лишь молча остановилась, не спеша оборачиваться. "Черт, Кривицкий, лучше бы ты провалился..." — У Вас что-то срочное, Геннадий Ильич? — поняв, что с помощью спины она не поговорит, Ирина повернулась, стремительно направив свое внимание в его глаза, от чего мужчина смутился. Она только что убегала от него, а теперь беззастенчиво читает его взгляд. — Да... То есть нет... Ирина Алексеевна, меня сегодня пригласили к вам в отделение на операцию. — поняв, как глупо выглядит со стороны его непонятный отчет, поспешил придумать еще одну причину, по которой остановил коллегу. — Мне бы не помешала помощь сосудистого хирурга, не хотите ассистировать? — Геннадий Ильич, а Ваша помощь нужна бы была на операции в области урологии? Тогда с чего бы вдруг мне ассистировать на пластике лица? Я видела больную, сосудистым там и не пахнет. — Кривицкий грузно вздохнул, поняв, насколько глупо сейчас утопил себя в ее глазах. В это же время Ирина, довольствовавшаяся тем, что смогла нагрубить новому заведующему, из-за которого у нее уже ни одно дело не складывается, впрочем, как и жизнь в целом, поспешила покинуть место встречи, оставив после себя лишь легкий аромат изысканного парфюма. Прошли годы, а она все также не теряет прекрасный вкус в ароматах. — Чертовски хороша. — шепнул вслед медленно угасающему шлейфу от женщины. Но как бы там ни было, понимал, что больше так не может себе позволить опозориться. Как никак, он тоже начальник, да еще и такого отделения.

***

Устало ввалился в коридор своей квартиры, стягивая с себя уже успевшее потрепаться пальто. Спустя пару минут перед ним уже появилась фигура зрелой женщины. — А чего это ты так молча зашел, как партизан? — привыкнув к постоянному "Людмила, я дома", она с прищуром следила за супругом. — Устал, Люда. Очень. — шепотом сказал, отбрасывая затекшую еще со времени операции шею. — Все уже на столе, Гена. Я тебя ждала. — Я не голоден, хочу пойти спать. — отмахнулся. Почему-то сейчас эти невинные слова жены показались ему назойливыми. — Может тебе массаж сделать? — Геннадий ничего не ответил, лишь прошагав в свою комнату, чтобы взять полотенце и занять душ. Ну устал и устал... Людмила не была той женщиной, которая сверлит мозги из-за проигнорированного вопроса, которая будет придумывать себе какие-то прихоти, требовать внимания или в чем-то подозревать. Однажды это, конечно, обернулось для нее неприятными последствиями, но ничего с собой женщина поделать не могла. Она не в праве была что-то требовать от супруга, тащить его с собой в постель. И как бы порой не хотелось ласки, Людмила не донимала мужа своими пустыми желаниями. Рядом? Рядом. Любит? Любит. Впрочем, это все, что нужно было ей. Геннадия устраивала его супруга. И даже порой понимая, что иногда ее опека и нетребовательность ему заурядно надоели, все равно знал, что Людмила — лучший вариант. Знал, стараясь противиться мыслям, которые время от времени возникали в его сознании на протяжении многих лет. Нет, он конечно же счастлив. Тогда почему его так манит эта женщина? Почему ему так нравится ее стервозный характер, который она уже успела показать за эти несколько дней, не упуская возможности съязвить при встречах. Он твердо решил, что посмотрит сегодня ей в глаза и все поймет, наконец разберется в себе. Но вопросов стало еще больше... Какое-то непонятное притяжение мешалось с чувством испепеляющего стыда. А может это совесть его подводила так к Ирине, заставляя извиниться за свой поступок, вину за который он несет на себе уже который год? Точно. Нужно извиниться. Только вот как подвести к этому разговору? И почему сейчас, стоя в душе, он вдруг начинает вспоминать и отмечать, какой нежной была кожа ее руки, ощущаемая под его губами несколько дней назад?

