Когда погаснет пламя

      Чем сильнее Мирея сближалась с Нореном, тем реже его покидала. Она словно надеялась насытиться им до того, как они вернутся в Олигейл. Несмотря на всё тепло и нежность, что дарил джар, девушка не могла отделаться от мыслей, что по завершении похода юноша оставит её. Что-то внутри неё настойчиво шептало, что её ждёт всё та же однообразная жизнь, лишённая наполнявших её новый холст красок. Но и о каком-то ином исходе даже не размышляла. То, что Норен — джар, будущий король Гронхейма, никак не укладывалось у неё в голове. Для неё его титул был не больше, чем титул, простая формальность. Совещания, рассуждения никак не отождествлялись с человеком его положения. Мирея настолько доверилась течению событий, что даже не допускала и крохотной мысли, что вступила в связь с сыном короля, что так близко к трону не был никто из окружения джара.       Последнюю ночь в Тиане Мирея также не планировала провести в одиночестве. Несмотря на общую усталость, юноша и девушка проговорили до полуночи. Их тихая беседа под завывания бушующего за окном ветра не касалась политики или каких-то королевских дел. За неделю, проведённую в городе, они настолько доверились друг другу, что осмелились перейти личные границы. Норен первый спросил девушку о довольно странном, как поначалу показалось Мирее, вопросу.       — Так ждёт ли тебя кто-то в Олигейле?       — Да, конечно. Отец. Почему ты спрашиваешь? И так же знаешь.       Норен опустил потемневшие глаза в одеяло.       — Я знаю, что в Олигейле тебя ждал возлюбленный. Ты сама говорила. Я хочу знать, что ты намереваешься делать?       Такой неловкий вопрос заставил девушку поёрзать в постели и подняться. На самом деле, пусть она и поставила точку в прошлых отношениях, противный жучок предательства всё же рылся в её мыслях. Зарон, возможно, действительно ждал возвращения Миреи, и от этой мысли ей становилось противно от самой себя. Она ему изменила, предала его чувства совершенно наглым образом, но и делать вид, что парень всё ещё греет её сердце, не было ни смысла, ни сил. Возврата к прежнему наверняка больше нет. И как бы не закончился этот поход, Мирея знала, что не сможет больше строить судьбу совместно с Зароном.       Пока Мирея, не моргая, глядела в тёмные горы, Норен молчал и смиренно ожидал её ответа, напряжённо сжимая и разжимая тонкое одеяло.       — Всё кончено, — твёрдо изрекла девушка и развернулась. — И ни сейчас, ни в момент, когда мы сошлись, и даже ни когда я согласилась присоединиться к походу. Всё изначально шло к этому, просто мне не хотелось это признавать, не хотелось, наверное, остаться одной. Сейчас же, мне кажется, я больше ценю своё время и себя.       Мирея не могла не заметить, как хмурые брови Норена чуть разошлись. Эта новость принесла в его разум какую-то ясность, но ей не хотелось дальше развивать этот разговор. Пусть теперь на прошлом возвысится жирная точка. По крайней мере, её сердце со временем простит эту измену, как ей казалось.       Норен тоже не стал больше заострять на этом внимание и поделился небольшой историей лекаря Церана. Ему показалось занимательным, что изначально мужчина работал на отца в отдалённой деревне в пекарне. В далёком прошлом молодой парень в тайне изучал растения и следил через окно, как местный лекарь проводил операции, порой очень нелицеприятные. Отец не принимал его увлечений, и Церану пришлось сбежать. Это решение принесло ему большие трудности и новую дорожку к успеху. Мирею удивило, как много Норен знает о своём лекаре, и не постеснялась пошутить:       — Ты что, следил за ним?       — Да, — улыбнулся Норен. — С самого начала. Как вот вылез из утроба, так я уже тут как тут. Присматривал за своим слугой.       — В таком случае, Вы очень хорошо сохранились, господин. Седина в Ваших волосах совсем не прослеживается, в отличие от объекта Вашей слежки.       — Я молодильные зелья наяриваю по утрам. Ты что, не заметила? Думала, я чай пью? Оно доступно далеко не всем в Гронхейме. Лишь единицы владеют рецептом. Ты только об этом не говори никому.       То, с какой серьёзностью он это произнёс, заставило Мирею в изумлении отпрянуть. Ни одна мышца не дрогнула на его лице, что ещё сильнее запутало её. А вдруг детские байки о бессмертных вовсе не выдумка?       — Ты разыгрываешь меня?       — А похоже?       Большие глаза Миреи бегали по его расслабленному лицу, словно разыскивая хоть малейший ответ на свой вопрос. Она, как и многие из её окружения, была уверена, что Норену лишь немного перевалило за двадцать лет, но его серьёзность заставляла усомниться. Девушка пихнула его в плечо и тут же получила долгожданный смешок и широкую улыбку.       — Ты так смотришь на меня, словно действительно поверила.       — Обманывать ты мастерски умеешь, — хихикнула она ему в ответ и легла рядом.       Ветер разгневанным зверем выл за окном, пошатывая рамы. В горах это вполне привычное явление, но Мирея никак не могла свыкнуться с треском и протяжным гулом. Она частенько поднимала глаза, чтобы убедиться, что окна не вылетят наружу.       Укрывшись одеялом, девушка положила на плечо Норена голову и заглянула в лист, который он хмуро изучал. Договоры, счета, указы. Они не покидали его даже в постели. В финансах Мирея ничего не понимала, оттого вскоре потеряла нить повествования и уснула, обняв ровно дышавшую грудь. Новый поход наверняка не обещает быть лёгким. Непогода только приближалась, и джар надеялся покинуть горный город до того, как буря разойдётся.       В горах ночи особенно тёмные и прохладные даже летом. Мирея невольно прижималась к телу Норена, уснувшего с записями в руках, чтобы не продрогнуть.       Ровное глубокое сопение оборвалось, когда едва слышно скрипнула дверь. Норен редко спал чутко, но не так давно сомкнутые глаза не позволили ему погрузиться в глубокий омут сна. Взбудораженное резким подъёмом джара сердце Миреи звонко ударилось в груди. Она распахнула веки и в ужасе окаменела.       Спокойный сон нагло нарушило двое мужчин. Их лица прикрывали повязки, а тело — форма дворцовой стражи. Руки обоих незнакомцев сжимали большие кинжалы, что обнажали их намерения ярче слов. Они надеялись покончить с джаром во сне, явно не ожидая, что тот проснётся.       Высокий нападающий рванул на Норена сразу, как тот вскочил с кровати. Острый кинжал опасно резанул воздух и воткнулся в схваченный юношей стул. Прорычав от ярости, джар швырнул в незнакомца подвернувшийся под руку светильник и попал в голову, заставив мгновенно отступить. Выпавший гортайский камень тут же ярко осветил застоявшиеся сумерки.       Пока Норен пытался выбить из рук высокого нападавшего кинжал, второй мужчина нацелился на Мирею. Всё происходило так быстро, что только что побеждённый сном разум восстал. Сердце отдавалось тяжёлыми ударами в груди и висках, углубляя свирепое дыхание. Перед глазами стелился туман, по спине сползала солёная ледяная капля.       Мирея вскочила с кровати так молниеносно, словно она пылала, и схватилась за оставленный у стола стул. Пользуясь им как щитом, девушка не побоялась выйти навстречу коренастому широкому мужчине. Она надеялась пробиться к выходу и вызвать помощь. Никто не спешил на поднявшийся в комнате джара шум, что наводило на мысль, что этаж не случайно пустует. Сговор. Всё кричало об этом. Отбиваться приходилось своими силами.       Пользоваться тяжёлым дубовым стулом оказалось не совсем сподручно. Мирея с трудом размахивала им, не позволяя мужчине уйти в сторону. Она хрипло дышала, выбрасывая скверные ругательства. Как успехи у Норена, увидеть ей не представлялось возможным, но судя по ударам и шипениям, вполне неплохие. Мирея же уступала подготовленному мужчине.       