***
В полдень Рэйвен, Адель и Тимоти, выполняющий роль водителя, отправились в ближайший крупный город, известный своими ярмарками, — Кололон или Город-Скала. Им непременно нужно было попасть туда сегодня, ведь именно в этот день заканчивались сделки на кожаные и меховые товары, включая обувь и верхнюю одежду, а также на текстильные изделия и ковры. Сюда привозили и грубые бумажные ткани с Бердчесса, и мягкие блестящие шелка Карнарвона, и тонкий муслин родом из Каванны. Завтрашним днем глашатай объявит, что материи пора убирать, и начнется ярмарка весовых товаров и туристических сувениров. Торгаши достанут из ящиков коренья, лен, краски, благоухания, приправы, сухофрукты и многое-многое другое, от чего у гостей Кололона разбегутся глаза и опустеет кошелек. К слову, цены здесь во многом зависят от ширины улыбки и красоты глаз покупателя, правда, южане в подавляющем большинстве случаев находят привлекательными других южан, а не чужаков, даже если те также родом с Рутланда, из центральных городов Ариминума у лесов и гор. Климат рознит людей как внешне, так и внутренне. Находясь на границе между двумя климатическими поясами, умеренным и субтропическим, Кололон был более близок ко второму, представляя собой, в общем-то, типичный южный город Рутланда, стоящий по обе стороны от Реки Народов. Здесь люди носят прошитые геометрическим узором ткани из волокн закатечии, охлаждающие кожу, и открытую обувь на плоской подошве, от чего ноги у них зачастую перепачканы пылью, как и подолы одежд, а их темноволосые головы всегда покрывают или тюрбаны, или широкобортные шляпы; дополняют образ громоздкими золотыми украшениями на шее, руках и щиколотках, в ушах и носу — тоже. В загорелых руках местных жителей всегда дымится трубка с отборным табаком или заходится паром чашка крепкого напитка из кофейных бобов и цветков душистой закатечии (разные виды этого растения широко культивируются на юге Ариминума и главным образом используются как курительное сырье). Стоит сказать, что табачные фабрики заставили насквозь пропахнуть собой весь Кололон, от надглавков самых высоких куполов до холодных катакомб. Исключением была лишь главная площадь, где, помимо прочего, всегда продавали уличную еду — запах раскаленного масла и бобов во фритюре очень полюбился туристам. А еще здесь часто выступали независимые танцоры и песенники, способные сымпровизировать посреди ярмарки целое выступление, талантливо управляясь с флейтой, лютней и барабаном. С этой самой площади, в центре которой стояла величественная арка, Рэйвен Блэкстоун начал свое знакомство с Кололоном. Адель взяла его под локоть, пряча юношу в тени своего черного зонта с плиссированными оборочками и кисточками. Местные поглядывали на них с насмешливым любопытством — здесь не принято прятаться от солнца. Рэйвен запрокинул голову, изучая внутреннюю поверхность памятника в виде массивной арки. На брутальной постройке из желтого известняка, осыпавшегося в нескольких местах, были в тончайших деталях переданы исторические сюжеты, высеченные прямо в камне. На них древние островитяне собирали растения, охотились на животных, строили убежища, создавали пары и молились богам. Под дугой арки известняк разрушился наиболее заметно — из его остатков торчали черные беззубые черепа первых людей. В верхних углах, образующих дугу, проделали ходы для цепей, за которые подвесили барельеф с названием города на руническом языке. Вдруг слух Блэкстоуна потревожил громогласный и в то же время запредельно скорбный мужской голос с вторящим ему гулом из завываний и стенаний. — ...