Ты будешь моей тайной

      — Джинни рожает! Вставай, — раздражающе громкий голос Рона разбудил Гермиону, разорвав ее приятный сон о Малфое в клочья.       Что же ей снилось? Ощущение истомы быстро рассеивалось, стирая память об увиденном и оставляя внутри волнующую пульсацию.       — Какой сегодня день? — просипела она, нехотя открыв один глаз.       — Суббота.       — А который час?       — Шесть утра, Миона, — Рон был одет для выхода и нависал над ней, нервно теребя в руках волшебную палочку. — Вставай, нам нужно в Мунго. Она уже там.       — Эм… — Гермиона приподнялась на локте, и с ее плеча спала лямка ночной сорочки, наполовину оголяя грудь: из-под тонкой ткани показался сосок, приковывая внимание Рона.       — Джинни рожает, — повторил он глухо, сосредоточившись на виде обнаженной кожи. — Ты так давно не ходила передо мной голой…       — Джинни? О, Мерлин! — всполошилась Гермиона, вскакивая с кровати. — Рон, подожди меня. Я — быстро.       Спустя десять минут они вошли вместе в холл больницы, где их встретил взволнованный Гарри, которого Гермиона немедленно заключила в объятия, видя, как беднягу трясет от нахлынувших чувств тревоги и страха.       — Все будет хорошо, друг, — Рон похлопал Поттера по спине, — моя сестренка уже проходила это, справится снова.       — Я отвел Джеймса к Молли, но он капризничал и хотел к маме, — бормотал Гарри, меряя плиточный пол больничного коридора шагами, не находя себе места. — В прошлый раз все прошло быстро. Я не выдержу, если затянется…       Бледное лицо Поттера, на лбу которого пролегла глубокая складка, вызывало смятение, и Гермиона пыталась отвлечься, чтобы не думать о негативном исходе. Джинни ничего не грозило. Пытаясь убедить в этом друга, Рон травил глупые шутки и рассказывал забавные истории из их общего детства, однако Гарри был неимоверно напряжен и лишь кивал, кривя рот в подобии улыбки. Вымученной и жуткой.       Прошел час, но вестей не было: Поттер начал заламывать руки и ходить по кругу, как безумный, пока не уперся лбом в стену, застыв в этом пугающем Гермиону положении.       — Он стоит так уже минут двадцать, — прошептала она, обращаясь к Рону, сидящему рядом с ней на больничной скамье. — Как думаешь, стоит его…       — Нет, лучше не трогай, — ответил тот, понизив голос.       — Он так ее любит, — Гермиона смахнула слезу, непонятно откуда взявшуюся на ее лице. С чего бы ей плакать?       — Я бы вел себя так же, если бы ты рожала, — буркнул Рон.       — Правда? — сердце защемило, захотелось спрятать смущенный взгляд, поскольку в голове пронеслась четкая мысль: «Я никогда не рожу от тебя».       — Конечно, ты же моя жена, — подтвердил он, взяв ее за руку и сжав крепче, чем нужно. — Я бы точно с ума сошел от волнения.       Опустив голову, Гермиона замолчала, глядя на их сплетенные пальцы. Ее кожу покалывало от онемения — желания вырвать руку из его захвата. Когда ощущение атрофии достигло плеча, она аккуратно высвободила ладонь, якобы вставая, чтобы размять ноги.       Внутреннее отвержение перешло на физический уровень: Гермиона активно растирала кисть, отойдя в конец коридора. Она вздрагивала при мысли о том, что могла бы находиться в палате вместо Джинни, рожая ни в чем неповинного ребенка от нелюбимого мужчины — ребенка, который привязал бы ее к Рону до конца жизни. В горле встал желчный ком, который не удавалось протолкнуть. Мерлин, ее затошнило.       — Мистер Поттер, — издали раздался приглушенный голос целителя. — Можете пройти в палату.       Гермиона заспешила обратно — к Рону и Гарри, окружившим колдомедика в форменной лимонной мантии.       — У вас девочка, — услышала она обрывок разговора.       — Девочка? — воскликнул Гарри, изменившийся в лице, на котором отразилось ликование. — Девочка! Вы слышали? Лили Поттер. Можно ее увидеть?       — Да-да, я же говорю вам, проходите. Только отец, — добавил целитель, уходя, уставшим голосом.       Когда дверь закрылась за Гарри, Гермиона поняла, что теперь муж от нее не отстанет, требуя реализации плана по продолжению рода Уизли. Нужно сказать ему прямо сейчас…       — Рональд, — начала она надтреснувшим голосом, мрачно глядя на него, — нам нужно поговорить…       — Гермиона, Рон, — из-за двери показалась взъерошенная голова Гарри, чья улыбка ослепительно сияла, — зайдите, пока никого нет, — зашептал он заговорщически, приманивая их рукой.       Войдя в палату, Гермиона в первую очередь встретилась взглядом с Джинни, бережно держащей на руках новорожденного младенца. Та ободряюще кивнула ей, побледневшая кожа и влажные глаза вовсе не портили впечатления — теперь уже дважды мама выглядела уставшей, но счастливой и одухотворенной.       — Только взгляните, какое чудо я произвела на свет, а, — на вымученном лице Джинни расцвела улыбка.       — Прекрасная малышка, — проговорила Гермиона, заглядывая в сверток, из которого торчала маленькая голова Лили Поттер.       Рон завороженно уставился на сестру, ворковавшую над дочерью, и на Гарри, умилявшимся вместе с женой. Во взгляде Уизли, невзначай брошенном Гермионе, сквозили зависть и укор. Она опустила голову, пряча горящие щеки.       — Мальчики, оставьте-ка нас на минутку, — попросила Джинни, удивив всех присутствующих, — девочкам нужно посекретничать.       Рон с Гарри покинули палату, тихо переговариваясь и кидая на жен любопытные взгляды.       — Я выпытала у мужа правду, — прямо заявила Джинни, всматриваясь в лицо Гермионы со смесью сострадания и некой обиды. — Почему ты не сказала мне про вас с Ронни? Почему Гарри узнал первым?       — Джин…       — Только не говори, что из-за беременности, — завелась Джинни, гневно сверкая глазами. — Я не болела, я просто ждала ребенка. Во второй раз, между прочим. Почему вообще все носились со мной, как с инвалидом?       — Мы любим тебя.       — Ой, давай-ка, не дави на эмоции, — отмахнулась Джинни, не забывая поглядывать на дочь. — Что ты собираешься делать?       — Сказать ему…       — Это понятно, но когда?       — Хотела только что…       — Герм, я давно ждала, что вы расстанетесь, потому что Ронни хоть и неплох, но дубина-дубиной по сравнению с тобой, милая. Тебе нужен мужчина поумнее и потоньше, — огорошила ее Джинни. — Но ты же, надеюсь, в курсе, что скоро мировой чемпионат по квиддичу? И мы никак не можем просрать его. Видит Мерлин, если мой братец сейчас бросит спорт и сопьется из-за разбитого сердца, я не прощу тебе этого. А уж после, когда у него будет титул чемпиона, думаю, он легче перенесет ваш разрыв.       Гермиона смогла только шокированно открыть рот, смотря на подругу и пытаясь переварить услышанное. Раньше она не размышляла о глубинных последствиях: о том, как именно новость о разводе повлияет на карьеру Рона, на его имидж и психологическое состояние. Очевидно, что он будет раздавлен, но теперь ей стало ясно еще и то, что из-за потрясения он может сломаться и потерять себя и свои спортивные достижения. Джинни была права.       — Собирай вещи, пока Ронни будет доставать для нас кубок мира, — продолжала поражать ее Джинни, — потом я сама закачу вечеринку по случаю вашего развода.       — Не ожидала, — наконец, выдавила Гермиона.       — Я тоже не ожидала, что вы все-таки поженитесь, пусть даже это было очевидно, но все же глупо.       — Я признаю свои ошибки, хоть и со скрипом, — улыбнулась Гермиона одними уголками губ.       — Ищи платье для вечеринки разведенок: у тебя больше месяца, Герм.