Заметив, что девушка пытается прижать его к стенке, противник отпрыгнул в сторону и так резко присел, что на мгновение исчез из виду. Мирея из-за большого стула с трудом обнаружила угрозу и мигом отскочила назад. Обученный убийца хотел резануть ей по ногам, но промахнулся. Девушка судорожно выдохнула и замахнулась стулом. Она надеялась достать до мужчины, пока тот поднимается на ноги, но не дотянулась. В отличие от неё, Норен действовал куда решительнее и опаснее. За счёт своих действий ему удалось оглушить нападающего железным кувшином и выбить клинок из рук. Следующий удар взял на себя стул. Обрушившись на мужчину сбоку с такой силой, что ножки вылетели из креплений, он оттолкнул противника в стену.       Пока Норен, откинув остатки стула в сторону, сражался с нападающим на кулаках, второй мужчина не дремал. Рывком поднявшись, он рванул в сторону Миреи. Она видела по его налитым жаждой крови глазам, как же ему хочется её прирезать. Он с невероятной силой замахнулся кинжалом и так сильно рубанул, что, казалось, этого хватит, чтобы разрубить человека пополам. Колючий импульс пронёсся по телу Миреи, и она выставила навстречу оружию стул. Острое лезвие с треском прошло сквозь половину толстой доски и крепко застряло. Мирея воспользовалась этим моментом и вложила в рывок остатки своих сил. Она раскачивала стулом, пока кинжал не вырвался из скользких мужских ладоней. Чтобы противник не взялся вновь за рукоять, девушка перебросила стул через кровать, а сама побежала к выходу. Пользоваться магией в столь ограниченном пространстве, где кругом лежали легко воспламеняющиеся бумаги, не носило разумный смысл.       Мирея не успела даже дотянуться до ручки двери, как мощные руки схватили за талию и рывком повалили. Грузное тело мужчины нависло над ней грозовой тучей, а потные ладони упали на тонкую шею. Мирея раскрыла рот, чтобы вдохнуть, но он ещё сильнее надавал, намереваясь удушить. Она изогнулись, как тонкая жердь, готовая вот-вот переломиться. И, видит Создательница, у него это получилось бы, если бы не подлетевший сзади Норен. Он обхватил его широкую шею в захвате и так резко дёрнул назад, что голова едва не оторвалась от тела.       Освободившись от рук, Мирея закашляла и приподнялась. Надрывные всхлипы наполняли комнату, когда Норен одним движением сорвал с головы мужчины шлем и так сильно ударил, что глаза мужчины на мгновение закатились.       — Говори, паскуда, кто вы такие?! Кто вас прислал?!       Мужчина демонстративно харкнул кровью и плюнул прямо в лицо джара. Рассвирепевший Норен схватил валявшийся неподалёку кинжал и поставил его к горлу наглецу.       — Ты, сукин сын, говори! Кто вы такие? — юноша угрожающе навис над растянувшимся по полу мужчиной. — Говори, или сдохнешь! Нам достаточно и одного в живых.       Мирея перевела воспалённые глаза на второго преступника, что лежал без сознания в другом конце комнаты с разбитым лицом. Судя по его едва поднимающейся груди, он ещё был жив.       — Ты ничего не узнаешь, — прохрипел в ответ сражённый противник. — Ни слова не услышишь. Можешь резать.       — Гори в пламени Эльзары!       Мирея не могла подавить в себе приступ звериного страха, но всё же рванула к джару. Когда его ладонь с кинжалом возвысилась над мужчиной, намереваясь проткнуть грудь, она перехватила крепкую, как камень, руку.       — Нет! Не надо. Ты не убийца.       То, с какими безумными глазами он посмотрел на неё, заставило нутро Миреи сжаться в маленький комочек, но она не отпустила руку.       — Умоляю тебя, оставь. Их нужно допросить.       Глубокое и хриплое дыхание разрывало его широкую грудь. Руки схватила дрожь.       — Не слушай свою сучку, мы не…       Тяжёлый кулак с шумом разогнал воздух и встретился с лицом преступника, как с давним другом. Мгновение, и его глаза закатились, погрузив мужчину в тёмные болота сознания.       Пылавший от ярости Норен вскочил на ноги, не выпуская из рук кинжал.       — Иди за мной, — строго скомандовал он девушке и отправился в сторону двери. — Я узнаю, где они раздобыли форму стражи.       