и явился ты, Единый, чтобы спасти нас, несчастных мучеников! Виновников своих собственных греховных страстей! Нас, жалких и беспомощных, ничтожных, словно черви, копающиеся в пыли... Наши возгордившиеся предки устремили свой наглый взор в божественное мироздание, за что мы расплачиваемся по сей день, преклоняясь перед тобой, о Единый Боже!.. В некотором отдалении от ярмарки, встав на колени перед скромной, абсолютно не выразительной скульптурой безликого человека, укрытого капюшоном, стонали религиозные фанатики, поголовно выряженные в серые домотканые одежды. Каменный подол Единого усыпали кольцами переплетенных между собой древесных веток и соломы. Подобные статуи устанавливали практически в каждом городе Ариминума, чтобы четко обозначить официальную и единственную разрешенную монархом религию острова. К вере здесь относились категорически серьезно. — ...ты настиг зло в момент нашей наибольшей слабости и низверг его в иные планы, которых человеку, рабу судьбы, не дозволено даже воображать, и мы благодарны тебе за это! — О, я не могу больше слушать эти глупые россказни! — Адель брезгливо повела носом и утянула за собой Рэйвена. — О чем он говорит? — мальчик обернулся на людей в сером последний раз, находя их вид довольно жалким и совершенно не вписывающимся в яркий, праздничный Кололон. — Сказки рассказывает, не более того, — бросает женщина небрежно, отмахиваясь от верующих, как от грязи. — Они думают, будто их Бог подлинный в своем существовании, но легенда о Едином — всего лишь безвкусная политическая уловка. Видишь лишь, около столетия тому назад Старые Боги даровали свою силу Изэль. Никто точно не знает ее происхождения; известна она стала тогда, когда овладела сложным искусством некромантии, только вот мотивы ее стремлений по сей день остаются загадкой. Создав армию мертвых, некромантка намерена была взять под свое правление весь Ариминум, и у нее почти получилось, однако, несмотря на успешное наступление и захват примерно трети острова, Изэль внезапно исчезла в Диком лесу, а вслед за ней — и ее армия. Говорят, безумие забрало ее, потому как божественные силы оказались сильнее рассудка. Тогда правящий в те времена монарх, Георг Угрюмый, решил, дабы не допустить подобных восстаний вновь, запретить поклонение Старым Богам. Так один из придворных летописцев придумал олицетворение добродетели в Едином Боге, якобы низвергнувшем Изэль во имя спасения рода человеческого, и все стали обращаться в новую веру. — Не понимаю, как люди тех лет могли поверить в это. Из ниоткуда вдруг появляется какой-то Единый Бог и прекращает гражданскую войну, потому что ему стало жаль бестолковых островитян? — Им, измученным бесконечно долгой и разрушительной битвой с нежитью, было приятно обрести новую веру, мой мальчик. Казалось бы, выхода нет, а тут — простое божество, которое требует лишь верной службы государю, словно богам действительно есть дело до монархов, да честного труда на полях и плантациях. Не выступай — и будет тебе счастье. Люди всегда боялись Старых Богов, и многие, возможно, действительно хотели их забыть. Остальных же обращали в веру насильно, и несогласным, из соображений безопасности, пришлось учить своих детей также соблюдать Единые догматы — и так поколение за поколением. Никто не хотел оказаться в изгнании на крайнем севере или с головой на плахе... — чтобы обозначить окончание своего рассказа, Адель достает из поясной сумки трубку и закуривает ее, пуская в толпу людей душистые кольца дыма. — Наш мир жесток и без Старых Богов, — хмыкает Блэкстоун, — лучше принять эту правду, чем жить в неведении, бездумно пожиная урожай в угоду Единому, который даже не попробует его. Госпожа Кастеветт улыбнулась одними губами, одобряя такой ход мыслей. Ей казалось, юношу придется долго обхаживать, чтобы в конечном итоге склонить к еретическим практикам, но тот, похоже, и сам страстно желал заниматься колдовством, стремясь стать ближе к отцу. Вдвоем они миновали торговую площадь, ловко увиливая от пытающихся соблазнить их купцов вежливыми отказами, и вскоре оказались на перекрестке. Затем Адель и Рэйвен