Safety zone

— Хочу выступить на лампе. Чимин повернул голову на Хосока. Чонгук даже не отвлёкся от экрана ноутбука. — Ну выступи. Кто тебе мешает? – Бросил Чонгук, усиленно щелкая мышкой. Хосок растерялся. Повисло неловкое молчание. Кликанье мышки и тихие маты иногда нарушали тишину, мешая мыслям Хосока нарезать круги в черепной коробке. Чимин попытался заглянуть ему в лицо. Хосок отшатнулся, выныривая из раздумий. — Я не хочу один, — голос как назло подвел, слегка дрогнув. — Я боюсь. Чонгук рассмеялся, не отвлекаясь от экрана. Этот его смех существовал только для того, чтобы показать Хосоку, насколько абсурдны иногда его мысли. Чимин лишь вскинул бровь. Раздался хлопок рукой по столу. Чонгук закрыл ноутбук, наконец отвлекаясь от игры. — А с нами типо легче? — провоцируя и насмехаясь, спросил тот. — Ну, — замялся Хосок, — Чимин явно лучше меня поёт. — Напомню, что Чимин не хочет выступать, — пробубнил тот, отворачиваясь от Хосока обратно в ноутбук. Снова повисло молчание. Эта ситуация была Хосоку слишком знакома. Он всегда шел куда-то один, потому что никто не хотел идти вместе с ним. Дело, наверное, было в нем. — Ты настолько не уверен в своих навыках? — Чонгуку все еще было смешно. До издевки над Хосоком смешно. — Не то что бы... просто… — тот все больше терялся от яда друга. — Что “просто”? — перебил Чонгук. — Не хочу один… — прошептал Хосок, надеясь, что никто не услышит. Чимин все так же сидел рядом. — Хосок, ты настолько привык работать в команде, что я уже забываю, что ты можешь сам по себе, — не отрываясь от экрана лениво бросил он. Хосок остро чувствовал дежавю. — Плюсую, — отозвался Чонгук, снова открывая ноутбук. Снова заклацала клавиатура и защелкала мышка. Хосок все не мог выбраться из ощущения, что дело все-таки в нем. Неожиданно захотелось испариться, уйти от них. Сбежать и не видеть больше. Он встал, направляясь к двери. — Вы хотя бы придете? — в проеме как бы безразлично бросил он. — Постараемся, — отозвался Чимин, даже не повернувшись на хлопок двери.