Отъезд из Тиана пришлось отложить. Последующие дни для всего города прошли словно в кошмаре. Норен поднял на уши всех, даже своих приближенных. Как оказалось, двое преступников входили в число дворцовой стражи, оттого всё спланировать им не составило труда. В ходе грубых допросов каждого представителя охраны, выяснилось, что действовали нападающие не одни. Им помогало, по меньше мере, восемь человек. Совместными усилиями преступники выжили с этажа не принимавших участие в сговоре нескольких воинов, открыв дорогу для убийства. Норен был убеждён, что за всем этим кто-то стоит.       Люди джара выбивали из задержанных правду, пока один из них не раскололся. Мирея точно не знала, как им удалось разговорить участника, но догадалась, когда случайно услышала о его семье, что выехала на время из города. Мужчина рассказал, как всё планировалось, но не назвал имена заказчиков, боясь, что с его родными разделаются. Лишь когда Норен велел отыскать семью мужчины и притащить во дворец, преступник задрожал, как желе в тарелке, ярко демонстрируя свою слабость.       Первые весомые сведения были получены на утро третьего дня допросов. Семью слабого звена привели во дворец, и он не смог больше молчать, боясь, что их убьют у него на глазах. Мужчина, заливаясь слезами, проревел всего одно имя — Атал. Норену оно ни о чём не говорило, а вот градоправитель понял, о ком речь.       Атал не был родом из зажиточной семьи, но обладал исключительным даром красноречия. Своим языком он многого достиг, поднявшись до хороших должностей в рудных пещерах. Он руководил несколькими бригадами и бригадирами, заводя всё больше знакомых. Мужчина всегда был осторожен, старался не высказываться о политике Гронхейма в кругу недругов. Даже когда до градоправителя доходили случайные слухи, что Атал скверно отзывается о династии королей, вывести на чистый берег его никак не удавалось. Подосланные управленцем города свои люди ни разу не слышали из его уст что-то подобное, словно слухи всегда были лишь пустым трёпом. То, что этот человек может затеять переворот, градоправитель никак не ожидал.       Сколько людей в сговоре с мужчиной, никто не знал. Норен мог доверять лишь своим воинам. Он отправил в город большой отряд, но они потерпели неудачу. Атала дома не оказалось. Воины прочесали все улицы, перевернули каждый дом вверх дном, расспросили огромное количество людей, но так и не смогли отыскать мужчину. Где он укрывался, не знал никто из его соучастников. Градоправитель предположил, что Атал мог затаиться в шахтах, зная, что надвигается буря. Несмотря на всю опасность природной стихии, Норен отправил отряд на его поимку.       Покушение на джара потрясла Тиан. Люди в ужасе прятались в домах, ожидая праведного гнева. Город однозначно, по их представлению, расплатится за поступок отдельных индивидов. Первые последствия они успели ощутить. Каждого жителя не по одному разу расспрашивали, не единожды врывались в их дома, а порой и применяли силу.       Пока Норен был поглощён поисками, Мирею и Язуана ни разу не оставили без присмотра. Охрана джара расхаживала за ними попятам, не позволяя побыть наедине. Язуан искренне сожалел о случившемся, сетуя, что если бы его комната была поблизости, обезоружить нападающих удалось бы быстрее. Мирея же никак не комментировала произошедшее, лишь заметив, что очень испугалась. Она переживала за Норена, что несколько дней не смыкал глаз и с остервенением проводил допросы, раздумывал, где могут прятаться новые преступники. Это сказывалось на его настроении, аппетите и лице. Джар побледнел, синяки под глазами потемнели, омрачая и без того суровый взгляд. Он огрызался на всех, кто попадался под руку, как ощетинившийся болог. Мирея старалась его не донимать вопросами, а лишь молча наблюдала за его метаниями и напоминала, когда ему всё же стоит немного отдохнуть и поесть.       