Когда погаснет пламя

      Мирея весь следующий день с волнением ждала появления Норена и с напряжением поглядывала в сторону двери отца. Марон по какой-то причине не отправился ранним утром на ферму. Девушка мысленно несколько раз прокручивала грядущую сцену и абсолютно не представляла, как расскажет отцу о случившемся. Мужчина мог совершенно по-разному отреагировать, и даже положение Норена вряд ли смогло бы умолить его раздражение, если такое вдруг зародится. Марон человек небольшой, с известной родословной, несколько раз испытывающий финансовые затруднения, но всё же гордый до невозможности. Он привык добиваться всего своими руками и умом, а не с благосклонностью третьих лиц. По этой причине его мардо стали пользоваться популярностью у разных сословий. То, что сам джар имеет виды на младшую дочь, не имело бы для него высокого значения, если сам по себе Норен прослыл недостойным человеком. Так казалось Мирее, этого она опасалась. Девушка была близка сердцу Марона, оттого он особенно беспокоился о её будущем.       Весь день Мирея пробыла на первом этаже, поглядывая в окна. Каждый раз, как кто-то стучался или дверь отворялась, она подпрыгивала и осторожно выглядывала из-за косяка. Это не проходило мимо внимания Кинары, вызывая улыбку.       — Ты как горячее масло в воде, — шутила девушка, наблюдая издёрганность Миреи.       Не то, чтобы она нервничала перед встречай с ним. Мирея переживала, какое мнение он оставит о себе в глазах самых близких ей людей. Кинара и Марон хорошо наслышаны о его характере, ветрености и несерьёзности. Пусть девушка совершенно не представляла, как будет складываться её жизнь дальше, но всё же сердцем хотела, чтобы он понравился им.       Сколько бы Мирея не волновалась, сколько бы не просидела в гостиной, Норен так и не явился. Измотанная напряжением девушка уснула глубоким сном, а когда проснулась, решила для себя, что нет смысла переживать о том, что ей неподвластно. Куда важнее решение вопроса с Зароном. Мирее хотелось как можно скорее скинуть с себя смутное чувство вины и отпустить это прошлое. Идти одной девушке страшно не хотелось, но Кинара поддержала её решение и сама предложила свою кандидатуру на прогулку.       Оставив Хиелу с няньками, Кинара и Мирея покинули дом. Шли медленно, наслаждаясь тёплыми лучами Гилеи и озорным ветерком, что трепал их хорошо уложенные причёски. Родной запах улиц вызывал лёгкую улыбку на юном лице Миреи. Аромат от всегда существовавшей недалеко от дома большой пекарни сводил животы с ума, заманивая неравнодушных прохожих за головокружительными деликатесами. Сестры не оказались исключениями, купив два ягодных пирожных.       — Я так соскучилась по этим улочкам, — с лёгкой грустинкой протянула Кинара. — Помнишь, как мы тут играли в догонялки, сшибая взрослых?       Мирея улыбнулась картинкам воспоминаний. Кинара всегда была и остаётся самой близкой из всех родственников и утерянных подруг. С ней они редко ругались, а если ссоры и происходили, то чаще всего по вине Миреи. Кинара, в отличие от своей сестры, родилась с более чувствительным и ранимым характером, но это делало её горячо любимой в семье мардовода. Мирея сильно печалилась, когда она уехала из дома, но со временем свыклась и ожидала каждого её возвращения.       Сразу пойти в дом Зарона они не решились. День был слишком хорошим, чтобы портить его с самого утра.       — Наверное, он взбесится, — потирая от волнения шею, вымолвила Мирея.       — Пусть бесится. Мне он сразу не понравился.       — Если подумать, тебе никто из моих сердечных друзей не нравился, — Мирея улыбнулась, глядя на изумление сестры.       — Конечно. Я старше и уже многое понимаю. Все молодые люди, что вились вокруг тебя, и пальца твоего недостойны.       Мирея не стала это как-то комментировать, не желая, чтобы милая сердцу прогулка превратилась в обсуждение, что она не умеет выбирать возлюбленных. Девушка и сама понимала, что это близко к правде, но не умела в силу своего возраста остановить вспыхнувшие чувства до того, как влюблялась.       Девушки обошли весь верхний ярус города, поболтали со знакомыми и, наконец, добрались до двухэтажного большого дома Зарона. Скрыть своё волнение Мирее с трудом удавалось, но нервничала она понапрасну. Парня дома не оказалось. Он выехал в другой город на обучение и вернуться собирался не раньше, чем послезавтра.       Сложившееся обстоятельство и радовало Мирею, и в тоже время огорчало. Поставить точку на прошлом не удалось, волнительный разговор отложился.       — Мирея, может, тебе стоит и с Нореном пересмотреть вопрос? — перебирая в пальцах браслет, осторожно изрекла Кинара.       — Я понимаю, о чём ты, но не могу тебе ответить. Мне бы и самой хотелось уже как-то соскользнуть с этого подвешенного состояния. Нужно дождаться прихода Норена, если он вообще собирается ещё появиться, и уже потом подумать. Я понимаю, что поход окончен, пора возвращаться с небес на землю.       Кинара уловила растерянность сестры и перестала наседать с этим вопросом. Она сменила тему их разговора и поделилась успехами Хиелы. Девочка росла общительной, любознательной и активной, порой не давая родителям продохнуть. Кинара поделилась, что она и муж хотели бы в будущем завести ещё одного ребёнка, но лекари настояли пока повременить. Первые роды, как помнила сама Мирея, для сестры прошли очень тяжело. Она едва не погибла. Долгий период лечения и проблемы с женским здоровьем до сих пор беспокоили Кинару, но девушка совсем не жалела о пройденном пути. Она всей душой и сердцем любила Хиелу и каждый раз, когда речь заходила о ней, светилась довольством.       Сестры посидели на лавке, душевно поговорили, посмеялись и всё же решили вернуться домой. Их животы уже требовали сытного обеда. Шли неспешно, продолжая забавлять себя беседами, но, как заметила Мирея, Кинару уже какое-то время не отпускало напряжение. Спросить, в чём дело, девушка не успела. Обняв себя руками, она толкнула Мирею в плечо и едва слышно прошептала:       — Тебе не кажется, что за нами следят? — когда младшая сестра подняла на неё удивлённый взгляд, она пояснила. — Сзади нас постоянно маячат одни и те же мужчины. Я не знаю, как давно они за нами петляют, но заметила их ещё когда подходили к дому Зарона. Посмотри. Один в чёрном камзоле, другой — в коричневом.       