Когда проходит буря

      Выход в люди Чуя воспринял… Своеобразно.       Рандо долго рассказывал ему о больших скоплениях неизвестных лиц, о множестве шумных автомобилях и наверняка обилие взглядов. Пусть такие разговоры и капля в море, но Рандо постарался как-то его подготовить.       Чуя уже встречался с людьми из мафии, когда босс принимал на работу. Он внимательно и цепко глядел на мужчину, стоя немного впереди Рандо, крепко ухватив мужчину за плащ. Старик мафиози явно ему не понравился. Но сделать что-то с этим Рандо не мог, тот теперь является его начальством и с его руки капает пара юаней и есть какая-никакая защита.       С четвёртого раза удалось выйти за пределы знакомой территории. Чуя был напряжен, смотрел на все с ужасом и явно нервничал. Но шёл. Рандо взял его за руку.       От обилия людей, запахов и звуков рябило в глазах. Чуя потихоньку набрался уверенности пока они шли жалкие метры до ближайшего магазина. Он все так же держался за Рандо и периодически прятался за него, понимая, что территория незнакомая, но взрослый знает о ней больше.       Другие дети проносились рядом с весёлыми криками. Кажется, это были ровесники Чуи. У Рандо сжимается сердце.       Чуя делает выводы молча, провожая машины заинтересованным взглядом. Ещё дольше смотрит на мотоцикл.       Но он по-прежнему не спрашивал. А Рандо бы так хотелось ответь на какой-нибудь вопрос Чуи. Дать ему что-то больше немой поддержки.       Наконец видны двери магазина.       Рандо сказал тогда, что они пойдут за самыми-самыми красивыми ботинками. Ему стыдно, ведь сейчас им хватит только на самые обычные, дешёвые, по уценке.       Вот только по лицу Чуи и не скажешь, что они самые обычные.       Персонал смотрит обеспокоенно. Чуя никому не даётся на консультацию, а Рандо не знает о подборе детской обуви ничего. Совершенно.       Какой-то не шибко разговорчивой старушке удаётся усадить рыжего на стул, но оторвать его руки от плаща не даёт уже Рандо. Если Чуе так спокойней, то пусть держится.       Примерив ботинки, Чуя смотрит как мальчик со стрижкой под горшок, что пришёл за обувью с женщиной, смотрится в зеркало. Чуя повторяет. Парнишка оставляет ножку и глядит как кроссовки смотрятся с другой стороны. Чуя тоже оставляет ножку.       Мальчишка улыбается, подбегает к женщине, утыкается в нее и восклицает:       — Спасибо, мамочка!       Он смеётся, женщина расплачивается за кроссовки и за милую панамку, да и так и покидает помещение.       — Чуя, что такое? Не нравится?       Интересуется Рандо, вот только не успевает подойти ближе. Чуя подходит сам, утыкается и немного, задрав голову, тихо говорит:       — Спасибо. Мамочка.       Старушка, работающая в магазине, спешит одернуть его, объяснить, очевидно в её глазах глупому ребенку, что мужчина не его «мама». Максимум папа или оджи. А может и вовсе брат.       Но Рандо останавливает её, не даёт, не позволяет разубеждать ребёнка.       Рандо присаживается на корточки и обнимает мальчика. В глазах щипает. Может быть когда-нибудь потом, когда Чуя немного подрастёт он поймёт сам, но пока, если он хочет, то может называть его как угодно.       Тем более, когда Чуя немного приподнимает уголки губ, улыбаясь.       Концепцию обуви Чуя не понимает. Нравится снять и нести на руках, прижимая к груди. Рандо еле удаётся уговорить его надеть их обратно. Приходится обходить все лужи, редкие трещины на асфальте и листья. В трущобах берет ребёнка на руки.       В их маленьком разваленном сарае Чуя тут же снимает обувь и осторожно ставит в угол, невзирая на протесты взрослого. Все же у них дома едва ли чище, чем на улице. Но Чуя стоит на своём. Ставит обувь на комок ткани и накрывает другим сверх. Садится рядом и смотрит. Теперь это его новое сокровище. И Рандо становится немного больно оттого, что это только обувь.       Он смотрит на свои перчатки. Чуя, как только увидал их на витрине, мгновенно сделал вывод и не уходил, пока Рандо не взял их и не надел. Зачем людям носки Чуе объяснила все та же старушка. Она же отдала старые шортики своего внука, который из них вырос. И сделала скидку на футболку, которая оказалось большой. Рыжий слишком долго смотрел на свое отражение в зеркале.       — Нет, Чуя, не снимай это, — Чуя так же пытается аккуратно сложить новую футболку и вернутся к старым тряпкам.       