Поход по мирам 3: Город Енотов

                    22.30       Сэнхас              То ли людей в этой части океанариума мало было, то ли вставшие зомби уже куда-то ушли, но до крупного перекрестка коридоров в небольшом зале с историей развития океанологии мы дошли практически без проблем. Нам встретились трое зомби, уныло шатающиеся на проходе. Невысокая старушка и при жизни-то не была особо шустра, а после смерти благодаря зубам особо голодных лишилась последней подвижности вместе со всем мясом на правой лодыжке. И с половиной лица… Но это мы увидели лишь когда я смахнул его голову с тонкой шеи. Это было первое целенаправленное расчетливое убийство, которое увидели дети, и реакция была… ожидаемой: испуг и страх. Даже Эмма прикрыла рот ладонью, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Разве что Марта хмурилась, хоть и зажимала иногда рот ладошкой и была весьма бледна, но смотрела не отводя глаз. Я ничего им не говорил, толкнул распашные двери и прошел в зал истории океанологии. Там же я нашел ещё двоих: мать и дочь. Молодая женщина лет двадцати пяти уныло бродила между колонн со встроенными аквариумами, покачиваясь и припадая на левую ногу: невысокий, но тонкий каблук был сломан и торчал под углом. Девочка лет пяти билась лбом о стенку высокого аквариума и пугала толстых золотых рыбок. Но стоило мне войти, как обе они повернулись и с невнятным клекотом и визгом рванули ко мне.       Первой добежала девочка: она почти не пострадала по ногам, а темное красное платье в белый горошек скрывало кровь на животе и боку… За моей спиной рвано выдохнул Эрик, стискивая своё импровизированное копье. Но ребенка убил я: отшагнув и чуть присев, я снял голову мелкому зомби, а Эрик… вонзил металлическую трубу в глаз подбежавшей вперевалку женщине в таком же красном в горошек платье, как и её дочь… От силы удара голова молодой красавицы нанизалась на трубу так, что заостренный край вышел вместе с куском черепа и повис, нанизанный на скрученный в острие металл.       Тело рухнуло на пол с глухим грюком, утаскивая за собой палку-удлинитель, а Эрик бессильно разжал пальцы. Пацана трясло мелкой дрожью: видимо, мужиков убивать было проще, чем женщин и детей… а потом он метнулся под колонну-аквариум, и его вырвало собственной кровью, водой и желудочным соком. Мучительно и тяжело.       – К этому сложно привыкнуть. — тихо произнес я, присаживаясь возле трупа женщины и вытирая клинок юбкой.       Эрика снова вырвало. Тихо отворилась дверь, и в зал зашел сперва Ник, осмотрелся, махнул рукой, и следом за ним гуськом потянулись дети и Эмма с Остином. Девушка была бледна, на лбу выступила нервная испарина. Остин выглядел лишь немного лучше, тогда как Ник был собран и мрачен. Но взгляд от убитого ребенка отвел, лишь разок нервно вздрогнув от накатывающей тошноты. Но когда Эрика вырвало еще раз, Ник не выдержал и сам стошнил под плакат с красивыми фото Большого Барьерного Рифа.       – Вам придется к этому привыкнуть. — моё сочувствие, видимо, как-то резко просело и впало в кому. — Такое по всему городу… Это сейчас вам везет и зомби здесь единичные. Но… если увидите волну — бегите.       Эмма мучительно дышала, крепко зажмурившись. Одно хорошо: все голодные и тошнить особо нечем.       – Вам придется научиться смотреть на такое со спокойствием. Вам придется… привыкнуть. Таким теперь будет ваш мир. Даже если получится выбраться из этого города, даже если покажется, что всё закончилось… но… рано или поздно зараза распространится по всей планете.       Мои слова их не радовали. Но они хотя бы не спорили.       – Мне жаль.       Осмотрев поникшую компанию, я вздохнул и решил немного сгладить свои слова:       – От вас будет зависеть выживание людей. От каждого из вас. Потому… не закрывайте глаза и помните, что любая из этих тварей убиваема. Каждая была человеком, который где-то оступился, не смог спастись, попал в неуправляемую и неконтролируемую лавину событий или… был кем-то убит. Ведь каждый, кто скрыл свой укус, со временем гарантированно убьет тех, от кого он скрыл свою травму.       Подростки молчали. Дети… они навряд ли особо вдаются в смысл моих слов и вскоре их забудут. Хотя… психика и способ мышления детей — особые. Некоторые способны на поразительные вещи… И я надеюсь, что хотя бы Ник, Остин и Эмма их запомнят.       – Каждый из вас может выжить, если будет осторожен. Каждый сможет выбраться из ловушки этого города. Но вам надо здраво оценивать угрозу и свои силы. Я помогу вам сейчас, когда вы наиболее уязвимы и полностью беспомощны. Но вскоре вы сами должны взять в руки оружие и быть готовыми защищать себя. Или… бежать.       Возможно, я зря распинаюсь, но… это я больше для себя делаю. Для своей невовремя проснувшейся совести.       – Запомните, что в любом столкновении с врагом есть четыре пути: договариваться, сражаться, прятаться, убегать. Договориться с зомби не выйдет. Если вы слишком слабы, чтобы сражаться — убегайте. Если вы не можете сражаться и слишком устали, чтобы убегать — прячьтесь. Но если вам негде прятаться и некуда убегать, а договориться не выйдет — сражайтесь, даже если вы устали и слабы. Но при первой же возможности — убегайте и прячьтесь. Зомби, они тупы. Они не умеют лазить по вертикальным лестницам и иногда даже не способны перебраться через простейшую преграду. Поэтому, пожарные лестницы — ваше спасение. Крыши домов. Что угодно. Но ни в коем случае не пытайтесь спрятаться на дереве, на столбе или там, откуда вы не сможете потом сбежать. Не загоняйте себя в угол, как вы это сделали на той стене. Помощь может и не прийти. Я мог не дойти до океанариума, мог не завернуть в тот зал, мог не рискнуть связываться с косаткой, и вы бы умерли там. Рано или поздно, но ваши силы бы закончились, и вы упали б в воду.       – Тогда у нас не было других вариантов. — тихо ответил Остин.       Я согласно склонил голову.       – Не было. Согласен. Но даже в вашем случае был вариант: после ухода основной волны вам надо было выходить к зрительским рядам и выбираться оттуда. До того, как силы вас покинули окончательно.       – Но там были зомби…       – Тут теперь везде будут зомби…       Остин устало вздохнул и… согласился.       – Единственное что… люди — не самые опасные зомби. Страшнее них животные. Любые вставшие животные.       Они мелко вздрогнули на моих словах, а Марта в ужасе прикрыла рот.       – Да… Домашние любимцы. Собаки, кошки, даже кролики и морские свинки. Все они могут стать зомби.       Дети переглянулись.       – Что тогда делать?       – Ну… вам нужна соответствующая одежда и что-то для защиты. Как тот тазик у меня был. Тряпка, которую можно жгутом сунуть в пасть прыгнувшей собаки или кинуть на бешеного кота. И, главное, не терять головы. А от кота или собаки вы не сбежите, даже если они живые. Ну, разве что вы успеете залезть на пожарную лестницу.       Ник мрачно смотрел то на меня, то на Эрика, и на его роже отчетливо отражался нехитрый математический процесс. Но парень пока не дозрел до сомнительного вывода и решения, до которого Дани дошел быстрее и проще. Но, полагаю, увидев других парней, он быстрее дойдет до умной мысли, что уже сложившимся мутантом жить в родимом мире ему будет куда безопаснее, чем просто человеком.       Посмотрим…       За дверями, ведущими в атриум, раздалось очень характерное тихое курлыканье, чуть рокочущее и переливчатое. О-па, да никак наши красавчики уже атриум почистили…       Быстрым шагом я пересек исторический зал и осторожно открыл двери. Створка уперлась в чей-то труп и остановилась, но мне хватило расстояния, чтобы заглянуть в просторный зал. Однако, никого вот так сразу я не заметил. Ни зомби, ни лизунов, никого живого или не совсем мертвого. Зато трупов было… и кровищей весь пол залит.       С натугой навалившись на дверь всем весом, я едва смог сдвинуть тела и приоткрыть створку достаточно, чтобы суметь пролезть внутрь.       И стоило мне хоть как-то перебраться через наваленные тела, как… меня за плечи оплел гибкий, чуть шипастый язык и рывком вздернул в воздух! Я даже пискнуть не успел! Но меня переставили удобнее и радостно облизали всё лицо, обслюнявив и шею, и волосы. Ийуви легко соскочил со стены на пол с грацией огромного кота, но пол ощутимо дрогнул отвеса массивной туши.       Лизун разожрался совершенно неприлично! Куда подевалась та гибкая стремительная мелкая фигура? Передо мной, красуясь, сел на задницу здоровенный монстр, которому я едва до холки вытянутой рукой достал бы!       – Красавец! — с искренним восхищением протянул я, обходя здоровенное существо.       Ийуви радостно закурлыкал и пружиняще вскочил на мощные когтистые лапы, вспарывая керамогранит пола как мокрый песок, и уставился на двери. Из-за створки выглянул Эрик, шокировано уставившись на мощное существо.       – Выходи. Ийуви не тронет.       Наверное, его вера в меня должна быть воистину незыблемой, чтобы вот так просто выйти навстречу такому существу. Однако… Эрик вышел. Бледный, с широко распахнутыми чуть мерцающими голубыми глазами, с дерганной походкой, фоня страхом вкупе с… восторгом. А лизун шумно втянул воздух… безошибочно вычислив в незнакомом разумном… сородича. Пусть другого, двуногого и мелкого, не такого как он сам, но несущего тот же мутаген и дающего однозначный отклик как «свой». Как и перемутировавшие парни, с которыми он легко и охотно работал.       – Эрик. Ты хотел узнать, что такое «лизун». — я ласково погладил мощное плечо безгранично преданного монстра. — Вот он. Лизун. Существо, подарившее тебе мутаген, благодаря которому ты не превратился в зомби.       Правильно расставленные акценты решают многое. Я говорил достаточно громко, чтобы меня услышали. И те, кто с ужасом смотрели на нас через приоткрытые двери, и те, кто был в холле по ту сторону атриума. Роджер и услышал: раздались быстрые шаги, двери рывком распахнулись вовнутрь, и улыбающийся парень стремительным шагом влетел в атриум.       – Ты вернулся! — громкий чуть гортанный голос разбил тишину.       – Конечно. — я улыбнулся в ответ. — Я тут выживших нашел! Знакомьтесь. Эрик, Роджер.       Парни с живым интересом уставились друг на друга, мгновенно признав и оценив изменения. Эрик был более осторожен, но быстро оттаял, видя открытое дружелюбие.       – Дани в холле? — спросил я.       Роджер покачал головой.       – Пошел Скрима проверять. После того, как слониху завалили, он пока не возвращался. Так, заглянул ненадолго, проверил нас и умотал в загоны. И тишина. Я хотел было с ним тогда пойти, но Скрим мне запретил… Уже минут сорок прошло с нашей встречи. А Скрим не возвращается. Вот Дани и пошел проверять, как он там. Уехал на одном из мелких лизунов минут пять назад.       Со Скримом ничего особого не произошло: это я ощущаю вполне отчетливо, как и его несколько сомнительное состояние. Всё же, как Хозяина Улья, его некисло так кроет из-за природной химии, которая сейчас гуляет по крови. Гормоны, феромоны, вещества, нужные для развития всей структуры этой огромной биолаборатории под названием Улей. Как бы Дани не нашел себе приключений на то место, которому спокойно не сидится… Но я верю в адекватность Скрима. Немного…       – Я постараюсь закончить побыстрее и выйти к гаражам. Они тут должны быть.       – Есть позади, перед стройкой дельфинария. — Роджер ткнул в коридор, из которого мы только-только вышли и откуда на нас из-за приоткрытой двери глазели испуганные глаза.       – Чудно! — вновь глянув на двери, громко сказал: — Ник, Остин, Эмма! Заходите. Здесь безопасно.       Лизун, заметив шевеление, мгновенно слинял, ловко запрыгнув на ближайшую стену со стремительностью, недоступной ни одному человеку. На мой голос в атриум выглянул Остин, оценил расстановку, но лизуна не заметил: этот поганец пригнулся, крепко вцепившись когтями в колонну. Однако… мраморная облицовка как-то слишком уж бодро крошилась под его когтями и грозила начать обсыпаться.       – Родж, забери их и отведи к остальным. — я замахал руками, вынуждая детей быстрее перебираться через наваленные трупы. — Дайте им воды: они проторчали на горельефе на стене несколько часов.       Парень коротко кивнул, цепко осматривая новых подзащитных.       – А ты сам куда?       – Дальше по кольцевому коридору пройду с Эриком, гляну, мож ещё кто-то выжил.       Ещё раз осмотрев нового сородича, Роджер мелко кивнул.       – Я всё сделаю. — после короткой паузы уточнил: — Помочь?       – Пока не надо. Лучше проследите, чтобы с людьми ничего не произошло.       Он поморщился.       – Да что с ними будет, если там три таких красавца на охране…       И этот поганец кивком головы указал на медленно съезжающего по колонне Ийуви: мрамор под когтями складывался и трещал всё сильнее, и вот первые куски золотистой облицовки с грюком посыпались на пол. Народ вздрогнул, как по команде подняли взгляды и… в общем, визг не стоял только потому, что дети сами зажали себе рот, а Эмма от ужаса оцепенела. Ну или это косатка их так надрессировала голос лишний раз не подавать?       – Знакомьтесь: это Ийуви. — я помахал рукой лизуну, и этот громила мягко соскочил на пол, только керамогранит хрустну под когтями. — Эти создания и есть мутанты, о которых я вам говорил. Лизуны.       Ийуви вопросительно курлыкнул, совсем по-кошачьи сев на бронированную задницу.       – Роджер, уводи их.       Парень согласно кивнул и, цапнул оцепенело глядящего на лизуна Остина, повел стайку спасенных в холл. А мы остались в разгромленном атриуме.       Зомби здесь выбивал лизун: тела разорваны на куски и ощутимо поедены. Некоторые даже недодохли и теперь хрипели где-то у стены, глядя на нас яркими голубыми глазами. Мутаген Ийуви уже начал свою коварную работу, меняя жертву, а я неожиданно задался вопросом, а не найдем ли мы других таких же поеденных на улицах города… потому как лизуны до встречи с нами очень бодро погуляли… с шести утра, если я правильно помню время вскрытия «Улья».       Н-да…       Ладно, встретим, буду думать на этот счет.       – Эрик?       Парень поднял на меня взгляд.       – Пошли.       Выйдя в коридор и прикрыв дверь, я с чистой совестью облегченно выдохнул… почти синхронно с Эриком. Переглянувшись, мы улыбнулись: видимо, эта группа чем-то нас обоих напрягала и сковывала. То ли реакцией на Эрика, то ли поведением, то ли ещё чем-то. Может, просто остался осадочек после разговора. Не могу сказать точно. Но сейчас, сбагрив их под присмотр Роджера и, главное, той суровой пожилой леди по фамилии Вонг, нам обоим стало проще и легче. И уже в куда более приподнятом настроении мы бодро пошли по коридору дальше проверять океанариум.       – Предлагаю подняться на этаж выше и закончить проверку второго этажа. — мы притормозили у широкой лестницы, такой же, как и та, по которой я сматывался от прибывающей воды.       Воды, кстати, в атриуме не было. Видимо, ушла по сливу куда-то в канализацию.       – Это… здраво. — Эрик подошел к плакату с планом здания, вчитался в надписи, ткнул пальцем в один из секторов. — Здесь есть несколько небольших кафе. Думаю, в открытых залах вроде того, — он мотнул головой на вход в атриум, — никто бы не смог выжить.       – Ты же выжил. Вообще в коридоре.       – Это… случайность. — парень мелко дрогнул губой. — Не думаю, что кто-то ещё… ну… в шлепках сюда пришел. А в обычной обуви по стеклу так не подняться.       – Но мы всё равно проверим.       На это он не возражал, но мысль продолжил:       – В кафе больше мест, где можно спрятаться. Возможно, там кого-то ещё найдем.       – Возможно. Но сперва предлагаю выйти на террасу и глянуть, что там с заднего двора. Согласен?       Эрик кивнул, удобнее перехватил свой многострадальный дрын и первым направился по лестнице наверх. Видимо считая, что раз он уже мутировал, что ему ничего не страшно. Это он, конечно, зря, но парень бдительности не терял и с осторожностью посматривал на поворот лестницы.       Но на самой лестнице мы никого не встретили, без проблем поднявшись обратно на второй этаж, и так же просто вышли на широкую террасу, выступающую с задней стороны океанариума над открытыми вольерами с животными, которых отделяли от посетителей только листы прозрачного материала, наподобие тех, которые защищали первые ряды от поднятых косаткой волн и брызг.              На террасе царил хаос и разгром.       Когда-то здесь располагалось кафе на открытом воздухе слева от центрального входа, а справа оставалось свободное место для гостей океанариума, чтобы посетители могли насладиться видом на просторный зоопарк и красиво декорированные вольеры с разнообразным зверьем. Видимо, терраса пользовалась популярностью и людей здесь было много, когда сюда попали первые зараженные вместе с толпой испуганных и раненных ещё живых людей. Кровавые следы тянулись по всей лестнице и здесь на входе они разлились полноводной кровавой рекой.       Наверное, образовалась сутолока. Поднялась паника. Люди бежали, сбивая друг друга на пол. Вероятно, топтали, пытаясь перебежать по упавшему в мнимую безопасность. Возможно, это сделали ещё живые, а может это были уже зомби. Уже невозможно достоверно воссоздать картину разрушений. Одно понятно: никто здесь не выжил.       Кровь была везде. На полу. Размазанная и щедрыми густыми лужами, каплями и багровыми отпечатками подошв. Как взрослых, так и детских. Хорошо хоть с животными в океанариум не пускали и в кровавой размазне я не видел следов собачьих лап. Зато я видел отпечатки детских ладоней… в окружении густой крови. На полу были и зубы. Выбитые или вырванные с куском челюсти.       – Наверное, то, что случилось на моих глазах… было ещё не так страшно. — тихий голос Эрика мелко подрагивал.       – Трагедия всегда ужасна, неважно, в малых она масштабах или в больших. — так же тихо отозвался я. — У каждого она личная…       Мы, не сговариваясь, повернули к кафе. Справа не было ни живых, ни зомби. Только у перил и у стены лежали штук пять совсем мёртвых тел, поеденных настолько, что даже вирус оказался бессилен вернуть их к жизни. Да ещё несколько непонятных кусков плоти были видны у кучи из трех тел. Подходить и смотреть внимательнее не стали.       – А где все? — Эрик всматривался в хаос перевернутых столов и стульев, но потом встряхнулся и подошел к перилам.       – Ушли за добычей, полагаю. — я перешагнул особо густую лужу, в которой плавал кусок некогда блондинистого скальпа.       Парень промолчал, растерянно глядя на то, что открывалось нам с террасы. На кровавую вакханалию пронесшегося кошмара. На вольеры с проваленными барьерами. Притом, чаще всего эти барьеры были завалены вовнутрь: сегодня именно люди стали хищниками, загонявшими животных. Сегодня люди были теми, кто с хипом и воем гоняли диких хищников по их вольерам и пытались вгрызться в нежное живое мяско. Но… не со всеми это получилось.       – Смотри! — Эрик ткнул пальцем вниз на роскошное кряжистое дерево, обособленно стоящее в просторном вольере, и на декоративную стену за ним.       