*Теперь все будет хорошо.
Слабо упершись ладонями о его руки, нахмурилась. В его голосе прозвучало столько облегчения, будто что-то случилось, но сколько бы она ни старалась вспомнить произошедшее после того, как уснула от руки Кагоме — не могла. В голове сплошная пустота. Словно кто-то стер это из памяти, не давая и шанса на понимание. Нашли ли ее душу? Почему Сещемару весь в кровавых разводах? Что, в конце концов, было? И поджала губы, сжимаясь. Шею начало неприятно покалывать, отчего, не удержавшись, коснулась кожи пальцами, проводя до мочки уха — посыпались странные крошки, оседая на ладони и одежде, и Агнес удивленно заметила, что это запекшаяся кровь. Замерев, недоуменно подняла взгляд, встречаясь с глазами Сещемару; его руки сжали ее плечи чуть сильнее. — Что произошло? — взволнованно спросила Агнес, задрожав, — я… … дверь неожиданно раздвинулась в разные стороны. Повернув голову, заметила стоящую на пороге Кагоме. Ее дыхание было обрывистым и частым — словно бежала сюда — а на лице выступили капельки пота. Девушка что-то прокричала на японском языке и в ту же секунду сорвалась к ней, падая возле матраса — и сжала в объятиях. Неуверенно коснувшись чужих плеч, Агнес перевела взгляд на Сещемару, отстранившегося для того, чтобы не мешать им, а после на черные волосы, россыпью раскинувшиеся по тонкой спине напротив. — Ты справилась, — прошептала Кагоме, сжимая Агнес в своих объятиях сильнее, — справилась, — и повторила, всхлипывая. Неловко обнимая девушку в ответ, мгновенно поджала губы. Глаза резко заслезились. Значит, у них все получилось, верно? Душа больше не потеряна? — сердце забилось сильнее, а внутри вспыхнуло чувство облегчения. Слезы скользнули по щекам, обжигая, и Агнес заплакала, сжимаясь. Она не помнила ни мгновения после потери сознания, но отчего-то внутри все дрожало от страха. Наверняка искать душу было сложно и до ужаса тревожно; наверняка там что-то случилось. Что-то, что лучше даже не вспоминать и никогда к этому не возвращаться. «Все же будет хорошо?», — спросила саму себя Агнес, содрогаясь от рыданий. Теперь они снова будут путешествовать по миру с Сещемару? Верно же? И он никогда ее не оставит? Но почему же внутри не было никакой уверенности? Почему казалось, что все равно что-то не так? Будто ничего не закончилось; будто что-то сжимало ее в тисках, постоянно напоминая о том, что «хорошо» так просто не наступит. И судорожно выдохнула, когда Кагоме отстранилась. — Ты в порядке? — спросила та, взволнованно пронзая своими карими глазами; мокрые ресницы слиплись, а слезы, скопившиеся в уголках, готовы были скользнуть по чужим щекам в любую секунду. Снова всхлипнув, Агнес вытерла собственное лицо рукавом рубахи, хотя вряд ли от этого стало хоть как-то лучше: рыдания все еще рвались наружу, а плечи слегка подрагивали от пережитых эмоций и чувств. — Да, — и кивнула, стараясь успокоиться, — но я не помню ничего после того, как уснула вчера. Кагоме замерла. Сердце отчего-то пропустило удар: на душе сразу стало неспокойно, а внутри все заметалось от тревоги. — Агнес, — неловко и взволнованно начала девушка, касаясь ее руки, — девятнадцать дней. Ты спала. Что? «Не может быть», — хотелось прошептать. И застыла, не в силах двигаться и искренне не веря, что спала так долго. Как такое возможно? Агнес казалось, что прошли всего лишь сутки — не больше; она просто закрыла и открыла глаза, проснувшись мгновенно, — и в недоумении посмотрела на Сещемару. Он сидел спокойно, опираясь локтями о собственные колени; взгляд снова коснулся его ладоней с кровавыми следами от укусов и длинных полос от заживших царапин. Перевела взгляд на собственные пальцы: под ногтями осталась запекшаяся кровь. Получается… … и тут же ринулась в его сторону, беря большие руки в свои и с быстро стучащим сердцем смахивая красную засохшую корочку. Ран не было. Пусто. Кожа чистая — ни намека на то, откуда все эти разводы — и тревожно посмотрела в золотые глаза, немо спрашивая о случившемся. Спрашивая, является ли этому причиной сама Агнес. В ответ мужчина переплел свои пальцы с ее, крепко сжимая, и притянул себе, размещая на своих коленях и обнимая, нежно проведя рукой вдоль спины, отчего ткань одежды смялась. Всхлип вырвался из груди, а слезы снова скользнули по