In The End

— Я не хочу подвергать ее опасности. Такой вердикт я выдвинул утром на репетиции перед нашим концертом, когда мы стояли в моей гримерке. Ребята молча смотрели на меня, прекрасно понимая все свои «за» и «против» этого. Я не хотел говорить такое, я вообще не хотел о таком думать. Но после того кошмара все словно вернулось в прежнее состояние двухгодовалой давности. Я не мог себе позволить, чтобы она видела меня с этой чернотой в глазах… — Энд, ты же понимаешь, что нормального объяснения у нас нет? — И что ты в хлам разобьешь ей сердце? Я кивал на каждое заявление. — Возможно, она будет тебя ненавидеть. — Да знаю я! — рыкнул я и сжал зубы. Негодование и так горело во мне со всей силой. Мне не хотелось уходить от нее, но как еще можно было уберечь ее от всего этого? Было глупо пытаться начать нормальную жизнь. Каким эгоистом я был, раз предложил встречаться. Я ведь знал, что не смогу нормально жить, но все равно надеялся. Глупый. Теперь страдать вынужден не только я, но и Анабель. — Энди, ты не можешь ее бросить, — Кома поднялся с места, — вы оба друг друга любите, если вы разойдетесь, это будет полнейший бред! Так нельзя! — Бредом? — я повернулся к нему, сжимая кулак, — бредом, значит, — сделал пару уверенных шагов к нему и остановился, — бредом будет остаться рядом с ней, сыграть счастливую свадебку и нарожать детей. Вот это будет бредом, Крис, а просто уйти это лучший вариант! — закричал я в надежде, что меня, наконец, услышат. Но услышали не те, кто должен был. Вся группа стояла неподвижно, будто отравленная змеиным ядом. Взгляды устремлены мне за спину, по которой пролился неприятный холодок. Оборачиваться не хотелось, но мне пришлось заставить себя сделать это и посмотреть в глаза с рухнувшим в них миром. Знали бы эти золотые камни, с каким треском разрушился и мой. — Бель, я… — я протянул к ней руку, но она отшатнулась. Пропасть между нами оказалась огромной. Девушка сглотнула подступивший к горлу ком, оглядела ребят, а затем остановилась на мне. — Значит, бредом… — повторила она услышанные слова. Конечно, она не услышала, о чем мы говорили, и не понимает, о чем шла речь. Не знает, что проблема в ее безопасности и в моей скрытой сущности. Она ничего не знала, откуда ей было делать верные выводы. И от этого было в тысячу раз больнее. — Анабель, это все не то, что ты могла… Девушка перебила, — подумать? — сжала в руках ручку двери, намереваясь покинуть помещение, — не переживай, Энди, я не хочу даже думать. Раз ты так хочешь… Прощай. Она вышла из помещения, хлопая дверью, а я рванул за ней, не в силах отпустить. Парни выбежали следом за мной. — Анабель, постой! — Энди, остановись. — Джейк схватил меня за руку, — ты хотел, чтобы она ушла, вот, пожалуйста. Все, как ты хотел. Крис держал меня вместе с ним, прерывая попытки вырваться и догнать девушку. Я не мог отпустить ее вот так. Я вообще не хотел ее отпускать. Джереми положил руку мне на плечо, и я, ощущая понимание моих чувств, прижался к нему, не сдерживая поток слез. Он мягко обнял меня и повел обратно в гримерку. Как мне выступать после такого? Команда сидела рядом и молчала. Старания визажиста исчезли с появлением простой упаковки салфеток. Глаза покраснели от количества слез, но никто не говорил мне прекратить. Питтс был первым, кто поднял голову и заговорил после долгого молчания. — Нам нужно выступать, никто не отменит концерт за десять минут. Энд… — он хотел обойти слова, которые могли бы задеть меня, но не знал, как это сделать. Я избавил его от мучений, вскидывая руку в останавливающем жесте. Все посмотрели на меня. — Все нормально, — я поднялся с места, — с этим ничего не поделаешь, нужно жить дальше. Я подошел к зеркалу и оглядел зареванное лицо, от которого в миг на душе стало отвратительно мерзко. Я передернул плечами, вытер дорожки от слез. На лице стали появляться черные полосы. — Энди? — ребята напряглись. — Что уставились, нам грим нужен или нет? — Но никто не планировал, — Крис потер шею и замер, уставившись в отражение за мной спиной, — это что.? На его лице, как и на лицах остальных членов группы, появлялись черные пятна, линии разной ширины. Все были удивлены, пока я с холодом в глазах наблюдал за тем, как они касаются своих щек. — Ди, — Джейк с волнением повернулся ко мне, — как ты это делаешь? — Всего лишь контролирую, друг. Я всего лишь. Контролирую. И позовите Лонни. Ему нужно нарисовать что-то, ведь так? Где он? — Он с девушкой где-то, не знаю, — Фергюсон достал телефон. Он позвонил ему, и мы принялись ждать. Но недолго. Вскоре парень зашел в гримерку с улыбкой, однако, прочувствовав скопившееся здесь напряжение, радость стерлась с его лица. Я достал подводку и черный карандаш и сделал похожие линии. Иглтон молчал. Этот юнец знал, какая буря у каждого внутри, всегда адаптировался к моим скачкам настроения и отвратительному поведению. Сейчас сидел, не произнося ни слова, чтобы не раздражать, не задевать и не задавать «тупых вопросов». — Круто получилось, Энди, — только и сказал он, поднимаясь с места. Возможно, за это я был ему благодарен. Схватив со стула джинсовку без рукавов, я направился к выходу, надевая ее на ходу. Команда последовала за мной к сцене. Придется вновь притворяться и выплескивать боль песнями, но к этому я давно был готов.