Мирея как бы невзначай обернулась и действительно увидела двух мужчин. Шли они прогулочным неспешным шагом и вроде бы просто разглядывали улицы. Ничего необычного, но друг с другом незнакомцы не разговаривали. Мирея сразу вспомнила покушение в Тиане, о котором умолчала, и по спине тут же пробежались толпы колючих мурашек. А что если они не случайно следят за ними.       — Да, вижу. Что будем делать? — дрогнувшим голосом спросила Мирея.       — Что им вообще от нас надо? Я сначала думала, что показалось, но потом намеренно стала искать их глазами и всегда находила. Они не приближаются и не отдаляются. Может, хотят выяснить, где мы живём?       Мирея почувствовала, как схватило напряжением тело. Если они действительно отслеживали их дом, то возвращаться было опасно, но и блуждать по городу бесконечно они не могли. Выпустив дрожащий выдох, Мирея ещё раз обернулась. Мужчины не отстали от них ни на шаг. С виду вроде бы прилично одетые, причёсанные. На сводивших концы с концами грабителей не похожи. Мирея чуть сбавила походку и, сделали вид, что засмотрелась на придворцовую стену, краем глаза разглядывала тоже замедлившихся незнакомцев. Быстро колотившееся сердце чуть стихло, когда ей показалось, что она их уже где-то видела. Когда уверенность в этом окрепла, Мирея в упор посмотрела на них и облегченно выдохнула.       — Я знаю их, — произнесла девушка и пошагала вперёд. — Они из охраны Норена. Без военной амуниции я их даже не признала.       — Он что, послал их следить за тобой? — с нескрываемым раздражением выдала Кинара.       — Не знаю. Это, пожалуй, стоит спросить у него. Но бояться, по крайней мере сейчас, их не стоит. Норен доверял им свою жизнь. Если, конечно, он не послал их расправиться со мной как с нежелательным балластом.       То, что юноша установил за ней слежку, не понравилось Мирее. Это прямой намёк на то, что он ей не доверял. Сердце девушки как расплавленным железом облили, пробудив раздражение. Она не давала и малейшего повода для недоверия. Мирея сразу вспомнила слова Манары, что жаловалась на его неконтролируемую ревность.       Случай в городе испортил настроение девушки. До дома она и Кинара добрались в молчании. Лишь внутри Мирея смогла отвлечься от мыслей. Хиела с нетерпением ожидала их возвращения, потому что перед уходом тётя пообещала научить её рисовать птиц. Несколько часов Мирея на пару с девочкой просидела за холстами, знакомя с искусством любознательную племянницу. Это окончательно отвлекло её думы. Вечер с семьёй залечивал любые переживания.       Никаких вестей от Норена не было целых три дня. Мирея бессильно злилась на него, несколько раз ругала себя за необдуманные импульсивные поступки, за своё положение. Снова она попала в какие-то сети, из которых выбраться можно было лишь одним способом — забыть всё, что происходило в походе, как это сделал он. Ей казалось, что Норен намеренно не сообщил о своей задержке, что тот и вовсе наплёл красивые словечки, предложил стать советницей лишь для одной цели, которой уже добился.       Когда раздался короткий, но требовательный стук в дверь, Мирея ничуть не встревожилась. Таких на дню было много, оттого она перестала обращать на них хоть какое-то внимание. Она как раз проходила к себе в комнату и упустила взгляд в сторону большого входного зала лишь для того, чтобы лицезреть забавляющую её картину. Свесившись с балюстрады, девушка с улыбкой проследила за тем, как сестра догнала бежавшую к двери Хиелу и сама её приоткрыла, оставив маленькую щёлочку.       — Здравствуйте. Вам кого? — послышалось Мирее. Она засмеялась, когда Кинара развернулась и прикрикнула на шумевшую дочь. — Хиела, прекрати баловаться, а то этот дядя тебя утащит.       Девочка насторожились и, глянув одним глазком за дверь, с криками побежала на кухню.       — Марона сейчас нет, если вы к нему, — уже спокойным тоном продолжила Кинара.       — Я не к нему, — ответил ей гость.       Мирея оторвалась от балюстрады как ошпаренная. Она узнала этот приглушённый голос. Сердце волнующе ударилось в груди, распустив на щеках розовый румянец. Внутренне Мирея несказанно радовалась его голосу, но внешне постаралась сохранить напускную строгость.       — Мирея дома? — продолжил говорить Норен.       — Секунду, — отозвалась Кинара и закрыла дверь. Когда Мирея подошла к ней, она шёпотом произнесла: — Это к тебе.       Девушка с едва заметной улыбкой кивнула, скинула цепочку с двери и широко её раскрыла. Норена и вправду было не узнать. Он закутался в плащ и облачился в одежду, не отличимую от народа верхнего яруса города. Увидев Мирею, он снял капюшон и широко улыбнулся. Как же она соскучилась по его улыбке. Тепло от груди быстро растекалось по телу, вызывая жар, но девушка не изменила своего сурового лица.       — Ты не сдержал своего обещания, — как можно серьёзнее вымолвила она и с трудом подавила назревавшую улыбку.       — У меня было очень много дел. Честно, я хотел, но не смог. Нужно было уладить несколько щепетильных вопросов.       Мирея чуть отступила, пропуская его в дом. Охрана, что сопровождала джара, по его же просьбе осталась за дверьми.       — Знакомься, это моя сестра — Кинара, а вот там за дверью прячется её дочь — Хиела, — Мирея позволила себе чуть улыбнуться.       — Большая честь встречать джара в нашем скромном доме, — с улыбкой робко вымолвила Кинара, поклонилась и позвала дочь. — Иди поздоровался с нашим гостем.       Девочка, поняв, что он её не утащит, выбежала из кухни и кинулась обнимать за ноги. Норен широко улыбнулся, а Кинара покраснела. Подбежав к дочери, она оторвала её от ног джара и придержала за руку.       — Прошу прощения, уважаемый джар. Она всегда так здоровается. Ребёнок, — растерянно вымолвила Кинара и, подняв девочку на руки, пошла в дальний коридор. — Я прикажу, чтоб нам заварили чай. Или Вы будете вино?       — Нет. Только чай, — отозвался Норен. — Только не называйте меня джаром. Можно просто по имени.       Когда Кинара вместе с ребёнком скрылась за поворотом, Норен обнял Мирею и крепко поцеловал в макушку.       — Знаю, ты обижаешься, но я правда не мог отлучиться. Я ничуть не забыл о тебе.       Норен оторвался от заметно расслабившейся Миреи и присел на старинный, но крепкий резной стул.       — Тогда ответь мне на вопрос: почему ты приставил ко мне слежку? — сложив руки на груди, недовольно вопросила она. — Только не говори, что не знаешь, о чём я. Двое из твоей охраны несколько дней ходят за нами попятам.       — Я и не собирался отнекиваться, — Норен облокотился на стол и улыбнулся. — Только это не слежка. Как только я вернулся во дворец, стразу представил к тебе охрану. Это сделано ради твоей безопасности. И это чистая правда. То, куда ты ходила, мне неизвестно. Я клянусь.       Мирея продумала множество фраз, какими оперировала бы при этом разговоре, но совсем потерялась, когда услышала такое пояснение. Про эдакий исход она даже не подумала.       — И всё же мне не нужна охрана. Я тут живу уже больше восемнадцати лет, — девушка обвела взглядом комнату и присела напротив гостя. — Как дела во дворце?       — Как сказать. Далеко не всё можно решить за один день. И всё же понемногу что-нибудь разгребу. Да и Юрон не со всем согласен.       Пока они разговорили, вернулась Кинара с понурившей голову дочерью. Мирея не сомневалась, что строгая сестра сделала выговор Хиеле.       — Значит, вы имеете какие-то виды на мою сестру? — произнесла с улыбкой Кинара и присела напротив джара. Казалось, она совершенно не боялась его титула, но Мирея-то знала, как разрывает сестру изнутри от волнения.       — Кинара, — оговорила её Мирея и покраснела.       Норен чуть улыбнулся и облокотился на стол, сложив ладони в замок.       — Разве это плохо?       Кинара поправила и без того опрятную кофту у Хиелы и качнула головой. Её щёки заволок румянец, а ресницы дрогнули.       — Сложно сказать. Надеюсь, что нет.       Какой-то неловкий разговор прервала оживившаяся Хиела. Выпрыгнув из рук заботливой матери, она подбежала к Норена у дёрнула его за рукав.       — А ты плавда жар?       — Какая смелая, — Норен достал из кармана золотую цепочку с часами и протянул девочке. Увидев столь интересный предмет, Хиела рывком выхватила его из рук и уже через мгновение с любопытством рассматривала цифры и механизмы. Часы являлись прихотью самых богатых. — Правда, только это наша маленькая тайна.       — Хиела, отдай дяде часы, — скомандовала Кинара, заставив дочь насупиться.       — Ничего страшного, пусть играет. Я их ей дарю.       — Это же очень дорого, а она ребенок.       — Когда-нибудь она вырастет, — Норен улыбнулся и посмотрел в сторону закрытой двери, за которой слышались спешные шаги.       Пара служанок забежала с заваренным чаем и свежими ароматными булками. Не обратив внимание на гостя, они спешно расставили наполненные чашки.       — Расскажите, как дела во дворце? — поинтересовалась Кинара, когда служанки ушли.       Норен и девушки проболтали несколько часов, но планов джара на будущее не касались. Кинара лишь хотела узнать, какой из себя юноша на самом деле, задавая каверзные вопросы, но он легко и даже с шуткой на них отвечал, не обращая внимание на излишнюю прямолинейность сестры Миреи.       — Я ещё хотел сказать, что вы приглашены на бал, — произнёс Норен и глянул в окно. — Вы все.       — Не сочтите за грубость, но, к сожалению, я не смогу. У меня дочь, сами понимаете, — ответила Кинара и взяла на руки крутившуюся около неё Хиелу.       — Уверен, ей понравится праздник. Берите с собой.       — А по какому случаю бал? — поинтересовалась Мирея.       — По моему возвращению, — улыбнулся Норен. — Ещё скажите, пожалуйста, где ваш отец Марон?       — Где и всегда. На ферме, — ответила Мирея. — А тебе он зачем?       Норен поднялся и небрежно распрямил камзол.       — Да меня Юрон отправил к нему по делам, заодно и приглашение отдам.       — Вас лично? Разве нельзя поручить это дело послам? — посмеялась Кинара.       — Нет, потому что мне нужно с ним кое-что обсудить. Дела, скажем там, королевской важности. Послам нельзя это доверить.       Недолго Норен просидел в компании молодых особ. Вскоре он попрощался и поспешил на ферму, надеясь застать там хозяина дома. Его визит оживил некогда дремавший дом. Хиела носилась по коридорам, раскручивая золотую цепочку с часами, а Кинара не переставала улыбаться мимо проходящей Мирее. Старшей дочери мардовода на первый взгляд понравился Норен, но она отметила, что юноша довольно много не договаривал. Возможно, этими словами Кинара хотела смутить сестру и посеять сомнение в молодую голову, но не получилось. Мирея твёрдо знала, почему джар уклончиво отвечал на множество вопросов. Он не привык раскрывать душу каждому встречному, а будущими планами и вовсе не делился.       Придёт ли Норен ещё или же им предстоит увидеться лишь на празднике, Мирея не успела у него спросить. После похода, когда они виделись каждый день, разлука тяжёлым грузом падала на сердце. Девушка не обманывала себя мыслями, что ей и так живётся хорошо. Она скучала по нему. Не только по беседам, нежным словам и ласкам, но и по молчаливому присутствию. Мирея явственно помнила, как он допоздна сидел за бумагами, как засыпал прямо за столом, как хмурился, пытаясь собрать разбежавшихся мысли в кучу. Гронхеймка зачастую поглядывала на него и мягко улыбалась, как улыбаются в знойный день выглянувшей из-за туч Гилее. После череды неудач он стал тем самым глотком свежего воздуха, что проникнул в самые глубины, пронзив сердце нежным теплом.       Мирея размышляла о нём, вспоминая минувший поход, и рисовала картину того самого балкона в Суаре, что приятным волнением согревал сердце. От кропотливой работы её отвлекли шаги в коридоре. Вечер был поздний. День уже давно перевалил за полночь, а Марон только вернулся. Мирея ждала его возвращения с лёгким беспокойством, ведь мужчина редко так задерживался. Вытерев испачканные голубой краской руки, девушка вышла в коридор.       Марон устало, переваливаясь с ноги на ногу, медленно поднимался по лестнице, низко склонив голову. Опять его одолевали мысли о делах, как подумала Мирея. Даже находясь в доме он не мог проститься со своими обязанностями. Лишь когда вялая нога вступила на этаж, мужчина распрямиться и увидел ожидавшую его дочь.       — Чего не спишь? — с усталой улыбкой спросил он и пригладил её косу.       По напряжённой после долгого рисования спине Миреи пробежал холодок, когда Марон бросил на неё тяжёлый и тоскливый взгляд.       — Рисовала, — ответила она. — Почему ты сегодня так поздно? Что-то случилось?       — Дела задержали. Пришлось припоздниться.       Девушка желала расспросить отца, зачем к нему ходил Норен, но не считала этот вопрос уместным, оттого лишь поинтересовалась:       — Нам пришло приглашение на бал. Ты слышал что-нибудь о нём?       Марон пихнул руку за пазуху и вытащил конверт.       — Да, меня тоже позвали. Надо вот как-то за два дня расправиться с делами. Второй бал в этом году.       — Удивительно, — улыбнулась Мирея. — Но ведь это хорошо. Ты там можешь найти влиятельных помощников.       Марон молча покивал и постучал по плечу дочери.       — Как же быстро растут мои девочки. Только вот маленькие ножки носились по полу, как вдруг они ускользают. Жизнь летит быстрее, чем успеваешь это понять. Спокойной ночи, Мирея. Завтра меня снова не будет допоздна.       Когда Марон скрылся в своей комнате, Мирея с грустью вздохнула. Ей тоже показалось, что беззаботное детство пролетело незаметно, оставив тёплые воспоминания и лёгкую печаль по ушедшим годам.       Вернувшись в комнату, Мирея сделала последние штрихи и, закончив картину, легла спать, перед этим подумав, что надо успеть заказать платье, раз бал состоится через два дня.

***

      Весть о скором бале состоялся высшие сословия Олигейла. Женщины, как стервятники, набросились на лавки и портних, заказывая самые изысканные и непомерно дорогие наряды. Многие мечтали заполучить хорошие связи, обзавестись влиятельными друзьями или же просто побаловать себя обществом и гулянкой в самом важном месте Гронхейма.       Такой ажиотаж принёс одни неприятности двум сестрам. Они почти целый день бегали от одних знакомых портних к другим, но так и не смогли заказать себе наряды. Девушки раздражались от царившей на торговых улицах толкучки, пыхтели от недовольства и пару раз поругались с женщинами, что пролезали без очереди. В излюбленных лавках остались лишь простые повседневные одежды, которые никак не годились для посещения дворца. Кинара чудом умудрилась отыскать залежавшийся в стороне детский наряд, который хорошо подходил к ярко-оранжевым глазам Хиелы, но себе они так ничего и не отыскали.       Вернувшись без настроения, девушки молча поужинали и заперлись в своих комнатах. В оставшийся вечер Мирея обдумывала свою причёску и подыскивала подходящие украшения. Найти новое платье она уже не надеялась, оттого решила пойти в том, которое подарил ей Норен. Девушке нравилось, как-то хорошо на ней сидело, к тому же оно вызывало приятные воспоминания, разнося по коже волнующее тепло.       На следующий день сестры на пару с Хиелой вышли в город и прошлись по многолюдным улицам, надеясь всё же отыскать Кинаре наряд. Сестры без конца болтали, вспоминая какой-то определённый период своей жизни и делясь с малышкой простыми истинами. Каждая улочка им была знакома, от каждой веяло теплом. Мирея, наконец, почувствовала, что всё идёт так, как и положено. Она там, где и должна быть.       Прогулявшись по Олигейлу, сестры вернулись домой, накупив мелких украшений и атласную ленту. Кинара решила, что вполне сможет пойти в своём старом платье, если его немного обновить. Девушка хорошо вышивала, оттого посчитала, что вполне легко справится с этой задачей. Мирея не смыслила в этом рукоделии, но сестре помогала охотно, как и Хиела.       Ближе к ужину явился глава семейства. Марона не ожидали увидеть так рано, но были рады его скорому возвращению.       — Наконец удалось договориться с рабочими, — мужчина устало потянулся и присел за стол. — Теперь могу сказать с уверенность, что ферме с жеребятами быть!       Эта поистине замечательная новость развеселила уставших дочерей. Марон несколько лет пытался найти финансы и рабочих для расширения, но стоило ему приблизиться к цели, как случались неожиданные расходы: то животные заболеют, то разбойники обворуют. В прошлом году и вовсе сгорело большое помещение, мардо едва успели вывести.       — Наконец-то это свершится, — обрадовалась Кинара и поцеловала отца в щетинистую щеку. — Твоя ферма всё расширяется! — девушка повернулась к дочери и довольно улыбнулась. — Скоро, Хиела, твой дедушка будет самым богатым мардоводом во всём Гронхейме.       Марон посмеялся и, положив руки на плечи дочерям, прижал к себе.       — Всё может быть, но не будем заглядывать вперёд. Впереди много работы, но вы теперь не дочери какого-то там мелкого мардовода, у которого и лишней монеты не найдётся. Вот уж не думал, что это свершится.       Мирея посмеялась и отстранила колючую щеку отца от своего нежного лица.       — Мы в тебе не сомневались. Ты долго к этому шёл.       За ужином семья бурно обсуждала дела Марона, кидая светлый взгляд в будущее. Во многом это были мечты, чем возможные планы, но мужчине нравилось обсуждать любимую ему тему.       Они проговорили вплоть до полуночи. Хиела начала засыпать на руках Марона, и мужчина предложил разойтись. Мирея ушла в комнату с хорошим настроением. Отец был разговорчив и весел, что подогревало её душу. Марона давно таким не видели, ведь его голова постоянно была занята беспокойством о своих дочерях. Мирея не обижалась на него за это, но ей зачастую не хватало таких вечеров, где они могли подолгу вести душевные беседы.       Ещё больше сестёр порадовало, что отец никуда не ушёл с утра, как прежде, а вместе с ними принялся готовиться к балу. Мужчина часто подходил к дочерям за советом: какую рубашку лучше надеть, куда приличнее зачесать волосы. Марон редко задумывался о таких вещах, чем удивил дочерей. Они подшучивали над ним, а он, задорно бурча, жаловался Хиеле. Маленькая девочка объединялась с дедом и вместе с ним обсуждала маму и тётю. Пока Марон примерял новый камзол, Хиела без конца жужжала, бегая вокруг него, пока вдруг не скрылась в своей комнате. Её не было какое-то время, подарив деду небольшой отдых. Девочка вернулась к нему, когда Мирея вышла из своей комнаты, наряженная в белое платье.       — Ох, дочка, как ты красива, — с какой-то грустью сказал Марон и чуть улыбнулся. — Совсем выросла. Оглянуться не успею, как в этом доме затопает твой ребёнок, — он потрепал сидевшую на полу Хиелу и вновь повернулся к зеркалу. — Надеюсь, будет мальчик. Тяжело с вами, девчонки.       Мирея покраснела и посмеялась. Заводить детей она не торопилась и знала, что отец не одобряет её решения, оттого ничего не сказала. Забрав у сестры белые серёжки, Мирея вновь вернулась в комнату, где служанка Антина взялась за её причёску. Глядя на себя в зеркале, девушка чувствовала какое-то волнение. Она вдруг подумала, что боится приблизиться к Норену в скоплении множества глаз. Мирея посчитала, что лучше было бы никуда не идти и уже после увидеться с ним, но отбросила свои сомнения.       «Хотя бы повеселюсь. Сестра любит разбавлять тоску», — подумала Мирея и сама себе улыбнулась.       Когда Антина закончила с причёской, крепко зафиксировав белыми заколками с цветами, девушка приобняла её и почувствовала, что от волнения охладела. Вздрогнув, Мирея накинула лёгкую шаль и спустилась вниз, где её уже ожидала семья.       — Мирея, ты как всегда копаешься, — улыбнулась Кинара, крепко держа за руку дочь, чтобы та не вздумала испортить наряд.       Кинара облачилась в тёмно-синее облегающие платье с длинным вырезом на ноге. Оно прекрасно подчёркивало её стройную фигуру, чем вызвало восторг у Миреи, хоть она уже не первый раз видела её в этом образе.       — Помнится, ты в нём ходила на свидание к Хорану, — поправив рукав сестры, с улыбкой вымолвила Мирея и посмотрела на отца. — А ты всех женщин с ума сведёшь.       Мужчина как-то напряжённо посмеялся и гордо поправил серебряную пряжку на ремне.       Не забыв похвалить маленькую Хиелу, семейство Марона покинуло дом и дружно отправилось по освещённым улицам к воротам. Кинара рассказывала, как в первый и последний раз побывала во дворце, какой восторг тогда испытала. В те годы Мирея была ещё слишком юна, чтобы понять сестру, но теперь разделяла её чувства. Кинара даже негромко упомянула, как двадцатилетний Эзор перепил и подрался с советником Юрона прямо на глазах у толпы горожан. После этого случая всех хотели распустить, но джар не только разрешил продолжить торжество, но и бесплатно напоил запасами королевского вина. Мирея уже слышала эту историю, но очень давно, отчего совершенно не помнила. Она не переставала улыбаться и комментировать, в отличие от отца. Он шёл молча, держа Хиелу за руку и, глубоко задумавшись, смотрел себе под ноги.       — Всё в порядке? — Кинара прервала свой рассказ и прикоснулась к плечу Марона.       Мужчина вздрогнул, словно его разбудили, и напряжённо улыбнулся.       — Да, конечно. Что может быть не так?       — Кинара права, ты весь день какой-то задумчивый, — вмешалась Мирея.       В ответ Марон лишь отмахнулся и сделал замечание Хиеле, так и норовившей прыгнуть в маленькую лужу после дневного дождя.       Распахнутые придворцовые ворота семья преодолела без препятствий, как и другие жители Олигейла. Мирея разглядывала наряженных девиц, их кавалеров и маленьких детей богатых семей. Девушка вдруг задумалась, что в голове у этих людей, о чём они мечтают, что планируют. Она невольно начала фантазировать, пока её не окликнули. Мирея не сразу услышала среди всеобщего говора знакомый голос. Она шла погружённая в свои мысли, когда тёплая рука прихватила её за локоть.       — Ты уже вернулась? — удивился Зарон и демонстративно поправил свою амуницию стража дворца.       — Как ты быстро возрос, — улыбнулась Мирея и кивнула сестре, велев не ждать её.       Зарон проводил взглядом Марона и Кинару, а потом вновь повернулся к Мирее и взял её ладони.       — Ну какая красота. Почему ты раньше не надевала это платье? Тебе белый цвет к лицу.       Мирея улыбнулась и взглянула в глаза Зарона. Она быстро приметила, как они переменились за время её отсутствия. Взгляд стал более острый, целеустремлённый и неотступный. Раньше в его глазах читалась неуверенность и робость, а теперь девушка как будто не узнавала юношу, но больше всего её поразило другое. Глядя на него, она поняла, что совершенно ничего к нему не чувствует: ни влюблённости, ни какой-то телесной привязанности. Казалось, что все встречи с ним были лишь во сне, почти ничем не запомнившемся.       — Я сегодня не на службе. Может, ты составишь мне компанию на балу? Ты знаешь, танцевать я умею.       Девушка замялась, поглядывая на открытые ворота дворца. Зарон решил воспользоваться таким моментом и, притянув Мирею к себе, поцеловал горькими от выпитого алкоголя губами. Она не ожидала от него такого прилива крепкой страсти и так резко отскочила, что заставила юношу нахмуриться.       — Что с тобой? Ты не соскучилась?       — А ты разве соскучился? — Мирея прищурилась, выглядывая в нём настораживающее перемены. — Вроде бы тебя интересовал лишь ты сам.       Зарон сильнее сжал ладонь Миреи и покраснел. Его брови сошлись на переносице, а на лбу вздулась пульсирующая вена.       — Какую чепуху ты несёшь? Если бы мне не было дела до тебя, то я бы не приходил.       — Ты так и делал. Сколько раз мы виделись? Раз в неделю? Может быть, два? Ты приходил, когда тебе это нужно было, —чувствуя заволакивающую разум прежнюю обиду, Мирея нахмурилась и попробовала выдернуть свою ладонь. — Пусти, мне больно.       Юноша мгновение как-то злобно смотрел на Мирею, а после заметно расслабился, пошатнулся от опьянения и натянуто улыбнулся.       — Наверное, ты просто сегодня не в духе. Пойдём, мы отлично проведём вечер, и ты оттаешь.       — Прости, Зарон, но я с семьёй.       — Вот и познакомишь меня с ними. Всё-таки я твой возлюбленный, — парень особенно выделил последнее слово и чуть прищурился.       Не успела Мирея ему что-либо ответить, как юноша покрепче взял её за руку и не просто повёл, а потащил во дворец, как отец тянет капризного ребёнка на наказание. Мирея остановилась и резко выдернула ладонь, даже не шикнув от прострелившей руку боли. Гнев расплавленным металлом разливался по жилам, вызывая недобрый блеск в её глазах.       — Послушай меня хотя бы сейчас, — не обращая внимание на оглядывающихся на неё горожан, начала Мирея. — Мы не можем быть вместе ни в этот вечер, ни после. Ты не готов к отношениям. Иди к своей мечте, но без меня.       — Мы расстаёмся? — с сомнением уточнил Зарон и в ответ получил утвердительный кивок. — Тебе мало, что я стал стражем? У меня скоро будет много денег. Я выкуплю дом на верхнем ярусе. Всё это для тебя.       Мирея отмахнулась.       — Уж я-то знаю, для кого ты это делаешь. Только для себя. Моя личность тебя не интересовала. Тебе нужна лишь послушная женщина, что будет молча выслушивать твои рассказы о себе и бесконечно восхищаться тобой. Мне это не по душе. Я так не могу и не умею. Желаю тебе только счастья и исполнения поставленных целей.       Девушка приподняла полупрозрачный подол платья и вошла во дворец, надеясь скрыть от наступающей бури. На её душе скреблись мыши, она чувствовала себя предательницей и мучительницей, но была горда собой, что осмелилась сказать ему всё, что накопилось, в хмельное лицо.       Мирея быстро отыскала Кинару, кружившую Хиелу на руках. Марона рядом не было, оттого сестра быстро принялась расспрашивать о задержавшем девушку Зароне. Мирея пребывала не в том настроении, чтобы что-то о нём говорить, но понимала, что сестра не отстанет.       — Человек он неплохой, но я к нему ничего не чувствую. Не хочу обманывать, — заключила под конец Мирея.       Отойдя чуть в сторону, Кинара добыла два бокала вина и протянула Мирее. Они звонко чокнулись и осушили их до дна.       — Что ж, отдохнём, сестрёнка. Я долго ждала, когда ты повзрослеешь, — хихикнула Кинара и опустила ёрзающую дочь. — От меня далеко не уходи.       — Я к дедушке, — Хиела указала в сторону дальнего окна, где Марон беседовал со своим старым другом кузнецом высшего мастерства.       Когда мать разрешила, девочка подпрыгнула и посеменила в толпу, оббегая длинные ноги взрослых.       — Главное: не встретить отца Хорана. Он любит отчитывать меня за беспечность, — посмеялась Кинара и попросила слугу наполнить их пустые бокалы. — Интересно, как к тебе будет относиться Его Величество?       — В каком смысле?       — Мирея, в самом деле. Хватит порхать в своих мыслях. Говорю, интересно, как король Юрон примет тебя в семью.       Мирея улыбнулась и посмотрела на пустующий балкон с королевским троном. Про знакомство она даже не думала, а когда представила эту сцену, покрылась неприятной дрожью.       — Думаешь, он расскажет обо мне?       — Не знаю, что там на уме у джара, — Кинара приняла наполненный бокал и немного выпила. Заметив, как переменилась Мирея, она чуть улыбнулась. — Ты что, боишься?       Девушка ничего не ответила, а лишь пожала плечами. Сильное волнение она и вправду ощущала и не знала, как с ним справиться. Отпив из своего бокала, она пробежалась глазами по гостям и вновь обнаружила Зарона. Он стоял в компании королевских стражей, но в разговоре не участвовал. Его грубый затуманенный взгляд был направлен на Мирею, отчего ей становилось не по себе. Заметив, что девушка увидела его, он что-то сказал своим компаньонам и направился прямо к ней.       Вновь заводить неприятный разговор Мирея не желала и думала незаметно скрыться, но Кинара остановила её. Она с серьёзным взглядом встретила юношу. Зарон, не обращая внимания на неё, подошёл к Мирее и, немного помолчав, выдал:       — Подумай, кого ты теряешь. Потом жалеть будешь, когда я найду себе другую и осчастливлю её, а ты так и останешься одна со своим неуступным и избалованным характером.       — Я буду за тебя только рада, — отозвалась Мирея и почувствовала, как смердящий алкогольный аромат Зарона усилился.       — Почему ты так поступаешь? Что переменилось? Ты ведь слушала меня, радовалась, ждала встреч, а потом как будто тебя подменили, — юноша шатнулся и посмотрел на сестру Миреи. — Я ей ничего плохого не сделал. Не изменял. Был верен. Эльзара всё видит. Неверных наказывает. Она должна была быть только моей.       — Зарон, если тебе мало того, что я сказала, давай поговорим, но позже. Тебе нужно освежить разум, — Мирея попробовала развернуть его, но он остался неподвижен.       Хмурясь всё сильнее, юноша сжал кулаки и глянул на балкон.       — Потаскуха, — выплюнул он и сильно схватил Мирею за руку. — Значит, не врут. Ну и как тебе под ним? За сколько тебя купил?       Мирея настолько поразилась его словам, что не сразу поняла, что он имел ввиду, в отличие от Кинары. Она вырвала руку сестры из его широкой ладони и грубо оттолкнула.       — Ещё раз подойдёшь, я тебе что-нибудь отрежу, — разгневалась Кинара.       — Джаровская шлюха! — прокричал Мирее Зарон и засмеялся, когда все обратили на них внимание.       Ярость вспыхнула в груди Миреи жгучим пламенем. Поджав губы, она гордо вскинула голову и со всего размаху ударила его ладонью по лицу. Не устояв на месте, Зарон пошатнулся и упал.       В толпе мужчин и женщин поднялся шёпот. Все смотрели на Мирею и на пытающегося подняться сильно охмелевшего Зарона. Не желая больше оставаться в центре внимания, девушка приподняла платье и быстрыми шагами вышла за пределы светлого дворца.       Выйдя на придворцовую площадь, Мирея свернула влево и скрылась за зелёными кустарниками. Слёзы позора скатывались по покрасневшим щекам. Высшее сословие Олигейла наверняка запомнили её внешность, оттого она не видела больше смысла возвращаться и ещё сильнее позорить свою семью. Девушка слышала, как её звала сестра, разыскивая на улице, но Мирея не хотела кого-либо видеть.       Суетливые ноги привели её к небольшой площади перед храмом Двух сердец. Она почти пустовала, и девушка решила присесть на спрятанную в тени скамейку. Ей хотелось горько плакать, но сильный характер этого не позволил. Она почти никогда не рыдала, считая обидевшие её поводы не настолько значительными. Лишь тихие слёзы медленно стекали по щекам из направленных на мозаику глаз. Чтобы отвлечь мысли от позора и злости, Мирея разглядывала красиво уложенный разноцветный камень. Раньше об этой площади она лишь слышала, а теперь сидела и безразлично осматривала силуэты Драконов. Поднявшись с места, Мирея прошлась по их изгибам, думая о том, как много людских ног сюда вступало, как много королей пережила эта мозаика.       