50 shades of Akashi Seijuro

      Куроко не отходит от окна. Не слышит и того, как Момои отчаянно зовёт его, просит взглянуть и, кажется, высказаться по той теме, когда она подходила к нему во время разговора с Акаши. Он не сводит взгляда с чёрного дорогого автомобиля, марки которого разглядеть он не в состоянии только потому, что в голубой радужке глаз отражается Акаши. В машине он словно преображается: выглядит совершенно другим человеком. Не тем, которым он ему показался тогда, во время интервью, или сейчас, в магазине. Он становится слишком собранным, слишком серьёзным. Куроко видит, как шевелятся его губы. Он почти уверен, что Акаши говорит достаточно холодным тоном, в котором проскальзывают нотки приказа.       От него веет опасностью.       Через несколько до ужаса коротких минут – ему даже кажется сначала, что прошло лишь меньше тридцати секунд – машина исчезает из его поля зрения и ему становится несколько тоскливо. Блеск в глазах блекнет, становится серым. Однако предвкушение будущей встречи не даёт успокоиться сердцу. Хочешь – не хочешь, но всё кажется слишком очевидным и уходить от мыслей, что он ему нравится, очень глупо и как-то по-детски.       На самом деле, Куроко впервые испытывает нечто подобное. В голове образуется каша. Весь его начитанный образ, серьёзный и в тоже время прохладный вид растворяется, стоит гетерохромным радужкам заглянуть в его. Сердце бьётся так, что отметать угрозу пробития грудной клетки не стоит раньше времени. И только сейчас он наконец может сказать, что понимает идиому: «бабочки в животе». Только сейчас ему удаётся это ощутить это на собственном опыте, на собственном теле. То, что он пришёл сюда, – простое совпадение. Впрочем, Куроко никто не запрещает восхищаться им издалека. Ему это ничем не грозит. И, если ему удастся найти фотографа за этот вечер, то завтра сможет снова встретить Акаши.       Нужно позвонить Такао и организовать фотосессию.       Его руки слегка дрожат. Он несколько секунд наблюдает за подрагивающими пальцами и выдыхает полной грудью. Видимо, слишком переволновался. Куроко достаёт свой телефон и только с попытки третьей ему удаётся ввести графический ключ верно. Открывает контактную книгу, листает до нужной ему буквы и нажимает на нужную иконку, прижав телефон к уху. Гудки кажутся длинной с вечность. Почему он так долго не отвечает? Неужели так сложно держать телефон всегда под рукой? Хотя, Куроко и без того кажется, что Такао ходит с телефоном даже в туалет.       Заспанный голос на другой конце телефона. Куроко не медлит, вываливает на сонную голову весь объем информации, делая огромный акцент на предстоящей фотосессии.       Такао молчит некоторое время, сонно сопит в динамик, но в конце концов он слышит, как что-то падает. И это «что-то» напоминает нелёгкую тушку Такао. Куроко закатывает глаза. Что ж, чего-то другого от этого человека было ожидать просто бессмысленно, но Такао точно в экстазе. – А что ему понадобилось в Токио? – его любопытство просачивается сквозь телефон. И он готов поспорить на всю свою зарплату за этот месяц, что тот сейчас не просто в восторге, а буквально сияет от переполняемого его чувства радости. Всё-таки, он и мечтать не мог о подобной удаче. – Случайно оказался поблизости, – пожимает плечами и разворачивается наконец-то к окну спиной, облокачиваясь поясницей о подоконник. – Уж больно много совпадений, Тецу-чан... – лукавость в голосе убивает. Уже что-то там себе придумал, – А не искал ли он тебя?       От этой мысли сердце пропускает в удар. Тело пробивает коротким, но ярко ощутимым импульсом тока, который будоражит, делает дыхание тяжелее. Тецуя невольно сглатывает слюну, прикрывает глаза веками и старается отпустить нахлынувшие эмоции. – Не говори ерунды, Такао-кун. Он приезжал по делам, – старается говорить чётко, без лишних эмоций в голосе, – Акаши-кун посетил экспериментальную ферму Токийского университета. Финансирует какие-то исследования. – А! Точно-точно! – Ками, он отвлёкся от своих глупых мыслей, – Он выделил им грант в почти триста тридцать шесть с половиной миллиона иен.       