Когда погаснет пламя

      Тёплые, беспощадно яркие лучи Гилеи пробудили Мирею от крепкого сна. Воспоминания минувшего праздника и ночи ослепительной вспышкой озарили полусонный разум. Девушка совершенно не представляла, чем обернутся прошедшие события, и не хотела даже думать об этом. Ей, бесспорно, было до трепета сердца хорошо, и она не хотела омрачать это чувство.       Девушка блаженно улыбнулась и открыла глаза. Она ожидала обнаружить рядом с собой Норена, но от того и след простыл. Ни одна вещь не напоминала о его пребывании. Можно было подумать, что ей всё приснилось, но оголённые тело и всё ещё лежавшее на полу платье и сломанная картина говорили об обратном.       Приятно потянувшись, Мирея накинула на себя персиковую юбку и изящный легкий корсет и подошла к открытому балкону. Тёплый летний ветер задувал в комнату и мягко волновал воздушные занавески. Капли от дождя полностью испарились с каменного пола, оставив лёгкую прохладу. Неимоверная жара отступила. Мирея облокотилась на перила и, прищурившись, посмотрела на белые кучевые облака, бегущие с востока. Ей нравился запах улицы после дождя. Она с наслаждением вдыхала свежий аромат, не переставая улыбаться.       Постояв неподвижно под ласковым ветром, Мирея оторвалась от перил и, перешагнув маленькое ограждение, зашла на балкон к Норену. Она надеялась застать его в комнате, но и там его не оказалось. Её ждали лишь разбросанные вещи и не заправленная кровать. Чувствуя свой собственный голод, Мирея решила, что джар ушёл на трапезу.       Девушка вернулась в комнату и надела на ноги прибранные чистые босоножки. Она уже собиралась выйти, но остановилась, увидев себя в зеркале. Не расплетённые волосы сильно запутались, отчего Мирее пришлось с ними повозиться. Она с трудом расчесала локоны и, решив не заплетаться, вышла в коридор.       Мирея настолько светилась, что это замечали прохожие слуги. Они смотрели на улыбающуюся девушку и тоже начинали улыбаться в ответ, словно заражаясь её лёгким настроением. Спустившись на первый этаж, она спросила у стража про джара и узнала, что он только что вернулся во дворец и прошёл в трапезную.       По пути Мирея встретила Ригейну и Язуана. Она застала их перед дверьми за поцелуем. Заметив Мирею, девушка покраснела и, коротко поприветствовав, убежала в сторону второго этажа.       — Простите, что помешала вам, — улыбнулась Мирея.       Брови Язуана чуть дрогнули от недовольства. Он отмахнулся и вместе с ней зашёл в трапезную. За столом сидели только Норен и Азалая. Щёки смутившейся Миреи тут же вспыхнули и, чтобы скрыть краску, она наклонила голову и присела.       — Ну что, как самочувствие? — весело произнёс Язуан и первым делом отпил из целого кубка красное вино.       — Как видишь, — Норен улыбнулся и поднял бокал. — Было очень плохо, но сейчас уже лучше.       В их разговор вмешалась Азалая и принялась делиться восторгами горожан. До неё дошли вести о том, что юноши выходили в город и даже станцевали гронхеймский танец. Мирея старалась ничего не говорить. Её настораживало, что Норен вёл себя так, словно ничего не произошло. Более того, они даже ни разу не пересеклись взглядами. Это сеяло смуту в её беспокойное сердце. Вскоре ей стало понятно, почему он так себя ведёт.       — Я только это и помню, — посмеялся Норен и приложил прохладную пустую тарелку ко лбу. — А дальше вообще без понятия, где был. Даже как до комнаты добрался не помню. Вроде только что танец танцевал, а потом раз, и я посреди комнаты. Уснул прямо в мокрой одежде. Дождь был, да? А ещё откуда у меня на боках синяки?       Мирею словно ледяной водой обдали. Её сердце залилось кровью, а к горлу подступил жгучий камень. Она не могла поверить, что он это сказал.       — Ты правда ничего не помнишь? — взволнованно вымолвила девушка.       — Я надеялся, что вы расскажете, — Норен пожал плечами.       