свернули на узкую улочку, с громким стуком шагая по мощеной дороге, между булыжников которой удобно устроился мох и камнеломка, лежащие на земле, словно пышные подушки. Вдоль улицы располагались жилые дома, закусочные и питейные заведения, высеченные прямо в камне, на расстоянии в несколько метров друг от друга — фонарные столбы. Из мягкого, податливого туфа южане строили свои дома, где летом и весной гуляла прохлада, а осенью и зимой задерживалось тепло. Чтобы разбавить грубость брутальных построек, они выносили на улицы большие глиняные вазоны с яркими цветами, ими же украшали балконы. Некоторые из здешних жилищ вплоть до самых верхних этажей обросли характерным только для юга острова лиловым плющом. Местный люд был глубоко погружен в свои заботы. Кто-то развешивал мокрое белье на балконе, кто-то курил, прильнув к каменной стене, кто-то старательно протирал столы на веранде, где рабочие и туристы попивали полуденный кофе, — все были заняты делом и выглядели не особенно дружелюбно, хотя при этом успевали общаться между собой, эмоционально вскрикивая и активно жестикулируя. Одна женщина так широко махала руками, сетуя на пьяниц, вновь разбивших вывеску ее корчмы, что чуть не ударила Рэйвена, который ввиду выразительного местного диалекта незнакомки готов был принять ее непонятные ругательства на свой счет. Золотистая пыльца кололонской груши обильно осела в воздухе, сверкая в лучах солнца, словно крошево драгоценного камня. Пыльца попала в нос Рэйвена, и он громко чихнул. — Не хворай, малыш! — из переулка, зажатого меж двух высоких домов, донесся бархатный мужской голос. Блэкстоун, нахмурившись, повернул голову в сторону звука и увидел в переулке грузного телосложения человека в широком длинном платье из лоскутов розовых тканей, расшитых красных бисером. Его воротник украшали пышные перья, и он широко улыбался во все свои тридцать два золотых зуба, приглушенно посмеиваясь, когда они щекотали его смуглую кожу. Позади мужчины сбились в кучку, прижавшись к стене, худенькие подростки. Внешне сложно было наверняка определить их пол, но все они были бесспорно красивы и отчего-то несчастны. Когда незнакомец поманил к себе юного Блэкстоуна, госпожа Кастеветт вновь схватила мальчика за руку, быстро уводя прочь. — Ни в коем случае не доверяй нарядным людям с золотой улыбкой, — строго наказала та, воровато обернувшись. — Государыня слишком занята еретиками, чтобы уделить хотя бы немного своего внимания работорговцам... Кому какое дело до парочки пропавших беспризорников, не правда ли? — саркастично заметила женщина себе под нос. Следующий переулок был спрятан за спутавшимся плющом. Адель юрко проскользнула сквозь него, утащив за собой Рэйвена. Затем они поднялись по узенькой кривой лестнице на второй этаж дома, становясь перед весьма своеобразной витриной с затемненным стеклом. Складывалось впечатление, что это место закрыли за неуплату аренды. В разбитых вазонах возле двери, под настенными подсвечниками, украшенными черными камнями, поникли увядшие цветы; сухая земля, некогда питавшая их влагой, стала обиталищем песочных червей. В камень над входом была вделана темная вывеска со стертым названием лавки. Размытая роспись напоминала те древнеаримийские сигилы, которые Блэкстоун видел утром в книге. — Госпожа Кастеветт, — владелец магазина, стоя перед прилавком с благовониями и стеклянными подсвечниками, уважительно кланяется своим гостям, — несказанно рад вновь повидаться с Вами! А этот молодой человек, подле Вас, должно быть... — Рэйвен Блэкстоун, — представляется мальчик, пристально разглядывая пожилого южанина. — Чем Вы больны? — прозвучало не с целью задеть, но с беспристрастным любопытством, как если бы он был врачом, собирающим анамнез. Адель хотела сделать замечание своему приемному сыну, но владелец лавки расхохотался в ответ на его