Куроко неосознанно приподнимает удивлённо брови, смотрит большими голубыми омутами неверяще. Однако за голубыми радужками проскальзывает невероятное восхищение этим мужчиной. – Откуда ты это знаешь? – Тецу-чан! Аха-ха-ха! – очередной заливистый смех заполняет комнату, отскакивает эхом от картонных стен и заставляет Куроко приподнять вопросительно бровь в немом вопросе, – Не забывай, что я – журналист. Я не один месяц собирал всю возможную информацию о нём. Это моя работа – знать о нём всё. Включая то, сколько раз на дню он ходит в туалет. – А ты знаешь? – А ты заинтересовался? – Такао откровенно насмехается над Куроко. Заставляет его смутиться и у него это получается. – Что за глупости ты говоришь? – Куроко делает паузу. Старается быть крайне терпеливым к своему экспрессивному другу, – Ладно, Хасэгава Ньодзекан. Успокойся, пожалуйста. Давай лучше поговорим о том, что действительно сейчас важно. Тебе нужны фотографии с ним?       Смена темы оказывается довольно верным решением. Особенно, если учесть то, что тема затрагивается довольно важная, покрасней мере, для самого Такао точно. Всё веселье словно срывают резкие порывы ветра, оставляют в голосе лишь серьёзность и собранность. К счастью, он и таким бывает. – Спрашиваешь. Разумеется! Только вот у меня всего два вопроса: кто будет фотографом и где мы проведём эту фотосессию? – Я... – запинается, слегка прикусывает нижнюю губу. Он? С каких пор только «он»? – Мы. Мы можем спросить его. Он ведь сейчас в Токио. – А ты можешь с ним связаться?       Конечно могу. В любой момент. Даже сейчас, если я откину свою неуверенность, могу написать ему сообщение. Или не могу... так неудобно отвлекать его не важными делами. – Да... – немного запоздало отвечает. По голосу можно сразу понять, что он о чём-то думает, – Он оставил мне свой номер телефона.       Тишина. Она кажется слишком долгой. Секунды тянутся словно вечность, а он даже не может предугадать то, с каким лицом сейчас сидит Такао. – То есть... – шумный выдох. Куроко кажется, что горячее дыхание от него опаляет его ухо, – Ты хочешь сказать, что самый богатый, недоступный, желанный и таинственный холостяк Японии просто так, запросто, не преследуя своих личных интересов, дал тебе номер своего мобильного? – Да. – Ты действительно такой наивный или просто прикидываешься, Тецу-чан? Ты ему нравишься! – пылко и уверенно заявляет Такао.       Куроко с этим не согласен, хочет оспорить, но щёки совсем легко розовеют, сердце ускоряет свой ритм, а дышать становится тяжело. Кончиками пальцев сжимает ткань футболки в районе груди и поджимает губы в тонкую линию. – Я более, чем уверен, что с его стороны это всего лишь любезность, – ты обманываешь сам себя.       Слишком странно говорить такие вещи о ком-то вроде Акаши Сейджуро. Уж чего, а любезность – это последнее, что стоит ожидать от него. По крайней мере, такое впечатление сложилось у Тецуи за их пару встреч. И он не отрицает того факта, что он может ошибаться и всё это лишь маска. Однако... – У нас нет фотографа, – Такао рывком выдёргивает его из мыслей. Видимо, посчитав продолжение той темы абсолютно бессмысленной, так как Куроко уже получил ярлык упрямца за всё время их дружбы и вряд ли поменяет своё убеждение, даже если Казунари начнёт ему доказательства выкладывать прямо перед носом, – Что с этим будем делать? Мияджи-семпай как раз на эти выходные уехал домой, в Кюсю. Я уже представляю, как он расстроится и разочаруется в справедливости этого мира, когда узнает, что упустил такой шанс: увидеться, возможно пожать руку и, самое главное, сфотографировать одного из ведущих японских промышленников! – очередной смех вызывает совсем лёгкую улыбку на губах у Куроко. – У меня есть один фотограф на примете, который сможет нам помочь. Помнишь Кагами-куна? Я могу у него спросить. Он, вероятнее всего, согласится. – Слуша-а-ай, а это идея! Я видел его работы – у него действительно неплохо получается и для моей работы сгодится! Попроси его, а потом обязательно позвони Акаши. Узнай, где будет удобно для него провести фотосессию. – Я могу смс'кой скинуть тебе его номер телефона. Можешь сам позвонить и всё узнать. – Позвонить кому? Тай-чану? – нет. Он издевается. Определённо. – Нет, – вздох полный терпения, – Акаши-куну. – Чего-чего? Ну уж нет. Это у тебя с ним роман. Вот тебе и звонить ему, договариваться.       «Роман»? Мы с ним едва знакомы. Какую же ерунды ты говоришь, Такао-кун. – Я отключаюсь, – роняет недовольный выдох, отстраняет смартфон от своего уха и нажимает на красную кнопку на нижней части дисплея.       Куроко подвисает на некоторое время и смотрит прозрачным взглядом в открытую телефонную книгу своего телефона. В голове прокручивает весь этот недолгий разговор с Такао, сминает свою нижнюю губу сначала верхней, а после и зубами. С губ слетает тихая, почти неуловимая усмешка. Действительно. Какой роман может быть между людьми, которые виделись от силы два раза и не дольше тридцати минут. Такао умеет всё преувеличивать и приукрашивать. К тому же, мало вероятно то, что Акаши действительно заинтересовался им. Ему, наверное, нравится другой тип молодых... людей.       Хотя, это очень расстраивает. Сердце болезненно сжимается от такой мысли, поэтому приходится срочно отвлечь себя.       Находит в этой телефонной книге номер Кагами, нажимает и прикладывает телефон к уху. Теперь он может спокойно выйти в зал и начать работу, по путно прося друга сделать ему одолжение. – Куроко... – Тецуе приходится быстро сместить большой палец на регулировку громкости динамиков и убавить звук, потому что чужой стон слышат все, кто находится в радиусе его видимости. Чёртов Кагами-кун, – я снимаю интерьеры, мебель, а не портреты. Я очень мало работал с живыми людьми! – Кагами-кун, пожалуйста, – тихий выдох и крайне молящий голос. По недовольному бормотанию на той стороне телефона он уже может сказать, что Кагами сдался, уже согласился выполнить эту просьбу. Но ему всё-таки нужен чётки ответ, который будет проговорен вслух. – Ты демон, Куроко. Во плоти, – недовольный ответ вызывает довольную улыбку и блеск голубой радужки, – Чёрт с тобой. Я согласен. Надеюсь, из этого действительно выйдет что-то стоящее.       Пожалуй, договориться с Кагами Тайгой оказалось ещё проще, чем он предполагал при разговоре с Такао. Куроко перед ним в долгу точно не останется, тем более что ему дали «билет» на завтрашнюю встречу с ним.       Кстати об этом. Нужно позвонить ему и назначить на завтра встречу, а также обговорить место, где и будет фотосессия. А после эту информацию отослать Кагами. Но сначала нужно закончить со своей работой, доехать до дома, принять настраивающий на размышления прохладный душ, а потом уже... а потом уже деловые разговоры и ничего более.       Закрытая смена. Учтивое и дежурное прощание с Момои. Дорога до дома. Несколько брошенных фраз Такао по пути в ванную комнату. Бодрящие холодные капли воды, что стекают по худому, через чур худому телу. Кожа становится гусиной: покрывается мурашками, а с губ слетает тихий выдох. Он запрокидывает голову, прикрывает глаза и подставляет своё лицо под напор воды, но даже так это не помогает. Всё сводится к тому, что пред ним оказывается Акаши, смотрит своими гетерохромными глазами, лукаво щурится, а губы изгибаются в странной улыбке, от которой словно все внутренности переворачиваются. Воображение играет с ним очень злую шутку, а Куроко ведётся, словно школьник, ничего не понимающий подросток. Тянется за этой фантазией, фигурой своего воображения. Безумно хочется ощутить эти тёплые пальцы на своей коже. Ощутить запах дорогого одеколона, который ударит в нос и заставит голову идти кругом. Хочется, чтобы он его поцеловал.       От этих мыслей Куроко широко распахивает свои глаза, резко пятится назад и тяжело дышит. В лёгких за одно короткое мгновение не остаётся почти никакого кислорода и со стороны могло бы показаться, что он сейчас бегал. Много бегал. Или поднимался пешком по лестнице на пятнадцатый этаж.       