Я присмотрелся и, к своему удивлению, увидел толстого серого дикого кота, когтящегося за выступы декоративного камня на самой верхотуре его вольера. А под ним хищно кружили дохлые псы и какой-то непонятный зверь, поеденный настолько, что я только по строению ног сумел опознать пони. Кот ворчал и шипел, но вниз не спускался, а зомби не могли до него достать.       – Манул, что ли? — с удивлением признал я мемасного кота.       – Похоже. — Эрик растерянно потер лицо. — Но он там сдохнет. И потом…       – Ну, не убивать же его вот так сразу. — манула мне было жалко, но эти котики вот вообще туго приручаются.       Эрику котейку тоже было жалко: видно, как мялся, глядя на этот пушистый толстый комок злобного меха.       – Посмотрим, что можно будет сделать. Манулы — они умные. Может, примет помощь от людей. Ну а если нет…       На нет и суда нет.       Парень мелко вздохнул по красивому мордастому зверю, но взял над собой верх и решительно отвернулся.       – Я проверю кафе?       – Считаешь себя бессмертным? — иронично полюбопытствовал я.       – Но… я же…       Ну да, он же…       – Вот выйдет на тебя какая-то леди вдвое тебя больше и тяжелее, и что ты будешь делать?       – Шею ей сверну. — проворчал парень.       – Хорошее решение. А если с таким же мужем и подругой?       Эрик сперва открыл было рот, но потом запнулся, нахмурился, помрачнел и вынужденно сдался:       – Тогда я убегу и буду думать, как их валить.       Вот это — другой настрой. А то уже в себя поверил… ладно у меня рука набита и опыт боев есть, притом, немалый, но вот парню, который если кого раньше и убивал, то мух и комаров, стоит быть поосторожнее.       – Ладно, пошли, посмотрим, что там.       Радует меня, что пацан на меня не обижается и даже не расстраивается, если получает отказ или отповедь. Больше радует только серьезная, взвешенная рассудительность, хоть у него и проблескивают мелкие рецидивы геройства, как только что.              Входя в широко распахнутые двери кафе, я ожидал как минимум несколько одиночных зомби, как максимум — крупную группу, от которой придется отступать на террасу. Однако… кафе встретило нас пустотой.       Кровищи было немеряно: она была на полу, на столах, на стульях и даже на стенах. Столы и стулья, как и на террасе, были перевернуты и раскиданы вместе со стоявшими на них приборами и тарелками с едой. Даже трупы попадались. Но зомби не было. И это уже было странновато: здесь достаточно препятствий, чтобы кто-то мог встрять и отстать от толпы. Однако…       Однако было на диво тихо.       – Где они все? — понизив голос спросил Эрик, напряженно всматриваясь в углы и закутки просторного помещения.       – Не знаю…       Не могли все зомби взять и вот так легко исчезнуть! Где-то они должны быть. Или они ушли в город, во что я не верю из-за забора, ограждающего зоопарк, или они где-то начали скапливаться. И вот в этом случае нам надо быть предельно аккуратными и осторожными, чтобы по случайности не влететь в толпу.       – Эрик…       Парень вопросительно блеснул яркими глазами.       – Мы-то не заразимся, но нас могут убить тупо сожрав. Не забывай об этом.       Он коротко кивнул и удобнее перехватил свой прут. Но потом, пошарив взглядом по сторонам, резко взбодрился и пошел в… детский уголок.       Подобрав один из невысоких табуретов, Эрик отложил «копье» на стол и… с силой свел металлические ножки. Трубы заскрипели, выгибаясь и складываясь двумя полукольцами. Новое усилие, и еще две ножки согнулись. Осмотрев поделку, парень удобнее перекрутил ножки… делая новый щит.       – Держи. — Эрик подошел и подал мне стул. — Не твой тазик, конечно, тяжелее будет, но тоже пойдет, думаю.       Я улыбнулся и принял обновку.       – Спасибо.       Мелкая улыбка сверкнула на лице, и парень вернулся в детский уголок мастерить второй щит. Там же он отодрал ножки от стола и скрутил пальцами в увесистую металлическую дубинку, похожую на ту, с которой вышел к нам Роджер.       – Копье неудобное… — с едва заметной неловкостью пробормотал юноша, сминая в удобную рукоятку гладкие черные пруты. — Тыкнуть можно только одного, оно застревает и…       – Не оправдывайся. — я отмахнулся. — С твоей силой дубина будет сподручнее.       Я дождался, пока Эрик возился со своим новым оружием: все четыре ножки были слишком толстыми для его ладони, и после безуспешных попыток как-то пристроить вторую длинную металлическую трубу, он плюнул, с натугой размотал свою поделку, выкинул половину и смотал заново. Силы ему на такое уже хватало, но на самой грани возможностей, и перекручивал крепкие трубы он с усилием, пыхтя и сопя. Я не вмешивался и помощи не предлагал. Потихоньку организм приспособится, пройдет несколько волн адаптации, и Эрик обретет всю силу, которой так радостно пользуются лизуны… способные вышибить толстые герметичные двери лабораторного блока, словно они сделаны из гипса.       – Вот! — Эрик довольно продемонстрировал своё новое оружие, покачал в руке, примериваясь к балансу.       – Одобряю. — дубинка получилась на загляденье, пусть и кривоватая. — Здесь есть спуск на первый этаж по второй лестнице-дублеру. Выбирай: первый или второй этаж проверяем первым?       Эрик сперва едва не ответил «второй», раз уж мы на нём, но потом задумался, хмуро глядя на темное пятно кровищи.       – Если все зомби ушли отсюда, то куда они направились?       Я развел руками: этого я тоже не знал.       – По плану лестницы есть у выхода в холл по обе стороны чуть сбоку от основного коридора для посетителей, но они запасные и узкие, а второй этаж — закольцован. Туда тянулись следы… ну, те, которые мы видели, когда… ну, повернули к раздевалкам. — Эрик помялся. — Может, вся эта толпа встряла дальше? Там зона открытых аквариумов и… не знаю, как правильно назвать… там сделали что-то вроде кусочка природы под небом. Вода там открытая: как маленькие озера и речки, а вместо глухого потолка — стеклянный купол. Вход туда как раз там, дальше по коридору через сектор с промысловой рыбой. — он указал на выход в просторный коридор. — Под это дело всё крыло отвели и объединили оба этажа. Они как раз за небольшими аквариумами с домашними рыбами и над служебной частью, куда посетителей не пускают… Та сторона океанариума больше и протяженнее.       Что-то такое по плану было: я тогда свернул в правый коридор и прошел по сектору с тропическими рыбками и их аквариумными сородичами, и вышел к большому бассейну с косаткой. Кроме них в правом крыле ничего другого не было, потому как помещения, где живут косатки, занимали практически всё правое крыло. Слева область была не меньше, если не больше, и там располагается всё остальное.       – Я там был… ну… перед началом всего этого. — неожиданно добавил Эрик. — Но мне было не интересно смотреть на селедку, осетров, лососей и прочих таких рыб. А в открытую часть мы с сестрой не дошли: собирались пройти по второму этажу…       Пальцы юноши непроизвольно тронули мерцающий браслет в мелком защитном жесте, прикрывая драгоценные камешки хранов.       – На выступление Принцессы мы тоже не ходили: я… не любитель цирка, а это всё равно цирковое представление, только на воде и с большой рыбой.       – Косатка — млекопитающее, а не рыба. — вяло поправил я.       – Разве это уже важно? — тихо пробормотал пацан.       – Важно: они умнее рыб.       Эрик промолчал, крепко прогрузившись услышанным, автоматически шаря взглядом по кафе. По кровавым пятнам, по следам разгрома, по стенам. Взгляд бродил без всякой цели, пока не запнулся о… кофемашину. Короткая борьба закончилась безоговорочной победой голода над брезгливостью, и парень уверенно направился к барной стойке, где после небольших изысканий был обнаружен пакет молока.       – Будешь? — спросил Эрик, показывая добычу.       – Нет, пей. Я-то обедал, в отличии от тебя. Потом заедем в торговый центр и пожрем нормально.       Эрик голодно присосался к пакету, жадно глотая холодное молоко.       – Ангину только не заработай…       – Мгм… — пробулькал в ответ парень, но пыл поумерил.       Пока он пил молоко, я крепко задумался о делах наших насущных. А именно о том, что мне надо, чтобы вывезти всех спасенных. Их пока немного, однако, даже их уже в обычную машину не сунешь. Нужен или минивэн, или автобус. Лис ушел к школе, и я уверен, что он тоже там кого-то найдет. Детей, может немного учителей. Даже десяток детей в машину не войдут. Ни в какую. Нужны автобусы. Лучше несколько. Но автобус — не лизун и не байк, они не проедут по затору из машин. Им места надо много. Значит, надо что-то, чем мы будем пробивать себе дорогу.       Может, что-то на той стройке найдется? Должна там быть какая-то техника. А даже обычный трактор нехило так помочь может. Надо будет заглянуть на стройку и глянуть, что там вообще есть.       Наконец, пацан допил молоко, кинул пустой пакет обратно на стол и вышел ко мне, по дороге пряча по карманам шоколадки.       – Детям… — ответил он на мой вопросительный взгляд. — Они наверняка тоже есть хотят.       Хотят…       – Там ещё печение было, но его… кровью заляпало. Решил не рисковать.       – Правильно решил.       Получив мелкое одобрение, Эрик расцвел улыбкой, крепче перехватил свою дубинку и щит из стула, и первым направился к выходу из кафе. Нам предстояло осмотреть полукруглый коридор второго этажа до самого конца с его отнорками и всякого рода кафешками, и потом спуститься на первый этаж в павильон с открытой водой.       

