Medical Tale

Сложно сказать, как далеко и как долго она бежала, особенно учитывая, что на нее напала тьма — Фриск только помнила, как от усталости свалилась под ближайшем деревом — да уснула тяжелым, беспокойным сном. Благо, что ночи здесь короткие — жаль только, что все временные рамки стерлись. Её пробуждение сопровождалось холодно-синим рассветом и гнетущей тишиной — была ли здесь какая-либо жизнь в целом? Или все умерли? Андайн упоминала, что в их краях голод — был ли он у зверей? А может, оголодавшие жители съели их, в попытке утолить свой аппетит? В любом случае, Фриск себе пообещала, что задумается об этом попозже — сейчас задачей номер один было не попасться в лапы супругов и других монстров, а заодно получить больше информации про Санса — кто знает, может, ей получиться выйти на его след? Быть может, она найдет его живым? Встав, Фриск не без удивления огляделась — судя по всему, она была в лесу, но выглядел он… Каким-то сожженым что-ли? В плане, и листва, и земля были непроглядно-серыми, стоило сжать — сразу рассыпались, неприятно кололи. Солнце… Было ли оно здесь? Сложно сказать однозначно. Некое голубое подобие светила было, но скрывалось за тяжелыми, молочно-белыми тучами. «Может ли здесь быть дождь?» — думает Фриск, пока идет… Просто идет — сама не знает куда — бесцельно, надеясь выйти хоть на кого-то — желательно, чтобы этот кто-то проявил хоть какое-то подобие дружелюбия. Есть ли здесь добрые сущевства? Не одни же маньяки? В прочем, как выяснилось немногим позже, от подобия цивилизации Фриск ушла относительно недалеко — она вышла на некое подобие поляны, где было трехэтажное здание — как и все другие в этом месте, оно было серым, словно бы сделано было не из бетона, а из пыли, покосившимся, с выбитыми окнами — однако по доносившимся оттуда звукам, там кто-то был. Но насколько обитающее там существо дружелюбно? В прочем… А какой у Фриск выбор? Не лучше ли стать блюдом для голодающего монстра, чем погибнуть от рук этой сумашедшей рыбы? Хотя умереть от рук Санса казалось радостнее, чем от лапищ этого чуда. Меттатон бесцельно катался в форме коробочки и… Скучал. В откровенную скучал. С тех пор, как Андайн запретила им радоваться и веселиться, его шоу потеряло всякий смысл — а снимать готовку было бы верхом издевательства — особенно после начавшегося голода. В прочем, чтобы снимать готовку, эта самая готовка нужна — но, увы, голод… Едва ли Меттатон мог их понять — он был лишь душой в теле робота, голод ему был чужд. Физический. Но… Меттатон чувствовал голод по счастью и веселью — и если бы не Андайн… Откровенно говоря, виновата была не совсем она. Прежде всего виноват был Санс — и его дурацкое поведение — вечно этому скелету руки было нечем занять, оттого и пытался наложить их на Андайн — то камни ей в скудную пищу подложит, то иголки в броню вклеит… Кроме того, если бы не Санс, то монстры бы давно уже вышли на поверхность — у Андайн была возможность закончить начатое еще Азгором дело, но… Старший братик Папируса видимо решил, что раз уж ему в этой дыре хорошо жить, то и другим тоже — оттого, если другие чуть медлили — он сразу же убивал упавшего ребенка, лишая их человеческой души — и, возможно, если бы как раз не Папирус, то Санса самого бы давно уже раскололи — так ведь он с последним упавшим ребенком поступил? Взял молоток, подошел и забил до смерти? Резко затормозив, металлическая коробка на колесике потрясла корпусом — вспоминая этого игрушечного врача, он не понимал, тоскует ли он или радуется, что он от них свалил? Бесил ли Санс одним лишь фактом своего существования? Несомненно. Было ли с ним веселее? Очень даже да. Одновременно