О чём я вообще только думаю.       От собственных мыслей становится тошно. От себя противно. Он выбирается из душевой кабины, мокрыми и мокрыми ногами ступает по холодному кафелю, оставляет мокрые следы и подходит к зеркалу, которое нависает над раковиной. Осматривает себя ещё раз: тонкую шею, острые плечи, выпирающие ключицы, худые руки и торс. Одни кожа да кости. Как он мог даже на секунду подумать, что такой он может понравиться такому, как Акаши?       Куроко вытирается, надевает чистую одежду и выходит из ванной. Говорит, что ужинать не будет – аппетита нет, и закрывается в своей комнате. Устало позволяет своему телу просто свалиться на матрас, прочувствовать каждой клеточкой своего тела его мягкость и как оно податливо наливается свинцом, тяжелеет, а веки грозятся сомкнуться. Но у него осталось последнее незавершённое дело.       Kuroko Tetsuya: Здравствуйте. Извините, что я беспокою вас в такой час. Я хотел бы с вами обсудить фотосессию для статьи. Завтра, если вас устроит. Во сколько вам будет удобно, сэр? С уважением, Куроко Тецуя.       Куроко долго смотрит на экран своего телефона, на сообщение, которое отправил секундами ранее, и старается глубоко вдохнуть в лёгкие воздуха. Пальцы рук немного дрожат в предвкушении, сердце отбивает непривычный для него самого ритм. Это даже не телефонный звонок, хотя изначально он собирался именно позвонить.       Всё-таки у него такой красивый голос...       Звук пришедшего сообщения заставляет едва заметно вздрогнуть.       Akashi Seijuro: Куроко-сан. Рад, что вы так скоро связались со мной. Я остановился в отеле «Executive House Zen», в Токио. Скажем, завтра утром в половине девятого?       Приоткрыв слегка губы, выдыхает облегчённо и подминает верхним рядом зубов нижнюю губу. Уголки губ дёргаются в довольно счастливой улыбке.       Kuroko Tetsuya: Хорошо. Мы приедем.       Akashi Seijuro: Жду с нетерпением, Куроко-сан.       Куроко хочет написать ответ. Кончиками пальцев нажимает на нужные иероглифы, смотрит несколько секунд на напечатанное сообщение и, совсем недолго подумав, зажимает кнопку «стереть». Слишком очевидно окажется тот факт, что Куроко очень ждёт этой встречи. И далеко не из-за фотосессии, которая для него в нынешний ситуации предлог, чтобы снова увидеть эти гетерохромные радужки.       Он делает скриншот, открывает диалог с Такао и отправляет ему эту переписку. Его задачи на сегодня выполнены, поэтому он вполне может уйти на заслуженный отдых. Как раз время почти десять.       Отель «Executive House Zen» уютно разместился в почти самом центре Токио. До самого центра было около трех километров. Пятизвёздочный отель, выполненный внешне почти полностью из стекла. Либо это простая оптическая иллюзия. Либо Куроко совершенно не разбирается в подобном. Вся территория вокруг отеля усыпана красными розами, что притягивают к себе внимание. Здесь действительно очень красиво. И дорого. Такао даже каким-то образом смог умудриться договориться с администрацией этого отеля, и они любезно выделили им бесплатно комнату для съемки, пусть и с небольшим условием: упоминать их отель в журнале.       Внутри здания, на ресепшене, Такао сам обговаривает всё с молодой по виду девушкой, а Куроко вместе с Кагами стоят немного в стороне. Кагами до сих пор чувствует себя неуверенно. Боится, что фотографии могут получиться ужасными, что они тратят время не только своё, но и одного из влиятельных людей Японии. Однако Тецуя спешит его успокоить и приободрить.       Им предоставляют комнату люкс. Вот что значит, когда упоминаешь в разговоре Акаши Сейджуро. Хотя комната оказывается самого обычного размера, поскольку самый большой номер, очевидно, занят самим Акаши.       