Когда погаснет пламя

      Случай в Тиане ужесточил Норена. Теперь каждый житель, каждый незнакомый ему человек невольно попадал в его список подозрений. Первое время Мирее казалось, что джар потерял интерес и смысл в походе. Он грубил пришедшим на приём жителям и даже не спешил решать проблемы, которые лежали на поверхности. Под злобную раздачу попадало всё его окружении. Даже Язуан и Мирея отхватывали своё с лихвой, если были замечены слоняющимися по дворцу.       Девушка терпела выходки Норена, молчала, когда он в пьяном дурмане заявлялся к ней и предъявлял какие-то беспочвенные претензии. Её терпению могли позавидовать многие леди, но даже оно было не бесконечно. Когда юноша в очередной раз явился к ней и обвинил в безделии, она не выдержала. Отложив в сторону незаконченный рисунок Милдора, Мирея резко поднялась. Даже не думая, что её кто-то услышит, она вылила на него такую тираду, что Норену не удалось и слова вставить. Он стоял со стеклянными, широко раскрытыми глазами, словно увидел перед собой призрака. Выплеснув всё, что накопилось за последнее время, Мирея грубо выставила его за дверь и заперлась.       Это была первая ссора, после которой девушка думала, что между ними всё кончено. Норен не разговаривал с ней, да и у неё не было желания как-то первой мириться. Пару недель они лишь молча переглядывались друг с другом и расходились по разным комнатам. Мирея мысленно ругалась на него и в тоже время печалилась. Ей казалось, что он словно нарочно вывел её из себя, чтобы сделать виноватой и поставить на этом точку. Поначалу она надеялась, что юноша быстро остынет и захочет помириться, но по прошествии нескольких дней начала испытывать тоску. Её не радовала еда, рисунки никак не получались. Всё стало каким-то неинтересным, скучным и однообразным.       Перед отъездом из Милдора, считавшимся последним пунктом их похода, Мирея выпила пару бокалов и надумала помириться с ним, извиниться за резкость своих правдивых слов. Она уже подняла руку, чтобы постучаться, но в последний момент передумала. Раз Норен не хотел с ней больше разговаривать, значит, отношения с ней его больше не интересуют. От этой мысли глаза заволоклись мутными слезами. Девушка не хотела навязываться, не хотела быть сдерживающим балластом, оттого так и не решилась постучать.       Утром после ночных слёз у Миреи раскалывалась голова, но она нашла в себе силы помахать на прощание восхищённым жителям рукой. Вот и подошёл к концу казавшийся бесконечным поход. Осталось лишь коротким путём добраться до Олигейла. Мирея страшно соскучилась по отцу и дому, но радость скорого воссоединения омрачалась её сердцем. Случилось так, как и предостерегал Язуан. Норен наигрался ей, получил, что хотел, и выкинул, как ненужную куклу. Мирее хотелось как можно скорее добраться до столицы и разъехаться с ним раз и навсегда, чтобы его присутствие больше не ранило её сердце, чтобы не было соблазнов вновь сблизиться с ним.       Первый привал устроили ночью. Люди и мардо устали и требовали сна. Сразу после ужина отряд отправился на покой, но Мирее не дали отдохнуть. Когда она расстелила на мягком и влажном мху плащ, Норен подошёл к ней и, взяв за руку, с суровым видом завёл в свою палатку. Девушка ничего не говорила, а лишь наблюдала, как он метается из угла в угол, словно взъерошенный калдан.       — Я так больше не могу, — схватившись за голову, проревел он. — Что ты делаешь со мной?       — Простите, Ваше Величество, но я не понимаю, о чём Вы, — гордо вымолвила Мирея.       С виду такая непоколебима, дерзкая, а внутри всё содрогалось. Сердце волнующе билось в груди, а тело напряглось так сильно, словно она готовилась к схватке. Мирея ждала этого дня, отчаянно надеялась, что им ещё удастся поговорить.       — Почему ты так легко всё прекратила? — голос Норена дрогнул, когда он остановился и уставился на неё бегающими глазами. — Я ждал. Ждал, что ты извинишься, что всё снова станет как прежде, но тебе словно всё равно. Неужели я правда так тебя раздражаю, что ты решила вычеркнуть меня?       