щекам. Она не помнила, что случилось, но отчего-то страх и отчаяние каждый раз накрывали с головой, стоило только подумать о прошлом. — Агнес, — нерешительно проговорила Кагоме сзади, — душа. Она не хотела твое тело. Сещемару ее… — и задумалась, словно вспоминая слова, — закрыл. Закрыл? — повторила мысленно, не совсем понимая. — У меня нет теперь души? — и с испугом спросила, вздрагивая. — Нет! — тут же ответила девушка, сама испугавшись, и снова замялась, явно подбирая правильное выражение, и перефразировала спустя некоторое время: — Закрыл в теле. В твоем к себе. Агнес нахмурилась, прокручивая все услышанное. «Закрыл в теле», — и посмотрела на Сещемару, словно бы тот мог хоть как-то пояснить, что это значит. Душа не хотела возвращаться обратно? Верно? — но вернулась же. Без нее она вряд ли бы смогла проснуться. Значит, ей помогли. И выдохнула, стоило мужчине коснуться ее шеи. Он на что-то указывал, мягко погладив кожу, из-за чего Агнес рефлекторно коснулась себя чуть выше ключиц, но не смогла нащупать что-то. Кагоме в этот момент подскочила с места, сразу же устремившись к выходу, и только спустя пару минут вернулась обратно, принеся небольшое зеркальце. Из современности. Оно явно не принадлежало этому миру. Проведя по выгравированным золотым краям, ностальгически вздохнула и неуверенно направила на себя: бледная кожа и синяки под глазами сразу же обратили на себя внимание; губы потрескались, из-за чего Агнес подцепила зубами сухую кожицу, срывая ее, а волосы растрепались, напоминая своим видом воронье гнездо. Она выглядела ужасно. И перевела взгляд на шею, замерев. Красные полосы по бокам почти касались впадинок ключиц, а между ними находился перевернутый фиолетовой полумесяц; чуть ниже от мочки уха с двух сторон виднелся такой же, только бордовый с кровавыми разводами и иероглифами, значения которых не знала. Что это? Раньше метка была маленькой, почти незаметной, сейчас все выглядело, будто татуировка. Необычная, замысловатая и очень яркая. Недоуменно переведя взгляд на Кагоме, неслышно, почти беззвучно прошептала, отражая свой вопрос в мыслях: — Что это? Девушка вздохнула, собираясь с мыслями, неуверенно посмотрела на Сещемару, явно над чем-то раздумывая. — Метка демона, — и только спустя некоторое время ответила. — Что? — непоняла Агнес. Кагоме снова задумалась, не зная, как подобрать слова. Или вовсе не зная, как правильно составить предложение на английском языке. Сейчас бы помог словарь, но Джакена рядом нигде не наблюдалось, оттого пришлось поджать губы, терпеливо ожидая ответ. Наверняка это что-то значило, к чему-то обязывало или приписывало. В ее мире подобное означало проклятие — если верить фильмам и книгам — но опыт говорил, что здесь всегда все по-другому. Не так, как она это знала и понимала. Сещемару обнял крепче, словно знал, о чем они говорили. Коснулся снова пальцами метки, провел вдоль шеи, поднявшись к мочке уха, и наклонился, оставляя на лбу короткий поцелуй. — Ты и Сещемару, — вдруг сказала Кагоме, — когда ты искала душу, другой демон увидел тебя и сделал метку. Сещемару закрыл своей. Дрожь прошлась по плечам. Значит, после того, как она уснула, и на самом деле произошло что-то страшное. Это не было навязчивым и пустым чувством при мысли о прошлом — ее тело и сердце помнили, а мозг решил стереть все, чтобы не травмировать. Другой демон хотел ее убить? Агнес нашла не только свою душу, но и опасность на свою голову, и какими будут последствия — не знала. Могло ли быть так, что метка Сещемару окончательно спасла ее? А что, если это временное решение? И в ближайшем будущем вновь пойдет что-то не так? Вновь встретится нечто ужасное — и на этот раз выхода не будет? По коже пронеслись холодные мурашки от осознания того, что снова стояла буквально в шаге от смерти, и всхлипнула, сжавшись. — Kono akuma wa taiji shinakereba narimasen*, — вдруг раздалось со стороны двери. На пороге показалась бабушка Каэде, держащая в руках две глубоких миски, — Raberu wa ichiji-tekina kaiketsusakudesu. Kare wa hiru no yō ni kanojo no tamashī ni shigamitsuki, tsuneni sore o torimodosou to kokoromimasu**.*Этого демона нужно истребить. **Метка — временное решение. Он вцепился в ее душу, как пиявка, и будет постоянно делать попытки забрать обратно.
