***
Следующие двое суток, проведённые за бесконечными приёмами, длились мучительно долго. Пребывание в Мронане скрашивала лишь мысль, что в конце третьего дня состоится большой праздник. Норен обдумал идею Манары и принял решение отпраздновать последний день приёма. Он отправил несколько глашатаев в город. Люди с радостью приняли столь неожиданную новость. Многие из них уже давно не отдыхали и, кроме священных дней, посвященных Эльзаре и Арберу, ничего не праздновали. Их даже не возмутило предложение лично выйти на улицу и самим вызваться музыкантами. Многие посчитали это честью, поэтому им было это только в радость. Так казна осталась цела, а люди приободрились. У Миреи был всего один подходящий для балов наряд. Надев нежно-розовое платье с подолом лишь до колен, девушка распустила кудрявые рыжие волосы, забрав назад лишь несколько прядей и закрепив их белой заколкой. Мирея совершенно не волновалась, наоборот, была весела, несмотря на усталость. Друзья встретились у комнаты Норена и вместе спустились на первый этаж, где уже играли музыканты и танцевали красивые женщины и богатые мужчины. Манара была приятно возбуждена и, не стесняясь, рвалась на танцы, часто увлекая за собой Мирею. Девушка была счастлива, что Норен прислушался к ней и устроил праздник. Она много выпивала и без конца благодарила сдержанного джара. Язуан же единственный был недоволен праздником. Казалось, веселье выкачивало из него все жизненные соки, заставляя с каждой минутой становиться всё печальней, оттого он пил больше всех, не давая кружке просохнуть. Мирея, отложив про все обиды, старалась вытащить Язуана и Норена танцевать, но они всегда отказывались. — Тогда идёмте в город, — весело смеясь, проговорила запыхавшаяся Мирея. — Там намного веселее. Простой народ умеет отдыхать с душой. И Норен, и Язуан хором ответили отказом, но когда к Мирее присоединилась Манара, они всё же устали от их уговоров и, сломив себя, согласились. Заручившись охраной, компания молодых людей вышла из дворца и направилась в город, где отовсюду играла музыка, пели звонкие и не всегда красивые голоса. Прибывший отряд Норена тоже веселился на площадях недалеко от дворца. Завидев их, джар повеселел. Так он чувствовал себя защищённым рядом с толпой незнакомых жителей. Лишь некоторых Мирея узнала. Они приходили на приём к джару и были искренне рады видеть его в своём кругу. Когда по толпе прошла весть, что Норен присоединился к своему народу, люди принялись ещё громче петь и всё активнее танцевать. Даже дети подпевали порой не очень приличные песни и пускались в пляс. Мирея вместе с Манарой присоединилась к толпе жителей, весело подпрыгивая в танце и от души смеясь. Пока Норен, Яруан и пара командиров из отряда вели непринуждённый разговор, девушки забежали в битком набитую людьми таверну и выудили самую качественную бутылку вина. Они, не пожалев денег, купили её и вернулись к юношам. — Откройте, — запыхавшись, выдала Манара и протянула бутылку пошатнувшемуся Язуану. — Лучше я, — глядя на еле стоявшего на ногах друга, проговорил Норен и осторожно открыл тёмную бутылку. Прежде чем её кто-либо испил, мужчина по имени Зарун попробовал вино на наличие яда. — Всё в порядке, мой джар, — он протёр рыжие усы и протянул бутылку девушкам. Пока Манара пыталась распробовать крепкое вино, Мирея взяла за руки Язуана и Норена и вновь попыталась вовлечь их в танцы, но они наотрез отказались. — Вы что, танцевать не умеете? — посмеиваясь, вопросила Мирея. — Я не хочу, а на Язуана сама посмотри, — ответил добродушно Норен и допил из своей кружки остатки нола. Мирея хмыкнула, глядя на расплывшееся от вялой улыбки лицо Язуана. Он явно был доволен, что друг спас его от этого наказания. Девушка всё ещё помнила его язвистые речи, оттого решила отыграться. Взяв его за горячие ладони, она насильно уволокла в толпу податливое тело. Язуан попытался оказать сопротивление, но градус опьянения обезоружил молодого советника. — Ну