Рандо обещает себе обязательно купить для Чуе ещё много одежды. И обуви. Намного больше. И шкаф для этого. И коврик. А ещё одеяло. И обязательно носки.       — А ещё, — заключает и смотрят как Чуя приволок другое полено и радуется, — что-то такое.       Но что-то такое Рандо так и не может придумать. * * *       Чуе не снятся кошмары.       Чуя слышит голоса.       Вернее, голос.       И он не знает, что это неправильно.       — О чем он говорит?       Сейчас на рыжем тёплый свитер и простые спортивные штаны. Он смотрит в одну точку прежде, чем покачать головой.       — Трудно. Это не такие слова, которые можно услышать, как тебя.       Уловить. Чуе трудно уловить то, что сидит в нем, то, что изо дня в день говорит с ним. Это пугает мальчика по ночам.       — Покажешь мне ещё раз тот трюк?       А ещё Чуя одаренный. И не просто одаренный. Внутри него таится нечто ужасающее, нечто с чем Чуе ещё предстоит столкнуться.       — А ты? — спрашивает Чуя с горящими глазами, — Ты покажешь? Научишь? Как ты делаешь желтым?       Рандо кладёт руку на рыжую макушку.       — Конечно, Чуя.       Учить Чую оказалось и просто, и сложно. Он был послушен и заинтересован, старателен и вовлечен, но многое не знал о своей способности. Знал, что с помощью неё можно достать до потолка и знал, что это красное пугающее свечение страшно только для окружающих, самого Чую оно будто окутывает мягким пледом.       Рандо так же берет на себя физическую подготовку. А ещё учит готовить из того, что они теперь могут себе позволить. Чередовать это с работой на порт не легко, но благодаря таким моментам Рандо и держится. Живёт.       Кажется, это и есть то, что описывают этим словом.       И это… Приятно.       Рандо приподнимает уголки губ.       Уже не важно, что было в прошлом. Чуя немного подрос, он уже умеет готовить лапшу с тушенкой и помидорами, а ещё научился останавливать летящие предметы, что входят в его зону поражения. Он чаще улыбается и уже носит дома обувь. Даёт перебирать свои волосы и часто засыпает рядом, прижавшись к боку мужчины.       — Я буду рад оценить ваши способности по достоинству, Рандо-сан.       Все происходит быстро. Смена власти в мафии всегда неприятное и тёмное дело. Настолько, что Рандо подумывал сбежать вместе с Чуей из Японии только бы не становится частью крименальных разбирательств. Он то переживет, а вот Чуе. Чуе это не нужно.       Но новое руководство сдавливает шею раньше. Мягко. Незаметно.       — Я слышал, у тебя есть подопечный, Рандо, — сказал как-то мужчина, представившись Мори Огаем, — Наверное, не легко воспитывать его и вечно находится на грани. Тем более с твоими способностями это ещё и обидно.       Все происходит быстро.       Быстрее и проще чем думал Рандо.       Дом. Небольшой домик с двумя спальнями, с настоящей кухней и чистой ванной. С цветами, порогом прихожей и тапочками.       Последнее вводит Чую в ступор. Они мягкие.       Он носится из одной комнаты в другую, не веря, что это все принадлежит им. С любовью ставит свои ботиночки на полочку, а рядом новые тапочки. Подумав и посмотрев на Рандо, все-таки надевает тапочки и шлепает по паркету.       — Сколько ему? — Мори спрашивает это слишком непринуждённо, будто бы он давний приятель, что зашёл на обед.       Огай платит больше. Намного. Рандо теряет статус шестёрки и буквально взлетает по карьерной лестнице, отчего взлетают полномочия и обязанности.       — Полагаю, около девяти, — отвечает Рандо, сколько Чуе точно он не знает.       На это Мори кивает головой и чему-то улыбается.       — Рандо.       Не сдержавшись, Чуя легонько тянет его за плащ и, поборов недоверие и настороженность к незнакомому человеку рядом, спрашивает:       — А что это?       Настолько невинно и сокровенно, насколько только может спросить ребёнок впервые увидевший рисоварку. Она грузно стоит на кухонном столе и переливается новым, чистым корпусом.       — Это, — улыбается Мори ребёнку и подходит к технике, игнорируя тот факт, что вопрос был задан шёпотом и явно не ему, — Что бы готовить рис.       Отсоединяет шнур и опускает рисоварку пониже, дабы ребёнок мог его как следует рассмотреть. Открывает крышку.       — Можно отварить рис и сделать темаки, — мило замечает Огай, — или онигири. Любишь онигири, Чуя?       