И прошла вперед, протягивая ей и Сещемару еду. Голос старушки звучал твердо и очень убедительно, будто побуждая на что-то, отчего колени затряслись, как и руки — и Агнес чуть не уронила свою тарелку, если бы мужчина молниеносно не перехватил ее ладонь, помогая удерживать ту на весу. — Shikashi, kare ga doko ni kakurete iru no ka wa wakarimasen*, — грустно проговорила в ответ бабушке Кагоме, сжимая руки в кулаки.*Но мы не знаем, где он прячется.
Чувствуя, как Сещемару напрягается, Агнес аккуратно погладила внешнюю сторону его ладони, пальцем проведя по выступающим венам, и посмотрела в золотые глаза, стараясь найти там извечное: «Все хорошо», но его взгляд был серьезным, пронзительным и очень ярким. Он злился на то, что было сказано, и крепко сжимал в объятиях, словно она могла в любой момент исчезнуть. Внутри щекотало плохое предчувствие, отчего сердце билось как сумасшедшее. Смотря на свою миску с едой, Агнес не была уверена, что сможет осилить ее — тошнота подкатила к горлу; ей хотелось свернуться клубком в ближайшем углу и спрятаться от всего этого мира, однако вместо этого могла лишь цепляться свободной рукой за чужую одежду и мысленно молиться о том, что она только себе накручивает. — Shitte iru*, — вдруг резко произнес Сещемару, вставая с места. Он аккуратно поднял Агнес на руки, утягивая за собой, а затем, наклонившись, посадил снова на матрас, вручая миску с кашей и палочками.*Я знаю.
Недоуменно принимая свою порцию, с вопросом посмотрела на мужчину. В голове зародилась мысль, что тот хочет куда-то уйти, отчего сердце пропустило удар. Отложив тарелку в сторону, Агнес словила пальцами чужой рукав, вцепившись в ткань мертвой хваткой, и испуганно пыталась найти в его лице то, что смогло бы развеять эти странные сомнения и страхи. Все когда-то выученные фразы вылетели из ее мозга мгновенно: она не могла вспомнить даже простое «спасибо» по-японски, и умоляюще выдавила, боясь разжать ладонь: — Не уходи. Сещемару не решился отцеплять ее от себя и опустился на одно колено, притянув снова в объятия. Рвано хватая ртом воздух, Агнес сразу же схватилась за его плечи, намереваясь не отпускать ни при каких обстоятельствах, и сама прижалась так близко, что вовсе могла задохнуться. «Не отпущу», — слезно твердила про себя, поджимая губы и сминая пальцами одежду вместе с длинными белыми волосами. — Kanojo wa anata ni sono ba o hanarenai yō ni tanonda*, — на фоне проговорила Кагоме, — oni taiji o tetsudatte agerukara, isoide ikanaide ne, Sesshōmaru**.*Она попросила тебя не уходить. **Мы поможем истребить демона, поэтому не руби с плеча, Сещемару.
Мужчина отчего-то замер, задумавшись. Большие руки снова опустились на тонкую спину Агнес, согревая, но его мышцы все равно оставались каменными, заставляя волноваться сильнее, чем есть на самом деле. О чем они говорят? Связано ли это с ее душой? И всхлипнула, утыкаясь носом в горячую шею. — Kagome-san wa tadashīdesu*, — послышался голос Каэде, — hitori de okonatte wa ikemasen. Kyō wa Agunesu o yasuma sete tairyoku o tsukete, ashita wa shuppatsudesu**.*Кагоме права. **Тебе не стоит идти одному. Сегодня пусть Агнес отдохнет, наберется сил, а завтра отправитесь в путь.