что, счетовод, покажи, что не из кошелька сделан, — хихикнула Мирея и, подняв одну его руку, покружилась. Девушка не отпускала его руки, боясь, что он упадёт, а Язуан в конце концов бросил попытки вырваться. Его хмурое, вечно недовольное лицо просветлело. Тёмные глаза прищурились в улыбке, а руки сами повели энергичную девушку в танце. Мирея была довольна собой. Она заставила его неуклюже переваливаться с ноги на ногу, как гуси в благодатный день. — Мирея, у меня кружится голова, — блаженно улыбаясь, говорил Язуан, но она и не думала смиловаться. — Танцуй, советник! Не оплошай на глазах у народа. — Ты неугомона даже в танцах? Но это же вздор, — запыхавшийся высокий Язуан перехватил её ладонь и, соединив локти, вместе с ней совершил круг. — В танцах нет ничего дурного, мой дорогой советник, — Мирея хихикнула, заметив на его лице смятение. — А что же тебе кажется дурным? — он перевернулся, и они сменили направление танца. — Например, ваше высокомерие, — так же просто, как давнему другу, говорила девушка. — Это абсолютно неприемлемо для воспитанных людей. Это совершенно дурная черта характера человека. Если вглядеться в суть, то от неё нет никакой пользы. Язуан хмыкнул и уставился в толпу людей, что не забывали в такт музыки притопывать и прихлопывать. Его просветлевшее лицо посуровело, и он пошатнулся. — Ты нагружаешь мою больную голову чем-то немыслимым, — Язуан плавно отпустил руку Мирее и прикрыл рот рукой. — Пожалуй, я пойду отдыхать. Твои танцы не пошли мне на пользу. Видя, как лицо Язуана посветлело, Мирея не стала его задерживать, а лишь молча посочувствовала. Сегодня перебравшего юношу ждёт бессонная ночь. Потеряв партнёра, девушка вернулась к Манаре и Норену, негромко о чём-то беседующим. Стоило к ним приблизиться, как девушка протянула Мирее бутылку и, даже не позвав с собой, убежала к жителям, задорно пританцовывающим под мелодию большой дудки и четырёхструнный наран. Мужчины, что играли на инструментах, ловко с ними управлялись, хоть и заливались ручьями пота. — Пойдём, — Мирея отпила из уже наполовину пустой бутылки крепкого, но сладкого вина. — Нужно развеяться. Даже Язуан смог потанцевать, хоть и был сильно пьян. — Джару не положено веселиться в толпе простых людей. Достаточно того, что я вышел к ним. Мирея нахмурились и посмотрела ему в глаза, хоть и не сразу смогла их найти. Голова кружилась, но на ногах она держалась прекрасно. Её сошедшие на переносице брови постепенно разошлись, и девушка глупо улыбнулась. Она впервые посмотрела на юношу не как на джара, а как на обычного парня. Мирея не находила в нём хоть что-то, что говорило о его принадлежности к королевскому роду, кроме безучастного высокомерного взгляда. Находясь на городском празднике, внешне он ничем не отличался от простых жителей. Такую же хорошую одежду мог надеть кто угодно, но джаром его это не сделало бы. Не побоявшись праведного гнева, опьянённая девушка взяла Норена за руку и повела к танцующим. Мирея никогда не осмелилась бы на этот шаг в бесхмельные будни, но такой неудержимый порыв и затуманенный разум сделал своё дело. Джар попробовал вяло вывернуться, но оказался более податлив, чем Язуан. Увидев, что Норена удалось уговорить, Манара радостно захлопала в ладоши и принялась водить его в танце. Джар нехотя подчинялся, часто настороженно поглядывая на стражу. Мирея была довольна собой. Ей удалось сломить сразу двух недовольных мужчин. Она весело пританцовывала вместе с мальчиком лет восьми, не замечая, как быстро летит время. Девушка лишь изредка поглядывала на Норена, который так и не смог расслабиться, хоть и старался. Он постоянно озирался по сторонам, словно боясь чего-то упустить. Друзья пробыли в городе несколько часов. За это время Манара сильно охмелела и сама попросилась во дворец. Мирея была не против присоединиться к ним. Она очень устала, да и живот нестерпимо крутило, желая вывалить выпитое на мостовую. Манару придерживали до самой кровати. Она без причины