Язуан принялся обсуждать прошедший вечер с самого начала. Как они вместе выпивали, как придумали пойти в город, как затеяли танец. Эту часть Норен помнил, оттого не забывал комментировать и смеяться, одной Мирее было невесело. Она молча трапезничала и думала о том, как оказалась в очередной ловушке. Девушка не знала, рассказать ему или же оставить всё как есть. Она боялась, что если поделится, тогда откроется, что его чувства были ложью и ему просто захотелось расслабиться.       — …Потом вы ушли танцевать, — заключил Язуан и указал на отстранённую Мирею. — Дальше наши дорожки разошлись.       — Неудивительно теперь, почему у меня так болят ноги, — посмеялся Норен и притронулся к плечу вздрогнувшей как от пламени Миреи, стараясь её подключить в разговор. — Ты ничего даже не добавила. Тебе вечер не понравился?       Мирея помотала головой и наиграно улыбнулась. Ей не хотелось, чтоб этот разговор продолжался. Она отодвинула пустые тарелки и кружку и поднялась.       — Нет, всё хорошо. Просто я тоже как-то плохо себя чувствую. Увидимся чуть позже.       Не дожидаясь ответа, Мирея вылетела из трапезной и вернулась к себе в комнату. Её пожирали собственные чувства, так ярко вспыхнувшее. Она сердилась сама на себя и на Норена, что совершенно не умел пить. Девушка допустила, что юноша просто воспользовался случаем и из-за алкоголя осмелился сделать настолько близкие шаги с первой, что подвернулась под руку.       Походив по комнате, Мирея всё же решила, что собрать вещи не помешает. Пока она не знала, куда ей отправиться. Желание уехать домой ослабло. Ей хотелось остаться с Нореном и надеяться, что всё сказанное ночью в пылу страсти окажется правдой, но что-то ей шептало, что пора покинуть джара. Мирея хмурилась, не зная, как поступить. Слишком трудный выбор пал на её плечи.       Когда последняя вещь была уложена в рюкзак, а испачканное красной краской платье передано служанке на стирку, к Мирее постучались. Она догадывалась, кто мог прийти, но не совсем желала его видеть, словно опасаясь своих собственных чувств, что разгорелись с неистовой силой после ночной слабости.       — Что-то случилось? — открыв дверь, спросила девушка Норена.       Он чуть улыбнулся и, положив ладонь на её лицо, поцеловал в горячие губы. От неожиданности девушка оттолкнула его. Её широко раскрытые глаза смотрели на него и не понимали, что всё это значит. Норен закрыл за собой дверь и прошёл вглубь комнаты.       — Тут душно было утром, — произнёс с улыбкой он. — Я открыл балкон.       — Я не понимаю, — нахмурившись, вымолвила Мирея и схватила его за камзол. — Ты же ничего не помнишь!       Норен посмеялся и разжал её пальцы, прихватившие цепочку медальона.       — Это была шутка. Просто я не хотел никому объяснять, где провёл сегодняшнюю ночь.       Мирея со злобой толкнула его и всем видом показала, что шутка ей не понравилась, но в душе была очень рада такому исходу.       — Ну перестань дуться, — Норен подошёл к ней и обнял за талию, прикасаясь грудью к её груди. — Как же я мог забыть. Такое не забудешь. Да и уходил я от тебя уже совершенно бесхмельным.       — Зачем ушёл тогда? — Мирея прижалась к нему, забыв про все обиды. Ей бесконечно хотелось прикасаться к нему.       — Как наступило утро, я пошёл по своим делам. Перед отбытием нужно было кое-что решить. Но, честно сказать, мне очень не хотелось от тебя уходить, — Норен приподнял её лицо за подбородок и поцеловал, сея в тело Миреи волнительную дрожь. — Давай пока будем держаться в тени. Не хочу, чтоб нам всё испортили.       — Ты же джар. Кто нам может что-то испортить? — улыбнулась Мирея и пригладила его каштановую копну волос. — Но пусть будет так, как ты скажешь.       — Ты не подумай, что это потому что у нас несерьёзно всё или ещё чего. Я правда дорожу нашими отношениями и надеюсь, что всё получится, — юноша поднял Мирею на руки и покружил в воздухе. — Хочу, чтобы ты была со мной.       