Сещемару раздраженно цокнул — ему явно не нравилось происходящее — однако больше не вставал, расположившись у стены. Что же все-таки происходит? Куда он хотел идти? Для чего? Он же обещал не оставлять Агнес одну — тогда почему нарушил свое слово? Причина устрашала. Могло ли быть все хуже, чем оно казалось сейчас? Тот демон, что встретился ей во время поиска души, оставил на ней метку, из-за чего Сещемару пришлось перекрыть ту своей. К тому же, бабушка точно сказала в своем предложении «Агнес» — и его уход наверняка был связан с этим. Но что мужчина хотел сделать? Найти демона? Неужели чужая метка все еще на ней осталась? Тело задрожало. Боже, почему все так случилось? Она попала в этот жуткий мир без ничего; как слепой котенок, пыталась не умереть, выбираясь из лап смерти только чудом — и сейчас еще это. Зачем? Что она такого сделала, что проблемы обрушились на плечи целым проклятием? Черт. Агнес просто хотела спокойствия. Жить обычно, не подвергаясь опасности; не встречаться со всеми ужасами этого мира и хотя бы попытаться дотянуть до своего отведенного срока. Это ведь немного, правда? Почему боги так жестоки, тогда как сам демон защищает и спасает ее? — Не плачь, — прошептала Кагоме совсем рядом, дотрагиваясь до колена и слегка его сжимая, — мы поможем тебе. Сещемару не уйдет. Завтра пойдем вместе. Слушая ее утешающий голос, Агнес кивнула, на секунду закрывая глаза. «Не уйдет», — эхом отразилось в ушах. Это было сейчас главным. Дальше стало спокойней. С усилием впихнув в себя кашу под строгим золотым взглядом, не решалась выпускать мужчину из своих объятий, словно тот мог исчезнуть, и без интереса слушала диалог между Кагоме и Каэде. Агнес больше дремала, чем пыталась уловить знакомые слова. Ближе к полудню — когда в комнате стало светлее — пришел ушастый парень, и крики заполнили весь дом, окончательно выводя из сонного состояния. Они не были раздражающими или каким-то неприятными, скорее повседневными, наполняя все пространство жизнью. Из-за этого вспоминались рабочие дни в хосписе. Несмотря на то, что в этом месте витала смерть и печаль, коридоры часто полнились смехом и визгом деток с ремиссией. Они слишком малы, чтобы понимать то, что неизлечимо больны — и часто отдавали все силы на игры и движение; только в одном месте была удушающая тишина — в реанимационной, куда заходить было настолько тяжело, что после обхода приходилось приводить себя в чувства в уборной, ополаскивая лицо ледяной водой. Наверное, она к этому привыкла, поэтому крики Кагоме и парня не были чем-то удручающим. Это было их способом общения и проявления эмоций; особенное отношение, странное, слегка озадачивающее, но интересное. Живое. Агнес привыкла, что звуки всегда значат жизнь, тишина — смерть. День для нее протекал от этого спокойно. Сещемару часто проверял ее состояние, проводил по своей метке, приятно щекотя носом кожу, и не отходил ни на шаг, сопровождая везде, куда бы ни пошла. Он держался особняком, не пытаясь с кем-то заговорить, хотя ушастый паренек ни раз кричал нечто провокационное, ругаясь и постоянно тянясь за своим мечом на поясе, но осекался, когда на пороге появлялась Кагоме и утаскивала его за ухо куда-то прочь. Это несколько забавляло, отчего, пряча лицо в чужой рубахе, Агнес хихикала, мысленно желая вздорному парню удачи. Кажется, именно из-за этого Сещемару реагировал на все спокойно — и в такие моменты гладил по коротким волосам, ероша их в разные стороны, а после игриво щелкал по носу, словно одобряя ее смех. Ближе к вечеру, после ужина, Кагоме, забрала ее из его рук, и это стоило трудов: под пронзительным взглядом золотых глаз что-то объясняла, вероятно, оправдываясь, для чего ей понадобилась Агнес — и только спустя пару минут тот, выслушав длинную и убедительную речь, кивнул, отпуская их. Это казалось несколько странным, девушка не могла сказать по-английски то, куда хотела отвести, вооружившись большой корзинкой, — вероятно, попросту не знала правильных для этого слов, а поэтому выражалась кратко, пусть и все равно непонятно. Местом их конечной точки оказалась небольшая баня. Снаружи она выглядела как красивый дом, принадлежащий какому-нибудь зажиточнику*, отчего интерес заполнил всю душу, когда они зашли внутрь — и следом сменился разочарованием. Они сразу оказались в раздевалке: пусть вокруг и блюло чистотой, создавалось ощущение, будто здесь переходило столько народу, что отвращение накрыло с головой. Помещение было одно, и Агнес хотела верить, что тут есть определенные мужские и женские часы.*зажиточные крестьяне, использующие наёмный труд, сельская буржуазия, спекулянты.