смеялась и беспрестанно говорила совершенно несвязные предложения, перескакивая с одной темы на другую. Её с трудом удалось уложить в постель. — Норен, — игриво говорила она, держа его за руку, — останься хотя бы сегодня со мной. Я не хочу засыпать одна. — Ты быстро уснёшь, — с улыбкой проговорил он, высвободил руку и поправил лёгкое одеяло. — У меня ещё есть дела. — Я пойду. Спокойно ночи, — уловив паузу, проговорила Мирея и отправилась на выход, мечтая поскорее осушить целый графин воды. — Я тоже ухожу. Манара вдруг поднялась и, свесив ноги с кровати, безумно поглядела на Норена. Вся её весёлость вмиг улетучилась. — Не порти мне отношения хотя бы с Миреей! — прикрикнула она. — Что ты несёшь? — Норен по-прежнему оставался весел, несмотря на серьёзную Манару. — Ты ведь и её хочешь затащить в постель? Поэтому не остаёшься со мной?! Ты ведь для этого взял её с собой! Лицо Норена вмиг посуровело. Он нахмурился и так грозно посмотрел на Манару, что, казалось, юноша её ударит. Она это почувствовала и невольно попятилась подальше от края. — Ты с ума сошла, — отмахнулся Норен. — Проспись, а завтра мы поговорим. Поняв, что буря миновала, Манара забралась под одеяло и обиженно посмотрела на Норена. Казалось, она совсем забыла, что обескураженная Мирея всё ещё стоит в дверях. — Она хорошая. Не трогай её. Норен, несмотря на замечания девушки, снова поправил одеяло и, пожелав доброй ночи, вышел. Когда дверь захлопнулась, джар посмотрел на растерянную Мирею. Стоило ему сделать шаг в её сторону, она пятилась к своей двери. Ей было страшно и обидно. Она наивно полагала, что ему действительно нужна её помощь, а на деле Норен собирался закрыть нерешённый ещё в Олигейле вопрос. Девушка постаралась быстро скрыться в комнате, но он придержал её дверь. — Это неправда, — встревоженно проговорил Норен. — Она просто ревнует, вот и наговорила глупостей. Говорит, что это я к ней не хожу, а на самом деле сама меня не пускает. Я несколько раз пытался, а она отказывается остаться со мной, — когда девушка попробовала силой закрыть дверь, он упёрся ногой. — Мирея, ничего подобного у меня и в мыслях не было. Не нужно меня бояться. Большие карие глаза смотрели на Мирею не моргая, и ей показалось, что Норен был искренен. К тому же, вмиг решила она, если бы он и вправду задумал что-то подобное, то сделал бы это ещё в первую ночь в Мронане. Девушка отпустила дверь, но с джара не спускала серьёзного взгляда. — Клянусь Эльзарой, — положив руку на сердце, продолжил он. — Ты и вправду нужна мне как помощница. И уже оправдала мои ожидания. — Учти, я не одна из… — грубо начала Мирея, но Норен перебил её. — … легкомысленных дам. Я помню. Но поверь мне, я ничего плохого не замышляю. Мирея с сомнение смотрела на него. Его наполненные надеждой глаза развеяли её подозрения. Она поверила ему и, чтоб он это понял, чуть улыбнулась. — Доброй ночи, — добродушно проговорила девушка и закрыла перед ним дверь. — Доброй ночи, — донёсся глухой голос Норена, а после дверь в его комнату захлопнулась. Мирея медленно прошла вглубь комнаты и с глупой улыбкой присела на кровать. Мысли против её воли обратились к джару Гронхейма. Она размышляла о том, какой же он на самом деле, что скрывается за его оболочкой. Девушка отправилась в поход с человеком, которого совершенно не знала, но что-то в нём вселяло в неё уверенность безопасности. Что-то глубоко внутри толкало её подняться с кровати, прийти к нему и проговорить всю ночь. Выведать всё, что он скрывал ото всех. Мирея коснулась ручки двери, но так и не вышла из комнаты. Холодный металл быстро привел её в чувства. Откинув глупое наваждение, девушка легла спать.Дела джара
3 июля 2023 г. в 19:10
Ранним утром Мирею разбудил слуга и передал, что её ждут за завтраком. Её как холодом обдало. Она и не думала, что может проспать. Прежде чем выйти из комнаты, девушка быстро привела себя в порядок и надела скромный наряд, в котором планировала присутствовать на приёме.
