Where Your Loyalties Lie

      Прошел месяц, и каждый день Габриэль все больше отшлифовывал новизну распорядка дня. Такие задачи, как впускать Эмили по утрам, сопровождать Джека в ванную и расставлять оборудование для тренировок, стали привычными и беззаботными. Походы в библиотеку во время занятий Джека с Зибреном быстро стали главным событием недели, хотя именно ужины оказались наиболее познавательными. Вечерняя трапеза была единственным разом в день, когда вся королевская семья, включая дюжину герцогов и герцогинь, собиралась в одном месте. От количества еды, которую они поглощали, у Габриэля сводило живот. Стоя без звука вместе с другими телохранителями вдоль стен, он записывал политические события и личные интриги, чтобы передать их Аканде. Разговоры и звон столовых приборов наполнили большой зал. Анжела отстранилась от матери и направилась к нему. — Габриэль! Габриэль! — скандировала она, бесстрашная и яркая. — Добрый вечер, принцесса, — ответил он с легким поклоном. — Энджи, оставь Габриэля в покое. Он работает, — сказал Джек, вставая, чтобы подойти. Несмотря на его укоры, Джек втайне был рад возможности отойти от повторяющихся сплетен своих кузин. — Покажи мне фокус с дымом! — прокричала Анжела. — Пожалуйста, покажите мне фокус с дымом, — поправил Джек. — Мама говорит, что мне не нужно говорить слугам «пожалуйста», — сказала девочка, надувшись. — Они все равно должны делать то, что я говорю. — Это правда, но именно те вещи, которые ты совершаешь по собственному выбору, определяют тип человека, которым ты являешься. Хочешь ли ты быть человеком, который мил только тогда, когда это необходимо? Анжела задумалась на минуту, свет свечи играл на серьезном выражении ее маленького лица. Остальные стражники насмехались и корчили друг другу рожи. Учить благородного быть доброжелательным было так же водевильно, как учить кошку стоять на голове. — Хорошо, — сказала она. — Пожалуйста, Габриэль, покажите мне еще раз фокус с дымом? — С удовольствием, миледи, — сказал он, опускаясь на колени перед ней. Он протянул обе руки и позволил им раствориться. Она завизжала от радости, даже когда остальные охранники отошли в сторону, настороженные и суеверные. Все знали, что общение с ведьмой может привести к адским последствиям. — На что это похоже? — спросила Анжела, проводя пальцами по темному облаку. — Больно? — Боюсь, это трудно описать. Это похоже на то, когда твоя нога засыпает. Это не больно, но я устаю. Джек никогда не видел Габриэля таким услужливым — он определенно не был таким терпеливым во время их обучения — и он не мог удержаться от того, чтобы немного поглазеть. Помня о постоянном наблюдении матери, Джек старался сохранять жесткую осанку и профессиональный тон. Он не хотел давать ей повод заставить Габриэля исчезнуть. Дыра, которую Винсент оставил в его жизни, оставалась большой и необработанной, но Джек должен был признать, что ему нравилось расшифровывать противоречия в своем новом спутнике. Искушенный в боях телохранитель, питающий слабость к фантастике. Замкнутый мудак, который добр к детям. Вдумчивый, умный человек, скрывающийся под грубым характером и враждебным отношением, очаровал Джека. Габриэль тоже не был неприятен на вид. Блестящие темные волосы, выпуклые мышцы и лукавая улыбка. Хотя Джек все еще не до конца простил охранника за трюк, который он проделал во время их знакомства, именно тело Габриэля открыло Джеку его собственные сексуальные предпочтения, и из-за этого Джек не мог не питать к нему нежных чувств. Не мог не хотеть узнать о нем больше. — Насчет твоего дара... Тебя благословила ведьма или прокляла? — спросил Джек, пока они шли к покоям Рейнхардта. — Тебе нравится пробираться под кожу, не так ли? — Я просто хочу знать, не выскочит ли какая-нибудь