Их встретила женщина — не пожилая, но в возрасте. Она мило поприветствовала Кагоме, о чем-то спросив, а после выдала им два таза горячей воды и отправила куда-то в сторону — к скамейкам. Сердце застучало внутри как-то неспокойно, но Агнес усиленно подавила в себе все лишние ощущения, следуя примеру девушки, и начала раздеваться, аккуратно складывая одежду. В корзинке лежали два новых комплекта кимоно, полотенца и — о боже, да — два обычных мыла нежно-розового цвета. Откуда? Хотя нет. Все равно. Обмотав обнаженное тело полотенцем, чтобы не расхаживать перед всеми нагой, неловко посмотрела на Кагоме. Та сделала то же самое, улыбаясь, а затем, забрав все предметы для гигиены, взяла Агнес за руку и потянула в сторону двери. Или к тому, что должно ею являться. Потому что высотой она была настолько низкой — примерно два с половиной фунта* — отчего пришлось опускаться на корточки, чтобы проползти под ней.*76,2 см.
Место, в котором они оказались, было темным и очень теплым. Вокруг клубился пар, приятно касаясь кожи. Это и есть баня? Агнес никогда не была в таком месте даже у себя в мире — и видела мельком в фильмах, но на картинках все это казалось намного лучше, чем то, где они находились сейчас. — Сэнто, — вдруг сказала Кагоме, — мы в сэнто. Баня — это сэнто. Понятно. Агнес вздохнула, стараясь запомнить название и искренне надеясь, что в следующий раз будет плескаться в горячих источниках, а не в этом темном и жутком месте. — Как ты оказалась в этом мире? — и спросила, аккуратно подбирая пушистую мочалку, и с наслаждением намылила ее, а после и собственную кожу. Приятно стало до мурашек. — Не специально, — тихо ответила девушка, — из-за демона. Он схватил меня — и я оказалась здесь. Потом встретила Инуяшу. Инуяшу? Сердце забилось чаще. — Что ты сказала? — выдавила Агнес, перестав дышать. Этого просто не могло быть — вероятно, ослышалась. Такое бывает разве что в глупых новеллах, переполненных романтикой, но не в реальной жизни; точно не так и не здесь. Кагоме в непонимании посмотрела на нее, даже не предполагая, что случилось: Агнес дрожала, не в силах сказать что-то еще и умоляюще смотрела в карие глаза, ища в них ответ на свой вопрос. — Демон схватил меня, — осторожно повторила та, — и меня спас Инуяша. Давным-давно, не зная, куда деваться от скуки, Агнес смотрела много аниме. Сюжет и образы уже забылись, но основные моменты остались как приятное воспоминание. Начинала она с романтической комедии: «Мелодия русалки», где рассказывалось про девочку, которая истребляла — вроде бы — демонов своими песнями вместе с подружками; и в один момент добралась до «Инуяши». Там было много серий, она не осилила их все, но начало точно видела. История была про японскую школьницу, которая попала в другой мир и разбила камушек — на этом строился рассказ. Что было дальше, имена героев и их образы Агнес вовсе не знала — аниме было просмотрено очень давно, лет в десять, только название запомнилось. Внутри все задрожало от осознания. Боже. Это ведь не могло быть правдой, да? Возможно, просто какое-то совпадение? Но как бы она ни старалась вспомнить внешность героев, в голове пустело, не давая мыслить логично и разумно. Такое невозможно. Что если Агнес просто спит? Или все это время находилась в коме, а мозг решил подшутить над ней? Люди даже после инсульта могли на пару дней погружаться в детство и говорить, к примеру, на языке, который знали давно — и после снова его забывали за короткий миг. Что если все это воображение, навеянное образами из юных лет? Воздуха резко начало не хватать, а тело перестало слушаться, застыв камнем на одном месте. Сердце забилось