сволочь и спасатель, он был важной частью социума — и, несомненно, все затосковали, когда он… Нет. Те события — запретная тема. Но… Насколько Санс был неправ, что остался верен Азгору и Ториэль до конца? Оценили ли бывшие король и королева его жертву? Или это было напрасно? Услышав внизу скрежет открывающейся двери, да чьи-то маленькие и аккуратные шажки, Меттатон даже напрягся — Андайн такой тихой никогда не была, а Папирус… Ну… Папирус четко дал понять, что Меттатон его ни в каком виде не интересовал — и робот, пусть и сквозь боль, но принял право нового короля — не в его интересах кого-либо принуждать, право слово! «Неужели человек?» — подумал Меттатон — и удивился. Неужели ни Санс, ни король с королевой его ещё не извели? — Эй? Здесь кто-нибудь есть? — спросила Фриск, прикрывая за собой тяжелую дверь, нервно озираясь — не могло же ей показаться? Подобное место в любом случае должно быть обитаемым — даже несмотря на то, что это одинокое здание давно уже потеряло свой лоск. Пройдя чуть дальше, девочка не могла не удивиться — внутри было много аппаратуры для съемок какого-нибудь телешоу, была сцена, но… Время здесь словно остановилось. На некоторых стенах висели плакаты с кем-то, кого, увы, из-за темноты не было видно — похоже, это была студия, которая принадлежала некогда великой личности — но кому? Внезапно, из темноты на Фриск резко выехал робот, отчего она неловко упала на спину, жалко вскрикнув. — Пожалуйста, не убивайте меня! — воскликнула она, выставив перед собой руки. Металлический голос на это усмехнулся: — Убивать? Человек, я — не убийца. — Да? — искренне удивилась девочка, уставившись на него. — Ну да, — судя по голосу, робот усмехнулся, остановившись у ноги девочки. — Но… Кто же ты? — изумилась Фриск. — Сейчас — уже никто, — досадно расссмеялся робот, после чего выехал на место где было достаточно светло и… Перед девочкой возник очень красивый, но растерявший весь лоск человекоподобный робот — тело было местами промято, а то и вовсе в пробоинах, некогда неоновые розовые краски и вовсе стерлись до каких-то серых с легким малиновым оттенком, а имеющиеся когда-то мелкие элементы декора и вовсе давно потерялись. — Когда-то я был Меттатоном, главной звездой этого места, — говорит робот с какой-то грустной улыбкой, после чего падает рядом с девочкой — Но после… Определенных событий, наша королева Андайн запретила всю радость и веселье — и я резко стал никому не нужен — а потом еще и голод… Мх, больно вспоминать, — Меттатон поморщился — Я никогда никого не убивал, и если честно, очень хочу умереть без чужой крови на руках, но… Были те, кто действительно убивали падающих сюда людей — одни для дела, а другой — просто потому, что ему было скучно… — Я, кажется, понимаю, кого вы имеете ввиду, — тихо произнесла Фриск, смотря на работа с сочувствием — Я буквально ночью сбежала из замка Андайн и Папируса — услышала, что они хотели со мной что-то вечером сделать. — Да? Но почему же ты побежала сюда, дитя? — с удивлением спросил робот. — Я… Я хочу найти Санса, — честно призналась девочка. — Но… Зачем он тебе?! Тоже ведь убьет и не пожалеет! — воскликнул Меттатон, и приблизившись, сжал руку девочки своими ободранными кистями — Поверь, он один убил намного больше, чем его брат со своей женой! — Я знаю, — тихо кивнула Фриск — Но понимаете… Умереть от его рук — костей? — будет явно гуманнее, чем от правителей, нет? Сначала Меттатон молчал, нахмурившись, но потом был вынужден кивком согласиться. Санс, может, и поступал все еще неправильно — но явно лучше, чем его невестка и брат — в их интересах было заставить невинное дитя мучиться, а в его — умертвить во имя избавления от страданий — даже если потом будет страдать за это сам. — Увы, но так, — был вынужден согласиться робот — Он — единственный, кто сможет избавить тебя от страданий. Между ними образовалась неловкая тишина, прежде чем Меттатон снова сказал: — Но… Я не уверен, что он жив… В плане, мы давно уже его не видели и не слышали. — И все-таки, — издала Фриск — Где его хотя бы теоретически можно найти? — Хм… — робот чуть нахмурился, явно что-то вспоминая, а потом, вспомнив, сказал: — Точно не могу сказать, но… Тебе надо в Сноудин — Санс и Папирус достаточно долгое время жили там — и именно там его последний раз и видели. Попробуй в Сноудине поспрашивать у местных — быть может, там кто-нибудь что-то да знает. Не, чтобы девочке это прям сильно помогло — кто знает, сколько ей еще до Сноудина идти, да и дойдёт ли она вообще? Но даже в этой скудной информации была большая помощь — и явно риски для самого робота — а имел ли он право об этом говорить? Меттатон очень сильно не хотел отпускать от себя это бедное дитя — но и удерживать он был не в праве — к тому же, пропажу девочки уже явно заметили — ей надо поспешить. — Прошу, дитя, иди скорее, — зашептал ей Меттатон, сжав в крепких объятиях — когда-то мать Фриск обнимала так свою дочку — Я уверен, они скоро будут здесь. Чуть подержав Фриск в объятиях, робот отстранился и извлек из корпуса старую, изрядно потерявшую цвета, фотографию. — Этот снимок был сделан еще в Сноудене, до… Всех событий. Видишь? Все здесь более молодые. А Андайн и Папирус еще даже не в отношениях, и уж точно не браке. Взяв снимок, Фриск не без интереса стала его разглядывать — судя по всему, основной костяк, в лице как раз Андайн, Санса, Папируса и Альфис сполз куда-то под барную стойку, будучи, возможно, немного подвыпившими — Альфис и Андайн уж точно, раз обе широко улыбались. Папирус же раскрыл свои широкие объятия пытаясь обнять всех, и самое лучшее место занял как раз Санс — во много раз меньше брата, у него в черных глазницах были маленькие огоньки мятного оттенка, на лице сверкала усмешка, а на коленях удобно расположился белый медицинский халат. — Ого, — выдохнула Фриск — от этого снимка так и веяло чем-то теплым, уютным, старым и домашним — похоже, в те времена, когда была сделана фотография, этот костяк будущих детоубийц даже не знал, что их счастливая юность сменится безрадостным настоящим. Могла ли Андайн подозревать, что когда-то растеряет всю красоту? Мог ли Папирус представить, что когда-то ему придется прятать детей от брата, чтобы убить их лично? Мог ли Санс планировать, что в будущем возьмет на себя роль палача? Могли ли?.. Могли ли они когда-нибудь подумать, что их пути станут такими тернистыми — да ещё и так сильно разойдутся? Конечно они не могли. Тогда никто и представить не мог, что все будет так плохо. — А это кто? — спросила Фриск, ткнув пальцем в фиолетовую фигуру из огня, которая с самым презрительным выражением лица перевернула стакан — и какая-то жидкость должна была вот-вот вылиться кому-нибудь из костяка на голову. — Это Гриллби, — Меттатон чуть поморщился — явно какая-то неприятная история — Владелец заведения, где фотография и была сделана. Не уверен, работает ли он сейчас, но если дойдешь до Сноудена — постарайся найти его — он про Санса знает сравнительно много. — Что ж… Спасибо, — сказала девочка и снова обняла Меттатона, крепко сжав в объятиях — Я постараюсь сделать все, чтобы этот Ад, наконец, кончился. Робот ничего на это не ответил — лишь грустно улыбнулся, да, наконец, отпустил дитя. А как только дверь закрылась — понял, что как же не хочет здесь в одиночестве умирать.