Where Your Loyalties Lie

      Весна перешла в лето вскоре после семнадцатилетия Джека, и жара добавила дополнительную нагрузку к тренировкам, которые проходили либо во внутреннем дворе, либо на поляне на краю леса. Габриэль снял рубашку, пока они отрабатывали замки на руках и защитные маневры. Джек солгал бы, сказав, что капли пота, стекающие по его коже насыщенного оттенка, и странное по красоте кольцо, висевшее на шее, не отвлекали от тренировок. Джек не стал спрашивать об этом, зная, что Габриэль не ответит. Джек предпочел не снимать льняную рубашку, уверенный, что полностью потеряет концентрацию, если почувствует, как обнаженная грудь Габриэля скользит по его собственной. Габриэль, конечно же, пользовался каждым отвлеченным выпадом Джека и в один прекрасный момент нанес левый хук прямо в боковую часть головы блондина. Джек упал на землю, из него выбило воздух, он был немного шокирован силой удара. Винсент научил его основам драки, но в последнее время Джек понял, насколько эти уроки были скорее поводом для физического контакта, чем действительно полезным обучением. Винсент никогда не бил его всерьез. Никто не бил. Удар по самолюбию принца мог оказаться смертельным — мало кто рисковал. Но Габриэля это, видимо, не беспокоило. Джек только успел уклониться от последующего удара ногой, направленного в его середину. — Подожди минуту, — простонал он, его голова закружилась. — Ты думаешь, что убийца даст тебе время, чтобы встать на ноги? — спросил Габриэль, хмуро глядя на него. — Разве это не твоя работа — останавливать убийц, пока они не подошли так близко? Никто не собирается убивать меня в любом случае. Я недостаточно важная цель. — Ты идиот. — Ты уже говорил об этом раньше, — ворчал Джек. — Какую же очевидную вещь я упустил на этот раз? — Тебя любят. Джек нахмурился и посмотрел на него в замешательстве. — Пусть ты и не имеешь политического влияния, но ни для кого не секрет, что Рейнхардт очень любит тебя, — продолжал Габриэль. — Если бы кто-то захотел причинить личную боль будущему королю или дестабилизировать его эмоциональное состояние... — Они могут прийти за мной. — Приближается дама. Возможно, ты захочешь встать и хотя бы притвориться, что у тебя есть хоть какое-то достоинство. Больной и покрытый грязью Джек подавил очередной стон и поднялся на ноги. Молодая женщина шла к ним с такой уверенностью, какая бывает от большой красоты или большой власти, или от того и другого вместе, и, судя по царственному синему цвету ее платья, Габриэль готов был поспорить, что у нее было достаточно власти, чтобы сочетаться с лицом в форме сердца. Черные волосы блестели в солнечных лучах, она нацелилась на Джека. — Вы, должно быть, принц Джон, — сказала она, не потрудившись сделать реверанс. — Я хочу сказать Вам, что прибыл конвой из Амари, и Ваша мать хотела бы, чтобы Вы привели себя в порядок, прежде чем явиться к обеду. Амари была небольшой, но богатой страной на юге, известной своими шелками и пряностями. Король уже несколько месяцев обменивался письмами с их лидерами, обсуждая торговую сделку и возможный военный союз. Сегодня или завтра ожидалось прибытие их контингента для завершения переговоров. —А вы кто? — спросил Джек, прекрасно осознавая свой растрепанный вид. — Скорее всего, она станет твоей новой невесткой, — сказал Габриэль. На ее лице появилось удивление. Кажется, она наконец-то поняла, что Габриэль тоже здесь. — Ана, — озадаченно добавила она. — Это неплохая дедукция. — Вряд ли, — насмехается Габриэль. — Я просто провел свое исследование. У Вас под глазом знак амарийской знати. Ваша одежда проста, но ногти чисты. И Вам даже в голову не пришло поклониться Джеку. — А Вы? — Габриэль Рейес. — Мой телохранитель и очень вспыльчивый боевой инструктор, — сказал Джек. — Вы очень свободно разговариваете со своим начальством, — сказала она скорее с любопытством, чем с педантизмом. — Ему можно, — утверждал Джек. — Рейнхардт столь же мягок к своим подчиненным? — Никто не так мягок, как Джек, — сказал Габриэль с усмешкой. — Придурок, — сказал Джек, толкнув Габриэля в плечо. — Я так понимаю, Вы оделись ниже своего достоинства, потому что надеялись раскопать сплетни о своем женихе? — оценил Габриэль. — Ничто не проходит мимо Вас, — засмеялась Ана, глаза ее блестели от интереса: — Я полагала, что, просто спросив принца о характере его брата, я получу либо полностью положительный, либо полностью отрицательный ответ. — Мне было бы трудно говорить плохо о Рейнхардте, даже если бы он не был моим братом, — сказал Джек. — Он честный и храбрый