Несколько дней не было никаких вестей. Город усиленно патрулировался, все горные тропы заблокировались. Никто не мог въехать и выехать без досмотра. Сам градоправитель помогал всем, чем только мог. Его жена часто плакала и пряталась в своих покоях. Вся семья мужчины боялась Норена, что раскидывался угрозами в их адрес. Покушение произошло в их дворце, они утвердили главу стражей, что допустил на пост таких опасных людей. Мирея сама боялась предположить, что может натворить джар в бешенстве. Чем дольше шли поиски, тем сильнее он гневался.       Почти пылающий от накрывшего хаоса город чуть поутих, когда приволокли Атала. Узнать его управляющему удалось не сразу. Лицо зачинщика так опухло и побагровело, что заплывали глаза. Из-за выбитых не меньше четырёх зубов он сильно шепелявил, отчего расслышать его удавалось не с первого раза. Мужчина отрицал свою причастность, но когда прямо перед ним вновь допросили одного из участников, он рассвирепел.       — Лошь! Я ничего не планировал! Потонок! Потставить меня решил?       — Заткнись! — рявкнул Норен и прижал к опухшему горлу меч. — Я отрублю тебе голову и даже не моргну. Ты, скотина, говори, чем тебе корона не угодила?       Атал вскинул на Норена улыбающиеся глаза. Его пропитанную наглостью физиономию Мирея видела даже издали. Она обняла сама себя, надеясь спрятаться от гнетущей атмосферы. Уйти девушка даже не думала, как и Язуан, что напряжённо следил за ситуацией, прижавшись к холодной каменной стене. Его грудь раздувалась при каждом глубоком вдохе, а желваки сильно выпирали на худом лице, когда челюсти крепко сжимались.       Мирея видела, как рот Атала открылся, но она не расслышала, что он сказал. Накалившаяся атмосфера треснула, когда мужчина звякнул цепями. Девушка не успела что-либо понять. Всё произошло так быстро, словно время в миг ускорилось. Выудив откуда-то из тела нож, Атал занёс удар в сторону Норена, но он отразил удар, перерубив кисть противника.       Истошный вопль заполнил небольшой зал. Мужчина выгнулся от боли и упал на бок в ручей из собственной крови. Мирею заворотило. Она придержала рот рукой и вылетела за дверь. Рвота уже подступала к горлу, но дуновение влажного ветерка из открытого окна смогли остановить противные позывы.       Всего за один день всё перевернулось вверх дном. Мирея устала от этого напряжения, волнения, беспокойства. Она плохо спала, постоянно просыпалась в холодном поту, пульсирующая болью голова совсем перестала думать. Все дела ушли на второй план. Всё, чего хотела Мирея, так это покинуть Тиан и забыть эту суматоху как страшный сон.       Девушка протёрла выскользнувшую слезу и обернулась, когда дверь в зал вновь отрылась. Язуан помотал недовольно головой и встал рядом с ней. Он ничего не говорил, но Мирея была благодарна ему за то, что просто находится рядом.       — Хочу уехать отсюда, — выдохнула она и протёрла прохладной ладонью лицо. — Всё нагнетает.       — Мне тоже здесь не нравится. Думаю, что в ближайшие дни уже уедем. Я уверен, что Атал виновен. Нет смысла оставаться, — Язуан чуть повернулся к Мирее и замолчал.       В тишине они пробыли недолго. Когда к двери начали приближаться шаги, девушка попрощалась с Язуаном и ушла к себе в комнату. Видеть, что же сделали с Аталом, ей совсем не хотелось.       Мирея настолько сильно погрязла в тревоге, что не могла ни творить, ни читать. Над её миром словно сгустились тучи, затмевая прежнюю рутину. Лучше бы всё оставалось на местах, думалось ей, чем вертелось в таком вихре хаоса.       До позднего вечера Мирея просидела в комнате, попивая из бокала тёмно-алое вино. Сладковатый напиток приспустил завесу нервного напряжения, позволив девушке расслабиться. Она пару часов провела у окна, наблюдая за птицами, что отчаянно старались преодолеть буйство усилившегося ветра. Туманный полуприкрытый взгляд бродил по улицам, цепляясь за изредка снующих горожан, за волнующиеся тёмные флаги, за всем, что хоть немного отвлечёт от мыслей. После покушения Мирея больше не посещала комнату Норена. Пребывая во всепоглощающей ярости, юноша не раз огрызался на девушку, не принимая ни утешения, ни помощь. Поначалу она не могла пропустить его грубость мимо сердца, ведь ничего плохого ему не желала, но вскоре поняла и перестала наседать.       