***

Хосок опаздывает. Ему позвонил Мингю. Спросил, где он и будет ли выступать. Хосок забыл. Хосок настолько переживал, что забыл. Это было странное и давно забытое переживание. Как впервые садиться на велосипед: страшно расшибиться, но так хочется научиться. Он не мог сказать, что феноменально пел или играл на гитаре. Как все. Достаточно хорошо, чтобы делать это при людях, но недостаточно, чтобы выйти с этим на сцену. Слово “сцена” эхом, почти болезненно, ударилось о стенки мозга. Хосок ускорил шаг. Хосок настолько забыл, что пошёл в магазин. Хосок настолько забыл, что оставалось время только на то, что бы cкинуть пакеты, поздороваться с Намджуном и схватить гитару. Дыхание сбилось то ли от бега, то ли от дрожи в ногах. На входе в видеозал стоял кто-то из стажеров. — Подожди, пока закончат выступать, — прошептал он, преграждая вход. Звук тихих аплодисментов. Скромных, но искренних. Хосок открыл дверь. Все присутствующие сразу повернули на него глаза. Раздался радостный гул. «Он все-таки пришёл», «ого, Хосок тоже будет», «я уже удивился как это без Хосока». Со всех сторон были такие тихие, но такие радостные шепотки. Ведущий Мингю конечно же попросил всех успокоиться. +1 сообщение: Мингю-фри Ты закрываешь. У Хосока вспотели ладони. Он держал гитару Чонгука как спасательный круг. Вспомнив о нем, Хосок огляделся. Никого. Он был один. Сам по себе. Даже нет лица, в которое можно было бы впиться взглядом. Намджун с Юнги сказали, что не пойдут, потому что слышали все эти репетиции по сотне раз. Чонгук с Чимином видимо не сдержали обещание. Снова. А он не ходил на такие мероприятия. Ему это неинтересно. Как и Хосок, в принципе. Наверное. Выступал первый курс, второй и даже третий. Всё знакомые лица. Все смотрели на него, ища поддержки, и Хосок старался, как мог. Улыбался. Подпевал. Хлопал. Смотрел в глаза, подбадривая. Мингю начал свою речь о том, что он рад наконец-то возобновить традицию “Лампового вечера”. Получалось действительно лампово. Стихи. Игра на фортепиано. Эмоциональные монологи и тихие песни под гитару. Хосок вышел вперёд. Пришло время заканчивать мероприятие. Мингю уступил ему место. — Я не скажу, что у этой песни есть история. И я не скажу, что пою я гениально, но если вы знаете слова не бойтесь подпевать. Я очень переживаю и мне будет спокойнее, — Хосок говорил это все полу, выбирая куда он на нем сядет. Снова тихие аплодисменты. Хосок упал вниз. На стуле он не любил играть. Скрестив ноги по-турецки и устроив гитару поудобнее, он просто взял первый аккорд. Пальцы были потными и соскальзывали с грифа. Руки дрожали. Гитарный бой слетел и ритмический рисунок вместе с ним. Пришлось сделать вид, что это проигрыш. Хосок пропел в голове слова, выравнивая ритм. От волнения начал петь чуть ниже чем нужно. Потом выровнялся. Дошёл до припева и услышал тихое мычание кого-то из своих первачей. Дрожь чуть поутихла, голос выровнялся. Поднять голову было страшно: мало ли аккорд не тот возьмет и все. Конец. В этом он восхищался Чимином, тот не боялся косячить и импровизировать с голосом, и каким-то образом выходило всегда идеально. Припев прошёл мимо Хосока. Его мозг настолько отвлёкся, что он не понял как закончился и второй куплет. Эта песня была о нем конкретно. Его здесь, конечно же, не было. Ему не интересны такие мероприятия. Хосок услышал испуганный вздох Мингю и чужое пение прекратилось. Хосок услышал, что его голос дрожит. Снова. Но по-другому. Песня закончилась, Хосок наконец-то сделал вдох носом и понял, что втянул сопли. Он расплакался, пока пел. Идиот. Он поднял глаза на людей. Все просто молчали. Все смотрели на него и молчали. Будто он должен был что-то сказать. Хосок слегка улыбнулся, пытаясь разрядить повисшее напряжение, и послышались первые хлопки. И с каждым человеком становилось все громче. Лицо Хосока вытянулось. Он ожидал после такого выступления чего угодно, но не аплодисментов. Казалось, будто он будет единственным, кому сегодня не похлопают. Но в этих овациях было что-то другое. Они были не сколько от восторга, а сколько поддерживающие. Как будто люди услышали то, что он хотел сказать тому, кого сегодня не было. Всем им, наверное. Мингю сказал что-то про то, что "мы уже засиделись и пора заканчивать, но если вдруг кто-то под конец решился выступить сцена пока что свободна". Еще человек пять или семь выступили. Хосок сбился со счета. Видимо, его сопливое выступление успокоило тех, кто боялся позора. Тут он точно лучше всех справился. Многие объясняли, почему выбрали эту песню или почему не вышли раньше. В конце концов комната начала медленно пустеть. Хосок запаковывал гитару, чтобы сразу занести ее парням. К нему подошла девушка: — Спасибо за выступление. Ты очень красиво поешь, — ее глаза смотрели так, будто он сделал что-то очень хорошее. Хосок оторопел. Его щеки все еще щипало от слез и в горле было сухо. Он неловко улыбнулся, почесывая затылок, и промямлил тихое «Спасибо». — Нет, правда. Твой голос, он как будто достигает самого сердца. Реально спасибо. Хосок смущенно рассмеялся, и прежде чем он успел открыть рот, девушка развернулась и выскочила из помещения.