***

             На зоопарк опустилась тишина. Хрупкая и колкая подобно окровавленному стеклу. Крики умирающих людей давно стихли, угасли рыки и скулеж убиваемых зверей, а хрипы зомби терялись в шелесте листвы и скрипах покачивающихся на легком ветерке оторванных кусках внешней облицовки просторного здания, где располагались загоны для некоторого вида животных и крытые павильоны. Небо стремительно темнело, наливаясь сумерками приближающейся ночи. Включилось автоматическое освещение, подсвечивая желтыми гнойными пятнами следы кровавой вакханалии.       Рослый крепкий парень легко шел вдоль поваленного кованного забора, за которым некогда резвились пушистые пони. Сейчас откормленные животные давно перебиты лизунами, как и все остальное зверье на территории. Только люди-зомби еще бродят тут и там, да более мелкие звери сумели разбежаться. Юноша обшаривал взглядом окрестности, всматриваясь в призрачно-прозрачные для его новых глаз тени. Но пока не было ничего опасного. Ни животных, ни людей. Ни живых, ни мертвых.       Обойдя загон, парень без колебаний открыл приоткрытую дверь «только для персонала» и вошел в провонявший кровью коридор. Где-то здесь должен быть еще один член их группы, с которым он практически не знаком, но разок виделся, когда черноволосый гибкий мужчина приехал к ним верхом на лизуне.       Почему он вызвался пойти и проверить слишком долго отсутствующего Скримрейка, Дани не мог ответить даже себе: то ли тяга погеройствовать взыграла, то ли желание проверить новый организм, то ли хотел что-то себе доказать, но он сам остановил Роджера и оставил его со своими родными и другими выжившими, а сам покинул здание океанариума.       Наверное, всё же, самым важным фактором стало… изменившееся отношение родни, у которой он гостил в летний период. Двоюродный брат начал его бояться. Они и раньше не сильно с Марком ладили: более крепкий и физически сильный Даниэль, порой, старшего двоюродного братца обижал, здраво считая, что при его семнадцати годах разница в два месяца не дает разрешения старшеньком дрыщу его строить и им командовать. Зато он не позволял этого делать другим, решив, что брата обижать может только он сам.       Когда начался весь этот пиздец с зомби, он сам оказался практически бесполезным из-за разболевшейся ослабшей ноги, зато Марк раскрылся с другой стороны. Не, как был ссыклом так и остался, но… он не был трусом. Он не сбежал, не кинул их с сестрой. Боялся до обморока, но пошел проверять, что происходит за дверьми.       Дани считал себя обязанным брату за то, что благодаря его трусливой смелости он сам, Даниэль Маллори, теперь стал иным существом. Более сильным, живучим и устойчивым к невидимой заразе. А долги он привык отдавать и пообещал себе, что сделает всё от него зависящее, чтобы брат с сестрами выжили в этом кошмаре и получили шанс найти безопасное место. Даже если ему придется как-то сторговаться со странным рыжим мужиком за билет отсюда. А то, что рыжий что-то может и сам по себе с какой-то тайной, парень отлично понял: слишком грамотно улыбчивый мужчина с непривычным именем управлял его мутацией. Знаючи. Словно делает это не первый… десяток раз.       А ещё он пах по-другому. Не как люди. Не как зомби.       Иначе.       Это Дани понял уже потом, когда мужчина ушел вглубь океанариума, оставив за собой шлейф уверенности и какого-то тихого спокойствия, которой помогло им выдержать прорыв и выплеснувшуюся из атриума волну зомби.       Хорошо хоть лизуны помогли…       Дани прошел коридор и вышел к торцевой двери. Здесь дико воняло кровищей, ссаниной и говном, вывалившимся из кишок разодранного зверьми мужика в форме зоопарка. Обострившееся обоняние беспощадно вываливало всё богатство оттенков вони, забивая восприятие и вышибая слезы из глаз. Казалось, у него сейчас легкие от такого схлопнутся! Но вот что-то в голове сдвинулось, вонь хоть и не стала слабее, но она как-то… отдалилась, что ли, ушла в фон, позволяя ощутить другие запахи и ароматы.       Вкусные ароматы. Яркие. Вызывающие мелкую колкую дрожь по телу.       Парень тряхнул головой, сбрасывая странное наваждение, но запах… казалось, пробирался сквозь нос и легкие под кожу и в мозг, буквально вынуждая искать его источник. Что-то… живое. Знакомое…       Шумно втянув воздух, юноша скользнул в сумрак просторного помещения. Здесь что-то повредило проводку на стене и коридор вместе с частью зала, заставленного каким-то инвентарем, клетками, всяческим бытовым барахлом от свернутой сетки-рабицы до ведер и бочек с вениками и метлами.       Запах стал отчетливее, выделяясь сладкими нотками в металлическом аромате смеси крови и мяса, далекого запаха навоза и человеческого дерьма. Этот аромат словно вёл его за собой. Дальше от входа, глубже в просторное помещение, в тень… под выступ второго этажа, светящегося заляпанными кровью окнами какого-то офисного помещения.       Дальше… За коробами от корма, сложенными на палеты.       – Зачем пришёл?       Тихий голос с характерной хрипотцой и отчетливой манерной капризностью раздался в темноте совсем рядом. Дани замер на месте, всматриваясь во все глаза во мрак.       – Самоуверенный мальчик… — голос тёк как ядовитая патока, обволакивая разум, а запах… он стал сильнее, ярче, насыщеннее, вызывая отчетливую и однозначную реакцию. — Тебе же сказали остаться… там.       – Скрим? — осторожно спросил парень, глядя во тьму, проясняющуюся перед его взглядом.       – Не подходи. — голос стал чуть жестче.       Молодой мужчина сидел в самом углу на какой-то куче… мешков: тьма окончательно обрела прозрачность, но унесла с собой цвет. Скримрейк… теперь его Дани узнал окончательно.       – Молодец. Ты меня нашел. — голос дрогнул сарказмом: мужчина смотрел прямо на него и был… не рад его приходу. — Я жив. Ты увидел. Теперь — уходи.       Его поведение было странным. Дани Скрима толком не знал, но всё равно, в такой ситуации вот так забиваться в угол и выгонять любого, кто пришел…       Это ненормально!       – Тебя… укусили? — высказал он самое простое предположение.       Вместо ответа — смешок. Немного надрывный, немного едкий. Бесконечно-ироничный.       – Не-е-ет… — протянул он. — Меня не кусали… А если укусят… не превращусь. Со мной всё… будет нормально. Иди. А когда вернется мой рыжий спутник — позови его. Он мне нужен. Здесь.       Дани ему… не верил. Врёт же! Видно, что ему плохо: на лице выступила испарина, собираясь на носу, а сам мужчина сидит сжавшись, отвечает странно, дергано. Голос просел и охрип, подрагивает. А при первой встрече он был веселым и жизнерадостным и говорил нормально. Не так, как сейчас!       А ещё этот запах… сильный, будоражащий, яркий и… вкусный. Манящий.       – Ты меня прогоняешь? — в лоб спросил Дани, подходя ближе: угрозы или опасности он не ощущал.       Тихий смешок был едва слышен.       – Глупый мальчик… почему вы все такие… непослушные. — голос мурлыкал совсем уж коварно, с легким оттенком… безуминки. — Уходи. Уходи сейчас, пока ещё можешь.       Наверное, сложно было как-то ещё сильнее задеть гордость и самолюбие борзого парня чем вот такими словами. Таким предложением… сбежать. Уйти, так и не разобравшись, что тут происходит! Какого дьявола этот чернявый красавчик тут забился в угол и гонит его отсюда? На кой ему сдался его спутник и почему он сам не выйдет и не дождется его в океанариуме вместе со всеми?! Что он скрывает?!!       Да что с ним творится?!       – Так. — Дани повёл плечами, нахохлился, мысленно сплюнул и пошел к Скриму почти вплотную. — Говори. Что с тобой происходит?       Рослый парень навис над изящным и худощавым молодым мужчиной, глянул в темные, странно блестящие глаза, осмотрел бледное, покрытое крупной испариной лицо, перевел взгляд на крепко сжатые на мешковине пальцы. Стиснутые до мелкой дрожи. Так, словно он пытается сдержать… себя.       – Тебя лихорадит!       – Не больше, чем должно. — легко согласился Скрим, со странным интересом вглядываясь в упёртого пацана. — Не приближайся… так. Уходи… Сейчас!       – А то что? — Дани терпеть не мог, когда ему указывают, что он должен делать.       Сразу послать хочется. И сделать наоборот.       – А то мне придется рассказывать… извиняться… упрашивать… Не тебя. Не перед тобой. — мурлыкнул Скрим, тонко улыбаясь. — Мне придется… оправдываться…       Оправдываться? За что?       Дани втянул воздух, вдохнул сладкий и нежный аромат… и, наконец, понял: запах… он шел от чернявого красавчика и с каждой минутой становился только сильнее и концентрирование, шибая как наркота. Он кружил голову как крепкое пиво, но был сладким и вкусным. Отдавался по всему телу щекоткой возбуждения, накатывающего подобно приливу и отдающегося в голову.       – Оправдываться за что? — голос парня окрасился хрипотцой, отчего тонкие пальцы мужчины лишь крепче и судорожнее сжались на мешках.       – За тебя. — мурлыкнул Скрим. — За то, что ты вынуждаешь меня стать… собой.       Дани смотрел в лихорадочно блестящие глаза остро-красивого молодого мужика и… безобразно, бесстыже… тупил, пока до него мучительно и медленно доходила суть высказанного предупреждения. Этот запах, странное поведение, хрипотца в низком мурлыкающем голосе, опасный тон, судорожно стиснутые пальцы на мешках…       – Ты… — голос сбойнул.       – Да? — мурлыкнул Скрим, тонко улыбаясь.       – Ты же… не человек…       – Ну надо же… Дошло! — весёленько, с лёгкой ноткой психованной истеричности рассмеялся чернявый красавец.       – Ты пахнешь… не так, как люди… Ты… — парень запнулся и снова жадно втянул воздух полной грудью.       – Кем я пахну? — Скрим подался вперед, заглядывая в глаза юноше. — Давай… ну скажи… Тебе нравится?       Дани мелко облизнул пересохшие губы.       – Нравится. — хрипло прошептал парень.       – А не должно! — тон резко упал до холодного лязга металла.       – Да плевать! — новая попытка выгнать разозлила и лишь добавила упертости.       – Уходи. — всё тот же режущий холодный тон.       – А если не уйду? — сладкий запах дурманил голову похлеще травки старого Билли!       Мужчина резко выдохнул, потянулся ладонью к подбородку юноши, легонько, почти ласково коснулся кожи… в последний момент остро прихватив когтями под челюсть.       – Проваливай…       – Нет. — уперто рыкнул Даниэль, склонился к самому лицу: феромоны дали по мозгам кувалдой, окончательно срывая тормоза вместе с осторожностью.       