Они успевают расставить всю требующую для фотосессии аппаратуру и в этот момент в номер входит и сам виновник этой встречи. Куроко сразу приковывает к нему свой голубой взгляд, жадно пробегаясь радужками по всему образу. На нём белая рубашка с распахнутым воротом, сидит, как влитая, и серые фланелевые брюки, сидящие на бёдрах. Непослушные алого цвета волосы ещё влажные после душа.       Во рту пересыхает, а дышать становится сложнее. Словно воздух в этой комнате становится тяжёлым. – Он жутко сексуальный... – раздаётся у него над ухом.       Куроко вздрагивает, шумно выдыхает и прикрывает глаза. Считает до трёх и без особой силы пихает локтем в бок Такао. Он и без него прекрасно знает.       За Акаши в номер заходит какой-то мужчина лет тридцати пяти. Заросший щетиной и коротко стриженный, в строгом тёмном костюме и галстуке. Молча становится в углу, а его карие глаза невозмутимо следят за ними. – Рад вас видеть, Куроко-сан, – они обмениваются рукопожатиями и Куроко замечает про себя, какая у него ладонь всё-таки горячая. Почти обжигает. – Акаши-сан. Разрешите вам представить. Это Такао Казунари, – отступает немного в сторону, предоставляя место Такао, который уже весь на иголках от восторга и улыбается так широко и ярко, что можно подумать о явных психологических проблемах. – Настойчивый Такао-сан. Как вы себя чувствуете? – Акаши приветливо улыбается и от этой улыбки сердце пропускает в удар. Куроко приходится отвернуть голову, чтобы не смотреть и немного успокоиться, – Надеюсь, вам уже лучше? Тецуя сказал, что на прошлой неделе вы болели?       Он снова назвал его по имени? Прекрасно. Мы вернулись обратно к этому «Тецуя», от которого начинают подкашиваться колени. Это нечестно. – Всё в порядке. Спасибо за ваше беспокойство, Акащи-сан, – Такао, не моргнув и глазом, с нескрываемым восхищением пожимает ему руку, – Спасибо, что нашли для нас время. – Не стоит благодарности, – спокойный и бархатный голос ласкает уши, а тело охватывает острое ощущение гетерохромных глаз, которые направлены на него – Куроко. Тецуя осторожно смещает свой взгляд в угол глаз и смотрит на Акаши. Встречаются взглядами. – Кагами Тайга, наш сегодняшний фотограф, – губ касается лёгкая улыбка, когда взгляд голубых глаз падает на друга, который похоже воспылал уверенность. Кагами смотрит на Куроко в ответ, одаривает широкой улыбкой и кивает, но стоит взглядам Кагами и Акаши пересечься, воздух словно холодным становится. Куроко ёжится. – Кагами-сан, – голос звучит уже не так бархатно. В него словно напихали стали, о которую можно обжечься, – Где вы хотите меня сфотографировать? – на секунду можно поймать себя на мысли, что голос звучит даже несколько угрожающе. Однако Такао явно собирается всё объяснить Акаши и не отдавать контроль над ситуацией в руки сомнительного в таких вещах Кагами. – Ох, Акаши-сан! – Такао взмывает руками, преграждает обзор на Кагами собой и улыбается слишком уж широко. Даже скулы сводит от такого зрелища, – Не могли бы вы сесть вот здесь? Только будьте осторожны, тут достаточно много проводов! Не споткнитесь, – он указывает на тёмное кожаное кресло у стены, – А потом мы сделаем пару снимков стоя, если вы не возражаете.       Съёмки начались. Куроко стоит в стороне вместе с Такао и наблюдает за тем, как Кагами довольно профессионально выполняет свою работу. И этот человек боялся браться за эту работу. Кагами довольно смело отдаёт «приказы» по поводу того, как Акаши стоит занять свою позицию, как приподнять голову, чтобы лучи от дополнительных ламп падали так, как нужно. Даже попросил его улыбнуться. Но спокойное, почти безразличное лицо не меняется на протяжении всей фотосессии, а гетерохромные радужки то и дело бегло смотрят в их с Такао сторону. – Ты видел, как он на тебя смотрел?       Такао совершенно неугомонная бестия. Он восхищённо сжимает предплечье Куроко и пытается «оживить» фантома, который никак не может отвести взгляда от Акаши. – Не понимаю, о чем идёт речь, Такао-кун. Он смотрит на Кагами-куна.       