За завтраком разговор вели лишь Язуан и Манара. Они говорили о еде, о погоде, о маленьких помещениях дворца, но ни в одно из обсуждений Норен не вмешался. Он был глубоко погружён в свои мысли, порой даже не замечая, что кружка с крепко заваренным чаем уже пуста. Юноша раз за разом подносил её к губам и делал вид, что пьёт.
— Вы волнуетесь? — тихо спросила его Мирея, пока Манара заливалась смехом от очередной глупой шутки Язуана.
Норен не сразу понял, что вопрос был адресован ему. Он оторвал глаза от стола и, не переставая хмурится, растеряно посмотрел на Мирею.
— Нет. Просто я лично ещё ни разу не встречался со своим народом. Этим занимался мой брат, я лишь наблюдал.
— Если будут трудности, Вам всегда помогут. Кругом доверенные люди.
— Я просил не обращаться ко мне на «вы», Мирея, — он впервые за всё утро чуть улыбнулся и, поднявшись из-за стола, обратился ко всем: — Увидимся на приёме. И прошу никого не опаздывать.
Вскоре после того, как Норен ушёл, его друзья закончили завтрак и разошлись по комнатам, лишь Мирея отправилась изучать дворец на пару с Изаном. Мужчина предложил и другим приближённым джара прогуляться, но они настойчиво отказались, сославшись на свои дела.
Изан любезно демонстрировал любопытной девушке не только картины и единичные статуи, но и трещины в стенах, порой достигающие ширины пальца. Управляющий с особым энтузиазмом рассказывал то ли правдивые, то ли выдуманные истории о возникновении этих щелей. Девушка с интересом слушала его, иногда перебивая вопросами то об одной картине, то о другой.
— А это наш вождь — Мазар, — гордо говорил он. — Он сейчас немного постарел, но по-прежнему столь же благороден, как и на портрете.
Мирея смотрела на мужчину не так давно переступившего период кабертации Строгий взгляд, круглое упитанное лицо и жидкие брови. Девушка смотрела на него и не понимала, где Изан увидел благородство.
От одной картины они переходили к другой, и каждую из них управляющий украшал историей. Ему льстило, что молодая девушка из компании джара заинтересовалась искусством и с интересом слушала его монотонную болтовню. Благодаря прогулке Мирея узнала, что городу уже больше тысячи лет, что раньше он считался процветающим, пока жители не стали перебираться поближе к столице. Выяснила, что город часто голодает, когда стоит особенно засушливое лето, как сейчас. Мирея посчитала, что это ей пригодится, поэтому запоминала каждую деталь.
Сколько времени девушка на пару с управляющим бороздила немногочисленные этажи, она знать не могла, но ей казалось, что прошло не больше часа. Однако, когда они спустились на второй этаж, их встретили Манара и Норен. И девушка, и джар выглядели строго и роскошно. Мирея невольно задалась вопросом, сколько повозок с одеждой они умудрились взять с собой.
— Где ты всё прохлаждаешься? — неожиданно резко вопросил Норен. — Просил же не опаздывать.
— Я готова, — также грубо ответила Мирея. — Только захвачу пару листов.
Девушка быстро забежала в комнату, схватила первые попавшиеся не скреплённые листы и вместе с ними отправилась в зал заседаний, где Норену предстояло выслушивать жалобы горожан. Помещение было небольшим, оттого и душным. Распахнутые настежь окна не давали нужной прохлады, а наоборот, казалось, втягивали жару с улицы. Манара недовольно поморщилась и высказала свои возмущения, но, поняв, что никто не собирается её поддержать, насупилась.