Стойкая и непоколебимая маска лопнула. Мирея в изумлении подняла брови и демонстративно хмыкнула.       — Мне нужно было извиниться? А не ты ли стал вести себя как… как не знаю кто. Это ты устраивал каждый вечер концерты, которые, между прочим, возмущали не только меня одну. Следи сначала за собой. Извинений он моих ждал. Не дождёшься!       Норен ошарашился от такого заявления. Он чуть отшагнул от неё и замер. Как показалось Мирее, прошла вечность, прежде чем Норен смог хоть что-то сказать.       — Хорошо. Я скажу прямо. Ты знаешь, что я ненавижу извиняться, но мне дороги наши отношения. Прости, что вёл себя как болван. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя после Тиана. Если тебе всё равно, то я пойму. Можешь не бояться говорить правду. Я не стану как-то мстить.       Такие простые извинения тяжело дались джару. Говорил он едва слышно, склонив голову куда-то в землю.       Этого оказалось достаточно. Сердце Миреи волнующе ударилось где-то в животе, распуская по телу тепло. Её острый взгляд смягчился, а улыбка сама нарисовалась на нежном лице. Она чувствовала себя победительницей. Все мучавшие в последнее время вопросы нашли ответы, и Мирея была этому несказанно рада.       — Ты прав по поводу себя. Таких сухарей ещё поискать надо.       Норен улыбнулся её замечанию и, сделав два широких шага, заключил в крепкие объятия. Она так соскучилась по его теплу, что расплавилась под родными руками. Прижавшись к нему, Мирея улыбалась. Тяжёлый груз, что придавливал её к земле, рассыпался, упав к их ногам.       — И ты прости, что не смогла сдержаться. Просто сам виноват. Не нужно докапываться до мелочей. Если тебе плохо, просто поговори. Я выслушаю тебя в любое время. Зачем было копить всё это в себе?       Мирея почувствовала, как тело Норена задолжало, а потом из него и вовсе вырвался лёгкий смешок.       — Ты, конечно, разрываешь мне сердце похлеще наёмников.       Возникшая между ними ссора улетучилась, словно её и не было. Их души в раз облегчились, сняв накопившееся напряжение. Язуан без их пояснений понял, что они помирились и, уловив момент, сообщил о своем скором отъезде в Суар. Как предположил после Норен, у его друга совершенно серьёзные намерения в отношении Ригейны, раз даже отложил возвращение домой. Мирея была только рада за него и надеялась, что с той дамой у него всё получится.

***

      Спустя почти три месяца странствий отряд вернулся в Олигейл. Глядя на его дома и улочки, Мирея вдруг подумала, что не узнаёт город. Вроде бы всё оставалось прежнем, но былых ярких чувств, какие возникают после возвращения домой, она не испытала. Он напоминал Мирее, какой унылой, однообразной, а порой невыносимой была её жизнь.       — Я навещу тебя завтра, — спешившись у придворцовых ворот, Норен, уже никого не опасаясь, поцеловал Мирею в лоб.       Девушка обняла его на прощание и отправилась к себе домой. Её отцу было известно, что дочь возвращается, но он не знал, когда именно она прибудет.       Вечер стоял поздний и прохладный, когда Мирея постучалась в закрытые двери. Она была уверена, что отец лёг спать, но надеялась, что хотя бы какая-нибудь служанка услышал её призывы. Вскоре раздались спешные и частые шаги. Дверь настежь распахнулась, и Мирея в изумлении замерла. Она никак не ожидала увидеть за порогом свою крохотную племянницу. Ей всего пять лет отроду, но тёмноволосая очень кудрявая девочка уже хорошо разговаривала и тепло приветствовала.       — Хиела! Сколько раз говорить: не открывай двери? — раздался из дальней комнаты голос, который Мирея узнала бы из многих, по которому очень скучала.       — Мама, тут тётя плиехала, — запрыгала девочка и убежала вглубь дома.       Со стороны кухни тут же вылетела невысокая девушка с короткими до плеч алыми волосами. Она радостно улыбнулась и ринулась обнимать сестру.       — Мирея! Ну наконец-то. Мы так волновались.       — Кинара, ты меня сейчас задушишь, — не в силах вдохнуть от крепких объятий, выдала Мирея.       Девушка посмеялась, отпустила сестру и задорно поцеловала её в лоб.       — Голодная же, пойдём ужинать. Всё подогреем, — Кинара глянула на второй этаж и крикнула. — Отец, она вернулась!       — Мне нужно мардо в стойло отвести, — стараясь вывернуться из настойчивых рук, весело вымолвила Мирея.       — Не волнуйся. Служанка всё сделает.       Кинара выхватила из рук сестры потрёпанный, пахнувший костром рюкзак и повела за стол, вокруг которого крутилась её подросшая дочь.       Марон быстро спустился из своей спальни и так тепло поприветствовал дочь, что Мирея едва сдержала слёзы. Он крепко обнимал её, нацеловывал горевшие щёки и лоб и не переставал причитать:       — Как же я волновался. Места себе не находил. Дела ни какие не мог делать.       Мужчина отстранился от любимой дочери и принялся ухаживать, как в детстве, расставляя тарелки и кружки.       По домашней еде Мирея соскучилась не меньше, чем по самому дому. Она с удовольствием ела непримечательную с виду стряпню их кухарки. В последний раз девушка трапезничала во время дневного привала, оттого успела оголодать. Сестра и отец молча наблюдали за ней, ожидая, когда она закончит, но Хиеле не терпелось знать, где была её тётя. Девочка задавала кучу наивных вопросов: видела ли та лесных колдунов, мифическое существо морова, драконов, больших бабочек, что уносят детей в диковинные места. Мирея улыбалась и, прожевав очередной ломать хлеба, отшучивалась.       Находясь в родных стенах, воспоминания о походе словно померкли. Будто Мирея не только что вернулась, а несколько месяцев назад.       Допив остатки горячего чая, девушка довольно улыбнулась и погладила набитый живот.       — Как же вкусно, — протянула она.       Кинара и Марон с нескрываемым любопытством смотрели на неё, не отрываясь. Мирея почувствовала некую неловкость и заёрзала.       — Перестаньте так смотреть, — улыбнулась она.       — Давай рассказывай, где побывала, как всё прошло, никто не обижал? В письмах мало что можно уместить, — протараторила Кинара.       Из Миреи был плохой доносчик, оттого её рассказ больше походил на доклад. Она поведала о жалобах жителей, о различных идеях их решениях, немного упомянула о празднике и о людях в каждом городе, показала свои зарисовки, что вызвали искреннее восхищение у домочадцев. О различных знакомствах Мирея обмолвилась лишь вскользь, но и этого урезанного отчёта Марону хватило.       — Какая ты у меня умница, — произнёс отец и поцеловал дочь в лоб. — А теперь тебе нужно отдохнуть. Выспись хоть наконец. Завтра ещё поговорим.       Когда отец попрощался с дочками и отправился спать, Кинара кивнула своим мыслям и позвала уже засыпавшую на плече Миреи Хиелу.       — Я сейчас уложу её и вернусь. Мы ещё поболтаем.       Мирея улыбнулась, наблюдая за тем, как сестра поднимает на руки дочь и уносит на второй этаж. Уложить уставшую Хиелу оказалось несложно, оттого Кинара быстро вернулась. Постояв немного у порога, она подозрительно улыбнулась и присела за стол рядом с сестрой.       — А теперь расскажи подробнее.       — Я же всё рассказала, — улыбнулась в ответ Мирея, понимая, что Кинару не провести.       — Джар и его приближённые не приставали к тебе? Хоран рассказывал, что он руки распускает. Я переживала.       Хоран — муж Кинары и сын главного повара во дворце. Ему много было известно правды и слухов дворца, но Мирея почти никогда этим не интересовалась.       — Перестань, кто хоть меня тронет? — отмахнулась Мирея и глянула на стол.       Кинара подалась ближе и прищурилась, словно заглядывая душу Миреи. Ей всегда было не по себе от этого взора, ведь так она могла выведать все её тайны.       — Тебе там кто-то понравился? — догадалась сестра. — Ты вся сияешь. Давай рассказывай, мне же очень интересно.       Мирея подняла глаза и тут же поняла, что не отвертеться, тем более ей самой очень хотелось поделиться с сестрой и узнать её мысли. С Кинарой до того, как она уехала, у девушки были прекрасные доверительные отношения. Мирея не боялась с ней делиться чем-то сокровенным.       — Да, не только понравился, — выдохнула она и покраснела. — Кинара, я не знаю, во что ввязалась. Не знаю, куда меня это приведёт, но я скоро с ума сойду. Всё произошло так неожиданно, что я не могла совладать с собой. Я влюбилась.       