По-особенному тёмный из-за туч вечер Мирея так же, как и все предыдущие, планировала провести с бутылкой вина и одиночества, но короткий стук нарушил её планы. Пошатнувшись от накатившего головокружения, девушка открыла дверь и встретила за ней Норена. Он ничего не говорил, просто смотрел какими-то пустыми, стеклянными глазами. Юноша выглядел настолько измотанно, настолько опустошённо, что Мирея не смогла удержаться. Она протянула ему руки и на глазах у стражи погрузила в тёплые объятия, какие дарит мать своему ребёнку. Норен прерывисто выдохнул, оплёл её талию трясущимися руками и вошёл вместе с ней в комнату.       Они ничего не говорили, лишь прижимались всё ближе, чувствуя биение сердца и слабое дыхание друг друга. Мирея поглаживала ладонью его взлохмаченные волосы и шею, надеясь, что её руки помогут ему прийти в себя. Норен же лишь слегка пошатывался, уткнувшись лицом в её плечо. Он не был пьян, как показалось Мирее, лишь морально изнурён. Ей хотелось бы забрать его несчастья, но всё, что она могла сделать, так это просто побыть рядом.       Сколько вот так, обнявшись, они простояли, знал лишь неумолимый ход времени. Недвижимый Норен вскоре смог преодолеть сковывающую его душу тоску и, погладив спину Миреи, отстранился.       — Завтра мы покинем этот город.       Девушка молча кивнула и присела на кровать, подогнув ноги под себя.       — Я хочу забыть этот кошмар, — выдохнула она.       — Больше такого не повторится. Это моя вина. Я должен быть бдительнее, — Норен качнул головой и присел на стул напротив Миреи. — Тебя чуть не убили вместе со мной.       — Прошу, давай не будем об этом. Всё закончилось. Не хочу думать о том, что могло произойти.       Норен вяло кивнул и глянул на пустую бутылку, что Мирея оставила на подоконнике.       — Надеюсь, ты не разочаровалась во мне, — не оборачиваясь, вымолвил он спустя недолгое молчание. — Мне хотелось бы прикончить этого ублюдка, но он жив и ждёт своего суда. Джар должен придерживаться законов, что утвердили его предки.       Несмотря на тяжесть преступления, которое совершил Атал через своих сообщников, Мирея рада была слышать, что Норен не испачкал убийством свои руки, хотя до этого момента считала, что он уже расправился с мужчиной.       — Ты не обязан отчитываться передо мной, Норен. Я всё понимаю.       Вновь повисла какая-то затяжная тишина. Джар о чём-то напряжённо думал, хмуря густые брови, а Мирея не смела его отвлекать. Она допивала бокал с вином, мысленно радуясь, что он всё же зашёл к ней и пусть молча, но дополнял её окутанную сумерками комнату.       Шуршание его одежды отвлекло девушку от бокала. Мирея подняла голову и поймала на себе его полуприкрытые тоскливые глаза.       — Ты разрешишь мне остаться здесь? Я не хочу возвращаться к себе в комнату.       Вместо ответа, Мирея поднялась и, поцеловав в лоб, погрузила его в объятие. Ей искренне было жаль и без всяких покушений уставшего джара. Отставив опустевший бокал, она взяла его за горячую руку и вместе с ним легла. Оказавшись в постели, Норен прикрыл глаза и почти сразу уснул таким крепким сном, что даже не чувствовал, как Мирея перебирает пальчиками его густую копну волос. Она смотрела в окно, слушала его сопение и думала о том, что не хочет его отпускать. Он разжигал в её груди такое чувственное тепло, что ей вмиг становилось уютно и спокойно в этом мире. В его вялых сонных объятьях нервозность отступала в какие-то потаённые пещеры, тревожные мысли угасали. Впервые за несколько сумасшедших дней Мирея без всяких усилий погрузилась в сон, так и не успев вытащить пальцы из каштановых мягких локонов, что тонкими нитями оплетали её кожу.