Мирея засмеялась и повисла на его шее. Ей было так хорошо, как никогда ранее. Норен тоже не спешил её отпускать, позвав к себе в комнату. Там девушка и юноша вместе неспешно собрали вещи джара. Он часто шутил и прерывался на поцелуи. Пусть Мирее было немного непривычно испытывать на себе его жаркие чувства, но ей нравилось, когда юноша обнимал её сильными руками. В них она чувствовала себя нужной, защищённой, ценной.       Когда все вещи были собраны, они присели на кровать и продолжили обсуждать дальнейший поход. До конца пути, как прикинул Норен, осталось не больше месяца, что огорчало Мирею. Она не знала, что будет, когда поход закончится и они вернутся в Олигейл. Ей не хотелось вновь погружаться в прежнюю рутину и оставлять роман в прошлом. О своих опасениях Мирея ничего не сказала, но заметно поникла. Норен не заметил её отрешённого взгляда и продолжил делиться своими планами на будущее, постепенно вовлекая и девушку в разговор.       Короткий стук в дверь прервал их тихую беседу. Явно недовольный нежданным визитом Норен поднялся. За порогом оказалась Лирада. Не заметив Мирею, она принялась мило расспрашивать джара о походе и напрашиваться к нему в компанию. Норен отвечал ей без резкости, но твёрдо. Жгучий яд ревности вновь залил сердце Миреи. Она нахмурилась и вышла на балкон. Неудержимое воображение рисовало картины, как Норен когда-то уединялся с девушкой так же, как и с ней. Как целовал её губы и плечи. Мирея понимала, что это всё было до неё, что джару хотелось расслабиться, но в тоже время у неё никак не укладывалось в голове. Если Норен говорил, что любит её, то почему продолжал заводить мимолётные романы? Она бы не смогла лечь в постель к другому мужчине, сердцем любя другого.       За своими мыслями и злобой Мирея не заметила, как ушла Лирада и Норен подошёл к ней. Когда он прикоснулся к её плечу, она дёрнулась и отскочила от него, как обожжённая.       — Что-то случилось, пока меня не было? — спросил он и в ответ получил прищуренные веки и наигранную улыбку.       Взгляд Норена поник, а ладони сжались в напряжении. Что-то добавить он решился не сразу. Его плечи опустились, как у провинившегося ребёнка, когда всё же нашёл в себе силы посмотреть на глубоко дышавшую от раздражения Мирею. Она уже всё поняла без его пояснений.       — Я понял. Не стану тебе лгать. Да, я провёл с ней одну ночь. Это было ошибкой.       — Ошибкой, — усмехнулась Мирея и скривилась от накатившей жгучей волны, что встала где-то поперёк горла, мешая свободно дышать.       — Если бы я знал… Мирея, — он решительно повернул её за плечи на себя, — я много думал о тебе. Признаться честно, ты мне ещё на балу понравилась, но не знал, как к тебе подступиться. Для меня это было настоящей трудностью. Пришлось даже совета у брата спрашивать, — Норен чуть улыбнулся и помрачнел. — Он был куда серьёзнее меня, но так и не успел создать свою семью. Жизнь так непредсказуема.       — Если бы она была предсказуема, мы бы не получали от неё удовольствия, — Мирея встала рядом с ним и пустила взгляд в волнующееся море.       — Да, но я хотел сказать, что такого не повторится. Ты замечательная девушка. Я сильно сомневался, что могу привлечь тебя. А ведь я — джар. Мне не свойственно сомневаться в том, что могу пленить любую даму. Прости, если тебе неприятно от того, в чём признался. Я просто и не надеялся, что ты когда-нибудь захочешь сблизиться с таким нахалом.       Мирея чуть оттаяла и позволила себе смягчиться. Пусть ей неприятно от осознания поступков Норена, но она могла его понять. Он не был ей чем-то обязан. Юноша пробовал свободу сполна. Мирее хотелось сойти с этой напряжённой темы. Она поковыряла перила и заговорила:        — Я многое упустила, сидя дома в Олигейле, а ведь мир так прекрасен. Столько всего не изучено, не открыто. Всё хочется познать. Я в детстве стремилась к чему-то новому, постоянно уговаривала отца съездить то к морю, то к Великой стене, то к розовым озёрам, но он всегда отказывал. Ему нельзя покидать своё хозяйство. Так и угасла моя тяга к новому, пока этот поход вновь не открыл тот давно закрытый сундук. Наверное, я продолжу свои путешествия, когда всё закончится.       — А что должно закончится? — Норен взял Мирею за руку, обратив на себя внимание. — Я тоже мало где бывал и, возможно, после этого похода соберусь в новый. Если ты захочешь, то сможешь к нам присоединиться. Правда, я не знаю, когда это будет. Надо сначала с этим разобраться.       — Ты прав, надо сначала с этим походом закончить, — кивнула Мирея. — Скоро выходить, ты же сказал, что к полудню отправляемся.       — Верно, но мне не хочется куда-то. Тут хорошо, — Норен мягко притянул Мирею к себе и вновь вогнал её в смущение, подарив поцелуй.       — Я так и думал, что это свершится, — выкрикнул с дальнего балкона Язуан, заставив Мирею покраснеть как закат.       — Помалкивай, — шутливо ответил ему Норен.       — Ладно, не буду вам мешать. Подышу морем в другом месте.       Даже когда Язуан скрылся в своей комнате, Мирея не перестала смущаться.       — Тебе не кажется, что мы поторопились? — вдруг выдала она.       — Мне кажется, мы долго тянули, — Норен прижал Мирею к себе и выдохнул. — Как же я давно хотел обнять тебя. Скрывать свои чувства очень трудно, особенно когда ты была рядом. Я не хотел обидеть тебя и опасался, что могу всё испортить. Язуан был свидетелем, как каждый раз, осмелев из-за алкоголя, я хотел прийти к тебе и во всём признаться. Он останавливал меня, отговаривал от этой затеи и настаивал, чтобы я оставил тебя в покое, желая огородить от провала.       — Даже не знаю, как бы я отреагировала, — улыбнулась Мирея, вдохнув запах его гладкой кожи.       — Хватит вам ворковать. Выходить уже пора, — с небольшой ноткой раздражения выкрикнул из комнаты Язуан.       Джар согласился со своим советником и, прихватив вещи, вместе с Миреей вышел из комнаты. Сборы отряда продлились не меньше часа, не все оказались готовы к пути. Если раньше Норен скверно обругивал их, то тут и слова не сказал. Запрыгнув на мардо, джар попрощался с Азалаей и скомандовал Язуану последовать его примеру. Уезжать из Суара ему было куда труднее. За время пребывания в городе юноша крепко привязался к скромной Ригейне, как и она к нему. Провожая его взглядом, из её глаз градом сыпались слёзы.       — Может, останешься? — спросил Язуана Норен.       — Нет, — твёрдо ответил он. — Я, наверное, вернусь, как закончим поход.       До следующего города около десяти дней пути по холмам и через горные перевалы. Не везде дорога была безопасна, оттого воины оставались в видимом напряжении. Свирепых хищников они не боялись, а остерегались встречи с миренами. Покушение на охоте озадачило их и заставило смотреть в оба. Привалы устраивали раз в день на хорошо просматриваемой территории, чаще всего на возвышении.       Изнуряющая жара спала, сменившись тёплым ветерком. Воины всё меньше уставали и расходовали провизию. В этот раз поход не был для них серьёзным испытанием. Иногда их догоняла тучка и поливала проливным тёплым дождём, остужая нагревшиеся тела, но Мирея ждала его не только из-за прохлады.       Чтобы не провоцировать лишние слухи, Норен и Мирея на глазах у воинов никогда не сближались. Их разделял Язуан, по большей части, молчаливый. Побыть наедине с джаром девушке удавалось лишь в дождь во время привала. Тогда она могла укрыться под пологом палатки в его тёплых объятьях. Ей нравилось быть с ним, слышать его дыхание и тихий говор, суть которого она почти всегда упускала, засыпая на его плече. Норен за это не обижался, но каждый раз по утру спрашивал, что Мирея запомнила из ночного разговора. Девушке нечем было ответить, поэтому отшучивалась.       До большого горного города Тиа́н отряд добрался с отставанием от плана в два дня из-за разбушевавшейся в горах бури. Градоправитель не ожидал визита джара. Норен перестал предупреждать о своём скором прибытии, чтоб увидеть истинную картину происходящего, и Тиа́н его порадовал. Несмотря на сложную доступность рудодобывающего города, жителей было немало. Многие хотели обогатиться за счёт ископаемых, оттого Тиан всё больше разрастался, уходя вширь. Проблемы были лишь с продовольствием. Возделывать каменистую землю крестьянам удавалось с трудом, да и растения не радовали большим урожаем. Требовались поставки из других городов, но в горах люди и повозки часто терялись, отчего рыночные прилавки не пестрили разнообразием.       