***

      Сборная Великобритании по квиддичу планомерно приближалась к завоеванию желанного кубка, выигрывая матч за матчем. Чемпионат мира на этот раз проходил в Аргентине. Патронус-ретривер часто навещал Гермиону дома или на работе и радостным голосом мужа сообщал новости, а вернее, почти визжал от восторга после каждой победы. После разгромного поражения Бразилии Рон заявился сам: он неожиданно выпрыгнул из домашнего камина, напугав Гермиону, уютно устроившуюся на диване с книгой, до полусмерти. Не обращая внимания на ее пришибленный вид, он схватил ее за руки и пустился в пляс, ликуя и скандируя кричалки, которые болельщики посвящали его команде.       — Мы сделали их! Сделали самую сильную сборную в мире. Ну так считалось до этого дня, — заявил он самодовольно. — Ты гордишься мной, Миона?       — Конечно, дорогой, — она действительно ощущала облегчение от того, что не испортила триумф Рональда: он бы не простил ей этого. Ради его успеха стоило потерпеть, ведь так? Он же ждал ее назначения заместителем министра.       — Как же я скучал, — его тон изменился, голос стал ниже, он сильнее сжал ладони на ее талии, — так скучал по своей Мионе.       Ее сердце замерло от тревожного предчувствия, а руки, обвивавшие его плечи, опустились по швам.       — Тренер запрещает нам шалости во время чемпионата… — шептал он, без разбора покрывая поцелуями ее лицо, шею, ключицы, — но я не могу столько ждать, Мерлиновы кальсоны, я же лопну.       — Рон, — Гермиона заглушила слабое трепетание внутреннего сопротивления, решив воспользоваться неоспоримыми аргументами и воззвать к логике, — тебе нужно слушать тренера.       — К херам тренера, я отбил сегодня восемнадцать раз, — заявил он, небрежно подталкивая ее к кухонному столу. — Восемнадцать, Миона. Я заслужил награду.       Рон развернул ее спиной к себе и нагнул над столом, чуть придавив рукой:       — Ты ведь любишь, когда я сзади?       — Угу, — выдавила Гермиона, с силой зажмуривая глаза, чтобы в голове все помутилось, когда его руки задрали на ней футболку и стянули трусики. Только бы быстрее…       Его пальцы прошлись у нее между ног, прогладив сухие складки:       — Миона, ты могла бы хоть что-нибудь сделать, — попросил он сбивчиво, — я спешу на награждение…       Вздохнув, она смочила пальцы слюной и увлажнила свою промежность, покорно раздвинув ноги шире.       Рон сразу вошел в нее, вызвав дискомфорт и жжение. Гермиона сжала челюсти и сосредоточилась на своих мыслях, вызывая образ Драко Малфоя.       Его интригующая ухмылка, длинные белые пальцы, на одном из них — серебряный перстень с фамильным гербом, стальные глаза, которые словно видели ее насквозь. Очки в темной оправе, что странным образом шли ему, придавая интеллигентный вид. Привычка приподнимать бровь, молчаливо дразня ее одним взглядом.       Сумбурные толчки все ускорялись, пока картинка в голове Гермионы принимала более четкие очертания, а представленный образ синхронизировался с действительностью.       Рон хрипло простонал над ней, и все прекратилось. Она ощутила едкую пустоту и холодок между ног. Не успела. Черт, жалобный всхлип вырвался из горла, растворяясь в тоскливой тишине.       Муж уже был в ванной, когда Гермиона с трудом отклеилась от кухонного стола и отыскала на полу трусики.       Скорее бы чемпионат закончился. Мерлин, как же я ненавижу квиддич, мать его.       Когда не жгучее зеленое пламя камина унесло Рона прочь, она возблагодарила свою предусмотрительность за то, что на всякий случай продолжала принимать противозачаточное зелье, и, надев шелковое красное платье на бретелях, взглянула на себя в зеркало. Немного румян и матовой алой помады придали ее лицу свежести. Аккуратные бриллиантовые серьги в форме цветка, подаренные Поттерами на день рождения, завершили классический образ. Капля духов на выемку между ключицами уже стала неотъемлемым атрибутом ее возрождавшейся женственности. Прическа была приведена в порядок в мгновение ока одним взмахом волшебной палочки. Вуаля! Гермиона была готова к встрече с тем, кто научил ее ухаживать за собой, вернее, побудил ее и буквально пристрастил к этому.       