вопрос, громко и добродушно. Он смеялся всем телом, и от этого серьги в его отвисших мочках позвякивали, а цветастые одеяния неприятно шуршали. Хозяин почти во всем выглядел как типичный южанин: темная кожа, золотые причудливые побрякушки, балахонистая одежда теплых цветов с геометрическим орнаментом. У него был плоский широкий нос и широко посаженные глаза, на лысеющей голове — тюрбан. Низкорослый и тучный, он поразительно напоминал жабу, особенно из-за особенности кожи, которую Рэйвен обозвал болезнью. Все видимые места на ней покрывали мелкие бородавки, свисающие на тонкой ножке, словно капли бурого жира. — Этот вовсе не недуг, юный доктор, — мужчина убрал слезу с морщин у края глаза. — Это благословение... — заявил тот уверенно и встал за прилавок, не давая никаких разъяснений своим словам. — Поди, погуляй по лавке, — предложила госпожа Кастеветт. — Быть может, я даже куплю то, что тебе понравится. Рэйвену дважды повторять не стоило. — Позвольте предположить, госпожа: энергия камней вновь иссякла и на сей раз еще быстрее, чем в предыдущий? — пожилой мужчина достал из-под прилавка мешочек, со знанием дела осматривая каждый кусочек обсидиана на дефекты. — Все Вам известно, — печально вздохнула Адель. — Культ стал слаб, и Ему это не по нраву... Камни просто трескаются напополам, не давая повторно наполнить их магией. Должно быть, мы навлекли его проклятье!.. Будь Вы с нами изначально, возможно, до этого бы не дошло. — Я слишком стар, чтобы заниматься делами культа. К тому же, вам нужен человек извне, а мальчик станет достойной заменой Сэмуэлю — в его жилах кровь не только Блэкстоуна, но и самого Патос, нашего всемогущего божества... — Сэмюэль не хотел, чтобы на него нашлась замена, — Рэйвен лишь поможет вернуть его. Он совсем юн и ничего не смыслит в магии, — женщина раздраженно постукивала ногтями по прилавку. — Так значит он проведет ритуал возрождения на родной крови... — понимающе закивал старец. — Может, так оно и лучше. — А куда подевался Ваш обаятельный помощник? — Я поручил ему найти кое-какие артефакты для лавки. Правда, то было полгода назад... Так и не вернулся, но он парень надежный, а до того места еще добраться надо! Коатл непременно возвратится, поверьте. Антикварные стеллажи из подгнивающего дерева покрылись плотным слоем пыли, но ценные предметы стояли за их стеклом целыми и отполированными. В основном, это были камни обсидиана кубической, квадратной и сферообразной формы, размеры их широко варьировались. Реже встречались каменные фигурки в виде животных, украшения и окаменелости. Магические минералы недостаточно лишь омывать водой — их необходимо окуривать дымом Священного дерева для подлинной чистоты. Кусочки этого дерева лежали здесь везде и всюду, готовые быть использованными в любой момент. А вот засушенные саламандры и ящерицы на бечевке, свисающей с потолка, выполняли, вероятно, исключительно декоративную функцию. «Смело с их стороны предполагать, будто я ничего не украду...» — усмехнулся своим мыслям Рэйвен, остановившись возле коллекции окаменелых трилобитов и сложив руки за спиной. Затем взгляд его упал на стоящие в углу холсты, накрытые куском холщовой ткани. Он присел на корточки, поднимая ее край, и перед ним открылся завораживающе мрачный портрет темнокожего мужчины с пышной копной рыжих кудрей и свирепым взглядом. Позади него извергался нарисованный углем вулкан. Красиво, безусловно, но никакой практической ценности, увы, не имеет, как и большинство, на взгляд юноши, здешних предметов. Двигаясь по направлению к складским помещениям, Рэйвен почувствовал невыразимое словами и едва уловимое органами чувств влечение, происходящее откуда-то из глубин его души. В один момент ноги сами понесли его, приводя к одинокой витрине с одним-единственным предметом под стеклянной колбой. На фоне остальных обсидиановых