Младший

      — Простите, что вам пришлось ждать, Гонхо! — у Джина колотится сердце от быстрого бега.       Он видит, как альфа брезгливо принюхивается, когда он усаживается с ним рядом на пассажирское сидение.       Внутри салона дорогой машины Джину привычно-уютно: эффектное сочетание светло-серой обивки потолка и кожи сидений с темно-серым полом…       — У вас всё в порядке, Джин? — альфа замечает дрожащие пальцы омеги и его учащённое дыхание, которое тот старается выровнять.       — Я просто бежал, — Джин снова видит, как принюхивается альфа и поспешно извиняется. — Эти студенческие вечеринки…       Альфа сразу расслабляется и уже с улыбкой смотрит на Джина. Да уж, на таких мероприятиях тебя не только могут облить алкоголем, но и забрызгать спермой.       А Джин выглядит именно как сторонний наблюдатель любой вакханалии: «ни кожи, ни рожи», хоть и несёт от него всеми непотребствами за километр.       — Есть пожелания, куда бы вы хотели пойти ужинать? — альфа — сама галантность.       А Джину кусок в горло не полезет сейчас. Ему хочется в тепле и безопасности автомобиля оставаться как можно дольше…       — Мы можем просто покататься?       Гонхо удивлён, но потом, видимо, вспоминает, что парень в его машине — студент. Молодой, романтичный, пусть и не очень симпатичный…       А у Джина сейчас случилась такая пертурбация, что он полном замешательстве.       «Все эти сайты — не врали! Истинность — это полное отключение мозга и врубание животных инстинктов! Потому что как иначе своё поведение объяснить? Он говорил альфе: «Не надо!», а сам кофту уже снимал! И насколько «сильнее» взбешённый альфёныш, который под алкоголем, но нашёл в себе силы вытащить его руки из своих штанов и вытолкать за дверь… Обидно!»       Чонгук был бескомпромиссен, безусловен и бесспорен. А Джину было очень досадно и неприятно, хоть плачь! Потому что даже истинный альфа его не захотел…       -… семья предпочитает ресторан? — Гонхо спрашивает, а Джину стыдно, что он его не слушает.       — Что?       — Я спрашивал, ваша семья любит домашние ужины или предпочитает конкретный ресторан?       — Последнее время определённо рестораны… Папа слишком соскучился по Сеулу и светской жизни.       — И в какой я бы мог пригласить вас и ваших родителей?       — Моих родителей? — Джин недоумённо смотрит на альфу за рулём, который вдруг весь вечер ему «выкает», хотя до этого простецки говорил Джину — «ты»…       — Да. Я старомоден. И хотел бы официально спросить разрешения у вашего отца ухаживать за вами, Джин.       — Зачем это…       «Ох, блять! Когда же это он пропустил момент?»       Гонхо хмыкает:       — Странный вопрос. Вы мне нравитесь, Джин.       И омегу почти триггерит на контрасте событий. Он, отвергнутый полчаса назад Чонгуком, готов поверить Гонхо, что может нравиться…       Но альфа делает ошибку. Он чуть-чуть морщится.       Непроизвольно. И это можно отнести к тому, что под колесо автомобиля попал камушек или осветили фары встречной машины, но… Дорога ровная и на встречке нет никакого движения.       Неловкая тишина, которая повисла в салоне, заставляет альфу посмотреть на вжавшегося в сидение пассажира и продолжить:       — Так как вы на это смотрите?       Джин с перепуга осматривает дорогой дизайн салона, а потом спохватывается, чувствуя себя продажной шлюхой, зарящейся на роскошь и досадливо поджимает губы, когда понимает, что альфа заметил его «алчный» взгляд.       — Я не знаю… Всё слишком неожиданно… Мне домой надо!       Гонхо надувает воздухом щёки, и Джин мысленно представляет, какие слова в его адрес сейчас сдерживает альфа. Но тот берёт себя в руки и кивает, продолжая следить за дорогой.       ***       «Утром» заявился Чимин и наотрез отказался обедать, зеленея лицом на уговоры папы Джина.       — Куда ты вечно теряешься? Я вчера тебя так и не видел на вечеринке!       — Я был…       — Знаю, что был, — Чимин залезает поближе к Джину и устраивается, как и он, в подушках. — Мне Гук сказал… Кайф… Обожаю выходные!       — Ещё чего тебе Гук… — Джин передразнивает Чимина, произнося сокращённое имя альфы. — Сказал?       — Ничего. Злющий был, как сто чертей! Я думал, это потому, что ты опять ему не дал…       Джин выдёргивает у него из-под спины самую удобную подушку:       — Не-е-ет! Это он опять мне не дал!       Чимин заинтересованно заглядывает другу в лицо:       — А ну-ка поподробнее с этого места!       — Если совсем подробно… То тот, «молочный» у него отвалился и вырос настоящий — альфий!       На их хохот прибегает с кухни папа и тоже хихикает, глядя на валяющихся на смятой кровати парней…       А вечером, стоило только заехавшему Юнги забрать Чимина, как Джина зовёт отец. И, судя по лицам родителей, разговор ожидается непростой.       — Вот уже неделю у меня на предприятиях в воздухе витает нездоровая атмосфера, — отец, который практически никогда не втягивает своих омег в деловые разговоры, если это не забавные истории или курьёзные случаи на работе, сейчас более чем серьёзен.       — Случилось что-нибудь?       — Речь идёт о желании одной, как оказалось, загнивающей компании слиться с нашей.       — Зачем это нам? — папа заметно расслабляется. Уж он-то верит в деловые качества своего мужа безоговорочно.       — Я тоже долго над этим думал. При «слиянии» мы, по сути, будем являться компанией-поглотителем. И даже учитывая плачевное состояние, в котором сейчас бывшие конкуренты, с которыми мы поддерживали дружеские отношения, эта сделка будет очень нам выгодна. Вот только интуиция мне не давала покоя… Зачем им идти на слияние, если можно всё продать и получить выгоду? Я уже решил, что для них это единственная возможность сохранить «имя» и выжить за счет снижения расходов, а потом снова отсоединиться, чего бы я уже не позволил… Но сегодня всё встало на свои места после одного телефонного звонка. Рано утром мне позвонил Гвон Гонхо… — отец поднимает взгляд на сына. — Теперешний владелец бизнеса, получивший его в наследство от почившего мужа, и выразил желание добровольного присоединения.       — Оу! — папа тоже оглядывается на бледнеющего сына. — Солнышко, он ведь недавно подвозил тебя до дома…       — Доподвозился! — альфа встаёт с дивана и начинает расхаживать по гостиной. — Джин, неужели тебе и вправду так понравился, кхм… Гвон, что ты согласился на помолвку?       У Джина челюсть падает:       — Ни на что я не соглашался.       — Он утверждает обратное. И приглашает нас пообедать завтра в «La Yeon», чтобы официально об этом объявить.       — Но я…       — Джин. Тебе через два месяца исполнится двадцать два года… Ты — взрослый и вправе сам принимать решения. Я поддержу тебя в любом случае. Но ты должен мне сказать… Почему?       — Отец, я имел неосторожность пару раз сесть к нему в машину, но никогда не рассматривал его как альфу…       — Он врёт, и разговора насчёт того, что хочет официально за тобой ухаживать, не было?       — Да что за феодальный строй? — Джин тоже вскакивает со стула, но под взглядом отца опускает голову. — Был. Разговор был.       Папа прикрывает рот ладонью. А отец вздыхает:       — Ты понимаешь, как он сейчас может всё это преподнести… Например, прессе? Я и так всё пустил на самотёк, пока мы жили на островах… Наши акции просто могут рухнуть, если нас посчитают настолько безответственными и не держащими слово… — отец замолкает, глядя на Джина. — Если мы откажемся от его предложения сейчас, то он раздует из мухи слона, выставив нас в очень плохом свете.       — Не переживай, дорогой, — папа сидит, покачивая на кончике пальцев изящную домашнюю туфельку с помпоном. — У нас есть очень веские доводы, чтобы отказать проходимцу, который хочет, присоединив «малое» урвать большой куш. И раз уж твои главные акционеры настолько старомодны и консервативны в плане того, что касается отношений, то ты можешь объяснить отказ нашей семьи очень просто.       — Думаю, что «просто» уже не получится. Гвон будет стенать, что пожертвовал компанией ради того, что рассчитывал породниться…       — Ничего не выйдет, — папа улыбается и, потеряв, наконец, тапочек, с улыбкой напоминает. — У Джин-и есть истинный!       И отец, и сын переглядываются в замешательстве:       — А он тут при чём?       — Я совсем упустил это из вида! — у отца от облегчения опускаются плечи. — Это, конечно, аргумент!       Джин закрывает лицо руками, пробует сосчитать до десяти, чтобы спокойно сказать родителям.       — Можете считать, что истинного у меня и нет.       — Как это нет? Если он есть?! — папа улыбается.       — Мы с ним не подходим друг другу…       — Надеюсь, ты понимаешь, как это нелепо звучит?       — Он ненавидит меня, — Джин в отчаянии смотрит на отца. — После того случая в школе…       — Я сам поговорю с ним! — папа решительно хлопает себя ладонью по колену.       — О чём? — Джину совсем не нравится такой расклад.       — Попрошу его поддержать нашу семью! Не чужие, можно сказать, люди!       — Какие «не чужие»? Он просто посторонний альфа! Высокомерный, зазнавшийся…       — Ладно, — папа скачет в одной туфельке по гостиной. — Я тебя понял. Значит, Гвон Гонхо?       И Джин отрицательно качает головой. Он, как и отец, рассматривает затаённую улыбку старшего омеги, которую тот маскирует тем, что рад якобы тому, что нашёл слетевший с ноги тапочек…