Кинара широко улыбнулась и подсела поближе к Мирее, взяв её для поддержки за дрожавшую руку.       — Это кто-то из приближенных джара или какой-то воин из его отряда?       — Нет! Хуже! — воскликнула Мирея и притихла, боясь, что отец услышит. — В Норена, Кинара. В джара.       Девушка от изумления ахнула и сильнее сжала горячую ладонь Миреи. Её большие и выразительные глаза в изумлении пробежалась по красному, как спелое яблоко, лицу сестры.       — Да, я знаю, что это безумие, — отмахнулась Мирея и, не выдержав волнения, поднялась. — Но я люблю его.       — А он?! Норен знает?       — Он тоже меня любит.       Кинара поднялась и, чего не ожидала Мирея, нахмурилась.       — Ты зря это допустила. Норен причинит тебе много боли. Он джар. Многим известно, что у него на уме. Да, быть может, нужно радоваться, что на тебя положил глаз сам джар, но я не стану, — Кинара взяла Мирею за плечи. — Ты создана для хорошего мужчины, надёжного и верного. Я не хочу, чтоб он разбивал тебе сердце раз за разом.       — Он поклялся. Поклялся Эльзарой, что будет верен мне, — выдохнула Мирея и подошла к тёмному окну, выходившему на безлюдную улицу. — Сейчас я боюсь, что с возвращением в прежнюю обстановку, он забудется и передумает.       Между сестрами повисла напряжённая пауза. Кинара, сложив руки на груди, прошлась несколько кругов вокруг стола, о чём-то раздумывая, а потом подбежала к Мирее и дёрнула её за руку, вырвав из мыслей.       — Ты представляешь, во что сейчас всё перерастает? — воскликнула она. Её взгляд прояснился и засиял.       — Не понимаю, — пожала плечами Мирея.       — Если всё так, как ты говоришь, то получается… Нет, это немыслимо, — проговорила Кинара, схватившись за волосы. — У меня голова пухнет.       — Что с тобой? — сестра улыбнулась и погладила её по плечу.       — Мирея, получается, ты можешь стать королевой! Он же единственный наследник.       Улыбка медленно растворилась на лице девушки. Она давно не думала об этом, жила течением жизни, но столь тонкое напоминание вернуло её в реалии положения. Это напугало Мирею. Она отстранилась от сестры и присела на стул.       — Ты что, раньше этого не предполагала?       Мирея пожала плечами.       — Я не думаю, что он захочет взять меня в жёны.       — Тогда зачем тебе быть с ним, если ты уверена, что он потом бросит тебя? — Кинара улыбнулась и обняла сестру. — В любом случае, я желаю тебе только счастья. Выбор за тобой. Я поддержу тебя в любом случае. Это так неожиданно. Даже не верится.       — Мне тоже, — улыбнулась Мирея и широко зевнула. — Сама поверить не могу в то, что происходит.       — Расскажи, как хоть всё так вышло?       Мирея хоть и смущалась, но всё же поделилась с сестрой всем от начала до конца. Кинара слушала её с блаженной улыбкой, заметив, что та и вправду по уши влюблена. Такой счастливой она её редко видела.       — Он обещал завтра прийти, — закончила Мирея, прикладывая прохладные ладони к горячим щекам. — Не знаю, как отцу об этом сказать. Я ведь ни в чём не уверена. Не хочу, чтоб он вообще пока об этом знал.       — Пока не нужно, но я бы хотела с ним познакомиться, — Кинара улыбнулась и поднялась. — Тебе пора отдыхать. Ты и так устала с похода, а я тебя тут донимаю вопросами.       Мирея согласилась с сестрой, и они вместе тихо отправились по комнатам. Сон долго не шёл. Мирея постоянно ворочалась, стараясь выгнать мысли о сказанном предположении сестры. Мирея думала наперёд, допуская всевозможные исходы. Ни один, ни другой её не устраивал. Она хотела быть с Нореном, но не желала становиться будущей королевой. Девушка в этом совершенно не смыслила и была уверена, что не справится. Она также допускала, что до замужества не дойдет. Это её тоже огорчало, ведь в таком случае Норен уйдёт к другой. Решив, что такие думы ни к чему хорошему не приведут, Мирея попыталась отделаться от мыслей, погрузившись в воспоминания о её большом путешествии. Девушка успела мысленно дойти лишь до событий в Кигоне, как разум наконец-то утонул в темноте.