Но, признаться честно, Куроко это улыбнуло. Ему приятна мысль о том, что Акаши, кажется, всё-таки питает ему какой-никакой интерес. Ему приятно и то, что Такао вполне возможно мог оказаться правым на счёт... всего. – Думаю, достаточно. – Замечательно! – хлопает радостно в ладоши Такао и подходит к Кагами, заглядывая в камеру, в которой фотограф листает получившиеся снимки, – Ещё раз огромное вам спасибо, Акаши-сан! – Пожалуйста. Буду ждать вашей статьи, Такао-сан, – Акаши проходит мимо Куроко и не смотрит, не бросает прощальных слов. Это задевает Тецую. Становится до жути обидно, но уже в дверях, повернувшись к Куроко, произносит, – Вы не проводите меня, Куроко-сан?       Обескураженный Куроко хлопает глазами пару раз, бросает встревоженный взгляд на Такао, который лишь пожимает плечами, и снова смотрит в гетерохромные омуты. В них словно горит огонь. Сжигает деревья, все деревни, что встают у него на пути. Даёт понять, что отказа он не потерпит. Куроко коротко кивает и идёт следом за ним.       В коридоре закрывает дверь номера и прислоняется спиной к гладкой поверхности. Акаши пока с кем-то разговаривает по телефону, говорит, что перезвонит позже, и снова смотрит. Взгляд холодный, пронзающий, но слишком неожиданно становится теплее, а его губ касается мягкая улыбка. – Не хотите выпить со мной кофе?       Сердце стучит где-то в горле. Неужели это свидание? – Я? – указывает пальцем на себя, прижимая самый кончик к своей груди. Получив утвердительный кивок, немного неуверенно, но согласно кивает, – Я выпью с вами кофе, Акаши-сан.       Он отводит руку немного в сторону, приглашает себя нагнать и потом уже вместе, не нога в ногу, но идти рядом. По пути он застёгивает верхние пуговицы, поправляет манжеты и смотрит вперёд, словно думает о чём-то. – Он ваш парень? – Кто? – Фотограф.       Брови приподнимаются в удивлении, а с губ слетает неоднозначная усмешка. – Кагами-кун? Нет. – Я заметил, как он вам улыбался, – неужели вы ревнуете, Акаши-сан? – Нет... – Куроко качает головой и мягко улыбается, – Кагами-кун мне как брат. Мы не встречаемся.       Кажется, этот ответ его вполне устроил.       Дальше они спускаются в абсолютной тишине. И, если обычно Куроко чувствует себя некомфортно с кем-то в компании, когда они оба молчат, то с Акаши он этого не ощущает. Ему комфортно с ним молчать.       На улице тёплый воскресный майский день. Небо чистое-чистое, такое же голубое, как и его глаза, светит солнце, и кругом очень много машин, как и людей. Акаши поворачивает направо и Куроко идёт за ним. Кажется, мужчина уже определился с заведением, в котором они выпьют по чашечке кофе, в котором у них будет свидание.       Идут они уже достаточное количество времени, но в конце концов достигают Gindako. – Выбирайте пока столик, я схожу за кофе. Вам что принести? – спрашивает он как всегда вежливо. – Я буду чай… чёрный с сахаром. Пакетик пусть сразу вынут, пожалуйста. – А кофе? – Акаши приподнимает вопросительно бровь и Куроко немного неловко взгляд в сторону уводит. – Я его не люблю. – Хорошо. Чай. Сладкий. Пакетик сразу вынуть, – он улыбается и уходит за напитками.       Куроко оглядывает довольно оживлённое место, выискивает свободный столик в довольно комфортном месте, где на них мало кто будет обращать внимание. Всё-таки Акаши довольно узнаваемый человек и будет немного не по себе, если вокруг их столика столпятся девушки, желающие не то автограф получить, не то сфотографироваться, не то «случайно» потрогать желанного ими мужчину.       Столик в самом дальнем углу у окна кажется довольно привлекательным. Куроко садится за него, скромно укладывает ладони на свои бёдра и переводит взгляд в окно, наблюдая за городом, который даже в воскресенье кажется оживлённее любого другого буднего дня.       Кружка с ароматным чаем опускается рядом, а Акаши со своим кофе садится напротив. Ножки стула немного неприятно скрипят о пол, когда Акаши пододвигается ближе и смотрит слишком непривычно, возможно странно. Но улыбка всё ещё украшает его утончённые уста. – Благодарю, – Куроко укладывает свои ладони на корпус кружки, а кончиками указательных пальцев скользит по ободку.       