Младший

      Ради благополучия отца и спокойствия папы Джину легко переступить через себя. Он уверен в этом на все сто процентов. Семья для него — это всё, что есть в его жизни. Семья — это когда тебя не бросят в трудную минуту: всегда поддержат, утешат, примут твою сторону.       А вот если альфёныш откажется официально признать их истинность, то…       Он его поймёт.       Джин все утро уговаривал папу, что сам поговорит с Чонгуком, объяснит, попросит…       — Солнышко, разговор может принять любой оборот. Вдруг он попросит денег? Тебе будет неприятно… Или позволит себе насмехаться. Со мной он не посмеет себя некорректно вести и если что, я сумею поставить точку…       — Вы сами вчера говорили, что мне уже двадцать два скоро! Я сам могу решить проблему…       Он вздрагивает, когда папа отодвигает от себя чашку с чаем, и от резкого движения напиток выплескивается на белоснежную скатерть.       — У нас нет времени пререкаться, Джин! Твоё упрямство и есть самое настоящее ребячество! У нас вообще нет времени. Гвон Гонхо позвонит отцу сегодня! В любой момент. А завтра обвинит нас в том, что ты водил его за нос, а отец грязно ведёт бизнес… Поэтому я прямо сейчас договорюсь о встрече с Чоном! Продиктуй мне его номер!       — Откуда у меня его номер, пап?       — Ох, Джин-и! Ну что же ты у меня такой… Ладно, позвоню Чимину!       Джин даже не успевает добрести до своей комнаты, как Чимин ему перезванивает:       — Мне звонил твой папа! Никогда не догадаешься, зачем!       — Просил номер телефона Чонгука?       — Ты подслушивал?       — Нет, я просто знал, — у Джина нет настроения шутить.       — А что там у вас происходит?       — Это не телефонный разговор, Чимин-а! Приходи, расскажу…       — Тц! Я не могу сейчас! А до вечера меня разорвёт от любопытства!       — Меня тоже… — бурчит Джин, уже отключив телефон. Из окна своей комнаты он наблюдает, как папа садится в машину. Словно почувствовав взгляд сына, тот задирает вверх голову и, чтобы подбодрить Джина, салютует ему сжатым кулаком…       Дома нет ни отца, ни папы до самого обеда. А Джин даже позвонить им не может! Одному боится, а второму — очень боится…       Он так и дежурит у окна, пока родители не подъезжают одновременно на разных машинах к дому…       По выражению их лиц он не может ничего прочитать, но перебегает взволнованно взглядом с одного на другого, пока отец жестом не приглашает всех в гостиную.       — Солнышко, тебе никто не звонил? — папа опускается в кресло.       — Никто! А вы могли бы и позвонить! Я весь извёлся!       — Мне дважды звонил Гвон, но я дал распоряжение секретарю, и тот его отшил, ссылаясь, что я занят… Но он очень настойчив! Знает, что Джин — мой единственный наследник и не может упустить возможность…       Джин уже не задаёт вопросов, а просто молча сидит, уставившись в пол.       — Джин-и, ну что ты как приговорённый? — папа заставляет его приподнять голову.       — Ты поговорил с Чонгуком?       — Да.       — Ну не тяни, любовь моя! — уже даже отец не выдерживает затянувшейся паузы.       — Да я не знаю, как сказать…       — Ну и ладно. Чёрт с ним и со всем этим бизнесом! Уедем все на острова и будем ловить кальмаров! — отец подходит к мужу, чтобы, чмокнув его в макушку, потянуть за руку из кресла.       Джин тоже поднимается. Ему кажется, что у него разом одеревенело всё тело. Ему даже не обидно.       «Обидно. Чего уж там…»       Но вариант, что Чон откажется публично и официально признать истинность, он рассматривал тоже.       — Подождите! Я не сказал, что альфа отказался…       Джин уставился на папу с точно таким же недоумением, как и отец, который прекратил попытки вытащить того из «недр» глубокого кресла.       — Он согласился, но поставил ряд условий…       — Пфф… — Джин даже фыркает от возмущения.       — Ну хоть не дурак, — отец готов выслушать требования малолетнего альфы. — И чего он хочет? Пятьдесят процентов акций компании или просто дорогую машину?       Джин готов снова презрительно фыркнуть и этим поддержать предположения отца, но папа переводит на него взгляд и произносит:       — Он хочет Джина.       — Я сейчас поеду и шею сверну этому малолетнему проходимцу! Он посмел тебе подобное сказать? — у отца краснеет лицо, и Джин, впервые такое наблюдающий, пугается за его здоровье.       — Успокойся, дорогой! Вы меня с ума сведёте! Мальчик — очень вежливый! Это вы слышите то, что готовы услышать! — папа трёт виски руками. — Сядьте! Я спокойно всё расскажу!       Отец усаживается на диван и тянет за собой сына, успокаивающе того постукивая по худенькой спине, давая понять, что Джин — под защитой, чего бы им не пришлось услышать.       — Чонгук попросил… Попросил! — старший омега поднимает вверх руку, заранее предотвращая попытку мужа его перебить. — Стажировку в твоей компании.       — Но мы закрыли эту возможность, как только прошло расширение… — отец трёт лоб. — О чём я… Конечно! Просто неожиданно.       — Но это так, просто просьба… Главное, он хочет, чтобы они с Джином вступили в брак. И при условии согласия Джин будет носить его фамилию.       Отец молчит, давая Джину возможность «выдохнуть» возмущение, потому что тот просто хватает беззвучно ртом воздух.       — Что ж… Ладно Гвон — не промах, а откуда у молодого столько наглости? — Отец качает головой. — Он одним махом решил все заграбастать: моего сына, мой бизнес, мою фамилию…       Тишина в гостиной воцарилась на несколько долгих минут, а потом отец вздохнул:       — Выбирайте ресторан и поедем ужинать. А «истинному», хотите вы этого или нет, я объясню, что в мире есть вещи, которыми не торгуют.       Уютный ресторанчик с национальной едой в тихом районе Сеула — это лучшее, что случилось с Джином за весь день.       «Если бы ещё не портили семейную атмосферу назойливые звонки Гвона».       Отец морщился и на вызовы не отвечал, давно переведя звук на вибрацию и дергаясь всякий раз, когда видел на дисплее имя звонящего.       — Та-а-ак — телефон перестал дребезжать в очередной раз, и отец смял салфетку, снимая её с коленей. — Давайте решать, кого из двух мистеров Пён Канг Се мы выбираем? Или уезжаем на Уллындо?       Джин видит, как сразу поникли плечи папы. Да и отцу, один раз решившему всё бросить, во второй раз будет приговором повторить такое с бизнесом… Поэтому он решительно отвергает:       — Только не на острова! — а потом, подумав про Гвона Гонхо, уже «растрепавшего» одну компанию, которая досталась ему от мужа, добавляет. — И не Гонхо. Я ему противен, как и он мне…       — Ну, у нас очень сократились варианты… — папа пожимает плечами, — Да пошли его уже! — он дёргается от очередного звонка телефона.       — Да, господин Гвон? — улыбка отца заставляет омег за столом хихикать. — Нет. Нет. Нет… У моего сына есть истинный альфа. Ещё со школы. Да. Да. Конечно. Мы обсудим это завтра. Я ужинаю с семьёй.       Отец вешает трубку и грустно улыбается.       — Истинность — всё ещё непререкаемый закон и преимущество. Гвон даже больше вопросов не задавал… Но он хитрый лис. Увидел курятник, а курицу, несущую золотые яйца, не утащил… Думаю, что завтра мне нужно будет предоставить ему доказательства…       — Прямо гора с плеч, — папа выглядит заметно повеселевшим. — Я только забыл сказать, что Чон не согласится на фиктивный брак ни при каком раскладе…       — То есть?       — То есть прямо сейчас, за ужином я должен рассказать откуда берутся дети?       — И сколько же детей он хочет?       Джин, открыв рот, слушает диалог родителей, мотая головой и переводя взгляд с одного на другого, будто следит за игрой в пинг-понг…       — Я тоже его спросил. Он сказал, что это вообще не важно…       — Понятно. Этого наглеца интересует только сам процесс?       — Ты ни разу его не видел! Ни разу с ним не говорил, а уже составил о нём мнение, дорогой!       — Мне нетрудно было это сделать! В общем, голосуем! Я — за Уллындо! — отец поднимает высоко руку, и к ним спешит официант, от которого он отмахивается, объясняя, что никого не звал.       — Я за Чона, — папа поднимает руку, поставив локоть на стол, чтобы не «будоражить» персонал ресторана.       — Джин?       — Солнышко?       Омега смотрит на родителей и вдруг понимает, что он хотел бы, чтобы у его детей были такие же родители. Вот только…       — А если у меня вообще не будет детей? Я… — он сглатывает комок в горле.       — Чонгук сказал, что дети вообще не главное, а главное твоё здоровье, солнышко… Отец резко опускает руку:       — Я, кажется, переголосую.       Что они ели в ресторане, о чём говорили по дороге домой, как он добрался до постели, переодевшись в пижаму — Джин не помнил. В голове билась только одна мысль:       «Альфёныш его обыграл…»       И что будет дальше? Всё так спонтанно: пропади он пропадом, этот Гвон! Как Джин умудрился за пару разговоров с ним так вляпаться?       Если бы он знал, что такие невинные действия могут привести к таким серьёзным последствиям и поставить под угрозу всё ещё шаткий после трёхлетнего перерыва бизнес отца, он бы шарахался от альфы, как от чумного… Но Джин, на которого совсем никто не обращал внимания, тогда вдруг подумал…              «А вдруг он нравится Гонхо»?