После кидающихся на него окровавленных баб и детей, пытающихся вгрызться в мясо, после убитой девки, чьи мозги он потом вытирал с собственной рожи, после паники и страха, когда он думал, что вставший зять отгрызет ему руки вместе с горлом, после диких криков за тонкими дверьми, мольбы о пощаде или спасении, которые захлебывались воем, что-то в голове пацана сломалось окончательно. Мутация и психи добавили адреналина в кровь, срывая остатки тормозов, а теперь ещё и этот… этот запах… как мощнейший афродизиак, легший на раздроченную кровавым кошмаром психику подростка на пике пубертата.       Скрим тихонько фыркнул под нос, мягко и плавно откинулся на локти, чуть изогнувшись подобно грациозной кошке, словно приглашая, раз не сумел убедить уйти. И в этом движении сексуальности было больше, чем Даниэль видел за всю свою жизнь во всём просмотренном пореве и кино!       Да ни одна сраная порнуха, втихую прикупленная из-под прилавка в магазинчике кассет, так не вштыривала и не давала ему по голове, как запах этого чернявого типа с паскудной рожей, красивого и изящного как гаремный наложник с тематичных фэнтезявых картинок, на которые его сестра втихую засматривалась до замужества! А как он двигается… Чуть откинутая голова, открывающая шею, упор на локти, приглашающе вздернутый подбородок…       Втянув воздух, Дани крепко зажмурился: по телу жгло острым возбуждением, болезненно отдаваясь в паху. Ни на одну девку у него так не вставало! До искр в глазах, до судорог в пальцах, до нестерпимого желания разложить прямо на месте и трахать до пятен в глазах и подкашивающихся ног!       Уходить после такого…       Он что, серьёзно?!!       Наступив коленом на мешок, Даниэль склонился над мужчиной, близко-близко, скользнул носом по щеке. Ему дозволили. Лишь улыбочка скользнула по тонким губам, змеиная, коварная и… безумная. Он легко коснулся губами сжатых губ, непроизвольно лизнул, пробуя на вкус… и мозги словно отказали окончательно.       Плевать на рык в стороне! Плевать на оставшихся совсем рядом знакомых… Дани жадно целовал практически незнакомого мужика, шалея от его вкуса и запаха, от природных наркотиков и феромонов, щедро выделяемых разогнанным организмом Хозяина Улья. Податливость и странная молчаливая покорность распаляли сильнее всех похабных стонов и томных голосов, каких он только успел насмотреться и наслушаться по видику. А эта нечеловеческая гибкость и текучая пластика…       Мозги прояснились лишь когда под руками, запущенными под задранную рубашку, оказалась мягкая и гладкая как шёлк кожа: организм привык и подстроился под новое существо, позволяя вновь думать и действовать… осознаннее, не накидываясь подобно животному в гоне.       – Что ж ты так пахнешь, а… — пацан чуть отстранился от мягкой и нежной кожи шеи, чмокнул в припухшие губы Скрима и принялся расстегивать ему ремень. — Да только от запаха обкончаться можно…       – Два часа назад ты сказал бы иначе… — едко промурлыкал тот.       – А что бы я сказал?       – Ничего. — голос вновь звякнул холодным металлом.       Вместо слов Скрима снова жадно поцеловали, жмуря глаза от удовольствия и дергано вытаскивая рубашку из штанов: не убедил и холодным резким словам не было веры.       – Не верю, что ничего… Ты двигаешься… как ходячий секс. А меня на такое сильно штырит.       Пластика движений у Скрима всегда была родная… ещё со времен Цинтерры…       – Глупый мальчик… — смиряясь, протянул он, поддаваясь жадным рукам.       – Я уже взрослый. Мне можно всё, кроме как покупать бухло и бухать. Даже водить тачку могу: у меня права есть. И трахаться уже полгода как по закону могу… по собственному согласию. — цинично отозвался Дани, мучительно расстегивая мелкие пуговицы: портить чужую одежду он не рискнул. — Да даже если бы нельзя было? Что, зомби-коп будет претензии выкатывать? Или я пойду в зомби-участок ябедничать, что я тебя трахнул?       Тихо рассмеявшись, Скрим поднял руки, позволяя парню стащить с него рубашку с наполовину расстегнутыми пуговками, а когда мягкую ткань аккуратно расстелили за его спиной на грубые мешки, томно выгнулся, прогнулся в спине, подставляясь и приглашая, но не делая встречных движений. Словно говоря: «Давай, мальчик… попробуй… показать, что ты можешь со мной сделать».       Что с ним делать, пацан знал… теоретически, благодаря кассете из коробки с поревом… Ошибся тогда наклейкой, когда выбирал себе новую покупку у сомнительного кореша. Сейчас же теория стремительно дополнялась первой в жизни практикой.                     Таллис              Уже не заморачиваясь, мы шли по коридору первого этажа с оружием наготове и не пытались играть в тишину. Сейчас у нас была другая задача. Выманить непонятную хрень, желательно до того, как мы дойдем до следующих выживших, спасти которых стало делом долга и справедливости.       Мы по-прежнему заглядывали во все классы, разве что, нервы наши были спокойнее. Все родные спасены. Роджер, судя по новостям от Нирана, был тоже в порядке.       А у нас просто продолжается безумный драйв.       – Хорошо, здесь собак нет, — тихо сказал Дон, заглядывая в один кабинет, разувешанный внутри по стенам какой-то цветастой фигней вроде карт, флажков, картинок, деревянных фигурок. — Одно, правда, радует. Дохлые, они хотя бы тупеют.       Я вопросительно покосился ему в затылок, а потом внимательнее осмотрел класс, от которого у меня рябило в глазах. Вдоль стен стояло много пластиковых ящиков с цветными игрушками, а на полу лежал разлинованный в клетку ковер для детей.       – Звучит так, будто ты встречался с дохлыми псинами, — проговорил я под нос, заглядывая за опрокинутый большой стол. Никого.       – Встречался, — сказал Дон и поманил меня на выход дальше. — В прошлой школе. Куда мы с парнями заехали за младшей родней Криса и Кэра.       Я мысленно припомнил тех прикольных пацанов в фургоне, о которых шла речь. Один дрыща, лет двенадцати. Другой выглядит мило, золотоволосо и симпатично. Прямо как сыночек с открытки о счастливой семье.       Припомнил я и послание от Эрис, промелькнувшее у меня где-то на фоне болтовни в антикварном магазине. Мне было тогда не до него, я был занят сборами, знакомством с командой Дона, и вообще мы с Сэнхасом утрясали последние этапы для координирования наших действий. Эрис говорила что-то про толковую команду школьников и до меня наконец-то дошло, что Дон из её сообщения — это вот этот парень.       Не иначе кто-то из дома подкрутил вероятности, чтобы мы пересеклись! Потому что каков вообще шанс?!       И все в моей памяти сошлось хорошо, кроме одного. Я решил уточнить.       – Ты там в школе с одной черноволосой девушкой и её мужиком не пересекался случайно?       На что Дон ответил неожиданно:       – С которой? Тут полгорода такие. В школу много родни за детьми приезжало.       Я задумался. Хер знает, как они сейчас выглядят, если переоделись.       – Не местные оба. Девушка выглядит лет на двадцать пять. Мужик постарше. Холеный, вежливый. Они там в школе остались. Вроде как оборону держат.       – А, ты про этих! — отозвался парень, и спокойно пошел к следующему пестрому классу, который напоминал скорее цветную раскраску по интерьеру. — Дерганная высокомерная фифа в мотоэкипе и её понтовый зануда?       – Эм… — я подвис. — Наверное, мы говорим об одной паре.       – Да, видел. — съязвил Дон, водя носом по классу. — Хотел свалить с пацанами раньше, но не успел. Прикинь, они додумались согнать всех учеников в зал, не подумав, что они туда даже не влезут!       У меня не нашлось слов.       – А ты откуда их знаешь? — остро посмотрел на меня парень.       Мне аж как-то стало неловко после таких жалоб.       – Знакомые, — отмазался я. — Связывались с нами, говорили, что засели в школе. Расхваливали тебя.       – Пф… — все отношение парня к своим «подвигам» было в этом фырканье. — Девка чуть под псину не подставилась. А я помог скрутить эту тварь. Хотя… может и к лучшему, что я из-за них задержался. Мог ведь вообще не заходить в здание. Послал бы Криса и Кэра за братьями, и двинули бы мы дальше.       – В смысле не заходить, — я решил уйти с темы про знакомых. — Ты ж там учился, не?       Дон осмотрел цветастый класс и пестрыми подушками для сидения и большим круглым ковром, рядом с которым валялась низкая маркерная доска, после чего высунулся и с чистой душой закрыл дверь.       – Я из старшей школы, — поправил меня Дон, чуть нахмурившись. — Это в другом квартале города.       Признаюсь, я малость протупил.       – А в той вы что тогда делали?       – В средней? За младшими братьями заехали, — Дон приостановился и решил пояснить. — Я закипишил, когда копы своих детей забирать начали. Никто не объяснялся, но я своих парней вытащил с занятий и пнул к таксофонам, чтобы звонили родне. Школьный телефон нам зажили. За то, что с уроков свалили.       Так этот пиздюк аж ещё тогда запереживал?! В ранее утро?       – А потом вы ждали, пока за вами приедут? — спросил я, хотя предчувствовал ответ.       – Недолго, — признался Дон. — Думали, может из центра города за кем-то заедут. Но… либо не повезло, либо родня приехала поздно. Мы договаривались так, чтоб родня запиралась дома и не высовывалась на момент беспорядков… — тут парень сделал паузу и отвел глаза. — Правда, кто ж знал, что беспорядкам не будет конца. Я даже думал сперва пересидеть с парнями этот хаос, если бы полиция или армия справилась. Но… в любом случае, какая уже разница.       После чего, махнув рукой, он неспешно отправился дальше в следующий класс.       Звучало всё это грустно.       Ведь это у него родня, судя по рассказам, не подарок. А что насчет других? Каково им надеяться, сомневаться, бояться? В годы, пока ещё не существует повального засилья сотовых и смартфонов, договариваться можно только очень условно. Пробовали ли парни звонить своим родным на домашний? Или боятся, откладывая эти вероятные разочарования на другой момент. Когда не придется оглядываться на каждый шорох.       Я двинулся следом, сам прогоняя в себе легкую накатившую меланхолию.       Неуместно.       Лучше вот на яркие классы посмотреть, с мультяшными героями на станах и с игровыми странными конструкторами, которые валялись на полу и усеивали несколько длинных столов, стоящих полукругом напротив доски.       – И почему все такое… цветное, — выразил я вслух мысль, вынужденный присматриваться к каждому углу и проверять, точно ли там ничего не шевелится.       – Это ж младшая школа, — шепнул Дон, проходя мимо. — Тут всё детское.       – Но выше было иначе.       – Так выше были классы постарше…       Логично!       Вообще я как-то поздно вспомнил особенности американских школ и забыл, что младшая, средняя и старшая школа — это три разных здания, которые, в случае актуального апокалипсиса, одной семье надо обойти все, чтобы собрать своё потомство.       Неудобненько.       Но удивительно, что школа эта такая большая. Аж на три этажа. Или Раккун-Сити со своей застройкой решил отгрохать молодняку большое здание с понтами? Какая уже разница? У нас и без того странная воплощенка со странными мутирующими школьниками, а меня парит какая-то этажность школы!       Я высунулся из класса, как всегда, закрывая дверь, обозначая тем самым проверенную комнату, и направился к следующей двери, фривольно глазея по сторонам, как вдруг почти уперся в остановившуюся фигуру Дона. Напарник замер, почти не дыша.       Напрягшись, я осторожно выглянул у него из-за спины. Ничего…       Он поднял ладонь, призывая к тишине, и я тоже прислушался.       Тихо? Тихо…       И снова тихо…       Как вдруг будто щелчок по клавишам! Так же, как недавно в другой части коридора.       Переглянувшись с Доном, мы быстрым шагом направились к классу, откуда нам слышался звук. Что бы это ни было, такая погоня раздражала! Ну не может это быть живой человек! Человек бы давно вышел на голоса, радостно зовя о помощи.       Вскинув оружие, мы замерли рядом с дверью, приготовились, дождались пока внутри что-то снова клацнет и…       Дон быстро открыл дверь, а я так же быстро шагнул в класс, готовый рубить и карать.       Вот только в маленьком классе, с аккуратными партами, круглым ковром, аквариумом и несколькими компьютерами с большими мониторами, в живых и в мертвых не было никого.       Лишь ветерок из открытых окон влетал сквозняком и раздувал легкий тюль.       А у меня началось дурное предчувствие.       Дон влетел в класс следом за мной и с недоумением оглянулся. Даже под ноги посмотрел!       – Нихера, — заключил я.       – Да быть того не может! — нахмурился парень.       – Может… оно в окно…? — предположил я.       Хотя так быстро даже не каждый лизун скакнет. Что за гребанная херотень?       Даже попугай не сигнализировал о проблеме.       – Давай свалим отсюда, — матерным словцом предложил здравую мысль Дон.       – Давай… — согласился я, отходя к дверному проему спиной. — Но это не нормально!       Дон тихо прошипел ещё одно ругательство, но дверь за мной все же закрыл. По-хорошему её хотелось ещё чем-нибудь подпереть. Чисто так, на всякий случай. Но пока мы думали об этом, какаду у меня на плече распахнул крылья и заскрипел, злобно раздуваясь.       Мы подскочили, среагировав на слабое шевеление в темноте коридора. Что-то медленно привставало около дальней невзрачной двери. В полумраке издалека я подумал, что это был хлам. Возможно, чьи-то вещи, сумки или какой-то инвентарь…       Но это оказалось угловато шевелящееся тело.       – Дон…       – Вижу...       Тело женского силуэта, прошипев невнятно, медленно двинулось к нам, дерганно приводя в движение суставы, будто шарнирная кукла.       Что-то мне это напоминает.       – Давай я, — привычно сказал я, выходя вперед.       Парень не стал спорить, отошел чуть назад и в другую сторону просторного коридора. Я поднял клинок, рассчитывая на один отработанный замах.       Дольше пришлось ждать, пока оно подойдет.       Хрипя и подбулькивая, зараженная женщина неспешно тащилась к нам, давая рассмотреть себя в полной мере. Крепкая, в просторных и легких брюках, на ногах были удобные сандалии на плоской подошве. Кофточка с завышенной талией тоже просторная, болтающаяся на ней, как наволочка. Я еще успел подумать про весь этот дурацкий, несуразный вид, когда свет из приоткрытых дверей в коридоре выхватил бурые пятна на животе её синей кофточки, и я начал что-то подозревать.       Выглядело это так, будто на женщине устроили пиршество.       Или будто из неё вырвалась личинка Чужого.       Я перехватил рукоять дао поудобнее. Ну нахер…       Она зашипела, с хипом переходя на странный тонкий писк, а потом в какой-то миг наклонилась вперед и понеслась на меня, будто борясь с падением. Я ждал. Терпел. Угадывал тайминг, не глядя в эти пустые голодные глаза…       А потом в последний миг скользнул в сторону, пропустил мимо бегущее тело, и резанул ей со спины, метя по шее. И я даже попал! Удобным и сильным замахом.       Вот только среди бурых брызг что-то стремительно соскочило у неё со спины и прыгнуло, повиснув мне на руке.       Я мигом попытался это стряхнуть, даже не думая, что это за существо! Но что-то вцепилось в меня крепко, словно бурая клякса, облепившая рукав.       Да что это за хрень!?       Но не успел я встряхнуть сильно рукой, как Дон в одно мгновение образовался рядом и, вцепившись когтями, со всей силы содрал с меня визжащее существо. Резкий взмах, и он швырнул это нечто в стену. Но то ли существо оказалось крепким после доработки вирусом, то ли бросок вышел неудачный, тварь сгруппировалась, перекатилась кубарем по полу, выпрямила надломанные конечности с хрустом и, задрав голову, злобно запищала на нас.       Только в тот миг мы охренели настолько, что не сразу сообразили, как дальше быть.       На нас шипел некогда бывший младенец!       Вот только из-за срока и изменившего его вируса, существо отнюдь не напоминало порождение человеческой утробы. Гипертрофированные для охоты конечности клацали по полу отросшими и окрепшими когтями. Во рту уже начали прорастать первые зубы. Даже верхняя губа либо до сих пор, либо опять начала разделяться надвое. Природа беспощадно ковала из зачатка позвоночного млекопитающего идеального для новых условий хищника.       Это было безумно жуткое зрелище. Настолько, что мы замерли оба, глядя то на это порождение апокалипсиса, то на его… мать, чей живот он, походу, прогрыз и вырвался.       – Я подумал… это ошкуренный кот, — мертвенным тоном признался Дон, не мигая и следя за каждым движением.       – Нет. Это хуже… — эхом отозвался я, следя за ползущим существом, которое оставляло на полу уже слабые размазанные следы. Так похожие на те, что мы видели раньше.       – Но как…? — спросил Дон.       Я не успел понять, что он имел в виду. Как с этим бороться? Или как оно такое стало? Мои слова опередил хлопок крыльев, а потом белый монстр сорвался с плеча и сиганул к полу к угрозе, на которую мы пялились как два дебила.       Под белыми крыльями и веером чистейшего пернатого хвоста послышался визг, и мы с Доном вздрогнули. Но не всё было так просто! Потому что вскоре попугай покатился кубарем по полу, и зараженный, мутировавший кошмар апокалипсиса в какой-то миг даже оказался сверху и, по беглому виду, пытался придушить мою птицу!       Я дернулся вперед, но Дон схватил меня за плечо. В тот же миг щелкнул птичий клюв, и с усилием кусачек что-то надломил в существе, отчего какофония звуков разом затихла, а шелест крыльев вывернул какаду обратно на лапы поверх поверженного… безумия.       – И так… будет теперь со всеми? — бледно спросил Дон, выходя из шока, пока попугай деловито и косолапо обходил по полу вокруг даже не зомби… чудовища.       Я сморгнул этот страшный образ и покрутил головой.       – Не знаю, — честно признался я.       Это были, конечно, не самые страшные кадры, которые я видел за все свои жизни, но мутировавший бешеный недоношенный человеческий ребенок нападал на меня точно впервые.       – А что же тогда в родильном доме… — опять размышлял Дон.       Я покосился на него. Кажется, вот теперь его точно проняло. Вспомнив о своей когтистой руке, парень нервно принялся стряхивать с неё какие-то липкие ошметки.       – Удивительно, что оно вообще так мутировало! — злобно прошипел я, косясь на свой испачканный рукав. — Не должно было! Это ж, сука, вирус. А не мутаген.       – Но лизуны же мутагенные, — охотно переключился на волну моего раздражения Дон.       – Так в них другой штамм вируса!       – А типа этот на всех действует одинаково, да? — повысил голос парень и указал на птицу рядом с телами двух разных зараженных. — Я, конечно, не отличник, но даже я знаю, что животные и люди одним вирусом не болеют! А если болеют, то по-разному. Но даже если одинаково, то не все животные подряд! Я не зря работал в зоопарке! Я знаю, о чем говорю.       Тут я с ним поспорить не мог.       – Какая-то хрень с этим вирусом, я не понимаю, как оно работает, — признался я, увлекая Дона дальше по коридору.       – А кто понимает? Что это вообще такое? — завелся парень. — Биологический эксперимент? Оружие массового поражения? Военные технологии? Что это? Кто может ответить!?       Я развернулся к Дону и мрачно посмотрел на него. Вот чего ему щас приспичило?       – Есть те, кто может ответить. Но не я. Если повезет, узнаем. А если не повезет… — я развел руками.       – А жить как дальше в таком мире? — в словах Дона была злость, а не истерика.       Как-как… По-новому.       Ответить я не успел. Откуда-то далеко из коридора донесся тихий жалобный женский голос:       – Живые?.. Эй! Нас кто-нибудь слышит?!       Голос шел из-за двери, и мы с Доном мигом свернули наши экспрессивные тирады и направились вперед по коридору.       – Слышим! Где вы? — уверенней позвал Дон.       Нам ответили. Оказалось, звук шел из-за той неприметной двери, рядом с которой лежало тело проеденной женщины. Может, она пыталась прорваться и тянула в щель под дверью тонкие пальцы? На деревянном покрытии остались отчетливые следы ногтей.       – Выходите, — позвал я, остановившись рядом с подсобным или служебным помещением. — Тут безопасно.       – Не можем! Замок заклинило! Нам его, похоже, сломали! — по голосу, говорила молодая женщина.       – Значит, мы вам сейчас её вскроем, — ответил Дон, вообще не видя проблемы.       Я ожидал, что парень попытается как-то проковырять замок и вообще полезет копаться в замочной скважине. Но… вместо этого он воткнул лезвие своего мачете в щель между дверью и дверным проемом, а потом несколько раз сильно надавил, вскрывая хрупкое перекрытие, как декоративный перестенок.       Треснуло и скрипнуло дерево. Дверной косяк попрощался с замком как хоккеист с зубом. На мое недоумение парень развел руками и лишь спросил:       – Что? Это ж фанера, а не сейф.       – У тебя чуть клинок не треснул, — высказал я осторожное замечание.       – Да? Не должен был.       – Дон, ты стал сильнее. Не забывай, — тихо прокомментировал я, пока он радостно открывал дверь.       