Норен присел во главе длинного стола на высокий красный стул, по правую от него руку расположился Изан, за ним Язуан, а слева — Манара и завершала стол Мирея. В кругу столь роскошно разодетых особ девушка чувствовала себя серой рыбой. Мысли сами начали бранить её суетливость, из-за которой она не подумала выбрать себе не только удобные, но и подобающие наряды. Чтобы прервать своё самобичевание, гронхеймка разложила листы на столе. Рядом была приготовлена чернильница и перо. Обмакнув в чернила остриё, Мирея нарисовала первую цифру и принялась взволнованно ожидать.
Когда Норен велел привести первого жителя, Мирея выпрямилась и невольно заулыбалась, когда увидела женщину средних лет. Она настолько боязливо шагала, что создавалось впечатление, что та боится оступиться и упасть в пропасть. Мирея не сомневалась, что женщина опасается строгого взгляда Норена, не понимая, что это лишь оболочка. Юноша был взволнован не меньше. Об этом говорил язык его тела. Он, сложив руки перед собой, крепко сжимал сцепленные в замок ладони и как-то неровно дышал. Удивительно, подумала Мирея, такой властный человек боится оплошать перед обычной жительницей. Скрюченная от наверняка тяжёлой работы женщина прокралась к основанию небольшого помоста и, остановившись у первой ступени, низко поклонилась.
— Представьтесь, — серьёзно попросил управляющий.
— Моё имя Азара.
— Что за проблема привела вас лично к джару, а не ко мне?
Женщина тревожно переступила с ноги на ногу и, не сводя глаз с Изана, неуверенно заговорила:
— Мой муж — кузнец. В последнее время работы у него всё меньше. У нас шестеро детей. Ещё совсем маленьких. Денег не хватает. Заказы у мужа есть, но он не может работать из-за малых объёмов поставки металлов. Нам сообщили, что это из-за разлива реки Атаран. Мост снесло и пока не строится. Нам необходимы поставки. Сейчас сезон крестьянского труда. Часто ломаются инструменты, а сделать их не получается.
Мирея перевела взгляд с листка, на котором записывала основную информацию, на сосредоточенного, но по-прежнему безучастного Норена. Это огорчило её, ведь именно он должен был стать королём, а вёл себя так, словно его всё это мало интересовало. Мирея решила, что этот поход изначально был ему неинтересен. Видимо, это король заставил сына совершить обход части территорий.
— Почему мост не строится, вам известно? — вмешался Язуан, навалившись грудью на стол.
— К сожалению, нет, — она боязливо посмотрела на Изана и замолчала, встретив его укоризненный взгляд.
— Я выясню, в чём там проблема, — грубо ответил ей управляющий.
Женщине больше нечего было сказать. Она поблагодарила за приём, низко поклонилась и в сопровождении стражи вышла за дверь.
Как только двери за ней захлопнулись, все напряжённо выдохнули.
— Принесите воды, — скомандовал Норен, обращаясь к молодому слуге.
— И сколько у нас сегодня жителей? — скучающе спросила Манара.
— На сегодня пятьдесят, — ответил Изан. — Но мы закончим, как повелит джар.
— Пока продолжаем, — Норен махнул стражникам, велев впустить следующего человека.
Люди нескончаемым потоком входили и выходили из приёмной джара. Жаловались порой на одно и тоже, а иногда и на более серьёзные проблемы: разбойников, загрязнение воды, болезни. Норен слушал всех вроде бы внимательно, но вопросы задавал лишь изредка. К обеду он изрядно устал, поэтому было решено сделать перерыв.
В трапезной их уже ждали ароматные горячие блюда, на которые все участники собрания с удовольствием накинулись, словно проработали в поле не один час.
— Я к вам больше не присоединюсь, — сонно проговорила Манара. — Хочу вздремнуть. Меня утомила эта духота. Поскорее бы оказаться Кигоне. Там хотя бы с моря дует прохладный бриз.
— От тебя всё равно проку нет, — пробубнил себе под нос Норен, но Манара это услышала и насупилась.
— Будто от тебя больше, — она, даже не доев свой салат, резко поднялась и быстро удалилась, даже не обернувшись.