человек, щедрый, с хорошим чувством юмора. Неудивительно, что Габриэль мог бы дать Вам более откровенное представление о его недостатках. Они сражались бок о бок несколько лет назад. — К счастью, его грехи не являются мздоимством, — сказал Габриэль, снова натягивая рубашку. —Его жажда славы и известности может перевесить здравый смысл, его терпению не помешала бы некоторая работа, и его вряд ли можно назвать интеллектуалом. Но, к моему счастью, это все. — Осторожно, — поддразнила она. — Если Вы продолжите давать честные оценки и проницательные анализы, я могу потребовать, чтобы Вы стали моим телохранителем. В животе Джека заныло от ужаса. Как будущая правительница их королевства, Ана имела полное право просить в качестве свадебного подарка все, что пожелает. Если ей нужна была служба Габриэля, она ее получит. Джек не имел права голоса. — Боюсь, что сам король назначил меня на эту должность несколько месяцев назад, — усомнился Габриэль. — Вряд ли я захочу отказаться от нее так скоро. Джек взглянул на него, приятно удивленный. Он думал, что Габриэль не упустит возможности бросить его, будь то приказ короля или нет. — Ну, — сказала Ана. — Я бы не хотела начинать свой брак с воровства у своего деверя. Тем не менее, если Вы передумаете... Пока они втроем прогуливались от опушки леса до северной части города, а затем через внешние и внутренние стены периметра, Габриэль развлекал Ану рассказами о тренировках Рейнхардта с Зарей, некоторые из них были лестными, некоторые нет. Ана рассказывала о жизни в Амари, их политической структуре и о том, насколько суше и жарче их климат. Они уже разговаривали, как старые друзья, подшучивая друг над другом. Джек был еще тише, чем обычно, и говорил лишь пару слов, о чем Габриэль спросил его, когда они остались одни в бане. Если не считать большого зала, где проходили балы и пиры, бани были самой роскошной частью замка. Изящно выложенное плиткой помещение было разделено на мужскую и женскую части. Утопленные мраморные бассейны подогревались мангалами под полом. Чаши с ароматизированными маслами и нежным мылом окрашивали парной воздух. В распоряжении служителей были скрабы, мыло и массаж любой части тела по желанию знати. Это было далеко от деревянных ванн с холодной водой, в которых Габриэль и другие слуги мылись в маленькой комнате рядом с кухней. Габриэль сидел босой и со скрещенными ногами, прислонившись спиной к одной из кафельных колонн в нескольких футах от бортика большой ванны, в которой отмокал Джек. Уинстон, человек почти такой же громоздкий, как Рейнхардт, только что закончил мыть волосы Джека — эту работу он выполнял с тех пор, как принц был маленьким. Всю свою жизнь Джек одевался, купался, ухаживал и сопровождал целую плеяду слуг, но не думал о том, чтобы быть голым. Даже с Винсентом ему не приходило в голову стесняться. Но теперь, зная, чего он хочет, Джек изо всех сил старался сохранить спокойствие, когда Габриэль был так близко. — Я так понимаю, тебе не понравилась принцесса Амари? — догадался Габриэль, рассеянно вертя в руках один из своих ножей. — Что? О, нет, с Аной все в порядке. Я просто не совсем понимаю, почему ты сказал ей, что хочешь остаться моим охранником после того, как вы так хорошо поладили. То есть, я рад, что ты согласился. Но я очень сомневаюсь, что это для того, чтобы исполнить желание моего отца. Габриэль пожал плечами. — Ты вырос на мне. — Телохранитель королевы был бы более престижной должностью. Ты бы защищал кого-то более важного, чем потенциально-сентиментальный залог. — Хотя вряд ли в её библиотеке позволят читать. Или бить её по голове. Джек засмеялся, перевесившись через бортик бассейна, довольный тем, насколько толще стали его руки. — Хорошо, что я достаточно мягкий, иначе ты мог бы повредить свои руки. Габриэль улыбнулся на это. — Кстати, спасибо, — продолжал Джек. — За то, что не сдерживаешься на тренировках. — Да уж, не так много в твоей голове, чтобы что-то повредить. Джек послал в сторону Габриэля огромную струю воды, намочив его. Выражение потрясения на обычно спокойных чертах лица телохранителя повергло принца в истерику. Нож упал на пол. Джек поднял голову как раз вовремя, чтобы глотнуть воздуха, прежде чем Габриэль окунул его белокурую голову под теплую воду, превратив его смех в гейзер пузырьков. Вслепую он ухватился за рубашку Гэбриэла и оттолкнулся от стены, увлекая его вперед. Габриэль вскрикнул, когда вошел в воду лицом вперед. После этого началась глупая, мокрая драка, которая даже не напоминала рассчитанные удары на их тренировках.