Изнутри на нас вылупились три изумленные пары глаз. Две взрослые и один ребенок. И все женского пола. Вот везет нам в этой половине школы на женщин…       – Привет! — жизнерадостно помахал я рукой всклокоченной молодой женщине в деловом пиджаке и брючках, мелкой темнокожей школьнице с пушистым одуванчиком черных волос на макушке, а также её… сестре-подростку?       Они сперва улыбнулись, но потом, наконец, рассмотрели Дона с его руками.       Девушки почти разом вскрикнули, вжавшись сильнее в школьный инвентарь с химией для мойки и покраски, а мелкая девчонка изумленно вылупилась, по губам прочиталось восхищенное «вау».       Дон аж приуныл от такой встречи и насупился.       – Что с твоими…?       – Эм… это такой скин!? — спросила аккуратно вторая.       – Выходите, — мрачно сказал Дон и обиженно-злобно отошел за дверь.       Я жестом подогнал их не задерживаться.       – Вы спасатели? — спросила с надеждой та, что была в пиджаке.       – Нет, добровольцы, — ответил я, чё-то как-то резко сочувствуя Дону, а не внезапным дамочкам, просидевшим тут хрен знает сколько времени.       – А мы думали, вы по звонку нашему прибыли, — сказала афроамериканка, та, что выглядела как типичный тинейджер из старших классов средней школы. Крепко держа за руку сестру, она комкала второй ладонью воротник своей спортивной физкультурной куртки и озиралась по сторонам, будто надеялась высмотреть кого-то еще.       – А кому вы звонили? — спросил я, покосившись в кладовку, в которой за этажерками стен не было видно. — Да и откуда? Оттуда?       Подросток нервно хохотнула.       – Ты что! С директорской, конечно! — ответила она таким тоном, будто я обязан был это понять.       – Вы сидели до этого в директорской? — догадался я. — Неожиданно.       – Но я директор, — призналась тихо и отчасти боязливо женщина в деловом светлом костюме.       Опачки. А вот это неловкий нежданчик.       – Что вы здесь до сих пор делаете? — изумился я.       Женщина глотнула возмущенно воздуха, будто я даже оскорбил её чувство ответственности, но её перебила старшая школьница.       – Я пообещала, что мой папа заберет нас! — вздернув носик, гордо заявила подросток. — Я созванивалась с ним в начале дня. Он сказал ждать.       – Когда мы услышали подъехавшие машины, то думали, что за нами приехали. После этого мы пытались пробрать по пустому коридору. Но… он оказался не пуст, — призналась женщина.       – Да, на нас выскочила какая-то хрень, — сказала школьница и покосилась нервно опять на руки Дона. Тот, как назло, сложил руки на груди, не отпуская мачете. — А потом мы услышали голоса…       – Вы вообще представляете, какой кошмар творится на улицах? — осторожно спросил я, думая, как бы подвести мысль под то, что за ними мог никто не приехать. — Вы как долго собирались ждать в директорской?       – Мой папа служит в S.T.A.R.S.. — гордо заявила девка, на что Дон закатил глаза, пользуясь тем, что на него не смотрят. — Он бы точно приехал!       Ну-у… Не факт. Мои знания о каноне беспощадны, но разубеждать мелочь я не стал. Вдруг, он по какой-то случайности останется жив. Я мог бы сойти за знающего и спросить фамилию детей, но не стал. Все равно не помню всех S.T.A.R.S. поголовно.       – Ладно, идем, — я позвал их. — Мы вас выведем ко двору. Там наши машины с другими выжившими. Под прикрытием всяко ждать будет безопаснее.       И когда мы уже собирались отправиться, девочка-одуванчик шагнула к Дону, пытливо подняла на него глазки и спросила:       – А ты монстр, который на нашей стороне?       Дон растерянно моргнул, уставился на девчонку, потом на меня, а затем, смягчившись, тихо фыркнул. Детская логика она такая. С юморком.       – На своей собственной, — все равно ворчливо ответил парень, косясь на других.       – Но ты же не будешь кусаться? — пропищал детский голосок.       – Не буду, — парень устало вздохнул.       – Значит, ты хороший! — счастливо заявила малявка и подергала сестру за руку. — Давай его тоже возьмем с собой?       Мы с Доном лишь переглянулись и покачали головами. Беспечная и беззаботная мелочь, а также её скудное сопровождение, похоже, пока плохо понимало, что творится на улице. Благо, не нам заниматься с ними просветительной деятельностью.       Чую, островок спасенного народа перед школой скоро безобразно разрастется, и Нирану с лизуном не помешает подмога. Я не говорю уж о том, что в две машины мы уже никак не уместим кучу спасенных детей.       Нам просто нужен новый транспорт. Желательно, что-то вместительное. Большое. И то, что не застрянет на улицах.       Как там Сэнхас? Когда он вообще обещал к нам приехать..?              

***

             Для последнего оплота городского правопорядка полицейский департамент Раккун-Сити были слишком густо залит кровью. Но даже для места, напоминающего массовую бойню, здание на всех этажах казалось слишком пустынным.       Конечно, стрелять несколько раз приходилось. По дороге наверх и в главном холле Леон встречался с парочкой изуродованных гражданских. А вдали по лестнице за ним пытался карабкаться некогда сослуживец с перебитыми, по-видимому, прострелянными ногами. Но на осторожный окрик полицейский не отозвался внятной речью, и Леон просто поспешил пробежать дальше. Патроны у него все еще были на счету.       Первый шок миновал, и парень начал принимать ужасы участка как данность. Специфическую, суровую, но какую уж есть. Информации о происходящем в городе у него едва ли хватило бы на короткий рапорт. То, что это странное бешенство и заражение было связано с недавними событиями о каннибалах было пока только соображением. Теорией, которая имела лишь схожие факты. Но толку ему от этого знания? Подставляться под укусы он и без теории не хотел!       Главный вопрос, который мучал Леона, пока он пробирался крадучись по коридорам Департамента, был о том, как массово распространилось это… заражение в городе?! Он не был хорош в медицине и не знал, как обозвать происходящее, но решил, что дрянь, которая передается через контакт и укус можно назвать «заразой». Не «эпидемией», которая вроде как косит всех подряд от контакта с внешней средой.       Так как сильно город пострадал от этого «заражения»? То, что Департамент пал, еще не означает, что весь город превратился в обитель мертвых. Холодно прикинув в уме, как бы пошли события, Леон подумал, что полицейский участок вероятнее всего стал эпицентром проблем. Ведь старательные сотрудники правопорядка наверняка бы свозили в здание всех агрессивных граждан. Это логично. Это правильно. Привезти для составления протокола, в случае невменяемости вызвать псих-эксперта, потратить еще время на составления медицинского заключения и, если повезет, в тот же день передать невменяемого в крепкие руки медбратьев.       Таков мог быть порядок.       Аналогичная беда могла бы случиться в медицинских учреждениях, куда врачи скорой помощи стали бы свозить пострадавших и укушенных для обрабатывания ран.       По простому анализу выходило, что Департамент и Госпиталь начали бы собирать зараженных со всего города и… пали бы первыми. Это логично. Очевидно.       И неудобно.       Потому как для паникующих граждан именно эти два заведения ассоциируются как центр безопасности, где им могут оказать помощь.       Но новый остров безопасности должен был появиться где-то еще. Вероятно, самоорганизованный. Или тот, который как-то огласят городские спецслужбы. В Раккун-Сити ведь есть система городского оповещения? Должна быть. То же радио? Громкоговорители? Вертолеты и автомобили полиции с рупорами?       Леон пытался вести себя в темных коридорах департамента как призрак. Крался тихими шагами, высвечивая каждый темный угол и оборачиваясь на малейший шорох. Выглянув один раз из окна первого этажа на улицу он увидел лишь пустынную улицу, беспорядок, одиноких бредущих зараженных и… решетку. Это было, конечно, здорово, что через решетку его не достанут голодные зубы с улицы. Однако, парень все еще надеялся выбраться из участка. Хотя бы куда-нибудь!       Вот только куда?       Плана у него не было. Вернее, он был, но довольно короткий. Разжиться патронами, припасами, экипировкой, найти рацию и попытаться с кем-то выйти на связь. В городе должен еще оставаться кто-то в живых!       Патроны и экипировка, в Департаменте, естественно, были! Но в подвале оружейки, в которую у него, как у свеженького копа, не было пропуска. Поэтому поиск пропуска тоже входил в его план, но Леон посчитал бы великой удачей, если бы кто-то из старших офицеров заботливо бы выложил карточку высшего допуска на стол. Однако, парень даже всматривался в бейджи зараженных офицеров, которые попадались ему на пути. Но, удача пока не была на его стороне, и ему попадался лишь младший состав.       Вопрос собственной практичности и вырабатываемой циничности он решил отложить на потом.       В Департаменте Леон не ориентировался, а потому куда ему идти, он не представлял. Наводил луч фонаря на таблички дверей, по возможности искал план эвакуации или нормальную карту с пометками комнат.       Леон решил, что ему крупно повезло, когда очередная табличка на двери привела его в комнату наблюдения. Не теряя осторожности, парень прокрался в небольшое помещение и, прежде чем охотно подбежать к столу с мониторами, сперва заставил себя тщательно проверить все закутки. Радовало, что спрятаться в комнате было негде. Разве что под столом, но тот просвечивался ярким лучом фонаря и тоже был безопасен.       Закрыв за собой дверь на защелку, Леон торопливо подошел к мониторам, которые отбрасывали тусклый свет и… облегченно вздохнул! Камеры по участку, как и сам компьютер наблюдения работали независимо от основного освещения. Разграниченная на секции картинка на мониторе услужливо показывала несколько коридоров участка и парковку. Как и должно быть… Равномерно серая мешанина образов с редким шевелением.       Леон сел в кресло, положил пистолет рядом и принялся перещелкивать несколько окошек камер, чтобы приблизить картинку. Вот главный холл. Сейчас он пуст, и только тот самый полицейский с простреленными коленями до сих пор ползет по дальнему проходу. Уже не следом за Леоном, но бессистемно, словно ищет добычу. Вот пустой восточный офис, где кто-то попытался создать праздничную атмосферу и развесил флажки с буквами. Парень вчитался в буквы и с удивлением распознал свое имя. Ему собирались устроить торжественный прием на работу? Как мило… Вот только праздник омрачали несколько бродивших по кабинету зараженных. Четверо, на первый взгляд. Может и больше. Не с его запасом патронов туда лезть. Увы.       