мстительная банши из леса в поисках тебя, чтобы я мог уйти с дороги, — Габриэль закатил глаза. — Я попросил у ведьмы эту способность. Хотя это нельзя назвать даром. Пришлось заплатить за нее. — Почему ты попросил об этом? Его не удивило, что Габриэль упорно отказывался отвечать. Ходили слухи, что ведьмы требовали высокую цену за свои благословения, такую цену, о которой не принято говорить шепотом, такую цену, которую можно заплатить только один раз. Джек задался вопросом, скажет ли ему когда-нибудь Габриэль, чем ему пришлось за это заплатить. Прошло несколько минут тишины. Их шаги эхом отдавались от каменных стен. Оставив Джека в роскошных апартаментах брата, где уже вовсю кипели игры и вино, Габриэль удалился. Над головой сверкали звезды, когда он пересек двор и прошел через ворота во внешний комплекс. Окна оперативной базы Тэлона светились теплым и манящим светом в прохладной ночи. Сердце Габриэля раздувалось от ощущения возвращения домой, расширяясь, как хлеб в печи, когда аплодисменты приветствовали его появление. Оливия обняла его, а Турбосвин похлопал его по плечу. Джесси похлопал его по спине. Аканде кивнул со своего места во главе стола. — Как жизнь в королевских покоях? — спросил Крысавчик. — Ничего особенного. Куча тугих задниц, ходящих на цыпочках вокруг старого промозглого здания. Здесь гораздо веселее. — Джесси сказал нам, что маленький принц не может прицелиться без твоей помощи, — сказала Мауга с неприятным смешком. — Он будет лучше Амели к тому времени, когда я с ним закончу. — Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить, chérie, — сказала Амели, ее губы приподнялись в небольшой улыбке. Холодный голос прорезал веселую суету. — Мне кажется, у тебя есть кое-что для меня, — Мойра протянула руку, ожидая. В желудке Габриэля заныло, но он достал из кармана прядь золотых волос. Ему было отвратительно легко пробраться ночью в комнату Анжелы и срезать ножом шелковистые пряди. Они, как нити, собрались в ладони Мойры. — Блестяще. Твой первый долг погашен. — Что ты собираешься с ними делать? — спросил Габриэль. — Великие дела, —глаза Мойры блеснули, это было единственное, что она сказала. Богатый голос Аканде призвал всех к порядку, и разговоры стихли. Послышался лязг оружия и доспехов, когда они толкались, занимая места на скамьях. Оливия прижалась к Габриэлю и сжала его руку. — Сегодня мы получили приятные новости, — объявил Аканде. — Вишкар на севере согласился помочь нам. Раздался одобрительный возглас. — Однако им потребуется несколько лет, чтобы собрать и подготовить свои силы, — продолжил он, когда шум утих. — Поэтому мы будем медлить соответственно. Когда они начнут атаку, у нас будет возможность. Габриэль, я с нетерпением жду твоего доклада о передвижениях королевских особ внутри замка. Это значительно упростит их выслеживание и казнь, когда придет время. Габриэль отбросил всякую сентиментальность и открыл рот, чтобы заговорить, но с удивлением услышал, как вопрос в глубине его сознания был озвучен вслух. — А нельзя их просто изгнать? — спросил Джесси. — Нет, ты идиот, — ответила Эш. — Если они выживут, то только вернутся. Королевские особы —как тараканы. Нужно вытравить их всех одним махом, — Аканде разразился искренним смехом. — Хорошая аналогия. И точная, — сказал он, окинув Джесси тяжелым взглядом. Его перчатка угрожающе сверкнула в свете факела. — Мы не можем проявлять мягкость. Помни, это люди, которые убьют тебя и тех, кого ты любишь, по прихоти, если захотят. Они достаточно долго пользовались своей властью несправедливо. Налоги короля опустошают деревню. Люди будут голодать зимой, пока он пирует в своей крепости. — Простите, сэр, — пробормотал Джесси, опустив глаза. — Чувства к человеку понятны, но их нужно рассматривать в