Чуя смотрит на Рандо, ища поддержки. Что такое это «онигири» он не знает, но явно должен. Незнание таких веще здесь не в почете. Но Мори говорить об этом не нужно, Чуя чувствует это и кивает головой на вопрос, заглядывая под крышку пустой рисоварки.       Что с ней делать он не знает.       Но через некоторое время утаскивает к себе. Она ему явно нравится. Как тапочки. И пустые тетрадки с каким-то большим синим справочником адресов Йокогамы. Хранит внизу шкафа вместе с любимой проволокой.       — Славный у тебя мальчик, — улыбается Огай, — Чуя, — зовет тот пробежавшего мимо рыжего, — Чуя, знаешь, я хочу забрать своего подопечного из одного нехорошего места. Как думаешь, ты сможешь подружиться с ним? Ему очень одиноко, он будет рад подружится с таким мальчиком как ты.       Огай бросает это будто бы вскользь. Дожидается кивка и больше не поднимет тему.       По дому предметы не просто разбросаны, они летают, стоят на потолке и на стенах. Чуя слишком возбужден от нового места, изучает вещи, берет, смотрит и ставит обратно. Ненадолго. От бурной радости или сосредоточенности те произвольно взмывают в воздух.       Чуя любопытен до безобразия. Он сидит на подоконнике и смотрит на соседские дома, открывает и закрывает крышку своей рисоварки и крутится перед зеркалом то надевая, то снимая панаму. Он кладёт ириски в кашу думая, что так она станет вкуснее и морщится, когда те липнут к зубам. Но доедет.       Он уже знает, что по утрам и вечерам нужно чистить зубы, а ещё принимать ванну. У Рандо поначалу с этим были проблемы, и силком не дотащишь. Мужчина набирал кипяток и пока ловил ребенка по потолку и вытаскивал из-под дивана та остывала и становилась тёплой.       Морщился ругался и недобро сопел. Не разговаривал часами как бы Рандо не старался.       А потом он показал, как делать пенку из специального средства, она пахла ванилью. И понемногу, вооружившись красивыми средствами и объяснив все Чуе не единожды, сократили количество протестов. А вернее свели к минимуму. Теперь рыжий делает все самостоятельно, а иногда забегает к взрослому, когда он принимает ванну, высыпает морскую соль, ароматизатор и сухие цветы и убегает. Довольный. Счастливый.       Рандо и сам замечает за собой как стал больше улыбаться, когда Чуя смеётся.       Чуя переворачивает палочками такояки, покачиваясь на табуретке. Он уже умеет готовить онигири, умеет ставить блок и неплохо орудует ножом. Знает, как потушить овощи, как стрелять и что нужно делать, когда опонен душит тебя леской.       В этом месяце Чуя идёт в школу.       Мори как-то смог устроить его без лишней волокиты, явно узнал о мальчике намного больше, чем Рандо. И чем знает сам Чуя. Например, что Чуя не просто Чуя, а Чуя Накахара.       На это Накахара сводит брови к переносите и высовывает кончик языка. Сколько себя помнил было только Чуя, а тут все по какому-то «Накахара».       Сейчас темп жизни и новые открытия не дают рыжему задумываться о прошлом, но Рандо точно знает, что некий страх прошедшего, провалы в памяти, а вернее её отсутствие клубятся внутри. И выйдут. Непременно выйдут наружу.       От самого звучания «Накахара» внутри Рандо что-то сжимается. Что-то неправильно. Становится тоскливо будто бы после утраты родного. Такие эмоции настигают его все чаще и чаще, и он каждый раз идёт к Чуе. Садится рядом пока тот читает, готовит или занимается чем угодно и просто располагается рядом. Возня подопечного, его улыбки помогают и спасаю. Особенно по ночам.       И не его одного.       — Это Дазай Осаму.       То, что Мори подобрался к Рандо через Накахару ещё не значит, что тот не желает использовать и ребенка. Это одна из тех причин почему Рандо старается свести их общение к минимуму, он скорее убьёт мужчину нежели, чем позволит ему узнать о способностях своего рыжего подопечного. Такая сила привлекательна, сладких кусок бисквита на тарелке для такого человека как Мори Огай.       И именно поэтому Огай и находит выгоду в простом ребенке.       Сам Дазай Осаму, отстранений на первый взгляд мальчик, с ссадинами и стигматами покрытыми бинтами смотрит на мир опустошенно. Без радости. Без интереса. Будто бы и не живой ребёнок, а готовый труп. Дух, решивший посетить землю до ухода в иной мир.       