изделий эта вещь выглядела небрежно угловатой и даже опасной, поскольку была острой. Надпись на витрине гласила: «Коготь Обсидианового Короля». Глядя на клинок за толстым стеклом, Блэкстоун испытывал непреодолимую нужду взять его в свои руки. Это было иррациональное чувство, вне его контроля. Подняв дрожащими руками колбу, он схватил кинжал мертвой хваткой. Тут внезапно в нем заговорил голос разума, донося мысль о том, что красть столь заметную вещь не стоит. Мальчик встряхнул головой, пытаясь унять бурное, жгучее желание внутри себя, и решил положить оружие за пояс, чтобы то не мозолило ему глаза. Рэйвен продолжил слоняться меж рядов со странными товарами, но никакой из них не вызывал в нем тех же чувств, что Коготь. Большинство из них казались ему бесполезными, хотя, признаться честно, он также не знал, какую управу найдет на оружие у себя за поясом. Некая неосязаемая, поистине колдовская сила просто не позволяла оставить его на прежнем месте. Вдруг дверь лавки снова распахнулась, являя всем присутствующим нового гостя, —Адель резко отвернулась к стеллажам, пряча лицо, а Рэйвен схватился за рукоять клинка и прижался к стене. У входа стояла натянутая как струна фигура инспектора в песочного цвета форме. Бежевый галстук на его шее придерживала золотая брошь с гербом острова. Возможно, при иных обстоятельствах инспектор показался бы внешне располагающим человеком, но его пухлые губы были плотно сжаты, словно их зашили невидимой нитью, а немигающий взгляд не выражал ничего, кроме готовности в любой момент взяться за оружие. Хозяин магазина, абсолютно непоколебимый, по привычке достал из-под прилавка мешок звонких монет, протягивая его мужчине, с молчаливой угрозой ожидающему свою взятку. Инспектор пересчитал монеты и вскоре след его простыл. Блэкстоун облегченно выдохнул, благодаря Богов за коррупцию. Отойдя от стены, он заметил в ее камне широкую трещину. Едва ли она появилась от легкого прикосновения Рэйвена, но то, по всей видимости, заставило изначально сломанный камень разойтись на две части. Сквозь прорезь в стене виднелось что-то красное. Недолго думая, любопытный по природе своей подросток просунул пальцы за крошащийся туф, и в его руках оказался небольшой журнал в кожаной обложке, который впоследствии оказался там же, где и Коготь Короля. — Рэйвен, милый, ты закончил? Нам еще нужно успеть купить тебе одежду! — «Милый»... — цинично прошипел себе под нос подросток, изображая кислую мину, и пошел обратно к прилавку. Хозяин лавки оказался весьма доволен выбором своего юного клиента — Коготь был одним из самых дорогих его товаров. Госпожа Кастеветт, однако, испытывала сомнения относительно надобности столь опасной вещицы. — Божественная реликвия, — произнес старец с придыханием, испытывая благоговение перед кинжалом в руке мальчике, — по легенде созданная самим Патос, чтобы вырезать из застывшей магмы обсидиановые камни. Острая, как бритва... Достаточно одного касания, чтобы оставить врага с глубокой раной. Да, это не игрушка, — мужчина проникновенно взглянул на скептически настроенную Адель, пытаясь убедить ее в покупке, — но сильнейшее средство обороны, особенно для юного колдуна. Говорят, нежить замирает на месте при виде этого клинка, а самые свирепые звери убегают прочь от его хозяина...***