контексте. Многие из нас любят, например, принца Рейнхардта. Он храбро сражался рядом с нами на поле боя, но никто здесь не может ожидать, что он будет мудрым правителем. Он слишком сосредоточен на собственной славе и собственных удовольствиях. Как человек, он прекрасный друг, но как политический деятель — досадная помеха. Иногда, чтобы направить историю в правильное русло, мы должны пожертвовать сегодняшними удобствами и друзьями, как бы больно это ни было. Собравшиеся мрачно кивнули. По указанию Аканде Габриэль рассказал об обычном распорядке дня королевской семьи как можно подробнее, делая паузы для того, чтобы дать волю недоверию. Королю требовалось столько помощников по утрам? Сколько времени королева тратила на купание? Чем занимались герцогини весь день? Аканде положил руку на плечо Габриэля в довольном жесте, когда тот закончил, вызвав в нем прилив гордости. Была уже почти полночь, когда Габриэль попрощался со своими товарищами, обменявшись дружескими толчками и объятиями. Оливия вышла вслед за ним в темную ночь, обхватив себя худыми руками. Крошечная луна почти не давала света. Под их сапогами хрустел гравий. — Осторожно, — сказала она. — Эти твои чувства могут привести только к неприятностям для всех. — Выйди из моей головы, Оливия. — Не нужно уметь читать мысли, чтобы понять, что ты в конфликте. В отличие от колдовских способностей Габриэля, Оливия родилась со вторым зрением. Этот дар, который она усвоила с большим трудом, лучше держать в тайне. Родители изгнали ее из дома за это, когда она была еще совсем маленькой девочкой. Габриэль и Амели поймали ее на краже хлеба на рынке, и Тэлон с готовностью принял проворную воровку в свои ряды. О ее способностях знали только Габриэль и Амели, хотя Аканде наверняка что-то подозревал. У Оливии были ответы на слишком многие вопросы, чтобы она могла прийти к ним естественным путем. Тем более, что у нее появилось неоспоримое высокомерие от способности читать скрытые намерения, лежащие в основе каждого слова и действия других людей. — Разве ты не должна предупредить Джесси об этом? — Габриэль отмахнулся. — Уже. У Джесси есть его сестра, чтобы держать его сосредоточенным на наших целях. И ее приверженность непоколебима. С другой стороны, ты — дикая карта. История будет зависеть от того, что ты решишь сделать. — Я без колебаний убью человека, который опозорил и казнил моего отца. — Я в этом не сомневаюсь. Но ты уже смягчился по отношению к Джону — о, ты даже называешь его Джеком? — а также к этой избалованной принцессе, а ведь прошло всего пять недель. Где ты окажешься, когда Вишкар появится через несколько лет? — Почему ты не говоришь мне? — Не могу видеть так далеко вперед. — Тогда, я думаю, тебе придется просто довериться мне. — Господи, помоги нам всем, — сказала она, качая головой. — Ты нарисуешь сердца завтра. — Что это значит? — Увидишь, — сказала она через плечо, уходя. Габриэль ненавидел, когда она так поступала. Ее предсказания обычно можно было истолковать как буквально, так и фигурально, а метафоры часто обретали смысл только задним числом. По крайней мере, она дала ему определенные сроки для этой загадки. Он размышлял над этим весь следующий день, но ничего из того, что произошло, не подходило. Лежа в постели, он задался вопросом, не является ли ответом слива, которую Джек предложил ему во время тренировки. Вскоре после того, как взошла луна, Джек прокрался мимо него и вышел в коридор. Он делал это уже в четвертый раз. Каждый раз Габриэль следовал за ним на кухню, некоторое время подслушивал, а затем удалялся в свою постель. Он говорил себе, что просто хочет убедиться, что его подопечному ничего не угрожает, но трудно было отрицать жгучую зависть. Он очень скучал по товарищескому общению в общежитии Тэлона. Накануне