Обойдя прихрамовую площадь, Мирея протяжно выдохнула и вытерла подсыхающие слёзы. Ей удалось на время отвлечься, но тревожные мысли никак не хотели отступать. Услышав музыку во дворце, девушка нахмурилась и присела на место. Она обругивала Зарона за подлый поступок всеми известными ей бранными словами. Девушка даже думала найти его и как следует проучить, но отбросила эту мысль. Мирея встряхнула головой, когда рядом пробежали стражники и кинули на неё отрешённый взгляд.       «Мне не придётся наказывать его. Он уже сам наказал себя, пьяный дурак», — думала Мирея, разглядывая темнеющее небо.       Идти домой девушка совершенно не хотела, боясь, что там натолкнётся на разгневанного отца. Её честь была запятнана. Как поступить, Мирея не знала и не думала что-то решать. Она прикрыла глаза и попробовала успокоить разум, прислушавшись к дворцовой музыке.       — Тебя уже все обыскались, — произнёс Норен, возникнув прямо перед Мирей.       Девушка не слышала, как он и его молчаливая стража приблизились, оттого вздрогнула.       — Все? — удивилась она.       — Марон и Кинара. Даже до дома дошли, но тебя там не оказалось.       Норен присел рядом с Миреей и раскурил длинную коричневую трубку, попросив стражу оставить их ненадолго. Он ничего более не сказал, чем удивил девушку. Она озадаченно посмотрела на него и закинула ногу на ногу.       — Наверное, вести дошли и до тебя.       — Ты о том, что произошло в зале? — Норен протяжно выдохнул, выпустив белый столб дыма. — Ты из-за этой ерунды ушла?       — Ерунды? — возмутилась Мирея и резко вскочила. — Он назвал меня шлюхой перед отцом и жителями Олигейла! По людям и так ходят всякие слухи, а тут ещё и его слова. Он ведь откуда-то узнал о нас, значит, другие тоже так думают. Думают, что ты купил меня. Это же позор для моей семьи. У отца только всё в гору пошло. Что о нём будут думать, зная, что он воспитал продажную девку!       — Мирея, ты всё преувеличиваешь, — Норен поднялся и, оставив трубку на скамейке, подошёл к ней. — Никто об этом не будет думать. Наоборот, твоему отцу это только на руку.       — Знать, что я продажная?       Норен как-то напряжённо посмеялся и потрепал её за плечи.       — Я не это имел ввиду. Пойдём лучше во дворец. Вот увидишь, все уже и думать об этом забыли. Новая бесплатная выпивка быстро отвлекла их. Они веселятся. Пойдём. В этот вечер запрещено поддаваться грусти.       Норен взял её за руку и, прихватив трубку, повёл во дворец. Теплая ладонь ослабила беспокойство. Когда они вышли к придворцовой площади, Мирея убедилась в правдивости его слов. Людям и вправду было не до неё. Они вели бурные беседы, смеялись и танцевали. Немногие замечали джара и, вскинув руку, кланялись. Мирее не хотелось привлекать к себе внимание, оттого выдернула свою ладонь из его.       — Побудь пока с родными, — кивнув в сторону Марона и Кинары, произнёс Норен. — Я потом найду тебя, только никуда не уходи впредь. У нас впереди ещё целый вечер.       Мирея кивнула и направилась к семье. Она шла с опущенной головой, боясь увидеть на себе осуждающие взгляды, но все были настолько погружены в веселье, что приход девушки совсем не заметили. Когда Мирея подошла, Марон на неё даже не взглянул. Договорив с Кинарой, он махнул рукой знакомому и тут же удалился, как и его хвост — Хиела.       Чувство стыда накрыло Мирею с головой. Она бросила взгляд на Норена, поднявшегося на балкон к отцу и матери.       — Он даже не защитил мою честь, — пробубнила Мирея и упустила глаза.       — Ты сама смогла дать ему хорошую пощёчину, что его после стража уволокла, — изрядно выпившая Кинара поцеловала Мирею в щёку и встряхнула. — Хватит грустить. Вот увидишь, как быстро всё разрешится. Ты слишком много предала этому значения.       Кинара приняла ещё один бокал с алым, как поспевшая вишня, вином и несколько раз топнула ногами в такт музыке. Мирея завидовала её расслабленности. Нахмурившись, она попыталась отнять бокал у Кинары, чтобы выпить, но сестра не поддалась.       — Нет-нет, дорогая, тебе больше нельзя. Ты ещё недостаточно взрослая.       Мирея нахмурилась пуще прежнего и попробовала подозвать слугу, но Кинара остановила её.       — Говорю, нельзя. Отец велел следить за тобой.       — Он сильно зол? Мне нужно объясниться, — Мирея шагнула в его сторону, но Кинара взяла её за руку.       — Он нисколько не зол. Не переживай. Наоборот, отец хорошенько накостылял Зарона за лживые слова, и никто ему не помешал это сделать.       — Тогда почему он сразу ушёл, стоило мне подойти?       Кинара улыбнулась и приобняла сестру за плечи.       — Отец просто взволновал, вот и пытается отвлечься разговорами со всеми подряд.       — Не первый раз же во дворце, — вскинув брови, удивилась Мирея.       Кинара пожала плечами, взяла сестру под руку и принялась пританцовывать. Поначалу девушка сопротивлялась, а потом выдохнула остатки напряжения и немного расслабилась.       Постепенно тревожные мысли покинули её голову, и она вместе с Кинарой и Хиелой пустилась в пляс. Девушки кружили хороводы, водили руками и ногами, чувствуя лёгкость и свободу. Стеснения не было, как и у охмелевших жителей. От их плясок, казалось, дворец пойдет по швам, а пол провалится в подвал. Когда к дочерям присоединялся отец, они брали его под руки и вместе с ним подпрыгивали, выкидывая ноги вперёд.       — Я не молод, дочурки, — без конца смеясь твердил Марон, но подчинялся их движениям.       Маленькой Хиеле нравилось, когда дед брал её на руки и водил в медленном танце. Как только мелодия замедлялась, она находила мужчину в толпе и тут же умоляла его с ней станцевать. Кинара не оговаривала дочь, а наоборот подавала ей идею, тайком посмеиваясь.       Во время танцев Мирея зачастую поглядывала на Норена. Джар, как и положено, сидел рядом с отцом и о чём-то с ним беседовал. Королева же не принимала в этом участие. Она попивала из не кончающегося бокала дорогое вино и поглаживала свои убранные в большую причёску каштановые волосы. Её скучающий взгляд был направлен на танцующих, но, казалось, они её совсем не интересовали. Она смотрела как бы сквозь них, обдумывая какие-то мысли. Серьёзная женщина сильно выделялась на фоне своего общительного мужа. Всего одного взгляда королевы было достаточно, чтобы сердце провалилось далеко в бездну.       — Тут так душно, — вытерев пот со лба, вымолвила Кинара.       — Можем пойти на улицу, — предложила Мирея.       — Нет. Легко простынете, — вмешался Марон и глянул куда-то в сторону. — Ветер на улице.       Мирея попробовала уговорить обеспокоенного отца, но у неё ничего не вышло. Сестра тоже не поддержала её, повторив слова Марона.       Отмахнувшись от них, Мирея нахмурилась. Люди вдруг принялись оттеснять их, сдвигая всё ближе к стенке. Музыка перестала играть. Девушка огорчилась, когда поняла, что вечер закончился.       — Сегодня раньше, чем в прошлый раз, — проговорила Мирея и уже собиралась направится на выход, но её удержала Кинара.       — Да нет, ещё не конец. Рано домой.       Девушка привстала на цыпочки, стараясь разглядеть, что происходит спереди. Из-за маленького роста ей мало что удалось, но она заметила, что центр зала пустовал.       — Идём вперёд. Посмотрим, что там, — вымолвила Кинара и, взяв за руку трещавшую Хиелу и Мирею, пошла в толпу.       Девушки с трудом протиснулись через шепчущихся людей и оказались перед центром зала, где кроме музыкантов никого не было. Они перебирали инструменты и что-то на них настраивали.       — Сейчас будет концелт, — дёрнув тётю за руку, вымолвила Хиела. — Мама говолит, тебе понлавится.       Мирея улыбнулась, глядя на её широко раскрытые глаза.       Тишина продлилась как-то мучительно долго. У одного из музыкантов оборвалась струна и её пришлось заменять. Когда инструмент был готов, мужчины выдохнули и взялись за сотворение звуков, ласкающих даже самый тонкий слух.       Эту мелодию все собравшиеся не раз слышали и её значимость была известна каждому. Люди с замиранием смотрели по сторонам, разыскивая виновника. Мирея улыбнулась, понимая, что вот сейчас произойдёт традиционное волнительное таинство. Кинара взяла сестру за руку и прижалась к ней. Девушка почувствовала, что она дрожит. Мирея тихо поинтересовалась о её самочувствии, но Кинара не ответила. Она помотала головой и опустила наполненные слезами глаза.       Обеспокоенная Мирея приобняла сестру и развернулась, намереваясь увести её, но Кинара не сдвинулась с места. Она собиралась расспросить её, но оборвалась. Девушка вздрогнула, когда помимо душещипательной музыки в тишину ворвался голос. Голос, который так близок её сердцу. Она обернулась и глянула на балкон. Ей не послышалось. Норена действительно не было рядом с королем и королевой. Юноша вышел из толпы и, красиво и протяжно напевая всем известные слова брачной песни на филгорском языке, остановился в центре.       В глазах Миреи потемнело, когда она услышала своё имя в куплете. Её сердце забилось так быстро, что ей казалось, оно вот-вот разорвётся. Девушка глубоко вдохнула и покрепче взялась за руку сестры, боясь, что потеряет самообладание от волнения. Она настолько была не готова к такому повороту, что захотела скрыться, но ноги не слушались хозяйку. Мирея взглянула на прекратившего петь Норена. Он смотрел на неё с большой надеждой. Его руки тряслись и, чтобы скрыть дрожь, он спрятал их за спиной.       Следующий ход должен был определить всю дальнейшую жизнь Миреи. Прикованная к месту взглядом Норена девушка думала о том, хочет ли видеть его своим мужем, готова ли стать его спутницей и опорой. Статус невесты и жены накладывал большую ответственность, приносил с собой множество трудностей, от которых сбежать не получится. Одного путешествия мало, чтобы понять, годится ли Норен в мужья, но Мирее оказалось достаточно того, что она о нём узнала. Девушка нашла в нём то, что не находила в других. Он пробудил в ней истинную любовь, страсть и подарил свою поддержку. Она знала, что может на него положиться, что юноша поможет ей справиться с любой трудностью. Он был добр, в меру строг и умён. С ним можно было поговорить на любую тему и услышать интересную точку зрения. Его внутренний мир зацепил Мирею и уже не желал отпускать.       Девушка оторвалась от руки взволнованной сестры и чуть улыбнулась уголками дрожащих губ. Она не считала, что принятое решение абсолютно верное, но надеялась, что внутренние чувства её не обманывали. Когда напряжённый Норен открыл рот, чтобы продолжить куплет, предназначенный избраннице, Мирея запела вместе с ним. Не выдержав лопнувшего волнения, джар поднял девушку на руки и заставил её неловко посмеяться. Древний и довольно чувственный ритуал необходимо завершить, как положено. Поэтому, как только Норен опустил Мирею, она продолжила петь выученные ещё в детстве слова, не замечая, как сильно дрожал её голос, как воздуха едва хватало в стеснённой волнением груди.       Голос джара Гронхейма и дочери мардовода сливались в один, превращаясь в прекрасное пение. Люди были настолько заворожены, что принялись подпевать им, произнося слова любви, и создали громкий хор. Это было настолько трепетно, что державшаяся Мирея с трудом допела песню. Сказав последнее слово, она расплакалась под крики и поздравление горожан и прижалась к Норену. Юноша нашёптывал ей комплименты и без конца признавался в любви. С его лица не спадала лучезарная улыбка. Прижимаясь к груди Норена, Мирея слышала его быстро бьющееся сердце и тоже улыбалась.       — Давай уйдём отсюда, — предложил Норен и, когда получил кивок, вывел её из расступившейся толпы.       Кинара, Хиела и Марон ожидали их в охраняемом коридоре. Туда Норен и привёл Мирею.       — Как класиво, как класиво! — бегая вокруг юноши и девушки, повторяла Хиела. — Тётя Милея, тебе понлавилось?       Мирея вытерла слёзы и улыбнулась.       — Вы знали?       Марон мягко, по-отечески улыбнулся, отошёл от стены и погрузил дочь в крепкое объятье, а после к ним присоединилась Кинара. Никто, даже отец семейства не смог удержать слёзы, а радости или горя — знал лишь он сам.       — Так вы всё-таки знали? — отстранившись, вымолвила Мирея.       — Я не мог сделать тебе предложение, не попросив благословления у господина Марона, — ответил ей Норен и приобнял за плечи.       — Да. Я надеюсь, ты сделаешь мою дочь счастливой. Что она никогда не пожалеет о своём тяжёлом выборе, — протерев глаза, с лёгким сомнением заключил Марон.       — Идёмте, — Норен взял Мирею за руки и повёл к балконной лестнице. — Пришло время вам поближе познакомиться с моей семьёй.