Из-за тусклого освещения внутри лавки Рэйвен не сразу разглядел, как, на самом деле, искусно был выполнен Коготь. Поначалу клинок казался грубой поделкой из наплывших друг на друга слоев магмы, но теперь, сидя в машине, подросток увидел всю симметричность узоров на нем. Из острия кинжала вытекали плавные волны обсидиана, сворачиваясь спиралью на его рукояти, и из этих спиралей тянулись острые выросты, подобные щупальцам. Блэкстоун бесцельно водил кончиками пальцев по поверхности Когтя, испытывая неподдельное удовольствие от близости с реликвией имени Старого Бога. Все смертные реагируют на божественные артефакты подобным образом, мгновенно поддаваясь их могущественному влиянию, если увидали такую вещь впервые. Утомившаяся Адель мирно посапывала на соседнем сидении. Рэйвен не произнес вслух слова благодарности за купленную для него одежду и кинжал, хотя чувствовал необходимость в этом. Он впервые увидел, как люди беззаботно позволяют себе тратить такие суммы денег, к тому же, в качестве подарка другому. Только вот язык Блэкстоуна на уровне физиологии не знал, как изогнуться так, чтобы произнести простое, но искреннее «спасибо». Сказать какую-нибудь ложь или грубость казалось в разы легче. Пользуясь моментом уединения, юноша достал найденный им в лавке журнал. Хотя, вернее было бы назвать потрепанного вида книжонку личным дневником. Первую запись в нем сделали пять лет назад, а рассказывалось там следующее:«Вчера мне исполнилось восемнадцать лет — сегодня двери приюта стали закрыты для меня навсегда. Монахини дали мне в дорогу полбуханки хлеба и пару мелких монет. Не знаю, с какой целью, ведь этого не хватит на то, чтобы добраться до столицы. Да ни на что не хватит, в общем-то, кроме хлипкой телеги. Должно быть, Джуд это просто показалось забавным, она ведь знала, что я собираюсь в Институт Натуралистики. Проклятая старуха, пускай упьется там до смерти».
Неужели автор дневника — тоже сирота из приюта аббатисы Джуд? Какое совпадение! Рэйвен пролистал книжонку вперед, гадая, добрался ли тот до города. Как оказалось, автор (о личности которого у Блэкстоуна, увы, не было догадок) не доехал до столицы, но осел в Кололоне.«У меня получилось отправить письмом бумаги для поступления по прибытии в Кололон — хвала Богам, энтузиасты из института приходили в мой злосчастный приют в рамках какого-то благотворительного мероприятия и я смог расспросить их об этом еще тогда. Плата за обучение частично обеспечивается государством в случае сирот, но мне все равно придется найти работу, чтобы восполнить всю сумму. В одну лавку как раз требуется помощник...».
Блэкстоун догадался, что речь идет о той самой лавке, куда сегодня его привела госпожа Кастеветт. Внезапно ему стало интересно, что происходило с неизвестным в последнее время, поэтому он открыл последние страницы дневника, где описывались минувшие полгода.«Хозяин говорит, что я удивительно подкован в общении с клиентами и с моим приходом в лавку прибыль от нее заметно возросла. Думает, я приму лесть в качестве премии, но какова ценность слов, уже давно мне известных? У этого бородавочника есть все возможности повысить мне зарплату, только он, дери его Пантеон, слишком жадный. Его не трогают ни мои рассказы о жизни в приюте, ни мечты о поступлении в институт. О, но как эта мерзкая жаба любит прибеднять себя... Оказывается, нет никого, кому достанется лавка после смерти хозяина, а я основательно завладел его доверием. Скоро он почувствует ледяное дыхание смерти на своей обвисшей шее и всерьез задумается о том, чтобы подарить мне магазин, — не зря ведь я каждое утро добавляю ядовитый бальзам в его кофе».
Пораженный чужим коварством, подросток не мог оторваться от чтения, не представляя, что еще задумал этот злобный человек.«Коатл принеси, Коатл подай... Теперь это в прошлом. Хозяин дал мне особое задание — отправиться на поиски новых обсидиановых реликвий в Дикий лес. Может, надеется, что я там издохну, но мне достаточно известно об этой местности, чтобы быть готовым ко всему. Корона, перстень и плащ в камнях — видит Патос, что с такими дорогостоящими предметами мне никогда более не придется возвращаться в лавку».
Странно: Рэйвен не припоминал никого из приюта с именем Коатл. Откровенно говоря, он и вовсе слышал о таком впервые, а вот загадочный молодой человек, похоже, давно был в курсе того, что Блэкстоуну еще только предстояло узнать.