вечером он впервые за месяц поговорил с ними, а ведь раньше он проводил с ними каждую свободную минуту. Как и прежде, он выждал несколько секунд, прежде чем устремиться за Джеком, словно жалкий призрак. Завернув за угол коридора, он с удивлением обнаружил Джека, прислонившегося к стене со сложенными руками. — Знаешь, если ты собираешься преследовать меня, ты можешь присоединиться к нам. Будучи на несколько дюймов ниже Габриэля и только начав набирать массу, принц не производил впечатление авторитетного человека. Тем не менее, Габриэль внутренне сокрушался, что его поймали на нарушении правил. — Это не преследование, — запротестовал он, вернувшись в свою нормальную форму. — Я твой телохранитель. — Ты мог бы просто спросить, куда я иду. — Я понял одну вещь: спрашивая людей напрямую, редко можно получить реальный ответ. — Ты хочешь присоединиться к нам? — Конечно, нет. — Должен ли я предположить, что это не твой настоящий ответ? — спросил Джек, забавляясь. — Какого черта я захочу играть в карты с тобой и твоими друзьями? — Да, Джесси предупредил, что ты так можешь сказать. — Этого сопляка вообще не должно быть в замке. Я должен доложить о нем командиру Тэлона. — Но он не делает ничего плохого, — возразил Джек. — И, технически, если я его пригласил, то он может быть здесь. — Ты ведь знаешь, что можешь просто приказать мне ничего не говорить? Тебе не нужно притворяться и пытаться убедить меня. — Тебя раздражает, что я отношусь к тебе, как к человеку? — Раздражает, что ты отрицаешь реальное положение вещей. Тебе достаточно легко отмахнуться от классовых различий и играть так, будто ты универсал, но не убеждай себя, что это привилегия, которая идет в обе стороны. Думаешь, Лена была бы принята на один из игровых вечеров Рейнхардта? — Джек нахмурился. — О, — пробурчал Габриэль. — Неужели я разрушил иллюзию того, что ты и твои друзья были равны? — Ты такой засранец. Я не собираюсь приказывать тебе только потому, что тебе было бы удобнее, если бы я был избалованным сопляком. — Ты — испорченное отродье. Ты просто не можешь заметить этого. — А у тебя голова в заднице, раз ты думаешь, что если ты не родился в благородной семье, то морально выше. – Джек продолжил идти по коридору. — Если ты хочешь, присоединяйся. Если нет, то нет. Габриэлю не терпелось как следует подраться, но слова Джека выбили его колеи. Хотя Габриэль поддерживал все, что говорил, вид спины Джека напомнил ему, как он ушел, предоставив ему доступ в библиотеку, не ожидая ничего взамен. И кроме того первого “спасибо” Габриэль ничего не дал взамен. — Подожди, — вздохнул он, догоняя подростка. — Прости. Это было бы... Ну, я не против присоединиться. Джек бросил на него скептический взгляд, но возражать не стал. На кухне, пахнущей свежим хлебом и специями, было тепло и уютно. Лена была рада знакомству с Габриэлем. Батист сердечно приветствовал его. Хотя Джесси, казалось, был взволнован внезапным появлением другого охранника, когда стало ясно, что Габриэль не собирается его упрекать, он расслабился. Вино помогло. Лена разбиралась с практической эффективностью, а “Сумасшедшие восьмерки” разворачивались в достаточно легком темпе. Вопреки собственному желанию, Габриэль обнаружил, что ему весело. Вскоре они с Джесси уже подшучивали друг над другом, как делали это всегда. Лена была неисчерпаемым источником забавных анекдотов о своей работе гонцом. Сухое остроумие Батиста не давало им заскучать. Подозрения Джека относительно намерений Габриэля рассеялись, и он стал беззаботным и смеющимся. А в искренней улыбке Джека было что-то такое, от чего Габриэль не мог насытиться. Он был счастлив, когда видел ее. Может быть, дело было в вине. Его ничуть не удивило, что каждый раз, когда ему приходилось поднимать карту, это было сердце.