На него снова смотрят довольно пристально. Под таким взглядом оказывается довольно сложно поднять кружку и отпить немного чая, а про разговор и речи быть не может. Его мысли разом путаются, теряются, застревают поперёк горла. Ему остаётся лишь неуверенно прикусывать свою нижнюю губу. – Нервничаете? – Признаться честно, вы меня пугаете. – Это хорошо, – довольная усмешка срывается с тонких губ, а взгляд становится немного лукавым. От этого Куроко опускает свой взгляд, словно старается укрыться от этих глаз, – Мне нравится ваша прямота. Пожалуйста, не опускайте глаза, я хочу видеть ваше лицо.       И Куроко покорно возвращает свой взгляд, заглядывает за гетерохромную радужку и видит одобрение. Кажется, он делает всё правильно и Акаши это нравится. – Вы... очень властный человек, Акаши-сан, – шепчет почти одними губами, будто боится того, что эти слова могут не понравиться его собеседнику. – Я привык, чтобы мне подчинялись, Тецуя, – ну вот, опять, – Во всём. – Звучит довольно скучно, – от подобного ответа в глазах Акаши промелькнул интерес. – Расскажи мне о своей семье.       Такой вопрос Куроко ожидает меньше всего. Он удивлённо моргает пару раз, отводит немного задумчивый взгляд и приподнимает наконец чашку со своим чаем. Преподносит к губам и делает короткий и очень осторожный глоток. – Мой отец умер, когда я был маленьким. Я помню его только по фотографиям. Меня вырастил отчим. Юичи, – Куроко улыбается немного скромно, но искренне. Воспоминания греют его сердце, – Он удивительный. – А твоя мать? – Моя мама сейчас занята мужем номер четыре. Она неисправимый романтик. – А ты? – теперь уже и Акаши делает глоток своего кофе. – Романтик ли я? – решает уточнить и получает утвердительный кивок, – Когда изучаешь литературу, приходится им быть.       Акаши смотрит довольно пристальным взглядом. От ответа Куроко в нём что-то поменялось, только вот что именно понять крайне сложно. Этот человек умеет мастерски прятать свои истинные чувства от окружающих его людей, но Куроко уверен лишь в одном – он в смятении. – Извини, Тецуя. Я тебя провожу, – довольно резко это свидание выпить по чашечке кофе подходит к концу. Куроко смотрит удивлённо, но возражать не смеет. Делает последний для себя глоток чая и поднимает со стула, не скрывая своего разочарования.       Акаши достаёт несколько купюр, оставляет их на столе и они вместе с Куроко покидают это заведение. Акаши идёт довольно быстрым шагом, из-за чего Куроко приходится изредка переходить на бег, чтобы идти рядом. – У вас есть кто-то. В этом дело? – Отношения не для меня, – довольно грубо отвечает, из-за чего Куроко не может сдержаться и не свести брови ближе друг к другу, хмурясь.       Куроко уже совсем ничего не понимает. Если ему это не нужно, тогда для чего всё это было? Эти переглядки, мягкие улыбки и это недосвидание, которое закончилось после слов о романтике. Он слишком сильно уходит в обдумывание происходящего, из-за чего не смотрит под ноги, спотыкается и чуть ли не падает вперёд на дорогу. – Тецуя! – Акаши крепко хватает Куроко под локоть, тянет назад и буквально спасает от мимо проносящегося велосипедиста, движущийся против потока машин на улице с односторонним движением.       Всё происходит настолько быстро, что он не слышит ничего, кроме стука собственного сердца. Куроко даже не сразу замечает, что оказывается в крепких объятиях Акаши. – Не ушибся? – заботливо спрашивает и прижимает только крепче к себе, словно в попытках укрыть его всего от этого мира.       Куроко не лишает себя удовольствия и прижимается к нему, прикрывает глаза, делая глубокий вдох. Лёгкие щекочет запах дорогого одеколона, а жар его тела он ощущает даже ткани одежды. Он невероятно горячий и такой... уютный. Хочется, чтобы этот мир замер и это мгновение продлилось немного дольше, чем несколько коротких секунд.       Куроко впервые в жизни почувствовал, что он оказался действительно в нужном месте. В месте, где ему и предначертано быть. В объятиях Акаши Сейджуро.