Прихорашиваться перед приемом у сексолога незаметно вошло у нее в привычку. Он волновал ее и вызывал желание выглядеть красивой для него. Для себя рядом с ним.       Он перестал быть для нее враждебно настроенным чужаком, как раньше. Теперь в ее восприятии сложился теплый, безопасный и весьма будоражащий образ. Гермиона не смогла бы назвать Малфоя другом, хотя начала доверять и открываться ему, чувствуя себя комфортно в его обществе, но и просто знакомым или специалистом она бы его не окрестила. За последние недели он стал бо́льшим. Он был никем для нее, но в то же время много значил. Слишком много для бывшего врага.       Схватив черную визитку, она произнесла фразу-пароль и вмиг оказалась в кресле посреди кабинета, чьи слепяще белые стены теперь действовали на нее успокаивающе. Драко появился спустя пять минут в своем бессменном синем костюме. Был ли это один и тот же или его гардероб занимали десятки одинаковых безупречных костюмов?       — Салазар и все святые угодники, ты превзошла себя, — он очаровательно беззлобно ухмыльнулся, откровенно любуясь ею.       — Ваше влияние идет мне на пользу, мистер Малфой, — она кокетливо улыбнулась ему, закинув ногу на ногу. Не слишком фривольно?       Под его ласкающим взглядом по бедру, видневшемуся в вырезе платья, поползли мурашки. Гермиону бросило в жар. Кажется, она переборщила с подготовкой. Ей и так казалось, что она собиралась к Малфою, как на свидание, но признаваться в этом не хотелось. Это элементарная любовь к себе, вот и все.       — Поужинаем, Грейнджер? — по обычаю предложил Драко. — В «Пикадилли» новый шеф-повар из Италии. Говорят, отменно готовит. Звоню?       — Я не голодна, — ответила она, вспоминая ведерко сливочного мороженого, которое позволила себе умять как раз перед нежданным приходом Рона.       Она никуда не собиралась сегодня, но раз уж все пошло наперекосяк, то этот незапланированный в ее расписании прием мог бы стать для нее спасательным кругом, и тратить время на еду было непростительно глупо.       — Хорошо, тогда я бы с удовольствием послушал тебя. Как ты себя чувствуешь? Какие внутренние изменения произошли за последнее время, расскажи.       — О, — смутилась Гермиона, привыкшая к плавному переходу их беззаботного диалога на личные темы. Иногда Драко вел себя как добрый друг, тепло улыбаясь и подбадривая, разговаривая с ней так, будто они знали друг друга сотню лет, а иногда — как строгий специалист, держащий дистанцию в коммуникации с клиентом, и она никогда не знала, в какой момент он переключится на новый режим.       — Мы долго ходили вокруг да около. Я вошел в твое положение, Грейнджер, дав тебе время привыкнуть ко мне и переступить прошлое, — пояснил он без обиняков, — теперь пора перейти к серьезной работе. Как ты на это смотришь?       — Меня вполне устраивал наш, — она покрутила пальцем, пытаясь выразить то, что не могла облечь в слова, — формат общения.       — Но мы лишь болтали, не приближаясь к проблеме ни на шаг, — констатировал он.       — По сути моя проблема уже решена, — сказала она уклончиво и закусила губу, пожалев о своих словах.       — Думаю, ты даже не понимаешь сути своей проблемы.       — И в чем же она?       — Может, в том, что ты не позволяешь себе любить и быть любимой? Наслаждаться этой чертовой жизнью, в конце концов.       — Я… — ее уверенность посыпалась, и она снова ощутила себя обнаженной и уязвимой перед ним. — Мне больше нравится твоя милая и тактичная версия, Малфой.       — Конечно, правду никто не хочет слышать, — парировал он, приподняв бровь, замечая, как она нервно сцепила руки. — Мы оба знаем, что Уизли подавляет тебя и мешает тебе дышать полной грудью. Он впился в тебя как паразит и сосет все соки…       — Малфой... не начинай, пожалуйста, — не выдержала, Гермиона, — Мерлин, фу, «сосет соки».       — Избавься от него или это сделаю я, — заявил он безапелляционным тоном.       — Как непрофессионально с твоей стороны шантажировать клиентов.       — С тобой работает только шоковая терапия, Грейнджер, ведь твое слепое упрямство и синдром спасателя мешают жить тебе же.       — Зря я тебе открылась, — горечь подкатила к горлу, — теперь ты слишком много обо мне знаешь.       — Я сохраню это в тайне так же, как ты скрываешь от всех наше общение, — он победил в этой партии. Стальные глаза похолодели, глядя на нее в упор.       — С чего ты взял, что я скрываю?       — Еще никто не приходил ко мне со скандалами и не покушался на мою жизнь, — Драко неотрывно сверлил ее взглядом, — следовательно, ты не хочешь, чтобы кто-то знал, я прав?       — Так о моих походах к сексологу и не должно быть никому известно. В этом же весь смысл, — она нахмурила брови, ища ответ в его глазах, — ты взрываешь мне мозг, Малфой. Чего ты добиваешься?       — Да так, выяснил для себя кое-что, — отмахнутся он.       — Что?       — Что ты прячешься и от себя, и от мира, подавляя свою сексуальность.       — С сексуальностью у меня все в порядке, — огрызнулась Гермиона, — недавно я получила оргазм с Роном.       Зачем она ляпнула это? Красные пятна расплылись на ее скулах и шее, заставив потупить взгляд в пол.       Утонченное лицо Драко внезапно перекосилось, будто бы под нос ему поднесли протухшую рыбу, и, сняв очки, он долго растирал глаза пальцами, как после многочасового чтения.       — Не верю, — отрезал Малфой после затяжной паузы. — Рыжий тебя не возбуждает, следовательно, ты представляла кого-то вместо него. Либо врешь.       Она бы не удивилась, обнаружив в зеркале свое абсолютно красное отражение, поскольку ее кожа горела настолько, что казалось, будто цвет лица слился с оттенком платья.       — Я прав, — констатировал он. — По-твоему, откуда берется оргазм?       Гермиона молчала, поджав губы и мечтая провалиться сквозь землю от ощущения жгучего стыда, разъедающего кожу — словно Драко поймал ее за руку на месте преступления. Прочитал ее мысли. Разоблачил и безжалостно бросил ей правду в лицо.       — У мужчин все проще. Они получают разрядку быстрее и легче, больше на физическом уровне, — начал Малфой менторским тоном. — Женский оргазм — более тонкая вещь. Он происходит на более высоких уровнях, зависит от эмоционального состояния и привязанности, поэтому женщина не может кончить без каких-либо эмоций и влечения к мужчине, хотя бы надуманных. Но мужчина может — такова его функция: оплодотворить самку. Женщине же нужно подняться на определенный эмоциональный уровень, ведь природой для нее не предусмотрено удовольствия. Она может зачать чисто технически. Поэтому женский оргазм — это роскошь.       Гермиона боялась шелохнуться, чтобы не привлечь внимания Малфоя к своему пылающему лицу, она жадно вслушивалась в его слова, боясь упустить хоть одно.       — Тебя не утомляет моя лекция, Грейнджер?       — Нет, продолжай, пожалуйста, — попросила Гермиона, не отрывая взгляда от пола.       — Так вот, женский оргазм происходит при определенном, так скажем, подогреве — нагнетании эмоций и физических ощущений. Поэтому существует прелюдия. Предварительные романтические ухаживания за женщиной по сути тоже являются ритуалом прелюдии к сексу. Уверен, что твой муженек не в курсе, — саркастично проговорил Малфой, побудив Гермиону, наконец, взглянуть на него, вальяжно восседающего в кресле напротив. — Так же обязательным условием для достижения оргазма выступает чувство безопасности и расслабленность. Доверие партнеру, — он сделал паузу перед следующей важной фразой. — Ты доверяешь мне, Грейнджер?       — К чему этот неуместный вопрос? — только Драко умел так мастерски смущать ее, что она терялась, не находя достойного ответа.       — В следующий раз я хочу провести с тобой кое-какой эксперимент.       — Со мной или надо мной, Малфой? — насторожилась она.       — Не напрягайся так, ничего криминального там не будет. Я не собираюсь переходить границы, — заверил ее Драко, и почему-то от этих слов Гермиона заметно сникла. — Всего лишь любопытный эксперимент. И мне важно, чтобы между нами было полное доверие.       — Я соглашусь, только если ты объяснишь мне все заранее.       — Нет, Грейнджер, ты должна просто довериться мне и пойти на это вслепую. Так нужно для чистоты эксперимента, — настоял Малфой.       — Хм… тогда мне необходимо время на раздумье, — неуверенно сказала Гермиона, но внутри она уже знала ответ.