Прежде чем затевать приёмы жителей, Норен вместе с Язуаном и Миреей прошёлся по городу. Он подходил к торговцам, охотникам, пекарям, сапожникам, кузнецам и другим мастерам своего дела. Юноша не представлялся джаром, ведь этого не требовалось. Пожаловаться на жизнь любил каждый, особенно пожилые женщины. Они и были главными информаторами. Так Норен услышал не только жалобы, но и осуждения в сторону правления своего отца. С некоторыми юноша молча соглашался, но иногда вступал в настоящую перепалку, которая едва не доходила до массового рукоприкладства.       Наедине с Миреей Норен поделился, что во многом недолюбливает отца, но никому не позволит его оскорблять и обвинять в делах, о которых совершенно не имеют понятия.       — Почему ты не любишь отца? — поинтересовалась Мирея.       Только поздно вечером они вернулись во дворец, поужинали и разошлись по комнатам. Мирея хоть и устала, но решила задержаться у Норена, видя, что ему нужно выговориться. Ей льстило, что юноша, не раздумывая, готов делиться с ней самым сокровенным, отчего сильнее сближалась с ним.       — Не совсем так, — Норен обнял Мирею и вместе с ней упал на чистую постель в том, в чём был. — Я люблю его, но по своему. У нас не было никогда каких-то доверительных отношений. Он лишь следил, чтоб у меня всё было и иногда порол, когда где-то ослушивался. Остальное его мало интересовало, поэтому мы с ним были, мягко говоря, далеки друг от друга, живя в одном дворце. С Эзором Юрон был ближе. Его воспитанием он занимался более тщательно, подготавливая к принятию трона. Мать тоже больше склонялась к брату, закладывая в него много заботы. Эзор был хорошим человеком и, бесспорно, стал бы отличным, если не лучшим, правителем. Кто же знал, что случится, и мне придётся взять на себя корону. Не скажу, что король и королева рады этому, но выбора у них особо нет.       На Мирею это откровение произвело неизгладимое впечатление. Она поняла, насколько же Норен нуждается в тепле. Нежные чувства переполняли её. Девушка крепко обняла юношу и легла ему на грудь, а он благодарно поглаживал рыжие волосы.       — Я уже говорила, но повторюсь — ты станешь достойным правителем. То, что тебя это заботит, о многом говорит.       Норен ничего не ответил. Они лежали молча, крепко прижимаясь друг другу, пока не уснули прямо в одежде. Лишь посреди ночи юноша поднялся и всё же решил помыться. Проснувшись, Мирея услышала плеск воды, но последовать его примеру не успела. Глаза вновь сомкнулись, и она уснула.       Пробудилась девушка раньше Норена. Он, чуть прикрывшись краешком одеяла, мирно спал, даже во сне не переставая сосредоточенно хмуриться. Его волосы, не успевшие высохнуть за ночь, прилипли ко лбу. Мирея осторожно их убрала и вгляделась в его лицо. Спящий джар показался ей ещё красивее. Глядя на него, она вспомнила, как первый раз его увидела. Ей тогда стукнуло одиннадцать лет, а ему — тринадцать. Он вместе с отцом и братом отправлялся в поход, а местная ребятня с любопытством выглядывала из-под стражи, желая рассмотреть королевскую семью. В те годы Норен ростом был меньше своих сверстников, но совсем не боялся сидеть на высоком мардо, горделиво смотря прямо перед собой. Внешне он понравился девчонке, но его высокомерный взгляд вызывал у неё необъяснимое отвращение. Мирея была рада, что по мере взросления ушёл тот взгляд, приблизив джара к народу.       Девушка никогда не думала, что окажется в отряде Норена, что будет лежать рядом с ним и вглядываться в его черты. Тепло растекалась по её телу, пробуждая огонёк чувств. Мирея улыбнулась и потянулась к его лицу. Она задорно нацеловывала его лоб и щёки, а он нехотя ворочался, стараясь отогнать девушку. Это её не обижало, а ещё больше веселило.       — Я так спать хочу, — бубнил он и прятался под одеяло. — Ещё часок.       — Нет. Пора вставать, — весело отвечала ему Мирея и, стягивая одеяло, со смехом целовала его, желая пробудить.       — Ещё чуть-чуть и… — угрожающе произнёс Норен.       — И что будет?       — Уже поздно!       Норен резко развернулся и, схватив Мирею за талию, повалил. Нависнув над ней полуобнажённым телом, юноша придавил её руки к постели.       — Теперь ты обездвижена, — довольно хихикнул он и коротко поцеловал в губы.       — У меня ещё есть ноги, — посмеялась Мирея и попробовала скинуть Норена, пока он не присел на неё.       — Теперь нет.       Джар широко улыбнулся на её отчаянные старания вырваться и впился в губы, без затруднений увлекая девушку поцелуем. Лёгкая игра переросла в настоящую ненасытную страсть. Разогревшийся юноша быстро снял с взбудораженной Миреи одежду и продолжил целовать её хрупкое тело. Девушка не ожидала так встретить утро, но не сопротивлялась. Стоило Норену прикоснуться к её неровной от мурашек коже, как она тут же теряла голову и полностью полагалась на него.       Только через час они смогли отлипнуть друг от друга. Норен бессильно упал на кровать и вдруг громко и весело рассмеялся. Мирея не понимала, почему он смеётся, но не могла не поддержать его. Положив голову на вздрагивающее плечо, она с наслаждением вдохнула запах его кожи, чувствуя себя самой счастливой.       — Почему ты смеёшься? — нежный и весёлый шёпот сорвался с покрасневших губ.       — Потому что мне очень хорошо, — на лёгком выдохе ответил он и, прижав к себе Мирею, покачался из стороны в сторону. — Никогда я не чувствовал себя так хорошо. Меня это даже пугает. Кажется, что вот сейчас должен кто-то появится и отнять тебя у меня. Но учти, я так просто никому тебя не отдам.       — Никогда? — присев, серьёзно спросила Мирея.       Такой тон насторожил Норена. Он тоже присел, припав спиной к деревянной спинке кровати. Мирея же хотела получить прямой ответ, чтобы знать, что он не оставит её даже после возвращения в Олигейл.       — Никогда, — утвердил юноша, не отрывая взгляда от Миреи.       Девушка заметно расслабилась. Поцеловав Норена в лоб, она поднялась и взялась за одежду.       — Тебе тоже пора вставать. Жители уже наверняка выстроились у ворот.       — Интересно, какого будет удивление вчерашних мужиков, когда они узнают, что это джар с ними бранился? — натягивая штаны, посмеялся он.       Мирея и Норен пришли в приёмный зал самыми последними, попав под раздачу колких шуток Язуана, на которые Мирея старалась не обращать внимания.       После истории в Кигоне Норен сразу дал понять управляющему, что Мирею трогать не следует. Девушка же не думала, что Хиого позарится на неё, ведь у него была жена и двое маленьких детей. Она видела, как он тех любил, оттого совершенно его не опасалась.       Приём длился короче обычного. Не все жители хотели отрываться от своих дел, отложив визит на потом. Уже после обеда совет джара оказался свободен, но только не он сам. Норен ушёл к себе в комнату, чтобы доделать дела, а Мирея решила прогуляться с Язуаном по дворцу.       Медленно шагая по коридорам, юноша без стеснения делился историями из своего прошлого. Язуан рос в довольно строгой семье, как заметила девушка. Составленный для него распорядок дня необходимо было выполнять безотлагательно и на высшем уровне. Грубый и требовательный отец держал сына в узде, не позволяя тому лишний раз расслабиться.       — Он сразу готовил меня к серьёзной работе, — разглядывая приземистые дома с балкона, говорил Язуан. — Заставлял днями и ночами учить формулы, термины, цены, а потом проверял. Если я случайно ошибался, то снисхождения мне не было, — он улыбнулся и чуть повернулся, обратив кофейные глаза в сторону Миреи. — Но всё же мне стоит сказать ему спасибо за такой контроль.       — Ты прав. Мне кажется, Норену сложно будет найти кого-то, кто будет надёжнее и умнее тебя, — Мирея тоже улыбнулась. Его когда-то жёсткое и полное самомнения лицо смягчилось, приобретя более дружелюбные черты. Это замечание пробудило в девушке лёгкий смешок. — Помню, когда я только вошла в отряд, ты был невыносим. Честное слово, мне хотелось тебе влепить чем-нибудь так, чтобы сошло с лица твоё высокомерие.       Лёгкий и приятный смех не произвёл на Язуана должного эффекта. Он нахмурился и уставился на перила, словно они посмели оскорбить его.       — Мне не хочется это вспоминать. Прости, что так вёл себя. Ты знаешь, о чём я тогда думал. Просто удивительно, что девчонка из города действительно хотела помочь.       — На самом деле, мне хотелось вырваться из рутины совершенно одинаковых будней. Я думала, что поход позволит мне освободиться от оков, вдохнуть полной грудью. Тут я чувствую себя совсем иначе. Словно могу делать всё, что захочу.       Юноша понимающе кивнул и прикрыл глаза. Прохладный и свежий горный ветер волновал его непривычно длинные ресницы и чуть отросшие тёмные волосы. Мирея видела по его лицу, что он о чём-то напряжённо думает. Несмотря на разногласия в прошлом, Язуан стал частью её дружеского круга, и ей совсем было не всё равно, что может его беспокоить. Мирея намеревалась вырвать из него отягощающие мысли, но он вскоре раскрыл веки и, не глядя на девушку, тихо и твёрдо проговорил:       — Тебе стоит подумать над тем, какой дорожкой идёшь. Ты, наверное, плохо знаешь его, но Норен не тот, кто мог бы стать верным спутником.       Ошеломлённая Мирея вздрогнула и резко распрямилась. Она никак не ожидала, что Язуан захочет когда-нибудь об этом поговорить. Он был другом Норена и наверняка почти всегда оставался на его стороне, но тут действовал явно не во благо джара.       — Я знаю, Язуан. Много слухов до меня доходило, — девушка растерянно крутила жемчужный браслет, чувствуя, как грудь одолевает тяжесть. — Совершенно не знаю, что делать, но и отрекаться не хочу. Норен… Возможно, он сможет измениться. Он пообещал, поклялся.       — Никто его до этого не смог укротить. Мне лишь остаётся надеяться, что тебе удастся. Если же нет — не терпи его. Уходи. Уходи сразу, как только он причинит тебе боль, — Язуан так строго и грубо это изрёк, что сердце Миреи защемило.       Слова близкого к Норену друга не могли не подействовать на неё. Она с силой сжала кулаки и сдавленно выдохнула. Конечно, трудно поверить, что люди могут измениться, что кто-то может их изменить, но Мирее хотелось верить, что ей удастся. Пока Норен светился от любви, что она безвозмездно дарила, трудно было представить, что он способен вернуться к своей прошлой жизни. Мирея не сомневалась, что джар испытывает к ней искренние чувства. Ей это подсказывало сердце, его взгляд, нежная улыбка, прикосновения.       — Спасибо, Язуан. Но пока пусть всё остаётся так, как есть. Мне уже трудно представить свою прежнюю жизнь. Я не хочу возвращаться. Моё сердце… — девушка подняла на него блестевшие глаза, желая убедить в дальнейших словах. — Язуан, я никогда так не любила. Конечно, первая моя любовь была сильной, но нездоровой. А сейчас мне так спокойно. Не хочется думать о чем-то плохом. Хочется верить, что теперь я нашла своего человека.       — В любом случае, выбор твой.       Сказал так твёрдо, непоколебимо, что Мирее нечего было добавить. Ей не хотелось вновь мучить себя тревожными мыслями, сомнением, оттого сменила тему.       Мирея и Язуан пробыли на балконе, пока Норен не вышел из комнаты и не нашёл их. Он выглядел уставшим и каким-то измученным. Его тяжёлые глаза с трудом держались открытыми, но джар не спешил уходить спать. Они втроём прошлись по дворцу, поужинали и обсудили, как проведут следующий день. Глядя на уставшего, такого спокойного Норена, Мирея просветлела. Её грудь наполняли тепло и нежность, заслоняя собой тягостные мысли. Сердце убедило разум, что ничуть не ошиблось в своём выборе, что вот он тот, к кому она так долго шла.