Он не держит Мори за руку. Мори не держит его. Они стоят вместе, равные. Дазай думает, что Огай работает врачом на какую-то организацию.       Впрочем, он отчасти прав.       — Чуя-кун, — зовёт Мори и указывает рукой на мальчишку, чьи волосы больше напоминают гнездо, — это Дазай Осаму. Мой племянник.       Чего добивается Мори не ясно. Если ему нужен присмотр, то здесь больше подойдёт няня или воспитательница. Доверенное лицо — кто-то из мафии. Но не Чуя, мальчик десяти лет.       Неужели он ждёт, что дети просто возьмут и начнут ладить?..       — Меня зовут Чуя, а ты когда-нибудь видел рисоварку?!       Ожидая Мори окупаются быстро.       Чуя хватает нового товарища за руку, восполняя жажду общения и социализации и проводит экскурсию по дому, рассказывая и показывая, что и зачем нужно.       А то вдруг странный мальчик тоже не знает, как включать свет в коридоре? Или в чем разница между тапочками и уличными ботинками?       И это работает.       Дазай не ведёт с Рандо беседы, но кидается к Чуе уже через неделю общения и начинает говорить-говорить без умолку, смотрит большими карими глазами и так осторожно держит его за руку будто бы та сейчас исчезнет.       А после кивает головой Мори, который выглядит слишком довольный собой.       Впрочем, не сказать, что Рандо не понимает этой радости. Он и сам переживал, что Чуе может быть одиноко без сверстников, но свести мальчика с кем-то не мог. В школу то отправил с подачи начальства.       Накахара и Дазай ходят в одну школу.       Дазай пододвигает парту как можно ближе к парте Чуе.       Чуя собирает по утрам бенто на две персоны.       По вечерам они смотрят мультики, когда тепло играют в небольшом садике Рандо, а когда начинаются ливни, то носятся по округе, мокрые грязные и счастливые. Чуя выливает всю банку с жидкость для пены Дазаю в ванну.       Дазай говорит, что её слишком много и Чуя должен принять ванну с ним.       Раз в неделю они непременно кормят карпов в саду Кое Озаки. Сталь Мори. Клинок настолько изящный настолько и смертоносный. И просто приятная собеседница.       В конце-концов той приходят доставать детей из пруда, по итогу один, но чаще всего оба оказываются в воде. Промокшие до нитки.       Рандо ведёт их в парк, в храм на фестиваль, на аттракционы. Почти каждый дневной выходной. Больше всего им понравился океанариум, Чуя и Дазай прилипшие к стеклу и заворожённые морской жизнью, поочерёдно тыкают в рыб со словами:       — А это ты!       За которыми непременно следует.       — Нет, ты!       Или.       — Тогда вон та на тебя похожа!       Потом они едят какие-то блинчики и, качая ногами, сидят на скамейке.       Рандо с уверенностью может сказать, что он счастлив. Встреча с Чуей было лучшим, что могло случится.       Накахара все так же рассказывает, как прошёл его день, что он узнал и какую пакость выкинул Осаму сегодня на уроке.       Он укладывается рядом, выводит на большой руке Рандо узоры. Читает вслух. Готовим ему бенто, особенно, когда мужчина уходит ночью, что случается часто. Потому у Рандо всегда с собой салфетки, Чуя так старался, вырисовывая на рисе котиков, будет жалко испортить их чужой кровью.       И ещё Чуя непременно тренируется. Сам подскакивает к Рандо с просьбами. Чувствует ли он потребность в том, чтобы нагрузить себя или ему прост нравится, Рандо не знает.       Но старается тот на благо, честно и ответственно.       Когда-нибудь Мори наверняка начнёт и сам готовить Дазая. Тот обмолвился за одним из ужинов, что в мальчике есть потенциал. А после, подцепив палочками жареное тофу, над котором Рандо и Чуя пыхтели ни один час, улыбнулся:       — Вскоре, тебе может понадобится ещё один тапочки, — с прикрыл глаза, наслаждаясь нежным вкусом, протянул мужчина, — Тебе придётся проследить что бы Чуя не разнес город или ещё хуже — не стал ревновать тебя, — он снова покрыл глаза, отправляя очередной кусочек, — Выше похвал, теперь я понимаю почему Дазай так любит у вас обедать.       Что имел ввиду Мори Рандо так и не понял. Никакие расспросы и угрозы не принесли плодов. Огай все так же продолжил загадочно улыбаться, уверяя, что Чуе ничего не будет угрожать, если Рандо сделает правильный выбор и не напортачит как в прошлый раз.       Мори знает много. Но продолжает молчать и ждать неизвестно чего. Не исключено, что он знает и о Рандо.