Мирее вдруг стало неловко. Она не любила, когда кто-то ругался, но и вступаться за Манару не видела смысла. Девушка уже ушла. Пришлось вкусную и сытную трапезу закончивать в молчании и каком-то напряжении. Прежде чем вернуться в зал, Норен обратился к Изану:
— К вечеру подготовьте мне бумаги о расходах и приходах.
На лицо градоправителя проступила лёгкая растерянность, которую он поспешил скрыть за согласным кивком.
Вернувшись в приёмную, Мирея собиралась сесть на своё место, но Норен велел ей пересесть на стул Манары, чтоб не было пустого пространства. Скверного настроя джара девушка опасалась, но пересела, передвинув бумаги, полностью заполненные чёрными ровными буквами.
— Ты записываешь каждый приход жителя? — косо глянув на листы, негромко спросил Норен.
— Да. Все детали запомнить сложно, — Мирея подняла на него ясные глаза. — Разрешите дать Вам совет? — заметив его недовольство, она поправилась. — Тебе.
— Слушаю, — не переставая хмурится, произнёс он.
— Нужно самому участвовать в разговоре с жителями. Спрашивать, узнавать детали. Они должны видеть, что их джар заинтересован в решении проблем. Да, что-то быстро не решить, но они хотя бы будут знать, что их услышали. И ещё, — Мирея наклонилась поближе к Норену и еле слышно прошептала: — Мне кажется, большинство жителей подобраны градоправителем. При своём вопросе они всегда смотрят на него с опаской, словно боясь оговориться. Поэтому спрашивай сам, чтоб они не говорили заученными фразами.
Норен уставился на дверь и неуверенно кивнул. Миреи вдруг стало жалко совсем молодого неопытного джара. Не ведая, можно так делать или нет, девушка тыкнула пальцем ему в бок, заставив вздрогнуть. Так она всегда делала со своим отцом, когда тот впадал в тоску.
— Не бойся. Тебя тут никто не покусает, — весело произнесла она прежде, чем джар разозлился.
Напряженное лицо Норена чуть расслабилось. Решив больше не тянуть, он велел продолжить приём жителей, что стояли в жару на улице, ожидая своей очереди.
Когда вошёл пожилой мужчина с длинной бородой до живота, Норен велел ему представиться. Так начался очередной утомительный приём.
Мирея наконец с радостью обнаружила, что неуверенный джар с всё большим энтузиазмом вовлекался в проблемы жителей, задавая свои вопросы и делая кое-какие замечания. Некоторым он и вовсе пообещал исправить проблему в течение нескольких дней. Разговаривая с джаром, жители испытывали уважение, не переставая радостно кланяться и благодарить. Такая отдача всё больше нравилась Норену, но не Изану. Чаще он не успевал встрять в разговор и обратить на себя внимание. Жители лишь изредка бросали на него взгляд, но чаще робко отвечали на вопросы Норена.
За весь день джар успел принять всех заявленных жителей. К вечеру он и его помощники обессилели окончательно. За ужином они и словом не обмолвились. Манара не составила им компанию. Оказалось, она поужинала раньше и отправилась гулять по небольшой территории дворца. Узнав это, Норен не разозлился и даже не расстроился. У него не осталось сил на какое-либо выяснение отношений.
— Наверное, я был груб, — перед тем, как зайти к себе в комнату, заметил Норен.
— Нужно извиниться. Она перестанет обижаться, — с вялой улыбкой посоветовала Мирея и уже собиралась закрыться в комнате, но Норен остановил её, придержав дверь.
— Может, и вправду стоит устроить бал? Перед нашим отправлением.
— Тут решать только уважаемому джару. Но мы бы не отказались от хорошего отдыха, — Мирея улыбнулась. — А сейчас я бы хотела поспать.
Норен чуть задумчиво кивнул и убрал руку. Девушка закрыла перед ним дверь и поспешила умыться. Всё лицо и тело за день пребывания в духоте стало липким и солёным, невыносимо зудя. Стерев с себя следы жары, Мирея с удовольствием упала на кровать и, даже не закрыв дверь, уснула.