чаще — настолько, что могло проломить грудную клетку — а душа внутри сжималась от необъяснимого страха. Паники. Хотелось закричать, вырваться из этого места, но Агнес не могла, стараясь не задохнуться. В голове не было никаких мыслей, вопросов, домыслов — все исчезло в один миг, будто бы она забыла как думать, чувствовать, делать вдохи и выдохи. Почему? Пожалуйста, кто-нибудь, скажите, что она заблуждается; что она всего лишь в очередной раз накручивает себе; что все это время не провела в старом, давно позабытом аниме; что этот мир не выдуманная кем-то очередная история для людей — фанатов такого сюжета и жанра. Кагоме что-то ей говорила, пыталась докричаться, но уши заклало, звуки терялись в помещении. Агнес не могла услышать, что та пытается сказать, как бы сильно ни старалась справиться с наплывшей на ее тело панической атакой — и после в глазах потемнело от жара пара и недостатка кислорода. Тьма окутала со всех сторон — она снова погрузилась в нее, утопая. Хотелось исчезнуть, позволить смерти забрать в свои лапы, закончить наконец всю эту пытку в другом — чужом — мире. Провалиться в бездну, пустоту, забыть обо всем, что здесь произошло. Ведь этот мир изначально нереален. И выдохнула, оказываясь снова стоящей возле тьмы, клубящейся возле нее. Ее рука была протянута к ней — и та, коснувшись ее пальцев, начала поглощать в себя. Мозг подсказывал, что сейчас должно стать холодно, но тело не чувствовало ничего, кроме пустоты. Исчезнуть. Ей нужно было только это. — Ну нужно, — вдруг сказал знакомый голос сзади. Агнес медленно обернулась, отдернув руку, — демон поглотит твою душу. Перед ней стояла та девочка, появившаяся из ниоткуда. Ее тело все так же отдавало слабым свечением — и тьма, словно испугавшись этого, отступила назад. Внутри все задрожало от осознания того, что могло произойти, не явись та сюда. Боже. Как такое вообще может происходить? Всхлипы душили. — Почему? — отчаянно прошептала Агнес, роняя слезы и сжимаясь; теряясь во всем случившемся, в своих мыслях и чувствах. — Это реальность, — спокойно ответила Душа, — тебе стоит принять ее. — Но… — щеки обжигало от влаги, —… это ведь… «Просто сказка», — осталось висеть в воздухе. Девочка была настолько проницательной, отчего сразу поняла, что Агнес хотела сказать. Ее выражение лица не отражало ничего, кроме спокойствия, а губы расплылись в странной улыбке: — И что? Сердце будто оборвалось. «И что?». — Сещемару — твоя судьба, милая чужестранка, — продолжила говорить Душа, — этот мир не выдумка, не сказка, не твое воображение. Он твоя реальность, и был реальностью до твоего прихода. Агнес опустила голову, не совсем понимая, что это значит. — Что же мне делать? — и всхлипнула, судорожно обняв себя за плечи. — Выжить, — ни на мгновение не раздумывая, коротко ответила девочка, будто говорила о каком-то пустяке, — это наша последняя встреча, когда ты жива. В следующий раз я отведу тебя к перерождению. Как и любого другого умершего человека. Что? Сердце в панике сжалось. — Пожалуйста, Душа, объясни мне хоть что-нибудь, — и умоляюще прошептала, — я ничего не понимаю. Девочка засмеялась и подошла ближе. Тело не поддавалось, как бы ни хотелось отступить назад — и Агнес перестала дышать, когда та остановилась в шаге от нее. Глаза Души оставались закрытыми, ресницы не дрожали; зрачки не просвечивались через тонкие веки, будто вовсе отсутствовали, отчего пришло осознание, что та была вовсе не такой простой и безобидной, как показалась изначально. Девочка щелкнула по ее лбу тонкими пальцами. — При следующей нашей встрече, милая заблудившаяся душа. И приоткрыла глаза. Агнес провалилась в небытие.