Переключая дальше камеры, Леон вдруг обнаружил коридор, ведущий куда-то в подсобные помещения, который… был буквально забит зараженными! Они набились в него, как покупатели на распродаже, толпясь перед опущенными ролетами, ведущими куда-то. Парень не знал, куда вел коридор, но понял по мерам безопасности, что за ролетами можно было бы неплохо укрыться.       Видимо, кто-то из его предшественников тоже так решил, и сейчас за закрытыми металлическими створками чувствовал себя в безопасности, но был отрезан от внешнего мира. Леон был бы рад увидеть кого-то живого и невредимого. А также был бы не прочь помочь несчастным сослуживцам выбраться. Но он понимал, что через такую толпу зараженных ему не пробиться. И лучшее, что он может сделать, это мысленно поблагодарить неизвестных выживших за то, что их действия привлекли всю ораву зараженных в тот коридор.       Это было печально, но… как есть.       Скрипя сердцем, Леон заставил себя переключить экран и изучить участок дальше.       Правда, во время пролистывания пустынных кадров обстановка на парковке вдруг заинтересовала его, и парень увеличил экран как раз в тот момент, когда по крайним колоннам мазнул яркий луч света. Леон с изумлением увидел на полу несколько убитых зараженных, какие-то туши, напоминающие собак, следы от колес, размазавшие чью-о кровь…       А потом до его слуха среди звонкой тишины вокруг донесся рык автомобильных двигателей с улицы.       Леон вскочил с кресла почти не раздумывая. Подхватил пистолет, фонарик и выскочил в коридор, небрежно проверив безопасность. Прильнув к окну, он попытался выглянуть наружу, но шум автомобилей доносился с другой стороны здания. Тогда парень рванул вперед по коридору за поворот, попытался даже привлечь внимание светом фонаря через окно…       Но когда он выбежал за поворот и распахнул створку окна, чтобы помахать фонарем, машины уже уехали далеко, и шум их двигателей едва ли долетал до Департамента.       – Проклятье… — выругался тихо Леон, и как мог всмотрелся через решетку на главный вход в участок.       Тот был, как назло, перегорожен тяжелой фурой.       – Ну не-ет! — обреченно взныл парень, добавляя к своему плану еще один маленький пунктик о том, что ему придется поискать дополнительный выход из участка.              Дальнейшие поиски чего-то полезного у Леона прошли хаотично, и где-то полчаса он мучительно прошатался по небольшому участку коридора, пытаясь открыть дверь в операторскую. За сдернутыми жалюзи внутри комнаты Леон рассмотрел нечто, напоминающее планировку, прикрепленную магнитом к доске, и большую часть времени парень пытался придумать, как пробраться внутрь. Тихо пробраться, а не просто разбить стекло. Благо операторская не была каким-то хранилищем, и запиралась на обычную защелку. Нужны были какие-нибудь мелкие скрепки или тонкая карточка, чтобы подцепить язычок. Ради этого Леону пришлось вернуться в центральных холл и порыться в настольной канцелярии встречающего.       Ползающего полицейского, правда, пришлось все же убить. Он начал издавать много лишнего шума и громко хрипеть.       Леон чувствовал, понимал, как постепенно отмирают его чувства сострадания, сопереживания и сочувствия, без которых зараженные становились лишь назойливой помехой. Его это не радовало, но в спешке он отсекал лишние эмоции, которые мешали сосредоточиться.       Наконец, с парой скрепок дверь операторской поддалась, и Леон заскочил туда, успев закрыть за собой дверь и увильнуть от цеплючих рук вылезшего из какой-то подсобки толстого зараженного полицейского. Неповоротливость и громкий тяжелый шаг выдали его еще с дальнего конца коридора.       Временно оставшись в тишине и безопасности, пока его дверь лишь еще плотнее прижимали к косяку своим весом, Леон подошел к магнитной доске и подсветил бумаги. Это была действительно карта Департамента! С пометками почти на всех комнатах. По всей видимости, она предназначалась для сотрудников информационного отдела и их новой работы, потому что на многих комнатах были пометки вроде «3 компьютера», «Не входить!», «Нет электроники», «1 компьютер. Но глючная ОС! Работает для печати! Не трогать!»       Взяв карту с магнитной доски, Леон вчитался в мелкие пометки комнат, пытаясь понять, где он может раздобыть снаряжение или пропуск. Возвращаться вниз к паркингу, где определенно кто-то только что побывал, Леон сиюминутно не собирался. Во-первых, это тащиться обратно через весь участок. Во-вторых, нет гарантии, что оружейную открыли. В-третьих, еще меньше гарантии, что ее оставили нараспашку. И, наконец, в-четвертых, даже если все приготовили для его визита, нет гарантии, что там что-то осталось. Леон почти наверняка был уверен, что в оружейной побывал кто-то из своих, полицейских, кто точно знал, за чем ехал. Уж очень старательно там перебили всех зараженных и псин. На это явно ушло много патронов. А если группа не щадила припасы, значит, они знали, что в оружейной они добудут их сполна.       Потому, Леон решил, что к парковке он спустится в последнюю очередь. Когда и если добудет пропуск, чтобы открыть оружейную и выезд из самой парковки.       Но вот взгляд парня зацепился за скромную надпись из аббревиатуры на одном кабинете, рядом с которым читалась еще одна приписка: «оружейная». Второй этаж. Да еще прямо над ним!       Обрадовавшись, Леон сложил аккуратно карту и сунул ее в карман, запомнив дорогу. Пистолет и патроны он проверял уже рефлекторно. Как и подсвечивал фонариком коридоры даже сквозь жалюзи. А поскольку дверь ему подпирало тяжелое тело, парень поводил световым конусом по дальнему окошку, выглянул через жалюзи и, убедившись, что зараженный тяжеловес побрел на свет, быстро выскользнул из кабинета и юркнул на лестницу.       Вот только грохот, с которым это тучный полицейский потом врезался в открытую дверь, заставил Леона обернуться. Очень характерный грохот. Бряцающий и в то же время глухой.       Леон поднял фонарик на полицейского и не ошибся: через голову толстяка, запутавшись в руке, висело и громыхало помповое ружье. Классический полицейский формат, который, по всему видимому, бывшему полицейскому не помог в бою.       Парень, недолго думая, поддался своей жадности и сбежал обратно по лестнице. Прицелившись из пистолета, он несколько раз выстрелил в голову, пока тяжелое тело не рухнуло и не замерло на полу.       Сложнее оказалось только вытащить само ружье из-под безвольного тела. Не добавлял удобства и запутавшийся ремень, но, кое как извернувшись, Леон отсоединил одно крепление ремешка, а потом вытянул его из-под тела. Вот только патронов в магазине было не много. Всего четыре. Но хозяйственность парня не позволила ему отказаться от такого подарка судьбы и, вновь защелкнув ремешок на кольце, Леон вытер оружие о чужую одежду, а потом повесил себе на плечо.       По его мнению, проще в городе найти патроны двенадцатого калибра, чем бесхозный ствол.       Поэтому, на второй этаж Департамента Леон взбегал с энтузиазмом. Дорога была свободна, и только тихое копошение далеко по коридору доносилось до слуха. Парень взбежал по лестнице, проверил путь на верхний этаж, убедился, что в спину ему никто не зайдет и вильнул по коридору мимо душевых, где в предбаннике виднелись персональные ящички для вещей.       Заветная дверь попала в свет фонарика призывной приоткрытой щелкой. Уже нацелившись двинуться вперед, Леон поднял пистолет, чтобы застрелить вяло бредущего в дальнем конце коридора зараженного… как вдруг откуда-то с улицы донесся странный курлыкающий звук.       Леон остановился, чтоб оглядеться. Но внезапный звон стекла резко нарушил тишину, и что-то молниеносное и темное резко скакнуло на бредущее вдали тело, подминая под себя и заваливая. В порыве парень шарахнулся обратно. И будто бы его движения привлекли внимания нечто. В свете фонаря странное уродливое и гротескное существо подняло голову от прокушенного тела, невероятно длинный и влажный язык взвился подобно змее… А потом оно резко дернулось вверх и исчезло из поля зрения. Лишь только стремительная черная тень нависла на потолке и стремительно двинулась вперед, обсыпая в конусе света осколки и пыль штукатурки.       До двери в офис оставалось несколько метров, но чтоб их пробежать, нужно было метнуться навстречу твари. Леон не думал, а действовал на рефлексах. Мазнул фонарем по потолку высаживая безжалостно весь магазин пистолета. Но едва ли мелкие пули имели какой-то эффект. Отрывались только ошметки плоти. Хлестала кровь. Но пули утопали в теле как в желейной мишени. Тогда руки парня, казалось, сами схватились за ружье, сорвали помпач с плеча, и новые, громогласные выстрелы разорвали звуковой хаос в коридоре.       Грохот за грохотом. Леон пытался целиться, но лишь на третьем патроне стремительное существо сорвалось с потолка и грузно рухнуло вниз. Оно забило огромными лапами, разрывая половое покрытие в щепки, царапнуло по стене, пытаясь перевернуться… Тогда Леон сделал то, что в здравом уме не должен был. Он подбежал ближе на несколько шагов, прицелился и высадил последний патрон в окровавленную голову. Так близко, как только мог, чтобы не попасться под когти.       И именно последний выстрел, громыхнувший почти что в упор, оказался добивающим. Оголенные мозги существа разорвало от дроби. Зубы и пасть смешали в кровавую кашу. А мечущиеся движения лап вдруг… замерли, а потом конечности и вовсе поникли.       Казалось, что тварь, наконец-то, сдохла… Но Леон в этом уверен не был. Судорожно повесив ружье на плечо, он отработанным жестом перезарядил магазин пистолета и снова направил ствол на голову. Решил даже проверить. Выстрелил… Но тварь даже не дрогнула, если не считать вялого толчка тяжелой головы от пули.       Что это такое Леон понятия не имел и не хотел сиюминутно разбираться. Главное, что оно мертво! Одно оно было или нет?!       Считая, что лучшее сейчас — это как можно быстрее спрятаться, Леон все-таки нырнул в приоткрытую дверь и нервно закрыл ее за собой на замок. Остановился, тяжело дыша и пошатываясь от быстро бьющего пульса. Посмотрел еще на замок и хлипкую дверь. Реши он укрыться от существа за створкой, то оно бы попросту сорвало бы деревянную дверь с петель.       Однако тварь мертва. А он…       Он…       Леон медленно обернулся, отходя от двери и держа пистолет наготове.       Но на его счастье, офис отряда STARS был безопасен, пуст и на первый взгляд даже нетронут.