***

Ирина не спала. Она все так же сидела за столом, отбывая ночное дежурство. Пациентов нет, сон не идет - самое время для размышлений. И сейчас она сидела и обдумывала все, что сегодня произошло. И этим всем была именно эта встреча. Она столько дней увиливала от долгого разговора с ним, но сегодня он вновь сам захотел поговорить. Зачем? Зачем вновь ищет с ней встреч, поводов для бесед? Вновь захотел поиграться с ее чувствами, как и много лет назад? Нет. Этому не бывать. Не для того она столько лет старалась забыть его, избавиться от нужды в его поцелуях и прикосновениях. Ничего не чувствует, кроме презрения. Не хочет больше ничего чувствовать к нему. Казалось бы, она только недавно перестала забивать мысли лицом этого мужчины, как ее начальник, сам того не зная, заново обрушил этот кошмар на ее голову. Бесспорно, Ирина боялась вновь потерпеть фиаско из-за своих чувств, вновь разглядеть в нем потенциальное счастье и дать слабину. Не простит - не в ее стиле. Павлова импульсивно открыла ящик рабочего стола, доставая оттуда ровно сложенный потрепанный лист бумаги, на котором красовался красивый мужской почерк, даже не читая написанное. "Я люблю тебя, как звезды любят небо. И я готов проводить с тобой каждый рассвет и каждый закат, наблюдая за светом дня и тьмою ночи..." — пронеслось в памяти. Настолько часто она ранее читала эти строки, что помнит каждую засечку. Кривицкий не умел красиво говорить, потому, найдя в сумке после очередной встречи с ним, девушка удивилась, долго не веря, что это от Геннадия. Не ожидала, что романтик. Но почерк был его. И сейчас она вновь держала этот проклятый небольшой лист бумаги, схватившись за его край с намерением наконец разорвать это воспоминание, которое хранилось в ее ящике столько лет. Руки, как только бумага издала характерный треск, предательски дрогнули, заставив выпустить ее. Не смогла. Снова. В очередной раз разочаровавшись в своей слабости, она аккуратно сложила надорванный лист и положила его на прежнее место, надежно запрятав под кипой давно не нужных документов. Сейчас она бы вновь стала пропускать в голову мысли, грызущие ее с новой силой, но Таня, словно спасательный круг, нежданно появилась в дверном проеме. — Ирина Алексеевна, простите, что без стука, там Куликов срочно просит Вас спуститься. Пациент тяжелый, нужен сосудистый. — отлично. Эта ночь обещает быть наконец продуктивной, времени на пустые раздумья не будет.

***

Полностью выбившаяся из сил Павлова зашла в свой кабинет, чтобы собраться. Смена наконец закончена. Далее ее путь наконец пролегал домой, к уютной и мягкой кровати, об объятиях которой она только и мечтала сейчас. Но даже эта дорога таила в себе какие-то препятствия. — Ирина Алексеевна, доброе утро. — одновременно поздоровались в приемной с женщиной Лазарев и Кривицкий. — Конечно доброе, когда вы выспались. — закатила глаза. Меньше всего хотелось сейчас тратить время на любезные приветствия. — Ирина Алексеевна, мы снова пригласили Геннадия Ильича на операцию, там случай тяжелый после аварии. — мило прощебетал Лазарев, отчитываясь перед заведующей, которая гостей из других отделений, честно говоря, не очень и любила. — Почему бы Геннадию Ильичу уже не стать рядовым хирургом здесь? Ах да, он же начальство, куда ему до обычных смертных. Хотя все-таки интересно, чем ему не пришлось по вкусу новое, только что отстроенное отделение, раз он буквально поселился у нас. Осталось вещи только перенести сюда, не правда ли, Геннадий Ильич? — мужчины удивленно переглянулись. И если Лазарев готов был списать такое поведение Павловой на ее плохое настроение, то Геннадий, прекрасно понимая, в чем причина такой непереносимости его весьма скромной персоны, все же не ожидал таких грубостей с самого утра. Молча проводив еле перебирающую ноги от усталости Ирину, он поспешил разбавить испорченный настрой на день компанией в ординаторской. Нет, с этим определенно нужно что-то делать.